Нет, она не может ему об этом сказать, ведь он предъявит свои права. С другой стороны, у него есть эти права. Но тогда ей уже никогда не удастся от него убежать. Он сумеет убедить ее, что так будет лучше для ребенка. Стефи поняла, что попала в ловушку. Ей пришло в голову, что это не случайность, а часть коварного плана мистера Стэнворда.
Стефани пришла в отчаяние. Она не знала, что делать. Только что появившийся у нее материнский инстинкт говорил ей, что она не справится одна, потому что почти не в состоянии работать. Попросить помощи она не могла ни у кого. Неожиданно она вспомнила о кулоне с бриллиантом. Девушка никогда не носила его, а несколько раз ей приходила в голову мысль, что нужно вернуть подарок Клайву, но она не решалась. Теперь Стефи подумала, что может его продать. Этих денег хватило бы на то, чтобы прожить несколько лет. Ради себя она никогда бы этого не сделала, но ради ребенка…
Стефани еще некоторое время сидела на скамейке, обдумывая эту идею, но потом решила, что утро вечера мудренее, и, с трудом встав, отправилась домой.
На следующий день она с невероятным трудом поднялась с кровати и тут же снова потеряла сознание. На работу она опоздала. Начальница строго посмотрела на нее и сказала:
- Мало того, что вы еле ноги таскаете, вы теперь еще и опаздываете. Что с вами? Вы больны?
- Я беременна, - ответила Стефи. Она со страхом ожидала этого разговора.
- А, ну тогда все понятно. Я хорошо помню это ужасное состояние, - ответила женщина гораздо более дружелюбно. - Но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу позволить себе держать беременную работницу. Да и вам ни к чему тяжелый физический труд. Лучше найдите себе более легкий заработок.
- Я все понимаю, - ответила Стефи тихо. - Извините меня, я узнала об этом только вчера.
- Не волнуйтесь, - проговорила женщина, глядя на нее уже почти с симпатией, - я выпишу вам двухнедельное жалованье. Идите домой, отдыхайте. Берегите себя и ребенка.
- Спасибо, - ответила Стефи, чувствуя, что у нее опять подкашиваются ноги.
Вернувшись домой, она вынуждена была лечь отдохнуть. Проснулась Стефи от такой страшной жажды, как будто не пила неделю. С трудом встав, чтобы налить себе стакан воды, она вернулась и села в кресло. Нужно было принимать решение. Итак, первое, что она должна сделать, это уехать обратно на побережье. Местная жара и сушь плохо действовали на ее здоровье, а значит, были вредны для ребенка. Стефи подумала о Брисбене. Город был достаточно велик, найти ее там будет почти невозможно. Если продать кулон, они с ребенком смогут вполне сносно прожить пару лет.
Можно будет обратиться за помощью к Люку О'Рейли. Другой вопрос, как она перенесет путешествие? При одной мысли об этом у Стефани закружилась голова. Черт понес меня в этот Джерико! - подумала девушка с досадой. Но делать было нечего. Нужно было как-то выпутываться.
Она снова и снова спрашивала себя о том, нужно ли сообщить Клайву о беременности. Она задавала себе вопрос, не является ли желание воспитать ребенка в одиночку проявлением эгоизма с ее стороны? Ведь малыш имеет право на отца и имеет право жить в достойных условиях, которые она вряд ли сумеет создать своими силами. Помучившись некоторое время, Стефи поняла, что не в состоянии пока принять решение. Пусть пройдет некоторое время, а там она, может быть, и напишет ему.
Она откинула голову на спинку кресла и позволила себе расслабиться, но ее тут же посетила странная мысль. Стефи вдруг осознала, что значит заниматься сексом. Это только так называется, а на самом деле это не только и не столько секс. Она в наивности своей считала, что, согласившись лечь в постель с Клайвом, только удовлетворяет свое желание, что это не касается никого, кроме нее, что она просто борется за свободу. И вот из-за этой безответственности Стефани навечно потеряла свою свободу, потому что теперь она отвечает не только перед собой, но перед ребенком и перед самим Клайвом.
