Я улыбаюсь и здороваюсь, как будто мне все это очень интересно. Другие имена, другие истории. Титулы и звания молодых коммерсантов, псевдоаристократов из общества, у которого нет названия… По крайней мере, для меня.
- А это Эсмеральда - моя самая близкая подруга! - Баби наклоняется ко мне с заговорщицким видом и мурлычет на ухо: - Можно сказать, она заняла место Паллины.
И смеется. А я чувствую только запах ее духов. Я смотрю на нее. Вернее, на то, что от нее осталось. Мне так и хочется спросить: "А кто же занял мое место?". Мое место. Да. "А с чего ты взял, что у тебя было место?" - могла бы она ответить. Поэтому я ничего не говорю. Стою молча. И смотрю на нее, пока она продолжает эту странную череду представлений. Она, такая респектабельная светская дама, безупречно подходящая к этому светскому обществу, этому позолоченному мирку. Она пританцовывает, смеется, откидывая назад голову - и струится поток волос, и запах духов, и смех. И еще… Все это - ты. Но нам не следовало бы больше видеться.
И тут я чувствую всю свою боль. Все то, чего я не знаю, то, чего я не пережил, то, чего мне теперь не хватает. Всегда будет не хватать. Сколько же рук тебя обнимало, прежде чем ты стала такой? Да какая разница. Она мне все равно этого не скажет. К сожалению. И я стою, не говоря ни слова. И смотрю на нее. Но не нахожу ее. И тогда я прокручиваю черно-белый фильм длиной в два года. Целая жизнь. Те ночи, что я провел на диване. Далеко-далеко. Я так тогда и не смог примириться со случившимся. Я царапал себе щеки, молил о помощи звезды, стоя на балконе и куря сигарету. А потом следил за дымом, улетающим к небу, высоко-высоко, за облака… Туда, где мы когда-то были вместе. Сколько раз я плавал в этом ночном море, потерявшись в этом черном небе, унесенный парами алкоголя и надеждой снова ее встретить. Вверх - вниз, без остановки. Вдоль Водолея, Персея, Андромеды… И еще выше - до Кассиопеи. Первая звезда справа, а потом - прямо, до самого утра. И еще дальше. И я всех спрашивал: "Вы ее видели? Прошу вас… я потерял свою звезду. Свою вселенную, ее нет. Где она теперь? И что она сейчас делает? И с кем?". И звезды вокруг меня озадаченно молчат. Слышна лишь капель моих слез. А я-то, глупый, искал и так хотел найти ответ. Дайте мне объяснение, просто объяснение, все равно какое объяснение. Ну и дурак. Все давно известно. Когда любовь проходит, можно найти все, что угодно, кроме объяснения.
68
Клаудио едет не спеша. Изредка поглядывает в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что Раффаэлла не отправилась за ним следом. Все спокойно. За ним - ни одной машины, ничего подозрительного. Только полицейский мотоцикл, который включил фары и рванул с места. Клаудио видит, как он, мигнув поворотником, быстро свернул направо и понесся к "Кассиа". Он не удосужил его даже взглядом. "И не за что, - думает он про себя, - я идеальный гражданин, никогда ничего не нарушаю". И, уверенный в своей добропорядочности, он сворачивает на корсо Франча, а по ней - прямиком к виа Марсала. И вот уже Порта Пиа. Клаудио останавливается у кинотеатра "Европа" и достает из кармана телефон. Открывает его, проверяет: пусто, никаких сообщений. С Франческой они договорились, что встречаются в гостинице в половине десятого. Если бы были какие-то проблемы, она прислала бы ему сообщение. Отлично.
Чем меньше сообщений они друг другу будут посылать, тем меньше вероятности быть пойманными. После того, как Раффаэлла добыла выписку со счета и устроила тот допрос с пристрастием по поводу кия, Клаудио больше не может звонить или посылать сообщения со своего телефона. Это слишком рискованно. Раффаэлла способна позвонить Франки и ему тоже устроить допрос с пристрастием. Тот не имел дела с такой фурией и, несмотря на мужскую солидарность, в конце концов, может и сдаться. Клаудио в этом уверен. Лучше уж звонить из офиса, а если придут сообщения, сразу их стереть. Клаудио закрывает телефон и снова кладет его в карман, на обычное место. Потом, спокойно и безмятежно, решает выкурить сигаретку. Если хочется, можно себе позволить. Тем более, что сегодня для тревоги нет никакого повода. И Клаудио закуривает "Мальборо". Но если бы он посмотрел на свой телефон получше, то заметил бы, что он чуть новее, чем был. И тогда, действительно, для тревоги бы повода не было. Потому что это бы означало кошмар.
