Он так долго проработал в судебных органах. Он знал все о роли научного подхода и логики в своей профессии. Но он в то же время знал: судьба переменчива, непостоянна и не подчиняется каким-то правилам. Не делает скидок на молодость. Умирали младенцы. Дети становились жертвами жестокого обращения со стороны взрослых, чьим долгом было защищать и оберегать их. Люди всех возрастов страдали от страшных неизлечимых болезней. Печально, но факт.
Какие-то пугающие тени… Странно.
Наверное, он просто устал.
Каэр подняла на Зака свой взгляд. Иссиня-черные волосы, чернее крыла ворона, оттеняли и подчеркивали ее совершенные черты.
Она попыталась улыбнуться. Улыбка получилась неуверенной и робкой.
Зак направился к ней, и по мере того, как он приближался к этой женщине, у него возникало чувство, что его заманивают. И это чувство вытесняло инстинктивное желание защищать и спасать ее.
Чувство, что он - объект охоты, а не охотник.
Ему это казалось абсолютно нелепым, даже если дать волю фантазии, которая может нарисовать перед внутренним взором самые невероятные картины. Особенно учитывая, что земля Ирландии полнится мифами и преданиями.
В его голову закрались звуки воющего ветра, возникла картина неистового шторма, изумрудно-зеленых полей, докатились волны смеха и небылиц.
Это - земля, живущая верой. Верой в Бога. И верой в мистические истории. Населенная фантастическими существами, придуманными, нереальными. Плодом воображения людей, обожающих легенды и сказания.
Он верил в науку. И в логику. Зак моргнул и стиснул зубы, чтобы избавиться от странных видений, которые родились у него в мозгу из-за крайней усталости.
- Итак, куда мы идем? - Зак задал Каэр вопрос, усаживаясь рядом с ней.
Достаточно близко, чтобы почувствовать тонкий, едва уловимый запах ее духов.
Ничего непреодолимого.
Просто… обольстительно.
- "Ирландские глаза", - произнесла Каэр, сделав знак молодому человеку, стоявшему за стойкой бара, принести ей чек.
Ирландские глаза. Такие же, как у нее? Еще более синие, чем кобальт и сапфир. Вибрирующий, трепещущий, глубокий цвет. Цвет ирландских глаз.
- Ирландские глаза? - повторил Зак.
Она пристально посмотрела на него.
- "Ирландские глаза" - название паба, - ответила Каэр.
Он постарался вернуть себе самообладание, и как можно быстрее. Зак чувствовал себя идиотом.
- Ладно, простите мое замешательство. Как человеку непосвященному.
Она улыбнулась:
- Ничего страшного. Это очень известное местечко у Темпл-Бара. Простите, если будете им разочарованы, поскольку его часто посещают американские туристы и вы не станете исключением.
- Но я буду с местной девушкой, - любезно заметил Зак.
Он взял принесенный парнем чек, хотя она отчаянно протестовала.
- Эй, мы оба работаем на Шона, так?
- Работаем? Вы же его друг. - Каэр изучающе смотрела на Зака, нахмурив брови.
- Да, я его друг. Друг, который намеревается сделать так, чтобы Шон еще долго оставался на этой земле, жил и здравствовал, - твердо и уверенно произнес Зак. Он подписал чек, воспользовавшись возможностью, и отвернулся.
- Минуточку.
Она потянулась за кружкой, взяла ее обеими руками и подняла на него взгляд.
- Мы собираемся в другой паб. Не пейте такими большими глотками.
- Не пить большими глотками? - спросила Каэр, Слова перекатывались у нее на языке, и она улыбалась так, будто ей это очень нравилось.
- Мы можем не торопиться. - Зак откинулся на спинку стула.
- Я медленно пью, потому что это исключительно замечательное пиво.
- Ну конечно.
Она не пила залпом, но и не старалась растянуть удовольствие. Когда кружка наконец опустела, она поставила ее на стол и довольно улыбнулась. Должно быть, она чувствовала, что он наблюдает за ней, потому что щек Каэр коснулся легкий румянец. От смущения.
