- Ну зачем же так орать? - ласковым издевательским тоном спросила Ариадна Парисовна. - Все равно тебя здесь никто не услышит.
- Помогите! - не унимался демон мгновенной роковой любви. - Грабят!
Сообразив, что он орет что-то не то, Саллос озадаченно посмотрел на потомственную ведьму и почесал затылок.
- Нет, это не то, - пришел он к выводу, через пару минут. - Эта… Пожар!! Нет, опять не то… О! Насилуют! Помогите!
Теперь настала очередь Ариадны Парисовны озадачиться. Потомственная ведьма скосила глаза в сторону, нахмурилась и засунула веник "антизапойных" трав демону в глотку. Затем, не обращая внимания на его возмущенное мычание, положила ладонь на кошачью голову Саллоса и произнесла, чуть шевеля губами, могущественное, одной госпоже Эйфор-Коровиной известное, заклинание против тяги к алкоголю.
- Теперь ты больше никогда… - потомственная ведьма не успела закончить, потому что демон мгновенной роковой любви догадался пустить в ход когти.
- Ай! - Ариадна Парисовна отпустила Саллоса и схватилась за поцарапанную руку. - Больно же!
Демон мгновенной роковой любви умудрился к этому моменту прожевать веник и проглотить.
- Вот так тебе! Вот тебе! - завизжал он и взлетел под самый потолок.
Однако в этот момент антизапойные травы начали действовать. Выразилось это в том, что демон мгновенной роковой любви позеленел, схватился за живот и свалился вниз.
- Ой-ей… - запричитал он, вытаскивая из кармашка белый унитаз "Густавсберг" и склоняясь над ним в хрестоматийной позе наказанного собственным организмом алкоголика.
- Ничего, сейчас прочистит и станет легче, - сердито буркнула потомственная ведьма, залепляя царапины пластырем. - Ты лучше скажи, выход отсюда есть?
- Нету, - простонал Саллос.
- А зачем меня сюда притащили? - глаза Ариадны Парисовны сузились.
- Чтобы не мешала, ой… - последовал ответ.
- Кому не мешала? - потомственная ведьма поморщилась. Еще бы! Не каждый день увидишь совершенно зеленого перепившего кота с розовыми крыльями.
- Никому не мешала! Ой… - и Салдос снова горячо обнял фаянсовый сосуд.
- Хватит уже стонать! - разозлилась Ариадна Парисовна. - Никогда не поверю, что тебе на самом деле так плохо!
- На самом деле мне еще хуже! - возмутился демон мгновенной роковой любви и упал на спину, держась лапками за живот.
- И что вы намерены со мной делать? - госпожа Эйфор-Коровина начала повторный, более тщательный осмотр стен.
- Не знаю, - Саллос перевернулся на четвереньки и тяжело замахал крыльями.
Взлетев на стол, он упал ничком без сил. - Как мне плохо… Как мне плохо…
- Перестань ныть, - потомственная ведьма приложила палец к губам, так ей легче думалось.
- Не перестану, - упрямо заявил демон мгновенной роковой любви и снова завел, - как мне плохо… как мне плохо…
- Интересно, что это болван герцог искал на полу, - снова задала себе вопрос потомственная ведьма.
- Бриллиант, - ответил Саллос и снова забормотал о том, как ему плохо.
- Что за бриллиант? - вздрогнула Ариадна Парисовна.
- "Питт", - лаконично удовлетворил ее любопытство демон мгновенной роковой любви.
- Вот спасибо! Сразу стало все понятно! - раздраженно огрызнулась потомственная ведьма.
- О..; - Саллос продолжал театрально стонать и прикладывать пузырь со льдом к разным частям своего тела.
- И что с этим бриллиантом? - Ариадна Парисовна уселась в кресло и с горя наколдовала себе банановый десерт.
- А мне? - демон мгновенной роковой любви моментально перестал скрипеть, как ржавая телега и облизнулся, глядя на красненькую вишенку, венчающую произведение из крем-брюле, взбитых сливок, кусочков банана и груши.
- А у тебя нос в… не в том повидле, - сердито буркнула потомственная ведьма.
- Ах ты т-я-як?! - демон мгновенной роковой любви вскочил, огляделся по сторонам, пристроил свой пузырь со льдом на глянцевую голову вождя мирового пролетариата, со словами: "На-ка подержи!".
Затем Саллос исчез в собственном кармане и появился оттуда с целым тортом из вафель, мороженого, взбитых сливок, фруктов, ягод, немыслимых присыпок, шоколадной стружки, украшенного горкой из специальных бескостных вишен. Демон мгновенной роковой любви показал госпоже Эйфор-Коровиной язык, разинул рот пошире и одним движением отправил внутрь все десертное великолепие.
- Ы! - еще и язык показал, стервец.
