Глава 18
Утром он остановил меня, когда я собиралась опуститься на колени, приказал быстро одеться и выйти к столу. Когда я села, сразу начал:
- Нам нужно поговорить.
- Господин, - я решилась вставить слово, раз он сделал паузу. - Простите за вчерашнее.
- Тут дело не в прощении, а непонимании. Твоя реакция… я знаю, под каким моральным давлением ты находишься. Сразу знал. Осталось четыре дня до конца нашего договора. Неужели ты думаешь, что я бы не выдержал без другой женщины еще четыре дня?
- А я вообще ничего не думаю, Максим Алек… господин. Мне не положено. Сказала я это без вчерашней истерики, спокойно и обдуманно. Но он нахмурился:
- Кажется, получится сложнее, чем я предполагал. Давай перенесем этот разговор на вечер. Некоторые вещи надо обсудить, чтобы они не беспокоили.
А зачем обсуждать, если осталось четыре дня? Но я только кивнула:
- Как скажете.
- Ты проект приготовила? - он неожиданно улыбнулся.
- Да. Но до сих пор думаю, что не выйду с презентацией. Не мое это.
- В рабочих вопросах заставлять не буду. Если ты сама себе ничего не хочешь доказать, то я бессилен.
А прозвучало иначе: докажи мне, что ты способна! Или я просто этот подтекст придумала? Но отказ на самом деле выглядел слабостью, поэтому захотелось проверить себя: смогу ли оставаться спокойной, когда он будет сравнивать мое предложение с другими; выдержу ли пересуды за спиной - мол, смотрите, любовница начальника голову подняла; способна ли я вообще справиться с волнением или всю жизнь так и просижу подальше от стрессов? Наверное, я просто устала переживать, потому что вдруг четко поняла - смогу. А когда мне придется искать новое место работы, то уверенность в себе точно не повредит.
Катя ошиблась - мой проект не победил. Я волновалась только в самом начале, даже пару раз сбилась, но потом разговорилась, объясняя идею и показывая разные варианты представления на экране. Все выступление заняло не больше пяти минут, и слушали внимательно. Даже Аня, которая иногда бывала хамоватой, в конце попросила еще раз показать предпоследний слайд. Однако Максим Александрович сказал:
- По исполнению почти идеально, хоть на телевидение запускай. Но сама идея - нет. Что-то подобное не придумывал только ленивый. Для баннера очень удачный цветоряд - вот это можно где-нибудь использовать.
Я не расстроилась, потому что до моего он отверг и все предыдущие предложения, а потом взял у Никиты его наброски и ушел в кабинет. В общем, вышло, как все и ожидали - проект скромняги Никиты оказался самым впечатляющим. Его разбавят моей фишкой с цветами, возьмут чуть скорректированный слоган Кати, и на основании полученной концепции Максим Александрович сам сделает анимированный постер для веб-сайтов. От этого результата уже можно будет плясать дальше, как он сам выразился.
Я была собой довольна. Есть некоторые пороги, которые обязательно надо перешагнуть. И сегодня я преодолела один из таких, пусть без фанфар и фейерверков. Предстоящий разговор немного тревожил, но не так, чтобы испортить настроение. Осталось четыре дня. Всего четыре.
Как не было утреннего минета, так ничего не произошло и до ужина - это настораживало. В самом деле он хочет сначала поговорить о чем-то важном?
Начало ужина протекало в молчании. И к лучшему - я была голодна. Но потом он все же сказал - и совсем не то, что я могла бы предположить:
- Не хочешь сходить в клуб? Тот самый. Насильно не потащу - мне там слезы и заламывания рук на глазах у зрителей не нужны, поэтому спрашиваю мнения.
- Тогда не пойду. Что мне там делать? - я действительно была удивлена.
- Возможно, просто из интереса.
Мне было немного любопытно - как и что там происходит, но эта идея возникла слишком внезапно, я об этом раньше и не думала. Я чувствовала, что сейчас свободна говорить откровенно, он именно поэтому и спрашивает. Поэтому улыбнулась - лучше продолжать в дружеском тоне:
- И ошейник наденете? Не-е, я пас.
