Лошадь на крыше - Наталия Терентьева 16 стр.


* * *

- Мам, - оторвал меня от размышлений Леша. - Я тебя уже сто раз спрашиваю: кто этот человек?

- Где? - Я посмотрела на арену, куда показывал Леша, и никого не увидела.

- Да вот же он стоит! Ты что, мам! - Маленькая Маша тоже протянула ручку, настойчиво мне на кого-то указывая.

Я оглядела пустую арену, по которой катились большие серебристые шары, видимо оставшиеся от предыдущего номера.

Дети смотрели на меня, а я переводила взгляд с них на арену.

- Вы что, смеетесь надо мной?

Маша уже собиралась плакать. Леша нахмурил брови и стал очень похож на мою маму…

И тут я увидела. Тот, на кого они показывали, был на арене… И в то же время его не было.

- Видишь, да, мам? Видишь? - Маша первой поняла, что я его увидела, и даже захлопала в ладоши.

Я на мгновение перестала его видеть и тут же опять разглядела светлый, чуть мерцающий силуэт.

- Мам, только не отворачивайся! Если уже увидела… Ты же все прослушала… Это фокус такой. Кто увидит его, тот… - Леша не договорил, потому что человек на арене поднял вверх обе руки, и через мгновение в них засверкали блестящие ленты. - Это фокусник, мам, понимаешь! Самый лучший в мире фокусник… Здорово, правда?

- Здорово, - вздохнула я.

Свет изменился, и теперь было хорошо видно, что на арене стоит темноволосый человек в светящейся облегающей шапочке и абсолютно черной одежде, которую не видно при специальном освещении. Он поклонился и руками стал притягивать к себе шары. А в это время на арену вышли клоуны. Большой в полосатом костюме нес на голове громадный разноцветный куб. Тоненький, похожий на Павлика, крутил в руках красную веревочку и сам спотыкался об нее. Рыжий подпрыгивал, стараясь сбить куб с головы большого, и хохотал. Ему очень шел пышный белый бант под подбородком, съехавший набок.

А вот и мой, крепенький, с оттопыренными ушами. Он подошел к фокуснику и одним ловким движением руки проткнул все его серебряные шары. Рыжий клоун засмеялся, мой стал кланяться во все стороны, а фокусник широко развел руки, постоял так секунду и хлопнул в ладоши. Зал ахнул. Я почувствовала, как вздрогнула прижавшаяся ко мне Маша.

Арена была пуста. По полу медленно катился один серебряный шар, который не успел проткнуть чем-то острым клоун с оттопыренными ушами. Чуть подальше валялся куб с разноцветными гранями и лежала красная веревочка, на которой был привязан большой белый бант. Фокусник сдержанно поклонился и под лирическую музыку с прозрачным звоном колокольчиков ушел за красный бархатный занавес в кулисы.

- Мам, а где они все? - громким шепотом спросил Леша. Маша просто сидела с округлившимися глазами и все смотрела на опустевшую арену.

- Они исчезли, - тоже шепотом ответила я.

- Насовсем? - спросила Маша.

- Не знаю. Думаю, что да…

Мне понравился фокус. Только было немного жалко, что я больше не увижу крепенького, с оттопыренными ушами, клоуна. Он так забавно улыбался и подмигивал в нашу сторону, как будто знал самый большой в мире секрет - про меня лично.

Но еще больше мне понравился сам фокусник. Хотя я и не разглядела его лица. Но я почти уверена, что он очень симпатичный, сероглазый и еще не старый. Лет тридцати пяти… Или сорока… Или, на худой конец, сорока пяти… Думаю, что он любит маленьких детей и никогда не побежит без оглядки за первой встречной, даже если у нее будет то самое мощное оружие, которым я никогда толком не умела пользоваться, пока оно было у меня у самой, - брызжущая светом и прекрасными надеждами молодость.

Он вряд ли женат. Вряд ли. Скорей всего, он всю жизнь придумывал фокусы и просто не успел жениться. Забыл. Или не встретил прекрасной принцессы, измученной сказочными принцами до такой крайности, что она уже и перестала ждать и надеяться. Перестала смеяться в цирке, танцевать под веселую музыку и верить в чудеса. А вот он как раз такой фокус и придумывал всю жизнь. Специально для той, что сносила семь пар башмаков по дорогам слез.