Ариадна Парисовна приподняла брови и положила в рот маленькую ложечку мороженого, задумчиво пошевелила челюстью и разочарованно произнесла:
- Понятно, ты просто ничего не знаешь об этом бриллианте. Слышал звон, да не знаешь где он. Действительно, с чего это я решила, будто бы серьезные черти станут объяснять тебе - что, зачем, да почему?
- Это почему это?! - возмутился демон мгновенной роковой любви и принял позу Наполеона. - Я все знаю, только тебе не скажу! Ы!
И снова показал потомственной ведьме язык. Ариадна Парисовна поморщилась.
Саллос донельзя напоминал ей племянника Николеньку, единственного сына ее младшей сестры.
В роду Эйфор-Коровиных ведьмами становились только старшие дочери, которые сохраняли свою фамилию и получали набор магических инструментов. Младшие же вели обычную человеческую жизнь - влюблялись, выходили замуж, рожали детей, разводились, тиранили детей и внуков. Конечно же, младшая сестра Ариадны Парисовны, Василиса, получившая в замужестве прозвище "Преглупая", воспользовалась привилегией замужества на всю катушку. Ныне ее единственный сыночек Николенька представлял собой эманацию избалованности. Николенька топал ногами и бился в истерике на полу, швырял игрушки и отшвыривал тарелки, разбрасывал книги и одежду, вытирал липкие пальцы о занавески, поднимал крик по поводу любого ущемления его желаний или самолюбия, считал, что все лица женского пола без исключения созданы для того, чтобы создавать ему удобства и выполнять чудовищные прихоти. Но Василиса Парисовна, несмотря ни на что, считала своего сына "и божеством, и вдохновеньем", сдувала пылинки, обороняла от всех и вся, была готова ради Николеньки и в горящую избу, и коню наперерез. Любой человек, позволивший себе неодобрение Николеньки в присутствии его мамы, рисковал нажить себе кровного врага, а также немедленно получить аналитическое заключение обо всех своих недостатках, плюс моральных уродствах родственников: до седьмого колена и, конечно же, рекомендацию закончить свои дни в придорожной канаве. Благодаря бронебойной материнской защите, Николенька не боялся никого и даже более, считал, что все ему что-то должны и чем-то обязаны. Все перечисленное, обыкновенно, производило не очень благоприятное впечатление на окружающих, особенно если учесть, что в этом году племяннику Ариадны Парисовны исполнилось сорок два года.
- Ты похож на моего племянника, - презрительно бросила Саллосу потомственная ведьма.
- Не может быть! - воскликнул демон мгновенной роковой любви. - У тебя племянник - кот?!
Госпожа Эйфор-Коровина хотела ответить: "Нет - полный идиот!", но сдержалась. Во-первых, потомственной ведьме вдолбили в голову, что рифмы в прозе - это моветон, а, во-вторых, незачем сообщать кому попало о своих семейных проблемах.
- Ничего ты не знаешь, - вернулась к обсуждаемой теме госпожа Эйфор-Коровина.
- Нет; знаю! - возмущенный Саллос вытащил из кармашка тарелку горячей лапши и начал демонстративно развешивать ее на ушах у потомственной ведьмы. - Герцог искал бриллиант "Питт"! Подарок короля! Но не нашел - я не найдет никогда.
Саллос хихикнул и посыпал лапшу на ушах Ариадны Парисовны тертым пармезаном.
- Ты мне скажешь правду! - потомственная ведьма вцепилась в демона мгновенной роковой любви и они оба с диким визгом покатились по полу.
Саллосу удалось вырваться, он выхватил из-за пазухи лук и розовую стрелу.
- Я выстрелю! Я выстрелю! - визжал он, но Ариадна Парисовна бесстрашно бросилась навстречу опасности влюбиться в демона мгновенной роковой любви в случае попадания его стрелы ей в сердце…
* * *
Маркиза де Помпадур вернулась в свой дворец в тяжелейшем расположении духа.
- У меня больше нет сил! - топнула она ногой, схватила ближайшую вазу и запустила в стену.
Переколотив несколько малоценных фарфоровых изделий собственной марки, которые держались в будуаре специально для подобных случаев, маркиза немного успокоилась и уселась на софу.
- Что делать? - задала она хрестоматийный вопрос самой себе.
В коридоре послышался грохот чьих-то быстрых шагов. Вздрагивание вычурной резной мебели подсказало мадам де Помпадур, что топот этот производит не кто-нибудь, а Максимилиан де Полиньяк.
- Добрый день, дорогая маркиза, - приветствовал ее спустя мгновение громкий, раскатистый голос, в котором мадам де Помпадур послышалось что-то пугающее.