* * *
Биип. Биип. Звук входящего сообщения. На столе мигает телефон Клаудио. Так она и знала. Это было только дело времени. Раффаэлла улыбается и берет телефон в руки. Ждет секунду. Смотрит на него нерешительно. Вот он. Момент, который может полностью изменить ее жизнь. Подумать только: когда Клаудио захотел купить два одинаковых мобильника по случаю распродажи, я так его критиковала. "Бедный Клаудио, - думает она, - трудно переоценить тот факт, что мне удалось сегодня подменить твой телефон, который всегда лежит у тебя в кармане, на свой". Но тут лицо Раффаэллы меняется. Оно становится жестким. Его перекашивает от злобы. Она решительно открывает телефон. Чтобы увидеть сообщение, которое, возможно, положит конец самому значительному периоду ее жизни. Она открывает его и читает.
"Привет, сокровище мое! Я закончила. Встретимся в девять тридцать, как договорились".
Глаза Раффаэллы лезут на лоб. Они зеленеют от злобы, вылезают из орбит. Она скрипит зубами от ярости, дыхание ее прерывисто. Ей хочется бросить телефон Клаудио в стену, но она понимает, что тогда она потеряет след этой поганой "Ф", этой бабы, которая позволяет себе называть Клаудио "своим сокровищем". Тут только она понимает, насколько важен сейчас этот телефон - единственная улика для завтрашнего судебного заседания. Идеальная карта, по которой можно найти "свое" сокровище. Раффаэлла собирается с мыслями, делает глубокий вдох, расслабляется. Ей нужно восстановить ясность суждений. Действовать нужно хитроумно. Она берет телефон Клаудио и медленно пишет сообщение.
"Я должен приехать на такси. Домашние забрали машину. Забыл адрес. Что сказать таксисту?"
И отправляет послание. Ждет. Она надеется, что не допустила никакой ошибки, не написала что-нибудь не так, что между ними нет условных сигналов типа - "как понял?" или какой-нибудь ерунды, типа этого. Клаудио очень предусмотрительный, но не такой уж он гений. Он ни за что не заподозрил бы, что я заменила его телефон. Именно в этот момент приходит ответ.
"Сокровище, зачем ты пишешь? Ты сказал, что это опасно. Не знаю точный адрес, но скажи просто отель "Марсала" и тебя довезут. До скорого. Я хочу сделать тебе, как в прошлый раз…"
Читая последние слова, Раффаэлла чувствует себя едва живой. У нее сводит живот, сжимаются челюсти, она чувствует боль в печени. Потом она идет к домашнему телефону и набирает номер. 3570. Через несколько секунд голос диспетчера такси отвечает.
- Пожалуйста. Такси на пьяцца Джачини. Срочно. Я не вешаю трубку.
Через несколько секунд раздается голос диспетчера:
- "Венеция 31", через две минуты.
Раффаэлла подтверждает заказ. Потом задумывается и ее охватывает истерический смех. "Венеция 31". Их первое путешествие было в Венецию. И такси с таким же названием положит всему конец. Она бежит в ванную и ее рвет. Даже тем, чего она не ела.
* * *
Немного позже. Остановившись на маленькой площадке у Порта Пиа, Клаудио смотрит на часы. Девять. Еще есть полчаса в запасе. Ему хочется пить. Он решает пойти выпить пива в ближайший бар. Заводит машину и объезжает площадь. Хоть он и нарушил правила, он был достаточно осторожен. Посмотрел хорошенько, не идет ли кто-нибудь. Только из глубины улицы ехало такси. Был бы он повнимательнее, прочитал бы на нем табличку: "Венеция 31". Правда, она бы тоже вряд ли бы что-нибудь ему сказала. Но если бы он был повнимательнее, если бы он заглянул и в такси, он бы, наверное, понял, что его обложили со всех сторон.
* * *
Раффаэлла выходит из такси, расплачивается и направляется в отель "Марсала". Оглядывается по сторонам. Ужасная обстановка. В углу - искусственное дерево. На полу - потрепанный красный ковер. У стены - старая деревянная скамья. Чуть дальше - столик с разбитым стеклом, и на нем - несколько старых журналов. Из-за стойки высовывается портье.
- Добрый вечер, могу я вам чем-то помочь? Вы что-то хотели?
- Господин Джервази посоветовал мне эту гостиницу. Он в номере?
Портье бросает на нее быстрый взгляд. Он многое повидал на своем веку: иногда лучше не соваться в чужие дела. Потом он оборачивается и проверяет ключи. Восемнадцатый пока висит на месте.
- Нет, синьора. Он пока не подъехал. - Портье вежливо улыбается.
- Хорошо, спасибо, если можно, я его здесь подожду.
