Джеральд прижал ее к себе так крепко, что она едва могла дышать. Линда не протестовала, потому что не вынесла бы, отпусти он ее сейчас. Но что означали его слова? "Если бы все сложилось по-другому…"
Наконец она решила задать мучивший ее вопрос:
– Что ты имеешь в виду, Джерри? Как "по-другому"?
Он положил подбородок на ее голову. Линда не могла видеть его лица, но представляла, что муж сейчас смотрит на темнеющую гряду гор, туда, где один за другим зажигались огни. О чем он думает? Она затаила дыхание.
Джеральд неловко провел рукой по волосам супруги и, разжав объятия, отошел в сторону.
– Нам нужно поговорить, Линни.
Она почувствовала себя отвергнутой. Казалось, будто земля разверзлась под ней. Он не может говорить с ней о том, что его тревожит. Это испугало ее.
Раздался звонок в дверь. Линда не сразу поняла, что это за звук, настолько она была погружена в тревожные мысли.
– Не обращай внимания, – хрипло проговорил Джеральд. – Кто бы это ни был, открывать не будем.
Они напряженно застыли, надеясь услышать звук удаляющихся шагов. Но звонок раздался снова, на этот раз еще более требовательный, а затем кто-то стал колотить в дверь ногой.
– Черт возьми, Джеральд, я знаю, что ты дома!
– Это Делла, – удивленно сказала Линда. Джеральд хотел остановить ее, но она уже шла к двери.
Делла решительно вошла в комнату и бросила пальто на ближайший стул. Линду поразило, как она изменилась с того дня, когда они виделись в последний раз. Делла словно постарела лет на десять. Волосы были растрепаны, макияж на лице кое-где размазан. Она остановилась перед Джеральдом, воинственно скрестив руки на груди.
– Ну что ж, кажется, я должна тебя поблагодарить.
– За что же? – осторожно спросил Джеральд.
– За то, что ты сказал мне: чем бы Брайан ни занимался в последнее время, это не имело отношения к его работе.
– Я сказал тебе это? – Джеральд жестом пригласил Деллу сесть. Но она проигнорировала приглашение.
– Не прямо. Но когда ты сказал, что не давал ему указаний работать сверхурочно и не посылал его в командировки, я стала задавать себе вопросы. Сегодня я застала его с этой маленькой шлюшкой из Абингтона – помощницей торгового агента.
Так вот почему он проводил столько времени в Абингтоне, подумала Линда. Брайана вовсе не интересовали дела фирмы – у него были свои делишки на уме.
– Бедняжка. – Линда сочувственно коснулась руки Деллы.
Она была совершенно искренней. По большому счету Делле повезло – девушка еще до свадьбы открыла для себя сущность Брайана, как сама Линда в свое время. Но она знала на собственном опыте, какую боль это приносит.
Глаза Деллы гневно сверкнули. Она взяла пальто и перекинула его через плечо.
– Не делай вид, что ты мне сочувствуешь, Линда! – почти выкрикнула она. – Судя по тому, как обстоят дела, не тебе что-то говорить.
Линда почувствовала, как ее лицо неудержимо заливается краской.
Делла повернулась к Джеральду.
– Ты еще не слышал? – проворковала она. – По компании ходит милый слушок, что Линда беременна, что отец ребенка – Брайан и что Крис заставил тебя жениться на ней. Это правда, Джерри? – Она улыбнулась Линде. – Подумать только, а я-то считала все это время, что ты хочешь окрутить Криса. – Полагая, что высказала последнее слово, Делла гордо промаршировала к входной двери.
Однако Джеральд остановил сестру, крепко схватив за руку. Похоже, что хватка его была, мягко говоря, ощутимой.
– Вот что я скажу тебе, Делла. Заключим сделку. Ты не будешь распространять слухи, а я никому не скажу, какой дурочкой ты была. Имеется в виду не только Брайан. Я знаю о тебе многoe, о чем ты не очень хотела бы поведать своим великосветским друзьям.