Эти размышления страшно утомили ее, и девушка закрыла глаза. Из забытья ее вырвал резкий стук в дверь.
Стефи вздрогнула и пришла в себя. Стук повторился. Она посмотрела на дверь и сквозь узорчатое стекло увидела очертания высокой мужской фигуры. Сердце у нее тяжело замерло, а потом забилось как в лихорадке.
Мертвенно-бледная, Стефани с трудом поднялась с кресла и дотащилась до порога. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы не потерять сознание, негнущимися пальцами повернула ключ в замке и открыла дверь.
Клайв стоял напротив нее, его лицо было страшно напряжено.
- Входи, - сказала Стефи еле слышно и попятилась.
Он шагнул в комнату, продолжая молча смотреть ей в лицо. От этого взгляда у девушки закружилась голова. Она еще раз попробовала глубоко вздохнуть, но это не помогло. Ноги у нее подогнулись, и она бы упала, если бы Клайв не подхватил ее. Держа ее за талию, он спросил резко:
- Что с тобой?
- Ничего, - ответила она, едва выговаривая звуки.
- Поэтому ты похожа на тень? Ты выглядишь так, словно явилась с того света. Ты решила уморить себя голодом?
- Нет, - ответила Стефани. Она уже немного оправилась и сейчас почувствовала раздражение, смешанное, впрочем, с изрядным облегчением. Но сказать ему правду у нее просто не поворачивался язык.
- Какого черта ты опять сбежала? - спросил Клайв весьма неприятным голосом, когда они прошли в комнату. - Почему ты не сообщила Джоанне свой адрес? Она с ума сходит!
- А почему ты считаешь возможным задавать мне эти вопросы? - с неожиданной яростью отозвалась девушка. Она села в кресло, обхватила колени руками - так ей легче было сохранять контроль над собой - и продолжила уже более спокойно: - Кто ты такой, чтобы спрашивать у меня отчета.
- Я - твой любовник, от которого ты сбежала, хотя обещала этого не делать, - проговорил Клайв, стоя у окна и скрестив руки на груди.
- Я обещала это только потому, что ты меня вынудил, - ответила она холодно.
- Хорошо, но почему, ты можешь сказать, черт подери? - взорвался он. - Почему ты переспала со мной, а потом исчезла, как привидение? Могла бы хоть позвонить и честно все объяснить.
- Клайв, мне не нравится быть любовницей миллиардера. Меня это унижает, - устало сказала Стефи, понимая, что рассказать ему всю правду, наверное, не сможет никогда.
- Но если ты хотела чего-то большего от наших отношений, ты должна была только намекнуть. - Стэнворд явно не понял смысла ее слов.
- Да не хотела я ничего, - с равнодушием в голосе выговорила девушка. - За пять лет я привыкла быть свободной. Меня не прельщает мысль, что мужчина может получить право пользоваться мной, когда захочет.
- Значит, ты так понимаешь отношения между мужчиной и женщиной? Интересно, - сказал Клайв с сарказмом. - Ты, стало быть, феминистка, а меня использовала, как подходящий инструмент для лишения девственности. Больше, по-твоему, я ни на что не гожусь.
От этих слов Стефани стало противно. Она вполне отдавала себе отчет в том, что на самом деле очень хотела его увидеть, но сейчас ей расхотелось с ним разговаривать.
- Ну и что мисс феминистка теперь поделывает со своей свободой? - не унимался он. - Нашла себе новое место работы в каком-нибудь второсортном кабаке?
У девушки возникло вялое желание его ударить. Она даже рассмотрела эту возможность, но решила, что слишком слаба для того, чтобы встать.
- А почему ты так плохо выглядишь? По-моему, ты похудела килограммов на пять. Ты что, сидишь на какой-то новомодной диете? Или тебе не на что жить и ты голодаешь?
Стефи не успела обдумать свой ответ, потому что слова сама вырвались у нее.
- Нет, просто я беременна, - сказала она, тут же испугавшись своих слов. Но было уже поздно. Теперь она молча глядела на него, наблюдая, как меняется выражение его лица. Она не смела вздохнуть в ожидании его ответа.
