В уши ударила громкая музыка, перебиваемая криками. Бар? Вечеринка?
Роуз устало прислонилась к двери. Мэгги. Сюрприз…
Но голос на другом конце был молодым, мужским и абсолютно незнакомым:
- Роуз Феллер?
- Да. С кем я разговариваю?
- Э… видите ли… я Тодд.
- Тодд, - повторила Роуз.
- Да. И… э… видите ли… я здесь с вашей сестрой, то есть полагаю, она ваша сестра. Мэгги, верно?
В качестве подтверждения тут же раздался пьяный выкрик Мэгги:
- Младшая! Младшая сестренка!
Роуз поморщилась, схватила флакон шампуня (особенно хорош для редких тонких и слабых волос) и зашвырнула в тумбочку под раковиной, рассудив, что, если Джим захочет принять душ, ему совершенно ни к чему знать о ее проблемах с прической.
- Она… э… думаю, ей нехорошо. Слишком много выпила, - продолжал Тодд, - и… то есть… она… Не знаю, что еще она делала, но я нашел ее в туалете и мы вроде как пообщались… а потом она вроде как отключилась… и теперь… э… вроде как… выступает. Велела позвонить вам… до того как отключилась.
Роуз услышала вопль сестры:
- Я - повелитель мира!
- Как мило с ее стороны, - заметила она, швыряя вслед за шампунем прописанный дерматологом крем от угрей и коробку с прокладками. - Но почему бы вам просто не отвезти ее домой?
- Не хотелось бы впутываться в это…
- Скажите, Тодд, - вкрадчиво начала Роуз с интонациями, приобретенными в юридической школе, теми самыми, которые в ее воображении неотразимо действовали на дурачка-свидетеля, готового мигом выложить всю подноготную, - когда вы и моя сестра общались в туалете, что именно там происходило?
Ответа она не дождалась.
- Нет, подробностей я не требую, - заверила Роуз, - просто хочу указать, что вы уже, как вы сами выразились, "впутались" в это дело. Итак, почему бы вам не быть последовательным и не отвезти мою сестру домой?
- Послушайте, думаю, она нуждается в помощи, а мне в самом деле пора ехать. Я… Я взял машину у брата, нужно вернуть…
- Тодд…
- Может, позвонить еще кому-то? Вашим родителям? Матери?
Роуз почувствовала, как остановилось сердце, и закрыла глаза.
- Вы где?
- "Черри-Хилл Хилтон". Встреча выпускников.
Щелчок. Тодд растворился в эфире.
Роуз обмякла. Вот она - реальная жизнь. И сознание того, кто она есть на самом деле, надвинулось на нее как автобус с неисправными тормозами. Вот она, правда: Роуз не из тех, в кого мог бы влюбиться Джим. Она не та, какой хотела бы быть: жизнерадостной, свойской, нормальной девчонкой, любящей красивую обувь, девчонкой, у которой нет других забот, кроме как пойдет ли на этой неделе повтор "Скорой помощи". Правда крылась в кассете с 17 упражнениями, которую она не нашла времени развернуть, не говоря уж о самих упражнениях. Правдой были ее волосатые ноги и уродливое нижнее белье. И хуже всего, что правдой была ее сестра, ее роскошная, сбившаяся с пути сестра, фантастически несчастная и поразительно безответственная. Но почему именно этой ночью? Почему Мэгги не могла позволить ей насладиться этой единственной ночью?
- Мать твою, - тихо простонала Роуз. - Мать твою, мать твою, мать твою!
Прошлепала босиком в спальню, ощупью отыскала очки, спортивные штаны, сапоги и ключи от машины. Нацарапала записку Джиму ("Семейные неприятности, скоро буду") и поспешила к лифту, собираясь с силами, прежде чем мчаться куда-то в ночь и в очередной раз таскать из огня каштаны для сестрицы.
На входной двери отеля красовалась надпись:
"Добро пожаловать, выпуск-89!"
Роуз прошла через вестибюль: сплошной фальшивый мрамор и алое ковровое покрытие - в опустевший зал, провонявший табачным дымом и пивом. Столики были покрыты дешевыми бумажными скатертями в красно-белую клетку. В углу обосновалась пьяная парочка. Роуз присмотрелась. Не Мэгги. Пришлось идти к бару. Мужчина в грязном белом костюме убирал стаканы, а ее сестра, в коротеньком, узеньком, абсолютно неподходящем для ноября, как, впрочем, и для любого появления на людях платьишке, скорчилась на высоком табурете, тупо глядя в пространство.