- Извините. Я не часто куда-нибудь хожу.
- Понимаю. - Хотя на деле он не понимал. Не понимал, почему женщина, обладающая подобной внешностью, редко где-то бывает. Не из-за недостатка приглашений. Это точно.
- Можем идти. - Голос Каэр звучал радостно и бодро.
Когда она встала, то слегка качнулась в сторону. Он совершенно неосознанно обнял ее, поддерживая. И в нем внезапно с силой вспыхнуло желание. Дикое желание. Страсть. Она была такой теплой, такой живой. Зак мгновенно оказался в плену чувственных ощущений и мыслей, которые тесно сплелись с его стремлением защитить Каэр, оградить от… чего-то. Он сжал зубы, жаждущий оттолкнуть ее прочь и одновременно схватить и вытрясти из нее всю правду.
Какую правду?
Почему его не покидала уверенность в том, что она - не та, кем хочет казаться? Почему нельзя просто принять Каэр такой, привлекательной и милой, и порадоваться случаю провести время в ее компании?
У него не было ответов на эти вопросы. Не было времени задуматься над ними. Она быстро отскочила от него и извинилась:
- Мне так неловко. Простите. Я не пила с незапамятных времен… даже не знаю сколько… Я буду вести себя тихо. И осторожно. Обещаю.
- Не беспокойтесь. Я не позволю, чтобы с вами приключилось что-нибудь нехорошее, - сказал Зак, отступая назад и удивляясь тому, что произнес именно эту фразу. На какой-то момент глаза их встретились. Затуманились.
Перед его внутренним образом молниеносно пронеслась череда образов. Эдди в открытом море. Мейв, умирающая на его руках. Шон на больничной кровати. Синие глаза. Их синева - бездоннее, чем синева моря. Глубже, чем синева небес. Бесконечная синева. Пристальный взгляд синевы. Глаза в глаза. Загадка и тени…
Она стремительно повернулась и направилась к двери:
- Тогда быстро-быстро. Поторопитесь. Поужинаем и вернемся, ладно? Завтра предстоит долгий трудный день.
Она двинулась вперед, и то, что держало его в оцепенении, в состоянии гипноза, отступило, ослабило свою хватку.
Да-а, ужин. Что-нибудь поесть и как следует выспаться ночью. Завтра придется вернуться к реальности и вечером приступить к поискам Эдди.
Нужно поразмыслить логически и докопаться до правды, узнать, что скрывается за исчезновением Рэя и болезнью Шона.
Кэл Джонсон обычно спал хорошо. Но не этой ночью. Этой ночью он беспрерывно думал.
Он был самым молодым из трех партнеров, и ему было прекрасно известно, что его взяли лишь потому, что Эдди и Шону стало трудновато управляться со всеми делами. Если смотреть правде в глаза, они оба старели, несмотря на то что Шон женился на женщине вдвое моложе себя. Суть состояла в том, что двоим пожилым людям требовалось больше свободного времени. Черт побери, они заслужили его. Тяжким трудом.
Эти двое страстно увлекались историей. Любили сосредоточенно изучать книги и морские карты, а потом отплывали к тем местам, где произошли какие-то важные события, и картина вновь оживала.
Он сам не интересовался историей.
Он интересовался только зарабатыванием денег.
Любил ходить под парусом, любил свое дело. И если бы ему пришлось изучить историю ради достижения успехов в бизнесе, тогда бы он с радостью посвятил себя этому занятию, но никогда не пошел бы на это при других обстоятельствах. Ему больше нравилось, когда он мог помочь пассажирам насладиться прекрасными видами побережья со стороны моря или даже обучить их искусству управлять яхтой. У него это получалось очень неплохо.
Но никто не мог рассказать старую избитую историю так захватывающе, как Шон.
Видимо, уже было три или четыре часа утра, когда он вскинул голову в какой-то необъяснимой тревоге.
Эдди. Вот причина.
Яхту нашли. И никаких признаков Эдди.