Наконец он произнес упавшим голосом:
- Ясно. - Потом помолчал и зачем-то спросил: - Тебя тошнит по утрам?
- Нет, - ответила она. - Не совсем.
- Что значит, не совсем? - опять взвился он. - У тебя такой вид, будто ты сейчас отдашь Богу душу. Что с тобой?
- Просто не хочу есть. Слабость. Головокружение. Больше ничего, - отрапортовала Стефи равнодушно. Потом прибавила на всякий случай: - Это вполне нормальный процесс беременности. Скоро должно пройти.
- Ты была у врача?
- Да, вчера.
- Почему ты мне не сообщила? - наконец задал Клайв давно ожидаемый ею вопрос.
- Я как раз собиралась написать. Я же сказала, что только вчера была у врача. Раньше мне не приходило это в голову. - Помолчав, она спросила: - А что бы ты сделал, если бы знал об этом?
- Интересного ты обо мне мнения! - сказал Клайв. - Я искал тебя почти месяц, нашел буквально чудом. Слава Богу, что у твоей тетки случился день рождения, а у Джоанны было записано, где она живет. Потом мне стоило немалого труда убедить Кристину дать мне твой адрес. Она ни за что не хотела мне его говорить, пришлось применить военную хитрость. Неужели ты считаешь, что я бы не приехал к тебе, зная, что ты беременна и совсем одна. Или ты думаешь, что я не захочу признавать собственного ребенка?
Готовится к роли Роджера Уильямса, пронеслось в голове у Стефи. Он уверен, что я уже готова броситься перед ним на колени и молить о защите и поддержке.
- Нет, - сказала она, поджав губы, - я так не думаю. Но ведь это не твоя вина. - Она посмотрела на него испытующе, но его лицо оставалось непроницаемым. - Я знаю, что ты не хотел этого и сделал все возможное, чтобы этого не случилось.
- Как видишь, не все возможное, потому что это все-таки случилось, - ответил Клайв. - Что ты теперь намерена делать?
Стефани вздохнула и сказала решительно:
- Я намерена делать то, что будет лучше для ребенка.
Его глаза сузились.
- И что это значит?
- Это значит, что у него или у нее должен быть отец. Впрочем, ты, если не хочешь, можешь не принимать в этом участия.
В комнате повисла тишина. Потом Клайв произнес:
- Но я хочу принимать участие в воспитании моего ребенка. Поэтому я предлагаю вернуться в Штаты и пожениться.
- Пожениться? - Стефи поежилась и выпалила: - Нет!
Она, видимо, сильно побледнела, потому что Клайв сходил в кухню и налил ей воды. Когда он отдавал девушке стакан, их пальцы встретились, и она снова почувствовала, с удивлением и страхом, как огонь от его горячих пальцев проникает ей в самое сердце. Она отдернула руку, пролив половину воды на пол.
- Да не надо так вздрагивать. Я тебя не съем, - проговорил Клайв почти с жалостью.
Он отобрал у Стефи стакан и поднес к ее рту. Она решила не сопротивляться и глотнула, с облегчением чувствуя, как прохладная жидкость гасит жар у нее внутри.
- Я знаю, что феминистки предпочитают воспитывать детей самостоятельно, но если ты хочешь того, что лучше для ребенка, то, по-моему, нам нужно оформить наши отношения.
- Я не феминистка, - сказала Стефи устало. - Просто в этом нет необходимости. Это только все осложнит.
- Но это даст ребенку законные права пользоваться всем, что у меня есть. И даст тебе легальные права…
- Я в этом не нуждаюсь, - оборвала его Стефани, но голос ее, вместо того чтобы прозвучать холодно и надменно, прозвучал как-то по-детски вызывающе.