- Можно обойтись, - он улыбнулся в ответ. - Только от меня не отходи, чтобы другие не ошиблись. Они могут посчитать, что ты кого-то ищешь. Или тебя интересуют такие предложения?
Ну да, очень смешно! Всю жизнь мечтала, чтобы мною заинтересовался бородатый байкер, обтянутый в кожу и с плетью в руке. Или как там у них это происходит? Все- таки немного интересно…
- Я знаю, что вы делаете, господин. Потому и отказываюсь. Вы хотите, чтобы я стала ближе к Теме, чтобы посмотрела на других - тех, кто счастлив в таких отношениях. Это должно изменить само восприятие. Нельзя всерьез ненавидеть что-то, если начинаешь это понимать - даже если применительно к другим, а не к себе.
Теперь он поставил локти на стол, сложил пальцы в замок, но не мог спрятать широкой улыбки.
- И зачем мне это надо - менять твое восприятие?
- Могу только предполагать. Например, хотите после нашей сделки предложить мне… продолжить. Только уже с моим согласием. И чтобы подготовить меня к этому согласию, я должна быть в курсе деталей и не такой предвзятой.
Настроение почему-то портилось. На этот раз он не затыкал мне рот, внимательно вслушивался в каждое слово, но настроение почему-то неумолимо портилось.
- Допустим. Так я правильно все рассчитал?
- Нет. Потому что я не хочу быть в курсе, понимаете? Не хочу! Такие отношения не по мне, я даже к мысли этой привыкать не собираюсь.
- А откуда такая уверенность, что это не для тебя?
Кажется, у него настроение тоже пропадало. Голос мой теперь звучал чуть резче, но увереннее:
- Потому что не может один человек принадлежать другому! Не может подчиняться и при этом испытывать удовольствие! Это… извращение.
Я все-таки произнесла это слово вслух. Но сейчас почему-то не боялась его реакции - ведь он продолжал слушать.
- То есть ты никакого удовольствия от подчинения не получаешь? Лена, я правильно понял?
Он впервые назвал меня так! И оттого в груди больно сжалось. Не офисным "Елена", не покровительственным "моя девочка"… Этот разговор на самом деле принципиально отличался от всех предыдущих.
- Вы сейчас специально подменяете понятия! Я получала удовольствие - даже спорить не стану, но не от боли или унижения, а от механической стимуляции! Вы ведь сами говорили, что при правильном подходе оргазм - вообще не вопрос!
- Не кричи, - сам при этом тона не повысил. - А мне кажется, что ты сама себя обманываешь. Тебя одними приказами разогнать можно, без всякой стимуляции. А от прямого давления у тебя крышу сносит. Я лишь в самом начале думал, что ошибся - никакой ты не сабмиссив. Но очень скоро понял: ошибки нет. Только перед принятием себя такой стоит бетонная стена.
Я рот открыла, но с ответом не нашлась. В чем-то, в какой-то самой ничтожной мелочи, он был прав, но не во всем! Тем временем, поймав меня на растерянности, Максим Александрович добивал:
- Я совершенно уверен, что в тебе это есть. Вот понимаешь, на сто процентов уверен. Потому что не каждая на твоем месте так быстро начала бы получать удовольствие. А ты получала. Даже когда я был очень груб с тобой. Ты из-за страха или смущения этого не замечала или не хотела замечать. Но давай, Лен, начистоту - сейчас ты не выглядишь жертвой сексуального насилия. И не чувствуешь себя ею.
Я заставила себя мыслить и говорить спокойнее:
- Ладно. Предположим, что так и есть. Что-то во мне реагирует на грубость. Но вы своими действиями только загнали это еще глубже. Вы сразу могли поступать иначе!