Формула К.

Не знаю, как поступить. Я не знаю, что ответить тому, кого столько лет любила и ждала. Как странно. Вот он наконец и сказал те слова, или почти те… А я… Я уже на двенадцать лет старше той девушки, которая когда-то не могла жить без него.

Конечно, лучше поздно, чем никогда. И французы так говорят, и англичане, и немцы, и, мы, русские, само собой. Как раз успеешь семь раз отмерить, пятьдесят семь - обсудить с соседями и подружками, чтобы один раз ка-а-ак шарахнуть! И промахнуться…

Я вела машину и думала: если серьезно, то раз у нескольких наций есть одинаковая пословица - значит, это общечеловеческая или хотя бы общеевропейская мудрость. Интересно, говорят ли так на Востоке? Японцы, скажем? Нашей, европейской, культуре лет меньше, некоторые вещи мы воспринимаем еще по-детски… И все же надо, наверно, последовать этой мудрости. Даже если японцы не считают, что, опоздав на много лет, стоит все-таки заходить туда, где тебя ждали-ждали и ждать уже перестали. У кого бы спросить, кстати, - про японцев? Хотя и мои славянские предки за полторы тысячи лет обозримой истории наверняка лучше узнали жизнь, чем я за свои тридцать семь…

Просто я действительно давно перестала его ждать, я уже построила свою жизнь без него. Да, мне, конечно, хотелось бы, чтобы Ваня видел отца каждый день, а не раз в две недели - чаще не получается то у нас, то у него. И, если честно, мне самой много лет подряд хотелось здороваться каждое утро с очень любимым, единственным человеком, а не провожать его тайком от Вани. И не встречаться тайком от него с не очень любимым, но верным другом Кириллом Сергеевичем… Но теперь, когда он решил в очередной раз переделать и свою жизнь, и мою, я не знаю, как мне быть. Сколько уж раз он принимался за новые программы…

Была, например, программа "Молодой холостяк", окончившаяся когда-то встречей со мной. Он долго не мог понять, что с ним произошло, отстаивал принципы, сопротивлялся… А потом вдруг в один день понял. Разработав за ночь программу "Женюсь, чтобы создать семью!", он пришел ко мне очень счастливый и вовсе не побежденный. И рьяно принялся за подготовку свадьбы и семейной жизни, пригласил на празднование начала совместной жизни даже мою учительницу музыки, давно переехавшую в другой город.

Потом была программа "Живем один раз", она же - "Холостяк средних лет". Она несколько подорвала его здоровье, поэтому года через полтора-два сменилась программой закаливания организма и общего оздоровления духа и тела.

От очищения организма Ванин папа плавно перешел к жесткой экономии средств, с подсчетом каждого истраченного рубля и записью в большом гроссбухе, с которым он не расставался ни на секунду, записывая даже то, что ему лишь пришло в голову купить или сделать, потратив на это деньги. От этого он совсем затосковал, бросил считать деньги, объявив, что дело это не русское, противно душе и вскоре утвердился в программе "Я - русский!", резко войдя в сокровенное лоно православия с помощью строгих постов и ежедневных молитв. Я пропустила момент, когда произошла резкая смена курса, и он, вдруг вспомнив своего ростовского дедушку Фиму, увлекся приобщением к глубине еврейской культуры, что сопровождалось полным отказом от традиционных русских продуктов и привычек питания.

