49
- Остановись здесь.
Меня не надо просить дважды. Останавливаюсь. С ходу, как она. Слава Богу, что сзади никого не было. Мой брат… Но кто его будет слушать. Если что, все можно свалить на вора. Джин быстро выходит из машины.
- Иди сюда.
- Куда?
- Да иди же за мной, сколько ты вопросов задаешь.
Мы стоим напротив моста Милвио, на маленькой площади на Лунготевере, откуда начинается виа Фламиниа, ведущая к площади Пополо. Джин бежит по мосту и останавливается посередине, перед третьим фонарем.
- Вот, здесь.
- Что?
- Третий фонарь. Есть одна легенда про этот мост, Милвио, или Молло, как его называл Белли.
- Ты что, будешь из себя умную строить?
- Я и есть умная! И кое-какие вещи мне известны. Например, эта. Ты будешь слушать?
- Сначала поцелуй.
- Да слушай же… это прекрасная история.
Джин отворачивается и фыркает. Я обнимаю ее со спины. Мы прижимаемся к ограде. И смотрим вдаль - туда, где виднеется следующий мост. К которому ведет корсо Франча. Взгляд мой рассеивается. Надо же, ни одного воспоминания. Может быть, призраки прошлого имеют уважение к определенным моментам? Похоже, так оно и есть. Джин дает себя поцеловать. Под нами - Тибр, темный и мрачный, течет безмолвно, только изредка слышен шум воды со стороны плотина. Мягкий свет фонаря падает на нас. Иногда волна слегка ударяет в опору моста. И тогда она бурлит, бормоча и закипая. Потом, обойдя преграду, снова успокаивается, и продолжает свой медленный путь к морю.
- Ну, будешь рассказывать?
- Это третий фонарь напротив другого моста… Видишь что на нем?
- Да… думаю, это кто-то неправильно прицепил мопед…
- Вот дурачок! Это называется "цепь влюбленных". К этой цепи прикрепляют замок, а ключ выбрасывают в Тибр.
- А потом?
- И больше не расстаются.
- Откуда берутся такие истории?
- Не знаю. Эта давняя традиция. Даже Трилусса о ней рассказывает.
- Ты пользуешься тем, что я о ней не знаю.
- Нет, ты просто боишься повесить замок.
- Я ничего не боюсь.
- Это книга Амманити.
- Или фильм "Salvatores", это зависит от точки зрения.
- В любом случае, ты боишься.
- Я же говорю, что нет.
- Да, под тем предлогом, что у нас сейчас нет замка.
- Стой здесь и не уходи.
Через минуту я возвращаюсь. С замком в руках.
- Где ты его нашел?
- У брата. Он возит с собой замок и цепь, чтобы руль блокировать.
- Ну вот. Ты еще и замок у него стащил.
- Надо же, какая ты правильная. А ты, между прочим, еще двадцать евро мне должна.
- Ну и жмот.
- Ну и воровка!
- О чем это ты? А, ты хочешь, чтобы я тебе заплатила за замок? Давай подсчитаем общую сумму.
- Тогда ты мне слишком много должна.
- Ладно, хватит, остановимся на этом. Так как насчет замка? Будешь вешать или нет?
- Конечно, буду.
Я вешаю замок на цепь, закрываю его и вытаскиваю ключ. Держу его двумя пальцами и смотрю Джин прямо в глаза. Она смотрит на меня с недоверчивой улыбкой.
- Ну и?
Я держу ключ между указательным и большим пальцами. Он неуверенно болтается, вися над пустотой. И я отпускаю его. Он летит вниз, кружится и теряется в водах Тибра.
- Ты действительно это сделал…
Джин смотрит на меня как-то странно, задумчиво и взволнованно.
- Я же сказал тебе: я не боюсь.
Она прыгает на меня, обхватывая меня ногами, обнимает, целует и кричит от радости, она вне себя, она… она красива.
- Эй, не слишком ли много счастья? И что, эта легенда и в самом деле работает?
