– Веришь ли, но тогда мне казалось, что отец Джейка надежен как скала, – услышала Энджи собственные слова. – Я очень сильно его любила. И верила, что он ни за что не бросит меня.
– Тебе было всего девятнадцать лет… что ты могла знать о мужчинах? – Лео говорил резко и отрывисто. Посмотрев на свои золотые часы, он повернулся к двери. – Боюсь, мне пора.
Внезапность его ухода застала Энджи врасплох. Она поспешила за ним в холл. Когда она открыла дверь, Лео задумчиво посмотрел на нее сверху вниз, и на Энджи внезапно нахлынули давние, непрошеные и опасные воспоминания: Лео, охотно принимавший ее заигрывания, Лео, подмявший ее под себя на берегу озера и впившийся в ее губы с такой голодной страстью, что Энджи потеряла голову и забыла обо всем…
Сумрак скрывал лицо Лео, но даже в слабом свете ей видна была язвительная усмешка в его сверкающих глазах. Он поднял руку и провел пальцем обжигающую полоску по ее чувственным губам. Энджи замерла.
– Энджи, тебе вовсе не идет роль горничной.
И прежде чем она смогла перевести дыхание, он шагнул в темноту.
– Подумай над тем, что я тебе сказал, Энджи, – равнодушно произнес он напоследок. – Уоллес очень хочет увидеть ребенка… Я позвоню завтра, чтобы узнать твой ответ.
– Нет. Какой смысл? Я уже все решила, – выдавила Энджи. – В любом случае мне некогда. К Диксонам на Рождество приедет масса гостей.
– Неужели ты и в самом деле так переменилась? – лениво протянул Лео. – Я ожидал, что ты уйдешь из этого дома, даже не обернувшись.
Энджи вспыхнула. Конечно, Лео ожидал, что ради денег она охотно примет приглашение. Но он просчитался. А она? Она не сказала ему ни слова о том, что Джейк – его сын, пусть в ярости, но она намеренно утаила правду. Зачем? В памяти всплыла та ночь, когда она сказала Лео, что они могут заняться любовью, ничем не рискуя… и намеренно солгала, отлично зная, на что идет.
Она молча смотрела, как Лео идет к машине. Нервное напряжение, охватившее ее во время разговора, теперь спало, и Энджи ощутила нестерпимую дрожь и холод во всем теле.
Внезапно ее ослепили фары автомобиля, и "рейнджровер" Джорджа Диксона резко затормозил перед домом.
Клаудия выскочила из машины.
– Что здесь происходит? – спросила она, бросив на Лео, стоящего в тени деревьев, недоуменный взгляд, но свой вопрос явно относя к Энджи.
– Я передал Энджи сообщение, – холодно ответил Лео.
– Ты впустила в дом незнакомого мужчину, в то время как наверху спали дети? – Голос Клаудии сорвался на крик.
– Дорогая… – довольно громко вмешался ее менее вспыльчивый супруг. – Я не думаю, что мистер Деметриос относится к категории незнакомых мужчин.
– Мой отец работает у Лео, – осмелев, вставила Энджи. – Я давно его знаю.
Клаудия замолчала, обернулась на мужа, ища поддержки. Ее высокий, худой супруг тем временем уже обменивался с Лео рукопожатием. Клаудия злобно посмотрела на Энджи.
– Мы поговорим позже.
– Если не возражаете, я пойду спать, – тихо сказала Энджи. – Лео звонил в дверь не переставая, и я вынуждена была открыть.
Она пошла наверх, понимая, что избежать очередной нотации от Клаудии не удастся, но встреча с Лео ее так измучила, что ей было все равно.
Он заставил ее почувствовать себя снова девчонкой, пылкой, глупой и чувствительной.
Энджи легла в постель, сдерживая желание взять Джейка на руки и прижать к себе как можно крепче. Но тогда она разбудила бы его.
У Джейка здесь была хорошая еда, крыша над головой, красивые игрушки. Хотя все это не его и красивые вещи, которые он носит, ему отдают после близнецов, но он еще слишком мал, чтобы понимать это. В этом году Энджи хотела устроить для него настоящий рождественский праздник, поэтому-то она и осмелилась просить Клаудию о прибавке. Но события этого вечера так потрясли ее, что Энджи едва могла соображать…
Неужели Уоллес Невилл на самом деле готов пригласить дочь дворецкого в свой старинный родовой дом? Оставит ли он ее жить на своей половине или отправит к отцу и мачехе в их квартирку в цокольном этаже? И если он предложит ей деньги, будет ли она настолько слабой, чтобы принять их?
