Анита с достаточной ясностью понимала, что ей не стоит так думать, но в глубине души продолжала сочувствовать себе. Она проявила слабость, вместо того чтобы быть сильной. Она попала в его объятия, в его ложе преждевременно. Она не могла сопротивляться этому. Да, это была ее вина, женщина в таком возрасте уже знает, что делает. Или, по крайней мере, должна знать это. Но и радже следовало бы подождать немного…
Карканье ворон разрывает воздух, отягощенный душным туманом. Запах моря достигает апартаментов. Пахнет чем-то непонятным, смесью дыма от спиртовок с улицы, на которых бедняки готовят себе еду, влажностью и незнакомой растительностью. Запах Индии.
Внезапно ей кажется, что если бы у нее появилась возможность бежать, сесть на корабль и вернуться в Европу, она бы сделала это, не колеблясь. Дать задний ход, перемотать назад пленку двух последних лет ее жизни, снова оказаться в своем мире, в тепле своих близких, снова ощутить прохладу Мадрида, вдохнуть запах ладанника, который весной спускается со сьерры, и услышать потрескивание в хвороста в печи, снова смеяться над пересудами жителей маленького дворика, снова позировать для Ансельмо… Боже мой, где это все сейчас! До сегодняшнего дня ей казалось, что она в любой момент сможет размотать назад этот клубок, что одним росчерком пера остановит время, что у нее будет право выбирать и возможность говорить "да" и "нет", жить более или менее по своему усмотрению. Но в духоте этой ночи, навевающей печаль, Анита понимает, что у нее нет и не будет возможности свернуть с пройденного пути. Она чувствует себя одинокой, загнанной в угол судьбой, вдали от всего, что составляло ее прежнюю жизнь. Ей даже становится трудно дышать. Она осознает, что, если завтра доктор Виллоуби подтвердит ее беременность, дороги назад не будет. Ее жизнь перестанет быть игрой. Теперь все будет всерьез.
Сам факт, что какой-то принц хочет увезти с собой Аниту, казался настолько необычным, что во многих возбудил любопытство. Дуэт "Камелии" в одно мгновение стал знаменитым, хотя девушки предпочли бы стать известными благодаря своему таланту. В кругах богемы и интеллектуалов интрига и сплетни разрослись до огромных размеров. Удастся ли радже увезти нашу Аниту? Этот вопрос не сходил с уст завсегдатаев кафе, особенно когда они смотрели в сторону ложи и видели мать Аниты, занятую разговором с индийцем через переводчика. Новости, которые просачивались в результате этих разговоров, свидетельствовали о настойчивом желании раджи увезти с собой Аниту на определенное время, чтобы научить ее быть супругой принца, а потом жениться на ней. Поистине волшебная сказка, слишком красивая, чтобы в нее поверить. Аните, со своей стороны, льстило внимание, которое ей уделяла столь важная особа. Но она не могла воспринимать это всерьез. "Ты слишком незначителен, чтобы сделать меня своей любимой", - пела она, кокетливо поводя плечами, заранее предупредив переводчика, чтобы тот не переводил слова песни.
Анита была еще очень юной, чтобы серьезно думать о любви. Ее опыт ограничивался редкими встречами с двадцатитрехлетним Ансельмо Ньето, который вел богемной образ жизни в Мадриде. Анита довольствовалась его обществом, и, хотя он влюблялся в нее с каждым днем все больше, не представляя себе то соперничество, которое ему предстояло, их отношения не выходили из разряда нежной дружбы.
Чем больше Анита отвергала раджу, тем больше усилий тот прилагал, чтобы добиться ее расположения. Он с ума сходил по ней. Сидя в кресле, принц был настолько поглощен выступлением танцовщиц, что ни на секунду не сводил глаз со своей избранницы. Противоречивость Аниты, которая могла быть спокойной, нежной и тихой, но при этом обладала неистовым характером и нагловато-вульгарной манерой говорить, сводили его с ума. Когда она заканчивала танцевать, он посылал своего переводчика, чтобы тот пригласил ее к столу. В некоторых случаях Анита соглашалась и появлялась в сопровождении доньи Канделярии. Завсегдатаи кафе издали наблюдали, как мать отрицательно качала головой, а раджа замолкал, не переставая смотреть на девушку. Однажды вечером, по окончании представления, он пригласил их в ложу поужинать. Анита, разумеется, отказалась.