- Дурак!
И она с криком бежит по мосту. Навстречу ей небольшой группкой идут люди. Она срывает шляпу с самого серьезного синьора и заставляет его кружиться вместе с нею. И бежит дальше. А все остальные смеются. И шутливо толкают этого господина, а тот злится на Джин и что-то бормочет ей вслед. Я прохожу мимо них и развожу руками. Все разделяют счастье Джин. Даже тот серьезный господин, в конце концов, мне улыбается. Да, это правда: она так красива, что и других заставляет почувствовать себя чуть счастливее.
50
Утро.
- Вот это да! - Паоло как фурия влетает в комнату. - Черт, я и не сомневался, я так и знал, что ты все тот же легендарный Стэп. Но как же, блин, ты это сделал?
Я еще ничего не понимаю, знаю только, что "бляха" здесь бы лучше подошло - "блин" я на дух не выношу. Переворачиваюсь в постели и высовываюсь из подушек.
- О чем ты?
- Машина! Ты нашел ее так быстро. Тебе вечера хватило. Ну, ты даешь.
- А, да… я сделал пару звонков. И мне пришлось дать там, сам знаешь что.
- Что я знаю? Я ничего не знаю… - Паоло садится на кровать. - Что тебе пришлось дать?
- Эй, не строй из себя идиота… деньги.
- Ах, да. Конечно, и говорить не о чем, знаешь, я от радости сам не свой - ничего не понимаю. Слушай, а что за тип у меня ее увел? Ловкач, или засранец, или бандит, или, может, он из этих… С такими лицами…
Я прерываю этот ошибочный ход мыслей.
- Я его не видел. Мне ее подогнал один мой знакомый, он никакого отношения к нему не имеет.
- Так даже лучше. Чем хуже, тем лучше.
- Что это значит?
- Ну, так говорится.
Я снова переворачиваюсь в постели и зарываюсь в подушки. Мой брат. Он произносит слова, значения которых даже не знает. Я чувствую, что он поднимается с кровати.
- Еще раз спасибо, Стэп…
Он направляется к двери. Я выглядываю из подушек.
- Паоло…
- Что такое?
- Деньги…
- Ах да, сколько мы должны?
- Мы? Ты должен заплатить две триста. Гораздо меньше, чем ты предлагал.
- Так много? Вот бляха муха! - всякий раз, когда речь заходит о деньгах, он произносит правильные слова. - Ворюги, не хочется им ничего давать.
- На самом деле, я им уже заплатил. Но если хочешь, давай напишем заявление о краже, а машину я им обратно отгоню.
- Нет-нет, ты что, шутишь? Спасибо, Стэп, ты здесь ни при чем. Я оставлю деньги на столе.
Чуть позже я встаю. День уже начался и мне хочется позавтракать. В гостиной натыкаюсь на Паоло. Он только что заполнил чек.
- Вот.
Он ставит последнюю завитушку на подписи.
- Я тут и тебе немного оставил за беспокойство. Разглядываю чек. Паоло радостно смотрит на меня, как бы говоря: "Ну что? Ты доволен?".
Две тысячи четыреста. То есть на сто евро больше, чем я должен был бы отдать вору. Сто евро тому, кто разбился в лепешку, чтобы найти его машину! По крайней мере, он так думает. Скупердяй! Да ты живешь на широкую ногу! Дай хоть две пятьсот, что ли. Но поскольку на самом деле он дал мне шикарные чаевые, "одолжив" мне свою машину, оплатив чудесный вечер - прекрасный ужин и все остальное… я не могу сказать ничего, кроме:
- Спасибо, Паоло.
- Да не за что, тебе спасибо.
Это та фраза, которую я ненавижу больше всего.
- И еще, Стэп, знаешь, удивительно, но у меня утащили даже замок.
- Замок?
Делаю вид, что безмерно удивлен.