Раффаэлла садится на скамью, стараясь все делать неспешно. Не хватало только упасть здесь, сломать ногу и угодить в больницу. Сейчас, когда она знает правду, когда она оказалась на финишной прямой. Она ни за что на свете не хотела бы пропустить эту финальную встречу. Раффаэлла открывает журнал и быстро его перелистывает. Но она не видит ни фотографий, ни статей, ни рекламы. Только разноцветные страницы. Кроваво-красного цвета. И именно в эту минуту входит Франческа. Она открывает стеклянную дверь отеля и весело здоровается с портье.
- Привет, Пино! Клаудио уже приехал?
Портье смотрит на нее. Потом - на Раффаэллу.
И, запинаясь, отвечает:
- Нет… еще нет.
- Ну так дай мне ключи, я подожду наверху.
Портье дает ей ключи от восемнадцатого номера и скрывается в соседней комнате. В некоторых случаях лучше ничего не видеть.
Раффаэлла бросает журнал на столик и встает. Подходит к сопернице, останавливается в двух шагах и смотрит ей в глаза. Франческа не может вымолвить ни слова. Она испуганно делает шаг назад. И тут Раффаэлла узнает ее. Не может быть. Ну я и дура. Это была не открытка. Это была ламинированная фотография. Это и есть та девушка с пляжа. Она и есть та "Ф".
- В чем дело?
Раффаэлла смотрит на нее с вызовом.
- Ничего, всего лишь проверка. Как тебя зовут?
- Франческа, а что?
В мгновение ока злосчастная "Ф" становится плотью и кровью. Сволочная Франческа.
- Ты ведь ждешь Клаудио, правда?
Франческа ничего не понимает. Или не в состоянии понять. Раффаэлла не дает ей времени опомниться. Она берет телефон Клаудио и набирает номер, свой собственный номер.
- Подожди, сейчас ты с ним поговоришь.
* * *
Клаудио только что купил пива, сел в машину и едва его пригубил, как чуть не подавился, услышав звонок телефона в своем кармане. Телефон вибрирует и звонит, но мелодия не его. Он лезет в карман. Смотрит на телефон в немом удивлении, ничего не понимая. Открывает его. И в этот момент видит то, что совсем не ожидал увидеть. На экране сверкает его имя: "Клаудио". Но как это возможно, чтобы я сам себе звонил? Он ничего не понимает. Это его последняя мысль, прежде чем он осознает, что он летит в бездонную пропасть разверзающейся драмы. Он не отрываясь смотрит на свое имя, загипнотизированный этим звонком, уже подозревая, что эта трель зовет его в безвозвратное путешествие в самые нижние круги ада. И, не выдержав, все же решает ответить.
- Да? - испуганно, готовясь к самому худшему, говорит он. И в самом деле, это она - последний человек, которого он хотел бы сейчас услышать. Его жена.
- Клаудио, подожди-ка, я передам кое-кому трубочку.
Клаудио не может вымолвить ни слова, он не успевает ничего сказать, а Раффаэлла уже прижала трубку к уху Франчески. Клаудио не может представить, не хочет представить себе, чей он сейчас услышит голос… Кто там рядом с женой? Кто бы это мог быть? И он, совершенно потерянно, все же говорит:
- Да?..
- Клаудио, это ты? Это Франческа… тут какая-то женщина меня спросила…
Но она не успевает закончить - Раффаэлла убирает телефон от ее уха и говорит Клаудио:
- Я жду тебя дома.
В эту минуту Клаудио проезжает мимо отеля "Марсала" с еще включенным телефоном и видит их, они стоят рядом: Раффаэлла и Франческа. Клаудио не может поверить своим глазам, он ошеломлен, он давит на газ, в надежде куда-то сбежать. Но он еще не знает, что с этой минуты ему некуда бежать.
* * *
Франческа недовольным голосом обращается к Раффаэлле.
- Но прости, я же с ним говорила, почему ты повесила трубку? Ты плохо воспитана…
Раффаэлла с улыбкой забирает у нее ключи от номера. Франческа не сопротивляется. Ключ и большой деревянный брелок с номером восемнадцать болтаются в руках у Раффаэллы.
- Так это в этой комнате вы кувыркались? - Франческа не отвечает. Раффаэлла смотрит на нее грозно. - Я не плохо воспитана. Я синьора Джервази. А ты, ты никто, шлюха гребаная! - И она бросает ей в лицо деревянный брелок, разбив ей нос и навсегда запечатлев в ее сознании этот номер - восемнадцать.
69
- Эй, Стэп, ты меня слушаешь?
- Конечно… - я кривлю душой.
- Как я рада видеть тебя… но почему ты мне не позвонил, когда вернулся?
- Ну, я не знал…
- Что ты не знал? - Баби смеется, прикрыв рот рукой. Отводит волосы назад. - Есть ли у меня кто-нибудь?