Он повел плечами. Он был, разумеется, одет, но на секунду Стефани вдруг увидела его таким, каким он стоял перед ней той ночью в Бандаберге - без рубашки, с лихорадочно вздымающейся от страсти грудью. Той ночью, когда был зачат их ребенок. Стефи закрыла глаза и облизнула пересохшие опять губы. Невыносимое желание оказаться сейчас в его объятиях свело ее тело, словно судорогой. Стоит только позволить себе. Ведь это так просто - подойти к нему, обнять его, прижаться головой к его плечу…
Стефани открыла глаза и, чтобы не дать себе возможности передумать, с отчаянием в голосе быстро произнесла:
- Я не собираюсь выходить за тебя замуж.
- Я думаю, что тебе стоит подумать над этим и не принимать скоропалительных решений, - сказал Клайв таким тоном, как будто они обсуждали контракт.
- Мне не о чем думать, - ответила Стефани упрямо.
- Подожди, давай поговорим спокойно. Брак даст тебе возможность обрести дом и прочную основу в жизни. К тому же мне не хотелось бы, чтобы наш ребенок впоследствии обвинял нас в том, что мы не потрудились оформить отношения.
Наверное, Роджер Уильямс говорил то же самое маме, подумала Стефи.
- Нет, Клайв, я не собираюсь врать и играть роль счастливой жены. Даже ради ребенка. Моя мать много лет делала это ради меня. Ты знаешь, что из этого получилось.
Но мистер Стэнворд не привык отступать так просто.
- Стефани, я, как и ты, хочу блага для нашего сына или дочери. Мы с тобой взрослые люди, и я уверен, что мы сможем прийти к такой договоренности, которая устроит нас обоих, не ущемляя интересов ребенка.
Она не подняла глаз. Голос Клайва стал жестким:
- Если ты думаешь, что я собираюсь силой заставить тебя спать с собой, ты ошибаешься. Я не насильник и я не слепой. Ты так от меня шарахаешься, что я и близко не могу к тебе подойти.
Конечно, из беременной женщины плохая любовница, горько подумала Стефи. И она все же продолжала хотеть его, ее сознание туманилось при одном взгляде на него, а тело превращалось в желе от каждого его прикосновения. Разве она сможет сохранить свою независимость, если будет жить с ним в одном доме? Даже если он поклянется не трогать ее, разве она будет от этого счастлива? Это обернется для нее ежеминутной пыткой.
- Да пойми же ты, Стефани, я не стану Роджером Уильямсом в тот самый момент, как надену тебе кольцо на палец. Секс тут ни при чем и власть тоже.
- Я знаю, - сказала девушка равнодушно.
- Стефи, не надо все время меня обманывать. Это бессмысленно, - сказал Стэнворд неожиданно мягко и сделал к ней шаг, но девушка посмотрела на него так умоляюще, что он тут же отступил назад.
- Клайв, - тяжело вздохнула она и, поднявшись с кресла, встала за его спинку, как будто оно могло ее защитить. - Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Но если хочешь, я могу обещать тебе, что не выйду ни за кого другого. - Она закусила губы и посмотрела на него.
Он тоже тяжело вздохнул и не ответил.
Стефи вдруг стало холодно. Она обняла себя руками, пытаясь согреться. Он что-то произнес, но она не смогла разобрать слов, голос показался ей далеким и слабым.
Когда Стефи пришла в себя, она лежала иа кровати, а на голове было что-то холодное и приятное. Это полотенце, подумала Стефи, открывая глаза. Клайв сидел рядом и смотрел на нее. В его взгляде были тревога и нежность. Девушка снова закрыла глаза. На секунду ей захотелось забыть о том, что происходит между ними, и просто лежать, чтобы он продолжил вот так смотреть на нее. Но он уже заметил, что она пришла в себя.
- Тебе лучше? - спросил он.
- Да, - ответила она, садясь и принимая от него стакан с водой.
Клайв протянул к ней руку, и она опять умоляюще посмотрела на него. Он только поправил полотенце у нее на лбу и сказал:
- Не волнуйся, я не собираюсь принуждать тебя к чему бы то ни было. Но пойми, я просто не могу оставить тебя в таком состоянии. Я сниму здесь дом, и мы будем в нем жить. По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не прекратятся обмороки.
Девушка отдала ему обратно стакан, откинулась на подушку и некоторое время лежала зажмурившись, обдумывая это предложение. Потом она спросила:
- А как же твоя работа?