- Я так волновался за машину, что когда оставлял ее где-то, вешал на руль цепь. Вчера я ее не надел, но мне и в голову не пришло, что ее могут увести из гаража. Зачем вору понадобился замок?
- Да, зачем вору замок?
Я и вправду не знаю, как ответить на такой вопрос. Попробуй, объясни ему. Знаешь, он висит на "цепи влюбленных".
- Но это еще не все, Стэп. Посмотри.
Паоло бросает что-то на стол. Я беру вещь в руки, рассматриваю внимательнее. Узнаю застежку, которую я расстегивал вчера. Бюстгальтер. Ее бюстгальтер.
- Понимаешь… эти засранцы увели у меня машину и поехали трахаться! Надеюсь, что она не дала этому вонючему вору. И навесила ему замок…
- Ну, если ты нашел этот бюстгальтер в машине, значит, дело пошло не так, как тебе хотелось бы.
- Тоже верно.
Я направляюсь к кухне.
- Ты что, себе его возьмешь?
Делаю вид, что не понимаю, о чем речь.
- Что?
- Как что! Бюстгальтер!
Я улыбаюсь и раскачиваю им в воздухе.
- Как знать, может быть, это новая история про Золушку! Только вместо туфельки - вот это. Я буду искать ту, что сумеет надеть на себя этот бюстгальтер.
- Тут есть один нюанс: он подойдет всем, у кого третий номер.
- У тебя глаз-алмаз. Так даже лучше, это будет нетрудно.
Паоло смотрит на меня удивленно.
- Стэп, прости за вопрос… а ты что же, воображаешь себя принцем на белом коне?
- Это зависит от того, какова в этой истории Золушка.
51
- Ну как?
Эле едва не напрыгивает на меня. Она, похоже, сошла с ума.
- Рассказывай! Давай… что там у тебя было? - Она толкает меня, пихает кулачками, чуть ли не бьет. - Я уверена, что-то было…
- Да с чего ты взяла?
- Я чувствую… чувствую… ты же знаешь, у меня интуиция.
Она садится поближе.
- Раз интуиция, тогда ладно, я тебе расскажу, но не говори никому, хорошо?
Эле кивает, таращит глаза, она сгорает от нетерпения.
- Мы занимались любовью.
- Что?
- Что слышала.
- Не может быть.
- Может.
- Ты, подруга, что-то загнула.
- Ну, тогда мы ничего не делали.
- Да, ничего! Никогда не поверю.
- Ну вот, видишь? Ты же не веришь в это.
- Но ведь есть что-то среднее.
- Слушай, что ты от меня хочешь?
- Правду.
- Да я же сказала тебе правду.
- То есть?
- Первое.
- То есть? Вы трахались?
- Но почему ты так это называешь?
- Потому что вы именно этим занимались, или нет? - она смотрит на меня недоверчиво, все еще до конца не веря. - Тогда ты мне наврала.
- Ну хорошо, тогда мы трахались, занимались любовью, занимались сексом, как хочешь, так и называй. Но мы это сделали.
- То есть, вот так сразу, ты - с ним?
- Да-а-а-а, а с кем же еще?
- Ну извини, ты же столько времени ждала.
- Вот именно! Видишь, какая ты непоследовательная. То ты мне говорила: "Ну, когда ты уже это сделаешь, ну вот хотя бы с этим, иди с этим, какая тебе разница, если не понравится, ты можешь послать его…" - ты толкала меня к первому встречному, а теперь зудишь, что я пошла со Стэпом. Ты какая-то странная.
- Да нет, мне просто кажется необычным… ну и как он был?
- Как он был? А я-то откуда знаю, мне не с чем сравнивать.
- Да, но тебе было хорошо, он сделал тебе больно, ты получила удовольствие, каким способом вы это сделали?
- О Боже, ты как полноводная река, тебя распирает от вопросов.
- Да, я такая.
- Какая?
- Полноводная река.
- Ну, ладно. Сначала мы были на Капитолии. Там мы начали… Потом перешли на римский Форум…
- И там он тебя проткнул.