Роуз помедлила, стараясь выработать стратегию. Мэгги выглядела лучше некуда… если не брать в расчет смазанный макияж, запах перегара и блевотины, окружавший ее густым облаком, стоило только подойти поближе…
Бармен сочувственно кивнул Роуз:
- Она здесь недавно. Где-то с полчаса. Я тут за ней присмотрел. Не давал ничего, кроме воды.
"Потрясающе, - подумала Роуз. - Интересно, где ты был, когда ее трахали, судя по всему, целой компанией в туалете?"
- Спасибо, - коротко обронила она и не слишком деликатно тряхнула Мэгги за плечо. - Мэгги!
Та скосила один глаз и поморщилась?
- …ставьмня в пкое, - пробормотала она.
Роуз вцепилась в бретельки платья сестры и потянула. Зад Мэгги дюймов на шесть приподнялся над сиденьем.
- Праздник кончился.
Мэгги, покачиваясь, встала и носком серебряной босоножки проворно лягнула Роуз в коленку. Носком той самой серебряной босоножки на шпильке от Кристиана Лабутена, заветной, вымечтанной, купленной всего две недели назад и, как до сей минуты думала Роуз, мирно покоившейся в коробке. Вторая босоножка в чем-то липком - в чем именно, ей совсем не хотелось знать.
- Эй, это мои туфли! - возмутилась Роуз, дергая сестру за платье.
"Мэгги, - расстроилась она, ощущая, как ярость бурлит в крови, - способна захапать и загадить все".
- Твою ма-а-а-ать, - проблеяла вонючая красотка, извиваясь всем телом в напрасной попытке вырваться.
- Ты невыносима, - прошипела Роуз, цепляясь за бретельки.
Но Мэгги продолжала выкручиваться и отбиваться носками босоножек - босоножек Роуз!
- Оскорбление словами и действием, - пробормотала Роуз, представив синяки, которые непременно проявятся к утру. - Я ни разу их не надевала!
- Эй, вы, полегче! - окликнул бармен, оживившись и явно надеясь, что инцидент перерастет в бои без правил.
Но Роуз проигнорировала его и - где волоком, где толчками - вытащила сестру из бара и запихнула в машину.
- Если собираешься блевать, - предупредила она, рывком затягивая на Мэгги ремень безопасности, - постарайся предупредить заранее!
- Пошлю телеграмму, - промямлила Мэгги, нашаривая в сумочке зажигалку.
- Даже не думай курить!
Роуз включила фары, вывернула руль вправо, выехала с опустевшей парковки на шоссе и направилась в сторону моста Бенджамина Франклина и Белла-Виста, где находилась последняя по счету из бесчисленных съемных квартир Мэгги.
- Не туда, - объявила Мэгги.
- О'кей, - согласилась Роуз, стискивая руль. - Куда мы едем?
- К Сидел.
- С чего это?
- Отвези меня, и все, договорились? Иисусе! Мы не в полиции, нечего меня допрашивать!
- Не в полиции, - сухо подтвердила Роуз. - И я всего лишь твой личный таксист. Объясняться необязательно. Только набери номер, и я у твоих ног.
- Сука, - прошипела Мэгги. Откинутая на сиденье голова беспомощно моталась из стороны в сторону при каждом рывке руля.
- Знаешь, - заметила Роуз самым спокойным тоном, на который оказалась способна, - по-моему, вполне реально побывать на вечере выпускников, не вливая в себя столько водки, чтобы потом даже не заметить, как отключишься в туалете.
- А ты что, нанялась в полицию нравов?
- Достаточно, - продолжала Роуз, - просто приехать, пообщаться со старыми друзьями, потанцевать, поужинать, немного выпить и при этом носить одежду, купленную за собственные деньги, а не украденную из моего шкафа…
Мэгги открыла глаза, уставилась на сестру и ткнула пальцем в большую белую пластиковую заколку для волос.
- Эй, девяносто четвертый год передавал тебе привет, - хмыкнула она. - И просил вернуть прическу.
- Ты о чем?
- О том. Таких теперь никто не носит!