Соответственно, недолго продержалась программа приобщения к глубине русской культуры, включавшая в себя насильственное, мучительное чтение неторопливых, многотомных классиков… Но зато уже сравнительно долго держится курс "Я - европеец!", с посещением спортивных клубов три раза в неделю, вложением текущих мимо нас с Ваней средств в европейские банки и поеданием огромного количества суши - сыросоленой рыбы, облепленной рисом. Да, кушанье японское, но вся Европа сейчас ест суши, для продления жизни. Гораздо проще надеяться на продление жизни, съев что-то, а не заставив себя воздержаться. А был когда-то один китайский император (кажется, самый великий, который построил Великую китайскую стену), так он ел небольшими порциями ртуть и мышьяк - из тех же соображений: очень хотел жить вечно. Умер в сорок восемь лет от острой сердечной недостаточности…

Была у Ваниного папы и знаменитая программа "Дачник в Эквадоре". Он сдал свою квартиру, попросив меня присмотреть за жильцами и регулярно забирать у них квартплату, часть из которой разрешил мне тратить, а остальное попросил ежемесячно отсылать ему в Эквадор. Там он снял очень недорого двухэтажный домик, с прислугой. Денег хватало и на жизнь, и на увеселения. Через три месяца он вернулся, страшно испуганный, и побежал сдавать какие-то анализы. После этого долго ходил в темных очках и не ел ничего соленого. Чем он болел, он так и не сказал, но я с тех пор старалась близко с ним не общаться. И вот на тебе - опять двадцать пять…

- Мам! А сколько будет к двум прибавить двадцать? - прервал мои размышления Ваня, маявшийся на заднем сиденье машины.

Он уже прослушал все сказки по дороге с дачи, теперь выключил свой собственный дорожный магнитофон, отложил его и по моему совету смотрел в окно. Но ведь это взрослый человек может долго созерцать и находить в том удовольствие. Да и то не каждый.

- Двадцать два… - машинально ответила я.

- А к трем? Что к трем? Тоже прибавить двадцать? - Я посмотрела на сына в зеркальце заднего вида. Он кивнул. - Двадцать три.

- А к четырем?

Я не успела ответить. Машина, ехавшая передо мной, безо всякого предупреждения вдруг резко сбавила ход и начала сворачивать влево, хотя не было ни перекрестка, ни прерывистой линии для поворота во двор. Я еле-еле успела затормозить и вильнуть в сторону и все-таки на полной скорости чуть задела его бампером. Услышав характерный звук и почувствовав слабый удар, я остановилась, посмотрев назад. Хорошо, что сзади никто не ехал… И не просто хорошо, а удивительно. Машин еще полно, восьми вечера нет.

Бампером своего огромного джипа, белого, грязного, мордатого, я задела ярко-синюю чисто вымытую малышку "Оку"… Миниатюрное авто остановилось. Я, разумеется, тоже, и ждала, пока незадачливый водитель выйдет из своей машины. Мне-то что - у меня все застраховано по самые уши. Машину подарил нам с Ваней наш мастер программ по переделке жизни и ее продлению до полной бесконечности, а страхую ее раз в год я сама. Вот уже третий раз отдаю около полутора тысяч долларов, чтобы в случае чего не отдать пять.

Из "Оки" вышел мужчина приблизительно моих лет, в легкой ярко-желтой куртке и, обойдя свой автомобиль, покачал головой - вмятина на его крыле получилась приличная. Потом он подошел к моему окну. Я приветливо кивнула, опустив полностью стекло.

- И что вы скажете? - показал он на вмятину.

- Мигать надо, когда поворачиваете, вот что я скажу, - миролюбиво ответила я, глядя на него и понимая, что я знаю этого человека, причем очень хорошо. Только… только не знаю, откуда… - И не поворачивать в неположенном месте…

- А я не мигнул? - почти утвердительно спросил он, тоже заинтересованно разглядывая мое лицо.

- Не мигнули, - подтвердила я. - И решили поворачивать на сплошной линии.

Я все смотрела на незадачливого хозяина "Оки", пытаясь вспомнить, где же я его видела раньше. До невозможности знакомое лицо. Сосед… Нет, не сосед… Что-то из прошлого… Как зовут, убей, не помню… Интересно, может, он меня вспомнит?

- Да я забыл, что мне в магазин надо. А тут разворот так далеко…

- Ну, ясно… Так что, милицию будем вызывать или обойдемся?

Он вздохнул.

- Настена… Коростылева. Ну, тебя не узнать. Хотя в общем ты такая же… А я - Каштанчик. Лева Каштанов. Не узнала?

- Левка!