- Эле!!! Ну почему тебе надо обязательно все испортить? Это было прекрасно. Если ты будешь продолжать в том же духе, ничего больше не расскажу.
- Эй, если ты будешь продолжать в том же духе, я тоже попрошу слова.
Быть не может. Его голос. Мы с Эле резко оборачиваемся. Двумя рядами дальше сидят они - Стэп и Марк-Антонио. Они все слышали. Но давно-ли они там? Что я сказала? О чем говорила? За четверть секунды у меня в голове пронеслись последние полчаса… что я делала, что говорила. О Боже! Что я там ей рассказала? Что-то все же рассказала. Но сколько времени они там сидят? Я убита, уничтожена, я готова провалиться сквозь землю. Но ведь это ТП, Театр Побед, храм варьете. Здесь выступал этот, как его? Проволино. Как он там говорил? "Ротик мой, закройся и молчи". А если бы я была Карра, я бы исчезла как волшебница Магелла в ее песне. Я встречаюсь взглядом со Стэпом, он насмешливо говорит:
- Ну, так как, у нас неплохо все получилось, да? Так ведь, Джин?
И он весело смеется. Я даже не знаю, что сказать… Нет, он не должен был услышать все. Во всяком случае, я на это надеюсь. Марк-Антонио нарушает драматическую паузу.
- Ну, что сегодня вечером будем делать? После всех этих чудных историй мы могли бы устроить приватную вечеринку.
Марк-Антонио смотрит на меня. Взгляд у него очень красноречивый. Шутит, наверное. По крайней мере, я на это надеюсь…
- Поменяемся парами? - Эле хохочет, глядя на меня.
- Неплохо бы. С тобой, Джин, я бы замутил!
Марк-Антонио подходит ко мне и гладит меня по голове. Стэп сидит спокойно, покачиваясь на сиденье взад-вперед. Я не знаю, что делать. У меня дыхание перехватывает. Я краснею, во всяком случае, мне так кажется. Опускаю глаза, фыркаю. Волосы наэлектризованы. И тут случается чудо.
- Так, все готовы? Начинаем!
И при этих словах ассистента студии, или директора, - не знаю точно, - начинается всеобщее движение. Кем бы он ни был, он меня спас Я убегаю, но вскоре возвращаюсь назад. Он, похоже, не готов к этому моему демаршу, тем лучше. Я подхожу к нему и зову:
- Стэп?
Он оборачивается. Я легонько целую в его губы. Вот так. Стэп смотрит на меня. И улыбается так, как только он умеет.
- И это все?
Не хочу, чтобы последнее слово было за ним.
- Да, пока все.
И, больше ничего не сказав, спокойно ухожу.
Директор студии подходит к Стэпу.
- Сильна девчонка.
- Очень.
- Как ее зовут?
- Джиневра, для друзей - Джин.
- Действительно сильна.
Директор студии отходит. А я неуверенным голосом его окликаю.
- Эй…
- Да?
- Это верно, что сильна. И она - моя.
52
В день репетиции я сижу с Марк-Антонио в режиссерской. Рядом с нами, отделенные от нас стеклом, сидят Мариани и компания. Змей нервно ходит из угла в угол. Кот & Кот сидят как ястребы-стервятники за спиной у Романи. Они смотрят на монитор, зыркают глазами по залу, подыскивая идеальный кадр, именно тот кадр, который лучше всего даст людям возможность увидеть то, что им покажут. А вот Романи - тот, наоборот, сидит спокойно и покуривает сигарету, которая каким-то образом висит в его пальцах, сохраняя равновесие, в нескольких сантиметрах от лица. Пепел описывает сложнейшую дугу, парит какое-то время в воздухе, не падая, Романи другой рукой делает легкие движения, щелкая пальцами. Он чередует камеры, которые ему быстро выводит невозмутимый помощник. Тот нажимает кнопки на клавиатуре, как будто играет на маленьком пианино, находит на маленьких мониторах картинки и переводит их на большой монитор, стоящий перед Романи. Один, два, три, наплыв, четыре, пять, шесть, общий план.