Он откинулся на спинку, даже взгляд был напряженным, но не голос:
- Мог бы. И знаешь, как развивались бы события в этом случае? Ты, слишком зажатая, слишком закомплексованная, не была готова вообще ни к чему. Если бы я каждый раз учитывал твое мнение, то в первую неделю мы бы целовались, во вторую - перешли к легкому петтингу, в последний день ты - так уж и быть - позволила бы мне тебя трахнуть в миссионерской позе. Нет, тебя надо было выбивать сразу из зоны комфорта. И знаешь, ты очень быстро приспособилась.
- То есть вы все делали правильно? Вообще никаких сомнений в этом?! Вы были жестоки! В самом начале! А приспособилась я именно потому, что после самого начала все уже не казалось таким страшным!
- Был. Потому что не относился к тебе, как к возможной нижней. Но почти сразу понял, что это реально.
Я качала головой:
- Вы одного никак не хотите понять. Эти роли, эта зависимость одного человека от другого - она нечестная!
- Роли разные. Связь одна. И она всегда двусторонняя. Я зависим от твоих реакций не меньше, чем ты от моих приказов. А в каком-то смысле даже больше.
Да у него на все есть готовый ответ! Я злилась все сильнее - одновременно с заканчивающимися аргументами. Остался только один. Я вывалила его, как козырь:
- Я была в безвыходной ситуации. Да, вы меня купили… или не так - я вам продалась. Поэтому никаких претензий не имею - это честная сделка, и обо всем вы предупредили заранее. Но чтобы продолжать… да как вам вообще такое в голову пришло?
Он встал, и только в резкости его движения я ощутила настоящую сдерживаемую ярость. Ушел и вернулся через минуту. Бросил лист с печатями на стол.
- Безвыходная ситуация? Серьезно? Три комнаты, семьдесят два квадрата! Знаешь, что могут сделать родители, чтобы спасти сына? Гораздо больше, чем просто разменять жилье! Намного, намного больше! А если у них нет квартиры в семьдесят два квадрата, то они бегут в полицию или собираются всей семьей и уматывают в другой город! В самую последнюю очередь в таких ситуациях люди пойдут делать то, что им отчаянно претит! Ты просто нашла себе моральную гавань
- ведь когда заставляют, то ты, вроде как, и не при чем. Только не говори, что все это не приходило тебе в голову - я никогда не считал тебя дурой.
Я тоже встала - просто не выдержала. Руки дрожали от бессилия. Но он не прав, не прав, не прав! И кажется, Максим Александрович дошел до той стадии, когда уже жалеть меня не мог:
- Говоришь, что я перегибал палку? Правда? Делал то, что ты вынести не могла? Да вот картинку твоего идеального представления о себе портит один маленький момент - ты ни разу не пыталась уйти. Ты вообще хоть раз всерьез подумала о том, чтобы уйти? Или такая мысль сильно бы помешала оставаться жертвой только по принуждению, без всякого собственного желания? Ведь намного проще вообразить, что я тебя наручниками к батарее приковал, правда? Намного проще убедить себя, что других вариантов не было! Да, я получаю удовольствие от власти над тобой. Говоришь - извращение? Но я хотя бы с самим собой честен. А ты?
Я рухнула обратно на стул. Бесконечная, тяжелая, невыносимо тяжелая усталость. Мне нужно поспать, а потом подумать. И только после этого, на свежую голову я точно смогу ему ответить… если он снова захочет меня слушать.
- Все, хватит, осталось последнее, - услышав его теперь более тихий голос, я с удивлением подняла взгляд. - Иди сюда.
Накажет? Просто трахнет? Все-таки пристегнет наручниками к батарее? Ведь еще вчера предупреждал о тоне, так что ничего непредсказуемого. Я встала и подошла.
- Платье снять, господин?
- Да.
Как только осталась обнаженной, он взял меня за плечи и посмотрел в глаза:
- Слушай очень внимательно. Сейчас ты можешь остановить меня в любой момент. Просто скажешь - и я больше сегодня к тебе не прикоснусь. Ясно?
- Да… господин.