- А пообедать? Придете ли вы пообедать с Его Высочеством? - спросил переводчик.
Анита вопросительно посмотрела на мать и сестру Викторию. Внезапно донья Канделярия утвердительно кивнула, и раджа почувствовал, как весы начали склоняться в его сторону.
- Ну… если пообедать, да… но чтобы со мной были моя мама и сестра… - сказала Анита.
Обед состоялся в ресторане гостиницы "Париж". Раджа выглядел любезным, насколько это было возможно. Аните никогда не приходилось бывать в ресторане такого уровня, и ей здесь понравилось. Правда, гораздо больше ей понравились украшения в стиле рококо и услужливость официантов, чем еда, поскольку обед, состоявший из ветчины, картофельной запеканки и жареной курицы, показался ей безвкусным. Разговор крутился вокруг выдающейся свадьбы короля Испании. Анита смотрела на "своего короля" с любопытством, пытаясь представить себя наедине с мужчиной, который находился невероятно близко к ней и все же оставался очень далеким. Спокойный, с размеренными жестами, гордый, он не создавал дистанции. Этот темнокожий джентльмен вел себя безукоризненно, демонстрируя безупречные манеры. Принц говорил на шести языках, объездил весь мир и общался с великими мира сего. "Почему этот человек влюбился в меня?" - спрашивала себя Анита, достаточно польщенная, чтобы в глубине души поверить в это. Переводчик прервал ее мечтания:
- Его Высочество говорит, что, если вы хотите посмотреть свадебную процессию, вам следует прийти сюда завтра. Его не будет, поскольку он обязан присутствовать на церемонии в церкви Святого Иеронима. С балкона апартаментов Его Высочества вы все прекрасно увидите.
Пришло время пить кофе, и, после того как Анита с сестрой отправились на занятия танцами, раджа пригласил переводчика и донью Канделярию перейти в маленькую кабинку, чтобы там поговорить наедине. У доньи Канделярии глаза чуть не вылезли из орбит, когда она услышала о "щедром приданом", которое раджа предлагал им в обмен на руку Аниты. Это приданое могло бы обеспечить безмятежные дни семье Дельгадо advitam aeternam.
- Ваше Высочество, но я не могу выдать дочь, чтобы она попала в гарем, ви понимаете. Я не могу сделать это ни за какое золото мира…
- Она не будет жить в гареме, уверяю вас. У меня есть четыре жены и четверо уже взрослых детей. Я женился, потому что таков обычай моей страны, обычай, от которого я не могу отказаться. Я не могу бросить ни одну из моих четырех жен, потому что мой долг - сделать так, чтобы они ни в чем не нуждались на протяжении всей своей жизни. Такова традиция, и, как суверен моего народа, я должен уважать ее. Но на самом деле я живу один и хочу жениться на вашей дочери, чтобы разделить свою жизнь с ней. Она будет жить со мной в собственном дворце на западный манер. Она сможет приезжать в Европу столько раз, сколько пожелает. Я умоляю вас понять меня и прошу объяснить это Аните. Если она согласится на брак со мной, я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива.