- Вот Стэп, это и есть телевидение, - Марк-Антонио слегка хлопает меня по плечу. - Пойдем на наше место, скоро начинаем.
- А что это сейчас делают?
- Да ничего особенного. Это только репетиция, последняя перед генеральной. Мы практически в заднице - настолько отстаем от графика. Но так почти всегда бывает.
- Понял.
Я пожимаю плечами: не очень-то я понял. Но, похоже, сейчас очень важный момент, в воздухе висит странное напряжение. Операторы надевают наушники - натягивают их, как солдаты, готовящиеся к бою. Они быстро крутят ручки zoom, проверяя его работу, примеряются к камерам, расставляют ноги, принимая нужное положение: этакие пулеметчики, готовые стрелять в любую цель, указанную им генералом Романи.
- Три, два, один… пошла заставка!
Звучит музыка. Внезапно оживает цветной монитор, стоящий напротив нас. Появляются сделанные нами раскрашенные логотипы. И так же внезапно исчезают. И сразу, один за другим, с определенным интервалом, начинают раскрываться многочисленные занавесы. Камера номер два, оператор, которой единственный из всех имеет возможность и удовольствие работать сидя, медленно двигается в центр студии. На цветном мониторе можно видеть то, что он снимает. На камере горит красный огонек, это значит, что она в работе. Камера неуклонно движется вперед, как хорошее охотничье ружье. На мушке - последний занавес, маленькая дверца на заднике, и вот она открывается. Из нее выпархивают, одна за другой, - блондинки, брюнетки, рыжеволосые… Они вылетают из этой дверцы, как маленькие бабочки, как разноцветные листья, падающие с осеннего дерева телевидения - танцовщицы. На одних - длинные платья, на других - короткие, третьи - в вуалях. Под одеждой угадываются мышцы, на лицах - неизменные улыбки, у одних - стрижки, другие - крашеные, у всех яркий макияж. Они легко выбегают в центр, изящно становятся в ряд. И, подобно маленьким грациозным солдатикам, начинают с одной ноги. Они кружатся, приближаясь и отдаляясь друг от друга, разводят руки в стороны и улыбаются в камеры с горящим красным огоньком, которые отправляют их в эфир. Безупречные операторы танцуют вместе с ними, меняя кадр, берут их за руки, отпускают и вновь берут. А Романи всем этим управляет, изумительный маэстро только что созданной музыки, сочиненной из образов и света. Марк-Антонио в полном молчании быстро стучит по клавишам компьютера, являя на свет 3D титры, которые появляются и исчезают то на лице брюнетки, то на фоне общего вида сверху, то на наплыве. Молодчина. Он ни разу не ошибся. Последние аккорды, и музыка смолкает. Наступает тишина. Девушки стоят в ряд и все вместе поднимают руки, указывая на задник сцены. Из дверцы появляется ведущий.
- Добрый вечер, добрый вечер. Вот мы все здесь собрались… Что значит - гений? Это значит, это значит… Например, это гениально - стоять здесь с этими красотками и получать за это деньги…
Я смотрю на Марк-Антонио.
- Он что, действительно, будет это говорить?
- Да нет, ты что… Это он на репетиции так прикалывается, чтобы развлечься, а заодно, может, какую-нибудь танцовщицу заклеить. А когда он в эфире, все совсем по-другому. Это самый классический ведущий. Он не понимает, что мог бы быть гораздо интереснее. Сейчас народ уже все читает, все смотрит и все знает. А он думает, что те, кто его смотрит, полные идиоты.
- Ну, если они его часто смотрят, они и впрямь идиоты.
Марк-Антонио обращает на меня насмешливый взгляд.
- Хм, я вижу, ты уже кое-чему научился. Неплохо. Садись-ка, я тебе объясню, что надо делать.