Энджи ворочалась с боку на бок без сна. Вопросы эти смысла не имели, потому что Клаудия сойдет с ума от ярости, если Энджи сообщит ей, что хочет уехать на Рождество, а пока Джейк слишком мал, чтобы ходить в детский сад, Диксоны – ее единственная опора.
Энджи глядела в темноту и вспоминала, как впервые увидела Лео. Ей было тринадцать лет. На Рождество и летом он приезжал в гости к деду, и, несмотря на безупречный английский, в нем нельзя было не угадать греческое происхождение. Красавец из дальней страны, он, конечно, покорил Энджи. Лео был старше на восемь лет и поначалу даже не замечал ее.
Летом, когда Энджи исполнилось четырнадцать, Лео приехал со своей подружкой, которая имела привычку очень противно хихикать. Энджи наблюдала за ними с интересом, ее даже забавляло это. Но потом ей стало не до смеха: появилась Петрина Филлипидес, греческая красавица с копной роскошных шелковистых черных волос, в сопровождении пожилой тетушки. И Энджи оставалось только скрипеть зубами, глядя, как Лео ухаживает за этой куклой. Неужели он не видит, спрашивала себя Энджи, что Петрина – испорченная, безмозглая, тщеславная девица с дурацкими нарядами и прическами?
Но нет, Лео был слеп, и на следующее лето Петрина приехала снова. Они с Лео обручились. Энджи была потрясена, но все же не оставила надежду. В конце концов, помолвки так часто расторгаются до свадьбы, говорила она себе, цепляясь за соломинку. Но это свершилось. Уоллес уехал на свадьбу Лео, и уже никакое чудо не могло предотвратить ужасное событие. Девушка была безутешна. Когда Энджи исполнилось семнадцать, она решила, что не стоит страдать из-за человека, который все равно для нее недостижим и который теперь женился на другой женщине. Она начала встречаться с другими ребятами. Да, да, начала! Она была пяти футов десяти дюймов ростом, с прекрасной фигурой, с правильными чертами лица и с длинными, до пояса, светлыми волосами, так что недостатка в обожателях не испытывала.
К следующему Рождеству Петрина забеременела и родила очаровательную девочку. Лео обожал дочь. У Энджи сжималось сердце при виде его беспредельной любви к маленькой Дженни, названной в честь бабушки. Петрина же была совершенно равнодушна к малышке, спихнув ее на руки бесчисленных нянек. Ее явно раздражало, что теперь ее дочь стала центром всеобщего внимания.
В тот же год произошла страшная трагедия, и в Деверо-Корте не праздновали Рождество. Лео не приехал из Греции. Его жена и маленькая дочка разбились в автокатастрофе. Он приехал только летом, одинокий и печальный, и поселился в Фолли, в домике у озера, избегая людей.
А Энджи, глупая Энджи, вообразила, что наконец дождалась своего часа. Теперь или никогда, решила она, надо действовать, пока он не уехал в Грецию и не влюбился в очередную красотку…
* * *
– Теперь, когда мне известно, кто такой Лео Деметриос, – сообщила Клаудия, находившаяся на следующий день в прекрасном настроении, – я понимаю, что ты не могла держать у порога такого важного и влиятельного человека. Но, Энджи, это исключение из общего правила. Запомни это, иначе ты будешь уволена.
Теперь Клаудия сидела на телефоне и всем и каждому рассказывала:
– Ты себе не представляешь, кто приезжал к нам прошлым вечером… невероятно обаятельный мужчина… Он стоит, наверное, несколько миллионов… Да, у него работает отец моей компаньонки… Представляешь, мы даже не предложили ему кофе…
Ничего подобного, подумала Энджи, стискивая зубы. Захлопнув дверцу посудомоечной машины, она включила ее. За шумом машины словесные излияния Клаудии были не слышны.
… Когда Лео проснулся на рассвете и осознал, что провел ночь с дочерью дворецкого, он выскочил из постели с такой скоростью, что у Энджи заныло сердце. Она была не готова к тому, что он ее оставит, оставит с одними воспоминаниями об их краткой близости и безо всякой надежды…
Зазвонили в дверь. Энджи мрачно протопала в холл и так и замерла на пороге. В окно она увидела длинный корпус лимузина с шофером. Затаив дыхание от смутного предчувствия, открыла дверь. Лео, невыразимо красивый в своем сером элегантном костюме, белоснежной рубашке и бледно-голубом галстуке, смотрел на нее сверху вниз.