Ну конечно же, это был Левка Каштанов, одноклассник, мы с ним десять лет учились в одном классе. Просто к сорока годам все так меняемся…

- Настена… - Он опять вздохнул, посмотрел на мою машину, потом на свою. - Ты, небось, вся застрахована?

- Ну да, - сдержанно ответила я.

Мне совершенно не хотелось вешать на свою страховую компанию чью-то безалаберность. Одно дело, если виновата я. Но я так стараюсь, чтобы не нарушать…

- Не включил я поворотник, говоришь, да? Я часто не включаю… Слушай, давай отъедем. А то народ уже начал собираться…

Действительно, мы перегородили и без того узкую дорогу, и машин семь-восемь с трудом пробирались по половинке оставшейся полосы. Мы отъехали дальше, и я попросила Ваню:

- Ванюша, я встретила одноклассника… Выйди тоже из машины, подыши, пока мы поговорим, хорошо?

- Ты его не встретила, а врезалась в него, - недовольно проговорил Ваня.

Я прекрасно знала - он недоволен тем, что я собираюсь разговаривать с незнакомым мужчиной. Ваня терпеть не может, если в нашей жизни появляется кто-то, хоть чем-то похожий на возможного соперника. Не Ваниному папе, а ему самому. Мама принадлежит Ване, полностью, до конца. "Ты моя, ты не своя" - придумал он как-то милую фразу и с тех пор ее с удовольствием повторяет. Цена этой детской узурпации давно известна: когда малыши, вырастая, вдруг резко высвобождаются из кокона маминой опеки и любви, делая нестерпимо больно растерянной мамочке и тут же теряясь во враждебном, незнакомом мире, где все оказывается несколько иначе, когда тебя больше не держит надежная мамина рука. Поэтому я всячески стараюсь не потакать Ваниному трогательному эгоизму.

- Ванюша, выходи. Заодно посмотришь, сильно ли я врезалась. Расскажешь потом всем: бабушке с дедушкой, папе…

Левка уже стоял на тротуаре и ждал, пока выйдем мы с Ваней. Я мимоходом отметила, что он вполне прилично выглядит - ни сильных залысин, ни мешков под глазами, ни огромного живота…

- Что смотришь? - усмехнулся он. - Наверно, думаешь, Левка совсем неудачник, если гоняет на "Оке"?

- Да прямо! Я смотрю, сильно ли ты постарел, и как раз думаю, что не очень. Всегда страшно встречать одноклассников, которые плохо выглядят. Сразу думаешь - вот, наверное, и я такая же. Возраст ведь тот же.

- Так ты же была самая младшая в классе, - засмеялся Каштанчик.

- Ага… на полгода… Когда-то это было большой разницей в возрасте.

Слушай, да и не так уж сильно бок помят… - деликатно заметил Левка, разглядывая свой аккуратный автомобильчик. - Да я, знаешь, как задумаюсь… У меня вообще-то у самого хорошая машина была… Разбил в прошлом году. "Форд", не самый новый, правда… Вот я на нем и подрезал одного Шумахера. Сам еле жив остался. Выплачиваю ему теперь, потому что там тоже я виноват был, задумался, не заметил, что светофор повесили… Всю жизнь там езжу, никакого светофора отродясь не было… - Левка засмеялся, я же покачала головой, радуясь, что с таким водителем не лоб в лоб встретилась. А он продолжал: - "Форд" мой, говорят, и не починить. Стоит в гараже - весь всмятку. Надо собраться с духом да на свалку оттащить. Вот купил на первое время малолитражку… Мне Нельку мою надо на чем-то возить. Не в электричке же ей, бедной, трястись на дачу…

- Ясно, - кивнула я. Значит, Левка наконец женился. Сколько я помнила, девчонки всегда говорили, что он самый последний из класса все в холостяках ходит, весь в науке. Некоторые успели уже и по второму разу жениться и развестись, а Каштанчик только все собирался и вот, выходит, собрался. - А чем ты вообще занимаешься? Ты же, кажется, физтех заканчивал?