Донья Канделярия вышла из гостиницы "Париж" немного не в себе. Вся уверенность, которую она демонстрировала еще несколько дней тому назад, испарилась перед этим раджей, который казался человеком добрым и искренним. Теперь ее обуревали сомнения. В "Новом кафе" в Леванте она говорила: "Столько денег, сколько предлахает этот мавританский король за мою Аниту, не похоже на искужение". Однако решиться на этот брак было непросто. "Как же тогда чэсть?" - повторяла донья Канделярия, обращаясь к Валле-Инклану. Семья Дельгадо жила в изобилии "чэсти", поскольку это было последнее, что у них оставалось. "То, что должна сделать Анита, так это выйти замуж в Европе до своей поездки в Индию", - настоятельно советовал Валле-Инклан, который потратил время и усилия, чтобы разузнать о радже. Результаты его расследований свидетельствовали о том, что принц был богатейшим человеком. Он царствовал в Капуртале, стране на севере Индии, с правом даровать жизнь или смерть своим подданным и имел репутацию справедливого, отзывчивого, образованного монарха, сторонника прогресса и "ориентации на Запад". "Это шанс, который Анита не должна упускать", - суверенностью говорил знаменитый писатель.
На следующий день, 31 мая, улицы Мадрида проснулись в праздничном настроении: петарды, фейерверк, звон колоколов, смех, крики…
Солнце сияло, погода стояла прекрасная. На окнах были вывешены ковры и щиты, украшенные цветами, отовсюду доносились возгласы "Ура!" в честь королей. Когда Анита направилась в гостиницу в сопровождении своих родителей, ей показалось, что все жители Мадрида знают друг друга, настолько сильным было общее желание принять участие в этом торжестве. Раджа не только предоставил Аните и ее семье свои апартаменты, чтобы они наблюдали за процессией после церемонии в церкви, но и велел приготовить для них сладости, пирожные, кофе с молоком в неограниченном количестве. "Этот "мавританский король" действительно деликатный человек", - заметила донья Канделярия, набив рот сдобной булкой.
Анита стояла на балконе гостиницы и с восторгом смотрела на лошадей в нарядной сбруе, солдат в парадной форме, шикарные экипажи, украшенные флагами… Неожиданно толпа заволновалась. Головы поднялись, чтобы лучше видеть чету молодоженов.
- Едут! Едут!
Под звуки королевского марша карета с новобрачными приближалась к перекрестку, где находилась гостиница "Париж" и Ворота Солнца. Перезвон колоколов смешался с рукоплесканиями и возгласами "Ура!". Женщины в белых накидках выкрикивали поздравления с балконов. Через окна экипажа король и королева приветствовали толпу, излучая счастливые улыбки. Теперь они были мужем и женой. Чужеземная принцесса, вышедшая замуж по любви, превратилась в королеву Испании. Сможет ли она стать королевой на чужеземном троне, внезапно спросила себя Анита. Эта мысль впервые пришла ей в голову, и она, упрекнув себя, смутилась. Но ей нравился жар, исходящий от толпы, нравилась процессия, торжественно плывущая мимо людей, которые подтверждали свою преданность и любовь к новоиспеченной королеве. "Как хорошо чувствовать себя почитаемой и любимой таким количеством людей!" - думала девушка, давая полную свободу своим мечтам и уже не пытаясь сдерживать полет своей фантазии. Когда кортеж двинулся дальше, на Главную улицу, Анита вернулась в гостиную и провела рукой по глазам, уставшим от яркого солнца.
Внутри царило полное спокойствие и изобилие. На блестящей поверхности лакированной мебели она увидела, словно в зеркале, свое отражение. Подушки были мягкими, в баре стояли всевозможные напитки, ванная комната с полкой, уставленной флакончиками с одеколонами и лосьонами, показалась ей самой изысканной, какую она когда-либо видела в своей жизни. Шикарные апартаменты восточного принца поражали воображение девушки, впервые соприкоснувшейся с настоящей роскошью.
Но это было краткое соприкосновение. От ужасного грохота задребезжали стекла.
- Боже мой! - вскрикнула донья Канделярия.
Когда Анита снова вышла на балкон, она увидела, как люди с перекошенными от страха лицами бросились бежать в разные стороны. Перепуганная насмерть толпа возвращалась с Главной улицы, толкаясь и не разбирая дороги. Там, где еще несколько секунд назад царили ликование и праздничная атмосфера, теперь были паника и ужас. Кто-то внезапно крикнул:
- В королевскую чету кинули бомбу!