Женская интуиция, предназначенная для угадывания желаний бессловесного и загадочного существа под названием "ребенок", безошибочно определила, что граф собирается сообщить о неком событии, которое наверняка не к месту и не кстати, и вообще, сулит прибавление неприятностей у мадам де Помпадур. Понятное дело, получив тревожный предупредительный сигнал от собственной интуиции, официальная фаворитка еще больше занервничала, приготовилась к обороне и повернулась к гостю с выражением лица "хорошего-не-жди".
- Что-то случилось? - спросил граф де Полиньяк, ухмыльнувшись во весь рот.
- Он назначил бал сегодня! Он объявит ее новой официальной фавориткой! - закричала мадам де Помпадур, скривившись от чувства происходящей жизненной несправедливости.
- Франсуазу? - правая щека Максимилиана чуть заметно дернулась. Отчего такая спешка?
- Это же король! - маркиза отвернулась и схватилась за голову, потом сдернула высокий, пышный парик и отшвырнула его в угол.
Граф де Полиньяк некоторое время созерцал коротко стриженный затылок опальной фаворитки и даже начал ей сочувствовать.
- Нужно заставить Его Величество передумать, - сказал он утвердительным тоном.
- И как, интересно, это сделать? - язвительно спросила маркиза и разразилась мелким нервным смехом. - Все! Адье! Финита ля комидиа! Нищей родилась - нищей и умру…
Плечи ее начали мелко вздрагивать.
- У меня есть план, - медленно произнес Максимилиан и лукаво посмотрел на мадам де Помпадур.
- Неужели вы надеетесь соблазнить эту… эту… в день ее торжества? Судя по всему, она не так уж глупа! Поговаривают, что ее мамаша одела вам на голову кастрюлю, - маркиза снова нервно рассмеялась, мелкая дрожь постепенно охватывала все ее тело, а кожа леденела, превращаясь в "гусиную".
- Я хочу жениться на ней, - медленно, с расстановкой вымолвил де Полиньяк. - И вы мне поможете получить от короля разрешение на брак.
Маркиза два раза хлопнула ресницами, превратившись на секунду в глухонемую и парализованную.
- Ч… ч… - издала она непонятный звук с вопросительной интонацией.
- Я женюсь на ней, - повторил граф громче и медленнее.
- О! - только и смогла выдохнуть маркиза. - О!
- Но вы должны мне помочь, - Максимилиан решил наступать, пока мадам де Помпадур не опомнилась. - Во-первых, отдайте мне закладную на мой родовой замок, а, во-вторых, слушайте план…
* * *
Герцог Шуазель сидел в своем кабинете.
На столе перед первым министром справа лежал фальшивый бриллиант, который при дневном свете выглядел совсем жалко, а слева набор "Отчаяние", куда, как известно, входят веревка и мыло.
Назвать выбор простым нельзя ни с какой натяжкой. Вариантов море: может быть, король передумает и отменит бал. Вполне вероятно, что Его Величество в пылу страсти вовсе не заметит бриллианта… Наконец, ближе к ночи англичане могут неожиданно переплыть Ла-Манш и напасть на Кале, тогда герцог Шуазель преспокойно смоется на войну и, таким образом, избежит королевского гнева.
Есть и другие варианты: брошь упадет и разобьется на глазах у всех и будет понятно, что с бриллиантами ничего подобного произойти не может. Другой малоприятный исход: король пожелает еще раз поглядеть на свой подарок через увеличительное стекло и тогда Его Величество ожидает сюрприз. Третий вариант - самый ужасный: Франсуаза сходу заявит королю, что никак не ожидала получить от него в подарок дешевую бижутерию и на этом основании откажет Его Величеству в нежности и ласке.
- Ваша светлость! - дверь распахнулась и в кабинет влетела старая графиня де Пуатье. - Моя дочь!
- Что?! Что случилось? Она выбросилась из окна? - неожиданно для самого себя выпалил герцог и смел одним движением в ящик веревку, мыло и поддельный бриллиант.
- Нет! - графиня приблизила свое морщинистое лицо к Шуазелю.
Тот начал отодвигаться, потому что от сгнивших зубов мамаши Пуатье исходил такой амбре, что когда она спала лицом вверх, над ней начинали виться мухи. Герцог отодвигался, графиня придвигалась, он снова отодвигался, она еще придвигалась. Наконец, голова Шуазеля оказалась прижата к спинке кресла и запрокинута назад.
- Что? - спросил он, стараясь не дышать.
- Это не Франсуаза! - сообщила старая графиня и безумно сверкнула глазами. - Это не моя дочь!
- О, Боже… - икнул Шуазель, а про себя подумал: "Старуха сошла с ума!".
- Я спросила ее, не хочет ли она крем-брюле, и она согласилась! заговорщицки прошептала старая графиня и подмигнула герцогу. - Вы понимаете, что это значит?