Внезапно его охватила дрожь. Он знал, отчего проснулся. Увидел во сне кошмар: Эдди, покрытого водорослями, запутавшегося в канатах и разорванных парусах. С прилепившимися к нему голодными обитателями морских глубин, которые практически стали частью его самого.
Его образ возник перед Кэлом одновременно с пронзительным, резким звуком ветра, сплошной темнотой, ощущением неминуемой опасности и…
Эдди стоял в ногах кровати, пристально глядя на Кэла, но, когда открыл рот, чтобы заговорить, не произнес ничего.
Кэл мгновенно проснулся и сел в постели, но Эдди, конечно, уже пропал.
Он внушал самому себе, что не существовало ни одного реального доказательства того, что Рэй мертв. Эдди ушел в море с одним-единственным пассажиром и не вернулся, чтобы попасть на прощальную вечеринку Шона. Береговая охрана обнаружила "Морскую деву". С ней все было в порядке, ничего необычного. Паруса убраны.
За исключением того, что ни Эдди, ни его пассажира больше никто не видел.
Кэл прикрыл глаза. Он чувствовал себя измученным. Без сил. Несмотря на то что на улице царила зима, погода была такая замечательная… И люди продолжали рваться в море, черт их побери. Эдди исчез, а Шон оказался в больнице, да еще в Ирландии. Кэл остался совсем один, чтобы управляться со всеми делами. И сейчас он был совершенно изнурен. Опустошен.
И напуган.
Рядом с ним на кровати пошевелилась Марни.
Он не хотел ее будить.
Слишком поздно.
- Что случилось? - спросила она.
- Не знаю. Просто не спится.
Она дотянулась до него рукой и погладила лицу:
- Все хорошо, Кэл. Шон скоро вернется. Кэт отправила за ним их друга, Зака Флинна. Он привезет Шона домой.
Кэл почувствовал вспышку раздражения. Его жена считает, что будет спокойна, если Шон, старый и больной человек, наконец окажется дома. А как же он? Это рядом с ним ей должно быть надежно и спокойно. Но Марни души не чаяла в Шоне.
Потом Кэл задумался, раздражает ли его известие о приезде Зака. В котором, в свою очередь, не чаял души сам Шон. Слепо обожал семейство Флинн. Особенно Зака.
Он сделал глубокий вдох и велел самому себе быть поосторожнее.
Ревность - чувство мучительное.
- Кэл? - обратилась к нему жена, не дождавшись ответа.
- Я видел Эдди, - прошептал он, ощутив странную внутреннюю дрожь. Ему нравился старина Эдди. А что в нем могло не нравиться?
- Что? - Марни резко вскочила с постели. - Ты его видел? Где? Ты должен сообщить в полицию. Все думают, что он… что…
- Думают, что он мертв. Я думаю, что он мертв.
- Тогда о чем ты говоришь, Кэл? - Голос Марни дрожал. - Ты только что утверждал, что видел Эдди. Звучит безумно, не находишь?
- Мне приснился ночной кошмар. Это все. Ложись.
Она упала обратно на подушку, но Кэл знал, что Марни не уснула. Она изучала его.
Кэла передернуло. Его жена была красавицей, и он знал, что ему с ней повезло. Конечно, Шон богат, а он сам - всего лишь младший партнер. Но ему следовало радоваться, что она так любит Шона и ладит с ним. Ему не было нужды тревожиться о ней, не было нужды ревновать. Марни была хорошей женой… и в этом самом смысле Шона она не интересовала. У него имелась собственная вторая половина - Аманда.
Что, черт побери, было не так с Амандой? Казалось, все женщины просто ненавидели ее. Мужчины не могли не замечать. Что-то такое было в ее походке. "Плавность, парение?" - подумал он. Да что бы там ни было, она была чертовски привлекательна.
Он обратил внимание. Не сумел не обратить. Но…
Аманда не была похожа на Марни. На Марни с ее вполне земной красотой и практичным умом. Или на Кэт, которая тоже была красавицей. Живой, прелестной и удивительно неосведомленной о своих ценных качествах.