Делла нахмурилась.
– Хорошо, – недовольно согласилась она, вырываясь из рук брата. – Мне не составит труда держать ротик на замке.
Она тряхнула головой и выскочила из квартиры.
В наступившей неожиданно тишине у Линды мелькнуло в голове: все в порядке, теперь мы в безопасности. Но вдруг до нее дошло, что реакция Джеральда была, пожалуй, слишком быстрой. Он совсем не удивился словам Деллы и не колебался ни секунды. Линда слишком часто присутствовала с ним на переговорах и знала о его решительности. А ведь такое сообщение не могло не удивить его. Если только…
"Если бы все сложилось по-другому, – вспомнила Линда слова Джеральда. – Нам нужно поговорить…"
То, что он услышал от Деллы, не было неожиданностью, поняла Линда. Он уже знал о ней и Брайане. До него дошли эти слухи. И что хуже всего, Джеральд поверил им.
10
Линда все поняла по его глазам. В них были сочувствие и… нежность. Он не был шокирован, или выведен из себя, или разочарован. Да, слова Деллы не явились для него неожиданностью.
– Мне жаль, – сказал Джеральд. – Я не ждал ничего подобного.
Линда до боли закусила губу и вздернула подбородок, прямо глядя ему в глаза.
– Ты сегодня был в Абингтоне.
– Моя поездка не имеет ничего общего с этой сценой.
– Но слова Деллы не удивили тебя?
Он раздраженно хмыкнул:
– Да, я слышал о Брайане. Но не ожидал, что это дойдет до Деллы.
– Значит, ты знал о слухах. Ты только об этом хотел поговорить со мной? Обо мне и Брайане?
Линде показалось, что, услышав ее сдержанный тон, он облегченно вздохнул. Неудивительно: откуда ему знать, сколько боли и гнева скрывалось за ее спокойствием. Чувство беспомощности грозило полностью раздавить ее. Сейчас она знала только одно – что так одинока не была никогда.
– В том числе и о Брайане, – спокойно сказал Джеральд.
Но больше ничего не добавил, и скоро молчание стало для нее невыносимо.
– И как давно ты знаешь об этом?
– Несколько месяцев. – Он протянул руку, но Линда резко отшатнулась.
– Как ты узнал? Джеральд опустил руку.
– Существует масса мелочей…
– Но это не остановило тебя. И когда представился случай, ты им воспользовался, не так ли? – Линда понимала, что не до конца справедлива, но боль ее была так велика! И она видела единственный способ хоть немного приглушить ее – самой причинить боль.
Джеральд вздрогнул.
– Линни, ты так страдала в тот вечер…
– И ты пожалел меня, да? – Ее голос прозвучал резко, как удар хлыста.
– Не совсем, – ответил он тихо. – Я боялся за тебя. На террасе у меня мелькнула мысль, что ты хочешь прыгнуть вниз. Вот и решил быть рядом. Но события вышли из-под контроля, и все кончилось еще хуже.
– И ты почувствовал, что попал в ловушку, – заметила она с горькой усмешкой.
– В ловушку? Нет. Линда, будь справедливой и признай хотя бы, что я никогда не пытался избежать ответственности.
Она слегка нахмурилась.
– Если ты не думал, что ребенок твой…
– Я определенно знал, что он мог быть моим.
Линда стала рыться в памяти, но ничего не могла вспомнить.
– Ты никогда не спрашивал меня, твой ли это ребенок, – укорила она Джеральда.
Ей и самой не приходило в голову, что этот важный вопрос ни разу не возникал, когда они говорили о ребенке. Для нее это было само собой разумеющимся; она считала, что и для него это так же бесспорно. Факт оставался фактом – он никогда не высказывал сомнения в своем отцовстве.
Джеральд неловко переминался.
– Я не спрашиваю об этом и сейчас. Это не имеет значения, Линда.