Она смотрит на меня очень внимательно. Но больше ничего не говорит, а я думаю о нашем Баттисти. О том, как она заплетала косички, о том, как она краснела, о наших темных подвалах… О ночном море. Но ответа я не жду.
- Выпью чего-нибудь.
К счастью, я сразу нахожу ром. "Памперо", самый лучший. Наливаю себе стакан и выпиваю. Я хотел бы… Наливаю второй. Я не хотел бы… Выпиваю его одним махом. Но если хочешь… Еще один стакан. Как риф может перегородить море? Никогда не знал ответа на этот вопрос. Возвращаюсь к ней, мы садимся на диван. И, глядя на нее, нахожу ответ на этот вопрос. Это невозможно. Море бесконечно. Совсем как ее глаза. И мой рифмой риф слишком мал. Она смотрит на меня и смеется.
- Ты выпил, что ли?
- Да, немного.
И вот мы сидим в полутьме, как два брошенных велосипеда. Время идет. Уж и не знаю, сколько прошло. А она мне рассказывает - все, что можно рассказать, все, что считает нужным мне рассказать. Она - настоящая женщина. А ведь она была ясная и понятная, как и я… И едва я собираюсь спросить ее, сколько рук сжимало ее в объятиях, прежде чем она стала такой, как сейчас, вечер заканчивается. Как и моя бутылка.
- Пока, Карола, пока, ребята.
Все прощаются друг с другом, обмениваются поцелуями, договариваются о встрече, напоминают друг другу о намеченных делах. Мы стоим на улице. Скоро мы остаемся одни.
- Ну, куда ты?
- Никуда. Я приехал со своим другом Гвидо на машине, но он уже уехал.
- Не волнуйся, я на машине. Я тебя отвезу, давай.
И я сажусь в ее синий "Мини Купер" последней модели.
- Забавно, да? - она кидает на меня взгляд, не переставая вести машину. - Когда мы познакомились, мы поехали на твоем мотоцикле, и я сидела сзади тебя, а теперь мы на машине, и ты мой пассажир.
- Да, забавно…
Я не знаю, что добавить. Единственное, что меня интересует - было ли это тоже запланировано у Гвидо. Классно задумано, кот Базилио. Снова вспоминаю его улыбку, как он мне подмигнул и как вовремя ушел со сцены: великий комбинатор чужих судеб… Но почему именно моей?
- Держи, - Баби протягивает мне свой шарф.
- Спасибо, но мне не холодно!
Она смеется:
- Дурачок! - теперь ее взгляд становится серьезнее. - Повяжи себе на глаза. Ты не должен ничего видеть. Помнишь? Теперь моя очередь. А твоя очередь - повиноваться.
Я молча обвязываю шарф вокруг головы, как когда-то сделала она. В тот раз, когда сидела за мной на мотоцикле. Тогда она, с завязанными глазами, крепко держалась за меня, давая увезти себя к тому дому в Анседонии, к ее мечте, той ночью, это было у нее в первый раз… Сейчас я чувствую, как спокойно она ведет машину, как включила музыку погромче и как эта музыка, она сама и бутылка рома, которую я в себя влил, уносят меня куда-то.
- Ну вот, приехали.
Я снимаю шарф-повязку и в темноте различаю ее контуры. Башня.
- Ты помнишь? Тот раз, когда ты заснул?
Как я могу это забыть? Потом, когда я проснулся, мы поссорились, а потом помирились. Как мирятся все влюбленные. И сам не знаю каким образом, вдруг она оказывается у меня в объятиях. А ведь мы и не ссорились. В этот раз - не ссорились… Она целует меня. Ничуть не стесняясь, и улыбается в полутьме.
- Эй, сколько же ты выпил?
- Немного.
Но, похоже, это для нее неважно. Она гладит меня по плечу.
- Я по тебе скучала, знаешь?
Я чувствую себя идиотом, что я могу сказать? Откуда мне знать? И правда ли это? Почему она мне это говорит? Зачем? А я? Я просто не знаю, что сказать. Мне хотелось бы вообще ничего не говорить. Но у меня само собой срывается:
- Да?
- Серьезно, - она улыбается. Потом расстегивает мне рубашку и спокойно, не торопясь еще более уверенная, чем тогда, когда мы расстались, говорит: - Выйди.
Она почти выталкивает меня из машины и смеется: пошел дождь. Она распахивает блузку, снимает бюстгальтер, обнажив грудь. Она открывается ласковому дождю, и мне - а я ласкаю языком ее мокрые соски. Уверенными движениями она расстегивает мне ремень, потом - брюки, они падают, просовывает мне в трусы руку и шепчет на ухо:
- Вот он… Привет… Сколько лет, сколько зим…