Однако между этими тремя женщинами, Кэт, Амандой и Марни, в отношениях отмечалась некоторая напряженность. Казалось, Кэт нравилась его жена. А остальное было для Кэла не важно.
Он нагнулся и поцеловал Марни в лоб. Она обвила руками его шею, притянула к себе и поцеловала в ответ. Сначала медленно, нежно, потом глубоко и страстно, прижимаясь к нему всем телом. Кэл почувствовал, как последние следы тяжелого ночного кошмара ускользают прочь…
Она умела заниматься любовью, как высокооплачиваемая девушка по вызову, и за считаные секунды он и думать забыл о своем ужасном видении. Умопомрачительный секс прогнал прочь все мысли, кроме одной: желание обладать ею снова и снова.
Потом, когда они насладились друг другом, она свернулась рядом с ним на кровати, и Кэл взглянул на часы, стоявшие на тумбочке. Всего два часа ночи. Не так поздно, как ему показалось. В Ирландии - семь утра. Скоро они там проснутся и начнут собираться чтобы успеть на самолет до Штатов.
Но сегодня ночью Шон вернется и снова возьмет на себя руководство делами, несмотря на то что по-прежнему болен.
Кэл закрыл глаза. Ему надо было поспать.
Как только он погрузился в сон, ему показалось, что он слышит завывание ветра, и тут же очнулся.
Эдди вернулся. Он снова стоял в ногах кровати и пристально смотрел на Кэла. На пол стекали капли соленой морской воды и падали водоросли.
Глава 5
Ночной Дублин очень красив. И живет полнокровной жизнью. На тротуары выплескивается свет, струящийся от огней многочисленных пабов, ресторанов и модных кафе. В юго-западной части города древность тесно переплетается и смешивается со стариной и совершеннейшей новизной и современностью. Направляясь к Темпл-Бару, площади между Дэйм-стрит и рекой Лиффи, они прошли мимо Дублинского замка. Заку было очень хорошо знакомо это место. Он довольно часто бывал здесь в последние несколько лет, поскольку оно являлось средоточием магазинов, ресторанов и музеев.
Каэр взглянула на него:
- Вы знаете этот район?
- Не так хорошо, как вы. Уверен.
Она улыбнулась:
- Знаете, почему он называется Темпл-Бар? В шестнадцатом веке землю приобрел человек по фамилии Темпл, а "бар" - так называется дорожка вдоль реки. И к счастью, Темпл-Бар находится рядом с отелем.
- К счастью, - согласился Зак. - Хотя я обычно все равно пользуюсь общественным транспортом.
Она одарила его мгновенной улыбкой.
- Но не могу не согласиться, что в ясную погоду лучше прогуляться пешком.
Каэр нахмурилась:
- А что, в Новой Англии и правда такой суровый климат, как говорят?
- Говорят, что в Новой Англии суровый климат?
- Ну, первые колонисты… Они же все умерли… Разве нет?
Зак расхохотался:
- Как вам сказать? Не все. И не из-за погоды. Надо признаться, я всегда жил на Юге, но довольно часто бывал в гостях у семейства О’Райли, и мне известно о зимах в этих краях не понаслышке. Мой отец и Шон были друзьями. После смерти родителей он стал нам как родной дядя. Какова Новая Англия зимой? Никогда нельзя знать наверняка. Может быть холодно. Намного холоднее, чем обычно бывает здесь. Но на побережье, если море не штормит, дни ясные и умеренно теплые. Когда бывают штормы, становится весьма прохладно. И мне нравится наблюдать за бушующим морем из окна милой уютной комнаты. Я несколько раз оказывался посреди бушующего моря, вдали от побережья. Но идея выйти в море в такую погоду принадлежала не мне, а двум старым морским волкам, Шону и Эдди. Их приводят в восторг ветер и буйство волн.
- Это же опасно.
Заку подумалось, что Эдди отправился в последнее плавание, когда не было никакого шторма.
- Непогода где угодно может быть опасной.
"Но куда более опасным может быть сам человек", - мысленно добавил Зак.