– Как благородно с твоей стороны! – заметила она с издевкой. – Конечно, в действительности это означает, что ты не поверил бы мне, если бы я сказала. Так что зачем тратить время? – Она повернулась к нему спиной, стараясь сохранить остатки самообладания.
Что же мне теперь делать? – спросила себя Линда. Ведь что бы он ни говорил, это имело значение. Конечно, существуют генетические тесты, рано или поздно она может заставить его признать, что ребенок его… Но это не самое главное. Вопрос отцовства менее важен, чем вопрос доверия. Если он не доверяет…
Да, она могла бы разделить с Джеральдом его жизнь, его дом и его ребенка, зная, что он никогда не будет любить ее так, как она любит его. Но как можно жить без доверия с человеком, который думает, что она способна солгать?
Линда уже видела, какой вред причинили их отношениям сомнения. Его сдержанная реакция на сообщение доктора Кэтрин Марлоу, как будто ему было все равно. Отсутствие особого энтузиазма, когда ее обследовали ультразвуком. Факт, что он даже с лучшим другом не поделился новостью о скором отцовстве.
– И ты никому не сказал, да? Ты держал это в себе, словно кошмарный сон, который скоро кончится? За исключением Криса…
Как он сказал о своем отце? "Крис – это совсем другое дело". Если бы не было необходимости объяснить свои действия, он не рассказал бы правду и отцу.
Джеральд прервал затянувшееся молчание:
– Если хочешь знать всю правду, Линда, я и Крису тоже ничего не говорил. Он сам сказал мне после того, как увидел тебя на этой нелепой временной работе.
– Он догадался? – Краска болезненной волной залила ее щеки. – Когда ты пришел в тот день в парк…
– Я не удивился, услышав новость.
– Как же он догадался?
Джеральд пожал плечами.
– Об этом нужно спросить его. Я знаю только, что он пришел в мой офис, сел, положил ноги на стол и взял свою проклятую сигару. Ты заметила, наверное, что он зажигает ее, только когда что-то не так? Сказал, что видел тебя и что, по его мнению, грипп – наименьшая из проблем, от которых ты страдаешь.
– Почему бы не сказать ему, что ты здесь, возможно, ни при чем? – спросила Линда с сарказмом.
– Я не говорил ему ничего. Хорошо, если бы ты примирилась с мыслью, что твои чувства к Брайану не были большим секретом.
Линда постаралась взять себя в руки.
– Крис тоже знал об этом?
Джеральд кивнул и продолжал:
– Отец думал, что мне будет интересно об этом узнать. Он видел, как мы вместе уходили с вечеринки…
– И сделал собственные выводы, – прошептала Линда. И тут же другая, более ужасная мысль обожгла ее огнем: – А может, он хотел, чтобы ты женился на мне и таким образом спас от унижения Деллу?
– Не будь смешной, Линда. Полагаю, не имеет большого значения, чем руководствовался Крис, результат в любом случае один и тот же, не так ли?
– Так вот почему ты сказал мне тогда, что я не могу вернуться на работу, если не выйду за тебя замуж. Крис рассвирепел бы…
Лицо Джеральда помрачнело.
– Крис не может заставить меня что-либо сделать, Линда.
– Но у него здорово получается делать кое-какие намеки, не так ли? Интересно, он настаивал на твоем присутствии при рождении ребенка, чтобы ты почувствовал себя настоящим папашей?
– Черт возьми, Линда…
Она вздернула подбородок и уставилась на Стронга, сверкая глазами.
– Я освобождаю тебя от всех обещаний, всех долгов и обязательств, Джеральд. И считаю себя также свободной от них. А теперь оставь меня одну, чтобы я могла упаковать вещи. Через час меня здесь не будет, и ты никогда больше не услышишь обо мне.
Он шагнул к ней и взял ее за руки.
– Ты не можешь так поступить.
Линда отшатнулась.
– Тебе больше нечего мне сказать, – оборвала она мужа.
– Ты, возможно, удивишься, но ты моя жена, Линни.