- Н… не совсем, - герцог почти сполз под стол, спасаясь от чудовищного запаха, а рукой начал шарить по столу, нащупывая колокольчик, чтобы позвать на помощь.
- Это значит, что та Франсуаза, что сейчас в спальне - не Франсуаза! выпалила мамаша Пуатье. - Она ест крем-брюле! А моя Франсуаза ненавидит крем-брюле! Еще вчера мне показалось подозрительным то, что госпожа Гурдан отказалась от своего любимого фасолевого супа. О чем это говорит?
Мамаша Пуатье смотрела на герцога одним глазом, щуря второй. Пытаясь достать его светлость, графиня, незаметно для себя самой, влезла с ногами на стол и говорила, свесив голову вниз. Шуазель, забившийся под столешницу, морщился и затыкал нос.
- Это говорит о том, что госпожа Гурдан - тоже не госпожа Гурдан! прошипела старая графиня. - Только т-с-с! Мы выведем их на чистую воду!
- Хорошо, - жалобно закивал головой несчастный Шуазель.
В этот момент двери распахнулись настежь и в кабинет вошла… Ариадна Парисовна.
- Что здесь происходит? - замерла на пороге потомственная ведьма, увидев мамашу Пуатье, забравшуюся на стол и герцога, забившегося вниз.
- О, Господи! Как это хорошо, что вы пришли, госпожа Гурдан! воскликнул первый министр так искренне и тепло, что госпожа Эйфор-Коровина почти простила ему склонность к педофилии.
- Вылезайте из-под стола, ваша светлость, нам надо поговорить, - голос Ариадны Парисовны звучал очень жестко. - Мадам графиня, я надеюсь, нас извинит?
Последняя фраза предназначалась мамаше Пуатье, которая, бормоча "Верую", быстро-быстро осеняла крестным знамением то себя, то потомственную ведьму.
- Что с вами, Ида? Вы душевно больны?
Оставьте нас, я настоятельно требую! - Ариадна Парисовна нахмурилась и сделала шаг вперед.
- Наваждение! Нечистая сила! - старая графиня сделала огромный крюк по кабинету, чтобы обогнуть потомственную ведьму. - Нечистая сила…
Повторяя эту манеру, мамаша Пуатье пятилась спиной, неотрывно глядя на госпожу Эйфор-Коровину. Упершись спиной в дверь, старая графиня повернулась и бросилась вон из кабинета с воплем:
- В замке нечистая сила!
- Какой кошмар, госпожа Гурдан! - воскликнул герцог, вылезая из-под стола. - Она сошла с ума! Кто бы мог подумать, что можно свихнуться на радостях? Надо же так любить деньги! Слуги говорят, будто она ночами напролет ходит по своей спальне и воображает себя в модных магазинах. На полном серьезе разговаривает с модистками и вертится перед зеркалом, примеряя воображаемые платья! Представляете?
- Несчастная женщина, - тяжело вздохнула госпожа Эйфор-Коровина. Несладко ей, видимо, в жизни пришлось…
- А, - махнул рукой Шуазель, - кому сейчас легко?
- Я, собственно, хочу поговорить с вами, ваша светлость, об одной вещи, - Ариадна Парисовна провела ногтем по краю стола.
- Какой? - замирающим голосом прошептал герцог.
- О бриллианте "Питт", который Его Величество подарил Франсуазе де Пуатье, а вы - прикарманили! - выпалила потомственная ведьма.
Шуазель почувствовал, как паркетный пол быстро уходит у него из-под ног.
- Не виноват я! Не виноват! Он сам пропал! - завопил несчастный министр, раздирая камзол на груди и содрогаясь в рыданиях.
- Ха! - потомственная ведьма изогнула правую бровь и уперла руки в бока. - И вы думаете, что хоть кто-нибудь поверит, что бриллиант стоимостью в полмиллиона ливров пропал сам? Без посторонней помощи?!
- Да! Да! - вопил несчастный герцог, потом вытер сопли и забрался назад в свое рабочее кресло. - Выбор сделан, - вздохнул он, - Рубикон перейден…
И вытащил из ящика мыло и веревку.
- Оставьте меня, госпожа Гурдан! - взвизгнул он. - Я желаю достойно расстаться с жизнью, без свидетелей!
- Это необязательно, - Ариадна Парисовна села на стол, - у меня есть план…
Шуазель поднял на нее изумленные глаза и приподнял правую половину своего пышного парика.
- Я на все согласен, - выпалил он с ретивостью утопающего при виде соломинки.
- Так не пойдет. Пишите расписку, - Ариадна Парисовна уже один раз дала денег в долг одной близкой подруге под "честное слово" и "гарантии многолетней дружбы". И подругу потеряла, и пять штук вечнозеленых. Конечно, не Бог весть, какая сумма, но все-таки обидно. Три раза можно было на каком-нибудь не самом плохом курорте оттянуться.