Сердце Энджи бешено забилось, словно она только что пробежала кросс.
– Я не ожидала, что ты вернешься, – прошептала она.
Лео скользнул по Энджи рассеянным взглядом и с сияющей улыбкой обратился к кому-то за ее спиной:
– Миссис Диксон?
– Зовите меня Клаудией, пожалуйста… – пропела хозяйка.
Лео прошел мимо Энджи, словно она была невидимкой, и взял протянутую Клаудией руку.
– Лео?… – пробормотала смущенная Энджи.
– Я пришел, чтобы поговорить с твоей хозяйкой, Энджи. Ты позволишь?
– Пройдемте в гостиную. – Клаудия одарила Лео ослепительной улыбкой. – Энджи, приготовь кофе.
Подавив раздражение, Энджи поставила чайник и вернулась в холл.
– Мне очень жаль, но я не могу уступить вам Энджи сейчас. На Рождество к нам приедет много гостей, – извиняющимся тоном говорила Клаудия.
Энджи встала на пороге, негодуя: как Лео посмел решать этот вопрос через ее голову, словно она ребенок и не в состоянии попросить за себя?
– Когда у Энджи в последний раз был выходной? – мягко, но сурово спросил Лео.
Клаудия, не готовая к такому вопросу, нахмурилась.
– Э-э…
– Фактически у Энджи не было выходных, не так ли, миссис Диксон? – В спокойном взгляде Лео полыхнула неприязнь.
– Почему вы так решили? – неуверенно спросила Клаудия.
– Лео… – слабо начала Энджи.
– Условия работы Энджи являются предметом разговоров ваших соседей, – ледяным тоном сказал Лео. – Признаться, продавцы кондитерского магазина дали мне полное описание ее жизни в вашем доме.
– Я… прошу прощения… – Клаудия от волнения покрылась пятнами.
– Лео, ради Бога! – в ужасе воскликнула Энджи.
Но Лео даже не взглянул в ее сторону.
– Вы воспользовались ее положением и жизненной неопытностью. Более двух лет она работала на вас без отдыха и получала за свою работу гроши. Хозяева обязаны заботиться о своих работниках, но вы это правило, по-видимому, игнорируете. Поскольку вы не бедны и не глупы, то других обстоятельств, извиняющих ваше поведение, нет.
– Как вы смеете говорить со мной в таком тоне? Немедленно уходите из моего дома! – Клаудия покраснела от гнева.
– Иди, Энджи, собирайся, – приказал Лео. Уголки его чувственных губ слегка приподнялись: его явно забавляла сложившаяся ситуация. – Я подожду в машине.
– Я никуда отсюда не поеду… – начала Энджи.
– Значит, я стала предметом разговоров соседей, не так ли? – Клаудия с неприкрытой яростью смотрела на молодую женщину. – Стоит мне подумать, сколько мы для тебя сделали…
– Вы не сделали для нее ничего, кроме того, что использовали ее в своих эгоистических целях, – холодно сообщил Лео.
– Ты уволена… Немедленно убирайся из моего дома со своим ребенком! Немедленно! – завизжала Клаудия.
Глава вторая
Энджи, с побелевшим лицом, под оскорбительные выкрики Клаудии, вытащила на улицу свой старый, потрепанный чемодан. Пожилой, но энергичный мужчина в форме шофера молча взял у нее вещи. Парадная дверь с грохотом захлопнулась позади нее.
Прижав дрожащую руку к пылающему лбу, Энджи поспешила в сад за домом, где играл ничего не подозревающий Джейк. Пока она укладывала вещи, за ее спиной стояла Клаудия, проверяя, что Энджи забирает с собой. Она воспротивилась, когда Энджи хотела уложить вещички Джейка, и заявила, что это одежда ее близнецов, которую ей не подарили, а всего лишь одолжили на время. То же самое произошло и с игрушками, в которые близнецы Клаудии давным-давно уже не играли.
С ужасом представив, что ее малыша могут вышвырнуть на холод нагишом, Энджи вихрем промчалась через сад к песочнице, где сидел Джейк, прижала его к груди. Он поднял на нее испуганные глаза.
– О, Джейк, – всхлипнула Энджи, зарываясь лицом в его темные кудри. – Я убью Лео за то, что он сделал… клянусь!
Шофер открыл перед ней дверцу лимузина. Увидев, что Клаудия выбегает из дома, Энджи вскочила в машину, чтобы та не успела сорвать с Джейка старенькое пальтишко.