Это произошло возле дома номер 88 на Главной улице, почти у самого королевского дворца. Какой-то человек высунулся с балкона, как раз когда под ним проезжала карета в виде жемчужной раковины, внутри которой ехали новобрачные, и бросил букет цветов. В букете была спрятана бомба. Из соседних зданий вылетели все стекла. На проезжей части, возле раненых лошадей, яростно бившими копытами, истекали кровью пострадавшие от взрыва люди. Среди них было двадцать три погибших - семнадцать военных из Вадрасского полка, которые сопровождали кортеж, и шестеро гражданских, в том числе маркиза Тулузская. Из сотни раненых десятка два королевских гвардейцев и стремянных остались навсегда слепыми. Электрический провод, почти невидимый, спас жизнь королевской чете. Во время падения букет зацепился за провод и изменил траекторию. На следующий день газеты описывали героическое поведение монарха, который, не потеряв самообладания, помог своей жене, мертвенно-бледной, в окровавленном платье, пересесть в другой экипаж.
Несколько дней спустя те же газеты опубликовали фотографию человека, совершившего покушение. Он покончил жизнь самоубийством после того, как застрелил полицейского, собиравшегося арестовать его в пригороде Мадрида. Валле-Инклан и Бароха сразу же узнали в трупе Матео Морраля, молчаливого каталонца, который недавно присоединился к завсегдатаям Central Kursaal. Накануне они все вместе были в кафе "При свечах", где подают оршад, и у Морраля там вышла ссора с еще одним завсегдатаем, художником Леандро Оросом. "Ба! Ба! Эти анархисты! Как только у них появляются пять дуро, они перестают ими быть", - сказал Орос. Разъяренный Матео, который почти никогда не говорил, выпалил, обращаясь к нему г "Так знайте, что у меня есть больше пяти дуро. и я - анархист". В прессе появилось сообщение, что Морраль был сыном владельца одной из текстильных фабрик и что отец запретил ему заходить на семейное предприятие, так как он подбивал рабочих выступать против интересов собственного родителя. Они были настолько под впечатлением от происшедшего, что Валле-Инклан и Бароха отправились посмотреть на труп Матео Морраля в морг госпиталя Доброй Удачи. Их не пропустили, но Рикардо, брату дона Пио, удалось пройти, он сделал офорт анархиста и ночью в Kursaal показал рисунок Аните. "Боже мой!" - воскликнула девушка, широко раскрыв глаза от испуга. Она прекрасно помнила молодого человека, сидевшего в углу и смотревшего представление с отрешенным видом. Этот клиент, казавшийся другом их друзей, превратил день радости в бойню, водоворот боли и печали. Празднование свадьбы было приостановлено. Восточный принц уехал той же ночью. Казалось, сон закончился. Покушение вернуло жителей Мадрида к их повседневной жизни.
7
"Morning tea!" В шесть утра слуга открыл дверь ее апартаментов и поставил на столик поднос с чашками и чайником. Анита перепутала его с завтраком, но заспанная мадам Дижон объяснила своей подопечной, что речь идет о британской традиции, прочно укоренившейся в Индии. Вначале утренний чай; обильный завтрак позже, в ресторане.
Чай! Первый раз, когда Анита попробовала его, он показался ей таким ужасным, что она чуть было не выплюнула его. "У него вкус золы!" - воскликнула она. Это было в Париже, у раджи, когда она училась светской жизни. Теперь, оценив напиток по достоинству, Анита пила его с небольшим количеством молока и кусочком сахара, как настоящая сеньорита. Чай успокоил ее, помог обрести состояние душевного комфорта и упорядочить мысли. "Как я могла сомневаться в чувствах раджи во время этой бессонной ночи? - спрашивала она себя спустя какое-то время. - Как я посмела подумать, что Джагатджит воспользовался мною, если он столько раз подтверждал свою любовь?" Разве сам факт ее пребывания в этой гостинице, которая больше напоминает дворец, не является достаточным доказательством его любви?