По таким правилам я на многое соглашусь. Кажется, я даже поняла, чего он хочет: для закрепления эффекта от своих слов он собирается быть со мной нежным - показать лишний раз, насколько я сама к нему тянусь. Но уже через минуту поняла, что этот секс нежным и не планировался. Даже в поцелуе была одна только злость, но настолько безумная, страстная, что я реагировала. Даже слабые укусы возбуждали тем, что не контролировались. Не отрываясь от моих губ, он опустил меня на пол, сжал грудь - ощутимо больно.
Прервал поцелуй, вызвав недовольный стон, раздвинул мои колени и ввел два пальца во влагалище, при этом не отрывая взгляда от моего лица. Начал ими двигать, грубо, на грани с болью - это не ласка, это как печать собственника: "Давай, попробуй притвориться, что тебе это не нравится". И я не стала притворяться. Выдохнула судорожно и откинулась на спину. Через несколько движений внутри стало влажно.
Как только он почувствовал мое возбуждение, вытащил пальцы и распорядился:
- Расстегни мне штаны. Возьми член в рот. Соси, пока не остановлю. Будешь плохо стараться, я буду вбиваться сам. И на этот раз не сдерживаясь. Хочешь?
Это как будто была игра, которую можно остановить… Но она не воспринималась игрой: путала мысли, сбивала с толку… возбуждала. Остановить можно и чуть позже. Я приподнялась на локтях, села на колени, быстро расстегнула пуговицу и молнию, вытащила член и принялась вылизывать его, пока он не возбудился до предела. В рот взяла уже каменным.
- На меня смотри!
Подняла глаза вверх. Во взгляде тоже нет нежности - только темное, разрастающееся возбуждение. И снова - эта парадоксальная реакция на его страсть, которая бьется сначала отголоском в груди, а потом растекается по всему телу, чтобы позже сконцентироваться в одной точке. Казалось, он слишком быстро приближается к грани, но Максим вдруг отстранился. Потом взял ладонями за лицо, удерживая:
- Вытяни подбородок вверх и расслабь горло. Если постараешься, то будет только один раз.
Что?! Я сразу поняла, чего он хочет, и от этого опешила. Нет, нет, это уже слишком! И он сегодня не позволял мне привыкнуть к одним ощущениям, поймать сладкую нарастающую истому, тут же меняя их на другие.
- Рот открой! - практически рявкнул. - Или останови!
Я подчинилась. И в этот момент просто не смогла подумать о том, чтобы не подчиниться. В какой же степени он был прав? Он позволил мне обхватить член губами, но тут же протолкнул дальше, вводя головку немного в горло. Очень неприятно. До такой степени, что непроизвольно навернулись слезы. Но я не сжималась, зная, что так только хуже себе сделаю. Расслабить, расслабить. Он задержал член так на несколько секунд, за которые я даже успела чуть привыкнуть к ощущениям. Но когда вытащил, немного закашлялась. Сглотнула слюну.
- Умница, просто очень хорошо! - его дыхание тоже немного сбивалось.
Он будто в награду за старание тут же наклонился и прижался губами к моим. Я позволила его языку творить что вздумается, даже не почти не отвечала - принимала. Это была словно передышка в каком-то безумии, хотя распаляющая еще сильнее. Я уже хотела его так сильно, что немного подавалась бедрами вперед, стремясь прижаться теснее.
Максим отстранился и усмехнулся, будто уже доказал, что хотел. Схватил меня за талию и рванул вверх, заставляя развернуться. Поставил на четвереньки. Вошел сзади, я выгнулась, подаваясь навстречу. Но он не спешил. Запустил пальцы мне рот, вынуждая посасывать и стонать от желания, а другую руку положил на грудь. Массировал все с большим нажимом, сжимал сосок между пальцами - это было на самой грани между наслаждением и болью. При этом внутри не двигался, как будто собирался заставить меня умолять. И я была близка. Возможно, он это даже чувствовал:
- Ну что, мне дать тебе время для самоанализа или просто трахнуть, пока ты не кончила, лишь вылизывая мои пальцы?