Захлопнув за ней дверцу, шофер с полнейшим спокойствием, которое, похоже, только раздразнило Клаудию, пошел на свое место. Сурово сдвинув брови, Лео пристально смотрел на ребенка.
– Он такой… темный, – немного поколебавшись, проговорил он.
Энджи испуганно опустила глаза, пересадила Джейка с колен на сиденье и пристегнула ремнем безопасности.
– Я думал, у ребенка светлые волосы… – едва слышно добавил Лео, по-прежнему не спуская глаз с Джейка, который с любопытством смотрел на него огромными карими глазами с длинными ресницами. Его от природы смуглая кожа резко контрастировала с белым шарфиком на шее.
– Он пошел в мою мать… она была смуглая… кельтского происхождения. Такое иногда бывает – гены передаются через поколение… – пробормотала молодая женщина.
– Я никогда не видел твою мать.
И слава Богу, потому что ее покойная мать была точно такой же блондинкой, как и дочь. Она прожила в Деверо-Корте всего несколько месяцев, а потом, уже беременная, развелась с мужем и уехала, посчитав, что одиночество лучше, чем жизнь с бесхарактерным мужем.
– Ты хотя бы понимаешь, что натворил? – дрожащим голосом спросила Энджи, стараясь сдержать себя.
– Это начинает мне надоедать! Я не могу отвезти тебя в Деверо-Корт до вторника. У Уоллеса гости. Будет не совсем удобно, если ты приедешь, когда они будут там.
Энджи вздернула голову, голубые глаза метали гневные молнии.
– Ты лишил моего сына крова и спокойной жизни, к которой он привык…
– Ты должна была бы благодарить меня. – Черные глаза неподвижно смотрели на нее.
– Благодарить тебя? – не веря своим ушам, пробормотала Энджи.
– Как ты могла так долго прожить в доме этой гарпии? Куда подевались твой свободолюбивый дух и чувство независимости?
Энджи захлестнула волна гнева, и она, словно вынырнувший на поверхность воды пловец, глубоко вздохнула.
– Я оставалась там ради моего сына, – процедила она сквозь зубы. – Я могла весь день проводить с ним… и он получал множество удобств, которые я сама никогда не смогла бы ему дать.
– Я достаточно вежливо изложил свою скромную просьбу. Эта женщина не пожелала выслушать вполне логические доводы, – резонно возразил ей Лео.
– Ты вмешиваешься в то, что тебя не касается. Я же сказала тебе, что не могу уехать от Диксонов на Рождество… Что ни за что на свете не поеду снова в Деверо-Корт… – Голос Энджи поднимался все выше и выше. – Но ты меня не послушал, и в результате я осталась без дома и без работы!
Лео бесстрастно принял ее обвинения.
– Не надо драматизировать, Энджи. В конце концов, я в некотором роде отвечаю за тебя перед Уоллесом.
Энджи готова была взорваться от переполнявшего ее гнева, но не могла произнести ни слова.
– Во вторник ты поедешь в Деверо-Корт и смиренно выслушаешь все, что тебе скажут. Меня не волнует, что ты об этом думаешь. Это цена возвращения, и тебе придется ее заплатить, – сказал Лео. – Сегодня я сделал то, что лучше для тебя.
Энджи задохнулась от возмущения.
– Лучше? Теперь у моего сына нет ничего, кроме того, что на нем надето…
– Вофф, – неожиданно потребовал Джейк. – Хочу Воффа…
– Вофф дома, мой милый, – пролепетала Энджи еле слышно. – Он не может прийти.
Джейк нахмурился и в этот момент был столь разительно похож на своего отца, что Энджи удивилась, как Лео мог поверить ее лжи, когда увидел его.
– Хочу Воффа… Вофф тоже любит кататься.
Энджи бросила на Лео обвиняющий взгляд.
– Может быть, ты объяснишь ему, что иг-руш-ка, – отчеканила она, – с которой он каждую ночь засыпал, больше ему не принадлежит?
– О чем ты говоришь? А… ты так поспешно собиралась, что забыла ее?
– Н-нет, не то, – неуверенно пробормотала Энджи. – Все его вещи и игрушки принадлежали детям Клаудии, и она не разрешила мне забрать их с собой. Это и неудивительно, после твоих-то слов в ее адрес. Она не могла ответить тебе, поэтому выплеснула всю свою ярость на моего ребенка!
Смуглое лицо застыло: он, кажется, начал понимать, что случилось.
– Его вещи… его игрушки.
– Вофф, – упрямо повторил Джейк. – Мой Вофф.