Анита смотрела на солнце, поднимающееся над Аравийским морем. Нежный оранжевый свет ласкал корабли, стоявшие на рейде, паруса и суденышки коли, а также здания, построенные вдоль береговой линии. Легкий бриз сопровождал первые лучи солнца, заполнявшие императорские апартаменты. Насколько же по-другому воспринималось все вокруг с наступлением дня! Как будто ночные чудовища улетучились вместе с приходом утра. Ничто не было таким угнетающе черным, а жара не казалась слишком удушливой. Ночные кошмары рассеялись, как тени на стене. Страх тоже исчез, словно свет обладал силой, способной нейтрализовать его. "Я стану матерью… и королевой!" - сказала сама себе Анита, уставшая от постоянных переходов из отчаяния в эйфорию. Как это изматывает, когда сегодня чувствуешь себя полной надежды, а уже на следующий день - немощной и потерянной. Анита, которая после покушения террориста думала, что никогда больше ничего не узнает о своем восточном принце, оказалась сейчас в его стране, в его мире и в его руках. И с его ребенком в лоне, о чем только что подтвердил доктор Виллоуби. Результаты анализов, о которых ей сообщили этим утром, убедительны. Теперь нет никаких сомнений: ребенок родится в апреле.
- Миссис Дельгадо, желаю вам приятной поездки в Капурталу. Будьте осторожной, тряска в поезде не самое лучшее для вашего состояния. Постарайтесь хорошо отдохнуть, как только приедете на место.
Когда раджа и остальные участники процессии после покушения на королевскую чету уехали из Мадрида, Анита подумала, что на этом ее необычная история закончилась. Но Его Высочество Джагатджит Сингх из Капурталы уже не представлял свою жизнь без танцовщицы из Kursaal. Он не мог ни жить, ни спать, ни существовать без нее. Любая попытка дать рациональное объяснение своим чувствам разбивалась о пыл его страсти. Непостижимая тайна любви сделала то, что в действительности казалось невозможным: индийский принц, франкофил, богатейший человек приятной наружности влюбился в не имеющую ни рода, ни племени испанку, которая была на восемнадцать лет младше его и едва умела читать и писать. Те немногие слова, которыми они обменялись, прошли через переводчика. Они даже не могли понять друг друга, но любви не нужен язык. Более того, само непонимание разжигало страсть принца еще сильнее, придавая их отношениям некую таинственность.
Через несколько дней после его отъезда в маленькой квартирке семьи Дельгадо снова раздался звонок. Открыв дверь, Анита увидела капитана Индера Сингха. Одетый в сине-серебряную форму, с желтым тюрбаном на голове, он весь сиял и больше походил на принца, чем на посланника раджи. Его впечатляющий внешний вид смутил девушку, вышедшую к нему в домашнем халате и с растрепанными волосами. Они прошли в маленькую кухоньку, и капитан передал ей письмо от раджи.
Джагатджит Сингх делал ей предложение выйти за него замуж и уточнял размер приданого. Он был готов предложить сто тысяч франков - целое состояние. В случае согласия Аниты капитан Индер Сингх отвезет ее в Париж, чтобы начать приготовления к свадьбе. "Я еще раз отказала ему, потому что это было похоже на продажу меня самой", - вспоминала потом Анита. Ясно было одно: после этого дня ее жизнь уже не была такой, как прежде.
Астрономическая сумма, предложенная за нее "мавританским королем", его настойчивость и любовные письма, которые почтальон приносил с завидной регулярностью, еще больше накаляли атмосферу в среде завсегдатаев кафе.
- Он по уши влюблен, - заметил Ромеро де Торрес. - Для Аниты это хороший шанс. Жаль было бы не воспользоваться им… Атмосфера варьете погубит ее в конце концов.