Его пальцы коснулись ее подбородка, слова прозвучали как команда:
- Посмотри на меня!
Она медленно открыла глаза.
- Ты сейчас не можешь быть одна. Если ты не хочешь вернуться со мной в Сан-Франциско, значит, я переезжаю сюда. По-моему, другого выхода нет.
Стефи молчала. Жить в одном доме с Клайвом означало постоянное искушение, с которым она вряд ли сумеет совладать. С другой стороны, его самоотверженность ее удивила.
Он резко встал с кровати.
- Если я так противен тебе, - проговорил он с неожиданной страстью в голосе, - позволь мне быть с тобой хотя бы до тех пор, пока ты не сможешь твердо держаться на ногах.
Девушка снова вздохнула.
- Хорошо, Клайв. Я вернусь с тобой в Штаты. Я не вижу смысла переворачивать всю твою жизнь из-за своих прихотей. Но как только смогу работать, я перееду. Я не хочу быть игрушкой.
- Ничего себе игрушка! - отозвался он с изрядным облегчением в голосе. - Самая упрямая и решительная игрушка, какую мне приходилось видеть. Ладно, договорились. Тогда поехали.
Он нагнулся, снял мокрое полотенце и поцеловал ее в лоб. Это произошло так быстро, что она не успела отшатнуться. Стефи почувствовала только слабый мужской запах, который снова на миг перенес ее в ту ночь в Бандаберге. Девушка закусила губы, тяжело дыша и пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями.
Вечером того же дня Стефани уже стояла у окна в номере лучшей брисбенской гостиницы и смотрела на море. Переезд в Сидней был запланирован на завтра.
- Впечатляет, - произнесла она устало. - Из нищеты в эти роскошные апартаменты, и всего за какие-то полдня.
- Деньги иногда бывают полезны, - заметил Клайв.
Ею владели мрачные мысли. Она не пробыла здесь и двух часов, а уже воспринимала окружающую обстановку и отношение к себе как нечто само собой разумеющееся.
Опомнись! - приказала себе Стефи. Это относится не к тебе, а к ребенку. Поэтому с тобой тут все носятся. Только поэтому ты завтра едешь в Сидней, а потом летишь в Сан-Франциско.
- Перестань все время об этом думать, - попросил Стэнворд, подходя к ней и кладя ей руку на плечо. Может быть, он действительно умел читать мысли. - Все образуется. Как только приедем в Штаты, мы немедленно решим, что делать дальше. Но давай действовать последовательно.
Интересно, почему я не из тех счастливых женщин, кому беременность идет на пользу? - думала Стефани. У них рассудок остается здравым и бдительным. Такие женщины инстинктивно чувствуют, что будет лучше для ребенка. А я никак не могу прийти к решению.
- Это такой серьезный шаг, - проговорила она задумчиво.
- Тебе будет спокойнее, если сразу по приезде в Сан-Франциско я свяжусь с адвокатом? - спросил Клайв. - Тогда ты получишь официальную бумагу, где будет сказано, каковы мои права и обязанности в отношении тебя и ребенка.
Стефани уже собиралась ответить на это с возмущением, но потом решила, что эмоции - плохой советник, и заставила себя обдумать предложение. Клайв явно лучше нее разбирался в практических делах, поэтому на него можно было положиться. Быстрота и продуманность, с которыми был организован переезд в Брисбен, действительно впечатлили ее.
Все-таки иногда приятно, когда с тобой обращаются, как с больной, окружая со всех сторон заботой, подумала девушка. Но она знала, что нельзя привыкать к этому. Вероятно, сейчас это объяснялось действием гормонов, потому что на самом деле ей уже давно перестало хотеться, чтобы кто-нибудь заботился о ней.
- Я думаю, это неплохая идея, - сказала Стефи наконец.
- А что ты думаешь по поводу опеки?
- Совместная, - ответила она, не сомневаясь. Стэнворд криво улыбнулся.
- Значит, ты считаешь, что муж из меня никудышный, но как отец я сойти могу.
- Это разные вещи, - осторожно проговорила Стефани.