Я подалась бедрами, насаживаясь сильнее. Пусть что хочет, то и делает. Но я на самом деле взорвусь, если не сделает ничего. После этого он переместил руки мне на бедра.
- Ноги шире. Позу не менять. Кончать можно только после разрешения.
И начал двигаться - со всей силы, сбивая дыхание. При этом пальцы в бедра буквально впивались, но сейчас я не могла на этом сосредоточиться. С каждым толчком вырывающийся стон становился все громче. Задыхаясь, теряясь во всплесках оглушающего возбуждения, выдавила:
- Господин… можно? Господин… я сейчас…
- Можно. Давай, девочка, покажи мне, как тебе нравится.
Меня свело от наслаждения, сжало, как пружину, которая никак не хотела раскручиваться. Одна волна оргазма, и следом за ней другие, захлестывающие от каждого его толчка. Не знаю, когда он кончил сам, но продолжал вколачиваться в меня, удерживая за бедра, пока сама я сотрясалась судорогами. Лишь потом отпустил, позволил лечь на пол, не осталось сил даже рукой шевельнуть. И после этого внутри продолжало сладко сжиматься.
- Спасибо… господин…
- Синяки останутся, - он провел ладонью по моему бедру, но сейчас меня это не интересовало. - На память.
Поднялся на ноги и отошел. Я просто прислушивалась. Еще немного - и я смогу открыть глаза.
- Теперь собирай вещи и уходи. Сделка закончена, никаких долгов. На работе оформлю тебе отпуск на месяц - это тебе время, чтобы ты не порола горячку и хорошо подумала. Если надумаешь увольняться, то придешь через месяц и напишешь заявление.
Мои глаза еще пару секунд были закрыты, но я напряглась, не веря своим ушам. Пока он не ушел, приподнялась и переспросила:
- Правда?
- Да. Я же сказал. Есть деньги на такси?
- Господин… Максим Александрович! Вы прощаете мне оставшиеся дни? Точно?
Он вдруг присел передо мной на корточки и улыбнулся:
- Лен, давай просто разойдемся. Надеюсь, без взаимных обид. Расписку забери или сразу порви. Но себя за все произошедшее не кори, не загоняйся в угол еще больше, чем уже загнана. Договорились?
- Это… неожиданно. Спасибо! Вы точно не злитесь?
- Теперь уже нет, - он улыбался так искренне… так не к месту весело. - Выплеснул раздражение, как говорится. Надеюсь, ты тоже потом остынешь и решишь, что между нами никаких претензий остаться не должно. Но если вдруг захочешь выплатить кредит побыстрее, то звони - оформим сделку на тех же условиях! - он подмигнул и расхохотался. Со смехом же ушел в свою комнату, лишь сказав напоследок: - Дверь захлопнешь, хорошо?
- X… хорошо…
Я просто не могла поверить в свое счастье. Настолько неожиданно, что обескураживает до невозможности сформулировать хоть одну внятную мысль.
Глава 19
Я собирала сумку быстро, даже что-то несуразное под нос напевала. Но потом осеклась, вспомнив о камере. Подставила стул и влезла на него, чтобы рассмотреть следящий глазок - теперь Максим Александрович уже не вправе наказать меня за самоуправство. А может, даже придет сюда, чтобы вместе над этим посмеяться. Глазок легко снимался с крепления и вообще никаких признаков жизни не подавал. Выключен? Но я остановила себя от того, чтобы пойти и спросить прямо. В конце концов, какая разница? Даже если камера была включена круглосуточно, то он не мог следить круглосуточно за мной. Просто физически не мог, всегда чем-то занятый. Вспомнилась сцена, когда он меня поймал… А ведь не факт, что поймал. Он просто спросил - и я призналась. Точно! Ему вовсе незачем было следить за мной, достаточно было создать видимость, что следит. Рассмеялась над своей наивностью.
Купленные вещи аккуратно сложила на кровати, с собой взяла только стаканчик для зубных щеток и мыльницу - этим красавчикам все равно тут не место.