- Вы думаете об Эдди, разве не так? Вы считаете, что он мертв, и беспокоитесь о Шоне.
- Да.
- Вы знаете Эдди?
- Да.
- А не допускаете ли вы, что, возможно… ну, я не знаю… что он скрывается по какой-то причине?
- Хотел бы я так думать.
Она молчала. Потом указала на один из шпилей, врезающихся в ночное небо, и сказала:
- Собор Церкви Христовой. Он был построен человеком, известным как Силкенберд. Его звали Ситриг, король викингов. Для первого архиепископа Дублина, Вам известно, что город основали викинги? Потом пришли норманны и англичане. Вы только представьте все заговоры, которые тут готовились, и все сражения, которые происходили.
Зак был удивлен. Ему показалось, что она всерьез пытается приободрить его своими рассказами.
- Вы искренне любите этот город, правда?
- Как можно его не любить? Дублин - один из самых чудесных городов мира, - мягко ответила Каэр.
Он засмеялся:
- Вы говорили, что никогда не покидали пределы Британских островов.
- Я видела Ла-Манш. - Голос Каэр прозвучал обиженно.
- Да я не спорю. Город и в самом деле чудесный, - уверил ее Зак, стараясь не рассмеяться при виде ее неприкрытого возмущения.
И она была права. Дублин действительно был потрясающим городом. Такая богатая история! Столь трагичная! Но в наши дни он стал оживленным и космополитичным, как и любое другое из известных Заку мест. Идя по улице, он слышал иностранную речь. Точно так же, как в Нью-Йорке, или в Лондоне, или в Париже. Хотя большинство народа говорило по-английски с тем же ирландским акцентом, который придавал неповторимость и мелодичность всему, что говорила Каэр.
- Паб прямо перед нами, - прервала его размышления Каэр. - Видите, "Ирландские глаза".
Она обошла стоявших группами людей, которые собрались на улице покурить. Зак обратил внимание, что каждый проводил взглядом прошедшую мимо Каэр. Она была не просто красива. Она была невероятно красива.
Ее бы заметили везде, куда бы она ни пришла.
Он последовал за ней внутрь, сознавая, что все смотрят не только на нее, но и на него.
Потому что он с ней.
Когда они вошли, Зак решил, что Каэр собирается извиниться и сказать, что друзья прийти почему-то не сумели.
Он ошибся.
Ее узнали в ту же минуту, как она появилась в пабе. Привлекательная женщина примерно лет сорока направилась к ним прямо из-за стойки бара, вытирая руки о фартук, на котором по краю были красиво вышиты слова "Ирландские глаза".
- Вы пришли! - радостно воскликнула она.
- Я же обещала, - ответила Каэр.
Он представился:
- Зак Флинн.
- Американец? - спросила женщина.
- Да. Простите. Мой акцент невыносим. Меня пригласила Каэр. Надеюсь, вы не против.
- Против? Отчего же? Замечательно, что вы пришли. Я - Мэри Донован, мистер Флинн. - Она обернулась к Каэр: - Присаживайтесь. Должно быть, вы проголодались. Целый день провели в больнице и все такое.
Она помахала рукой двоим молодым людям в твидовых кепках, сидящим у бара.
- Ну-ка, потеснитесь, бездельники. Это Каэр. Я вам говорила, что она придет сегодня вечером.
Они прямо-таки подпрыгнули со своих мест. В одном углу восседала целая семья: родители, дед, тетушка, подросток, двое детей помладше и младенец. Рядом - группа рабочих в синих воротничках, а чуть дальше - несколько мужчин в возрасте чуть за тридцать, все в костюмах. Однако эти компании не казались разрозненными. Кто-то периодически вскакивал, чтобы взять кетчуп или майонез и перенести с одного столика на другой. То и дело люди, сидевшие за разными столиками, окликали друг друга.
- Каэр, - произнес один из мужчин у бара, снимая кепку. - Приятно слышать, что вы были столь добры к старой хозяйке.
- Ничего особенного, - возразила Каэр.