– Это положение можно изменить.
– Тем не менее, это дает мне определенные права.
– Какой неожиданный энтузиазм! – заметила она с издевкой. – О, я понимаю, ты обеспокоен, как мой уход воспримет Крис. Не переживай. Я объясню ему, что это была моя ошибка и ты здесь ни при чем.
Она резко развернулась и пошла через холл в свою спальню, но на секунду остановилась, чтобы бросить через плечо последнюю колкость:
– В конце концов, мне абсолютно нечего терять, от моей репутации уже ничего не осталось. Так что мне ничего не будет стоить помочь отбелить твою!
– Если ты собираешься говорить с Крисом, не забудь передать ему от меня, что он был прав, когда год назад советовал мне тебя уволить, – донесся ей вслед хриплый голос Джеральда.
Линда замерла, не сделав и шага, и почувствовала, как у нее потемнело в глазах. Она ждала чего угодно, но только не этого! Бедняга готова была поклясться, что никто не может придраться к ее работе. Она сама знала, что справляется с ней отлично, и никто никогда не говорил ей ничего иного. Да и сам Джеральд часто очень хорошо отзывался о ее работе, даже после женитьбы. А Крис? Разве он не утверждал, что она незаменимый работник для компании?
Линда почувствовала страшную слабость и, чтобы не упасть, прислонилась к стене.
Нет! Крис никогда не сказал бы такого. Тогда остается только одно – Джеральд придумал это, чтобы причинить ей боль. О существовании такой черты его характера она и не подозревала, и это еще больше укрепило решение уйти. Лучше быть одной, чем подвергать своего ребенка риску когда-нибудь испытать на себе такое отношение.
Линда покачнулась, ничего не видя от слез, застлавших глаза. Теперь она более одинока, чем если бы предпочла остаться одной с самого начала. Если бы она отказалась выйти замуж за Джеральда и не говорила ему о ребенке, то, возможно, и дальше тешила бы себя надеждой, что может рассчитывать на его поддержку, если захочет. А со временем могла бы честно и уверенно рассказать ребенку об отце.
Но теперь оба – и она, и ее ребенок – отвергнуты равнодушно, окончательно, несправедливо. И нет смысла притворяться, что все сложилось бы по-другому, если бы она этого захотела.
Я справлюсь, сказала себе Линда, призвав на помощь все свое мужество. Справлюсь одна, смогу пережить и это.
Она схватила с полки в кладовке сумку. Сьюзен приютит ее на ночь. Нужно только захватить самое необходимое. Позже у нее будет время забрать остальные вещи – если захочет, конечно, и не побоится связанных с ними воспоминаний.
Линда не слышала шагов Джеральда, пока он не остановился в дверях комнаты, заполняя собой дверной проем.
– Линда, извини. Это было непростительно, – сказал муж хрипло.
Она даже не взглянула на него.
– О, это целиком моя вина, – натянуто сказала Линда. – Я хотела добиться от тебя реакции и добилась… Она мне не очень понравилась. Убирайся к дьяволу, Джеральд!
Он не пошевелился, словно врос в землю.
– Не расстраивайся. Тебе это вредно. Одним движением она судорожно смахнула в сумку с туалетного столика коробочки с кремами, флаконы. Руки у нее дрожали от негодования.
– Ты еще смеешь советовать мне не расстраиваться? – Она взяла со столика последний предмет – позолоченную портретную рамку – и в ярости швырнула в ненавистного мужчину.
Рамка ударилась о косяк рядом с его головой, но Джеральд даже не шевельнулся. Осколок разбившегося стекла от рамки проткнул нечеткую фотографию молодого человека в армейской форме.
В мгновение ока подхватив остатки рамки, с которой сыпались осколки стекла, Линда в ужасе смотрела на то, что до недавнего времени оставалось единственной памятью об отце. Теперь это были куски дерева, стекла и бумаги. Не в силах удержать жалкие остатки дрожащими руками, она снова уронила их. Опустившись без сил на край кровати, женщина прижала руки к груди и, нагнув голову, отчаянно зарыдала.