- Ну да… Заканчивал… Занимаюсь… - Левка закинув голову, взъерошил волосы и улыбнулся. - Настена! Такой у меня проект сейчас!.. Э-эх! Рассказать - не поверишь! Если нормально сделаю и продам… Вот по такой суперинвалидке смогу всем нашим учителям подарить на следующий Новый год!.. - Он кивнул на свою "Оку".

Я заметила, что в глазах его появился характерный блеск, предшествующий у мужчин рассказам о том, как надо правильно ловить карася или чем отличается карбюратор от инжектора, или же - и это самый страшный для меня рассказ - как прошла последняя футбольная игра наших с голландцами…

- Да ладно… - Я краем глаза посмотрела на Ваню, скучающего рядом. Что ж, так и нет никого вокруг, ни одного нормального мужчины, на которого можно показать и сказать сыну: "Вот, Ванечка, смотри, какой он молодец, какой хороший человек, умница, труженик, порядочный… Не пьет запоями, не дерется, не меняет жен к каждым майским праздникам, не ворует, не наживается на бедах и слабостях людских, не лентяйничает, не болтает, не сплетничает, не завидует чужому успеху, не носится полжизни с наполеоновскими планами и невыполнимыми прожектами, забывая при этом смотреть на светофоры и дорожные знаки…"

- Правда-правда! Вот расскажу тебе, сама скажешь…

Я вежливо ответила Левке, думая при этом, что встречу одноклассников пора сворачивать:

- Молодец, весь в науке, значит…

- Ну да… А ты?

- Я занимаюсь дизайном и ращу Ваню. Вот сейчас думаю, выходить ли замуж за его папу или нет.

Сама не знаю, зачем я это вдруг сказала. А Левка неожиданно заинтересовался:

- Да-а? И что? Сомневаешься? Есть варианты?

- Ох, Лёв, да не то слово! Наш папа сам по себе - вариант… В том смысле, что у него семь пятниц на неделе…

- То есть ты не можешь решить, как тебе поступить, точно? - продолжал допытываться Левка.

Я почувствовала в его любопытстве какой-то особый интерес.

- Не могу. А что?

- Слушай, Настен… Ты понимаешь, я ведь… Сейчас я тебе все объясню. А вы вообще куда ехали?

- Вообще - с дачи домой. Почти уже приехали.

- Да? А я тут тоже недалеко живу… Не хочешь зайти ко мне в гости?

Я посмотрела на Ваню и представила, как он весь истоскуется в гостях.

- А у тебя дети есть? - спросила я Каштанчика.

- Дети? - почему-то засмеялся он. - Детей нет.

- Ну, тогда Ване будет очень скучно. Да и устал он… Да, Ванюша?

Ваня ужасным взглядом посмотрел на Каштанчика и отвернулся, прижавшись ко мне.

- Ну, ясно. Лёв, давай как-нибудь в другой раз…

- Подожди, - заторопился Левка, - ты просто не поняла. Я знаешь чем занимаюсь? Я разрабатываю формулу вероятности… Ну, как тебе это объяснить…

- А что тут объяснять? - вздохнула я. Я прекрасно помнила, что учился-то Левка очень средне, даже странно было, как он попал в физтех. - Все понятно. Есть теория вероятности, ее сформулировал Эйнштейн, а ты решил теперь вывести единую формулу. Что-то в этом роде, да?

- Точно! - обрадовался Левка. - Я делаю компьютерную программу, практически закончил уже, которая позволит смоделировать любую ситуацию - производственную там, финансовую или жизненную. Вот, к примеру, ты сказала, что не знаешь, как поступить… А хочешь посмотреть, что будет, если ты выйдешь замуж? Или не выйдешь…

- А как же - хаотичность, случайность? Фактор третьих лиц…

- Ага, читала, значит, да?

- Ой, Лёв, чего я только ни читала, маясь с Ванькой в песочницах! Ну что, Ванюша, давай-ка мы пойдем домой. А к дяде Леве я потом съезжу одна. Постараюсь разобраться в его компьютерных программах, может, мне это тоже в работе пригодится.

Пусть он сам к нам приходит. И с женой, - хамовато ответил Ванюша и отошел к нашей машине.

Назад Дальше