Джеральд перешагнул через разбитое стекло и встал рядом с женой на колени.
– Линни, – прошептал он. – Дорогая, пожалуйста, не плачь. Bee можно поправить…
Что поправить – жизнь или памятную вещь? Фотография была испорчена, но можно взять фрагменты оригинала из сейфа и снова сделать по ним портрет. Однако это не уменьшило боль, которую она причинила себе этим идиотским, разрушительным поступком, – как будто снова потеряла отца. И на этот раз сама во всем виновата. Но особенно усиливало боль леденящее сознание того, что ее ребенок тоже терял своего родителя…
Линда отпрянула от прикосновения Джеральда. Он оставался какое-то время неподвижен, потом быстро поднялся и вышел из комнаты.
Было абсолютно нелогично в данных обстоятельствах чувствовать себя ненужной, брошенной женой, ведь она сама прогнала супруга. Тем не менее внезапность его ухода поразила в самое сердце и нанесла еще одну кровоточащую рану и без того истерзанной душе.
Линда сидела, беспомощно обхватив себя руками. Пересохшее горло так болело, что невозможно было глотать. В голове стучали сотни молоточков. Силы покинули ее, она не могла даже прилечь и не знала, сколько просидела так, пока Джеральд снова не возник в дверях.
Линда не подняла глаз и не видела, что он держит в руках небольшой сверток.
– Я собирался подарить тебе это через две недели, – сказал он смущенно. – В твой день рождения. Но, думаю, сейчас это поможет тебе почувствовать себя лучше.
Ничто не поможет мне почувствовать себя лучше, чуть не сказала она, никакой подарок не избавит от этой боли, терзающей душу и сердце.
Джеральд сел на кровать на некотором расстоянии от жены и положил ей на колени сверток. Это было что-то плоское, прямоугольной формы, похожее на коробку конфет, но немного больше.
Почему бы не доставить ему удовольствие, подумала Линда. Какое это теперь имеет значение? Голова болела так сильно, что все равно не хватало сил встать и уйти.
На коробке не было никакой надписи. Это была солидная, крепкая, внешне совершенно простая коробка из коричневого гофрированного картона. Линда приподняла крышку. И уставилась в изумлении на фотографию молодого человека в военной форме. Красавца-мужчины, чье лицо было чуть смазанным. И чья улыбка, как в зеркале, отражала ее собственную…
– Откуда это у тебя? – прошептала она.
– Из студии, где он фотографировался. У них сохранились негативы.
– Как… – Линда не сразу смогла говорить, и ей пришлось начать снова. – Как тебе удалось? На снимке не было никакой печати, ничего, что указывало бы, где он сделан.
– Как только я увидел ту ужасную фотографию, которая была у тебя, – он повел рукой в сторону рассыпанных по ковру осколков, – я сразу начал интересоваться, нельзя ли разыскать оригинал.
Линда покачала головой.
– Это лучшее, что они смогли сделать.
– Я понял это, когда ты дала мне оригинал, чтобы положить его в сейф. – Пальцы Джеральда нежно коснулись прядки волос, упавшей на лицо, и он убрал их ей за ухо.
Линда даже не заметила этого.
– Такой малюсенький снимок, – сказал он. – Но это явный портрет, значит, он сделан в студии. Можно было предположить, что у них еще сохранились негативы. Возможно, это был не единственный снимок. – Его голос звучал ровно, успокаивающе, будто он рассказывал вечернюю сказку. – Но я не знал, где искать. Даже не знал наверняка, какую фамилию носил твой отец. Выяснил только, что твоя мать взяла фамилию второго мужа, когда снова вышла замуж. Безнадежная задача, да?
– Кажется абсолютно безнадежной. – Линда все еще не отрываясь смотрела на портрет человека с ясными глазами, которого так хотела бы знать.