- Да ну? В таком случае, почему бы тебе не объяснить, что носят самые модные девушки, когда приходится среди ночи ехать невесть куда и забирать из баров пьяных сестер? Хотелось бы знать! Интересно, создали ли Версаче и Валентино коллекции специально для таких, как мы!
- Плевать, - заплетающимся языком возразила Мэгги, глядя в окно.
- И тебе это нравится? - не отставала Роуз. - Пить каждый день, путаться бог знает с кем…
Вместо ответа Мэгги опустила стекло.
- Ты могла бы вернуться в школу. Получить работу.
- И стать такой, как ты, - скривилась Мэгги. - И секса ноль… сколько там прошло? Три года? Четыре? Когда парень в последний раз на тебя посмотрел?
- Если б я нацепила такое же платьице, с меня половина улицы глаз бы не сводила, - бросила Роуз.
- Можно подумать, ты в него влезешь! Да одна твоя нога не уместилась бы в этом платье.
- Да уж, - кивнула Роуз. - Я и забыла, что самое главное в жизни - нулевой размер. Очевидно, именно это сделало тебя столь успешной и счастливой.
Она долго без особой необходимости давила на клаксон, чтобы заставить идущую впереди машину прибавить скорость.
- У тебя полно проблем, - заключила она, - и ты нуждаешься в помощи.
Мэгги расхохоталась, откинув голову.
- А ты просто идеал, так, что ли?
Роуз тряхнула головой, пытаясь сообразить, как заткнуть сестру, но к тому времени, когда наконец выстроила схему нападения, голова Мэгги уже покоилась на подголовнике, а глаза были плотно закрыты.
Роуз подъехала к дому. По двору носилась Шанель, золотистый ретривер, собачка Сидел. Как раз в тот момент, когда Роуз, ухватив сестру за бретельки, подняла на ноги, сначала в верхней спальне, потом в прихожей зажегся свет.
- Вставай! - скомандовала Роуз. Мэгги споткнулась и, безвольно пошатываясь, побрела по двору, пока не добралась до входной двери современного здания весьма странных очертаний, которое отец и мачеха называли домом. Несчастные кусты живой изгороди по воле Сидел были безжалостно искромсаны, превратившись в причудливые завитушки, на коврике перед дверью краснела надпись: "Добро пожаловать, друзья".
Роуз всегда считала, что коврик купили вместе с домом - мачеха не была особенно гостеприимна, не говоря о дружелюбии.
Мэгги поковыляла к крыльцу, нагнулась. Роуз показалось, что сестру сейчас вырвет, но та сунула руку под плиту дорожки и выудила ключ.
- Можешь идти, - выдавила Мэгги, прислонясь к двери и пытаясь вставить ключ в скважину. - Спасибо, что подвезла, а теперь исчезни.
Не потрудившись повернуться, она прощально взмахнула рукой, но тут двери распахнулись и порог переступила сама Сидел Левин-Феллер: губы поджаты, халат туго перехвачен поясом, обтягивая тощую фигурку, лицо блестит от крема. Несмотря на бесчисленные тренировки, тысячи долларов, вбуханные в инъекции ботокса, и недавно сделанную тату - подводку на веках, красивой эту даму назвал бы разве что слепой. В дополнение к крошечным тусклым карим глазкам природа наградила ее огромными раздувающимися ноздрями - дефектом, который, по мнению Роуз, пластические хирурги исправить не могли, поскольку Сидел наверняка замечала, что может легко запихнуть в каждую по еврейской колбаске, и уж, конечно, не пожалела бы никаких денег, чтобы приобрести приличный вид.
- Она пьяна! - завопила мачеха, раздувая ноздри. - Ах, какой сюрприз!
Как обычно, она адресовала наиболее язвительные реплики в пространство, словно сообщая свои наблюдения некоему невидимому зрителю, который, несомненно, примет ее точку зрения. Роуз помнила десятки, нет, сотни ядовитых стрел, свистевших мимо ушей ее… и сестры: "Мэгги, тебе следует уделять больше внимания урокам! Роуз, не думаю, что тебе так уж необходима вторая порция".
- Мимо тебя не проскочишь, верно, Сидел? - встрепенулась Мэгги.
Роуз невольно фыркнула, и на мгновение сестры снова стали одной командой, объединившись против общего грозного врага.
- Сидел, мне нужно поговорить с отцом, - бросила Роуз.
- А мне, - добавила Мэгги, - срочно нужно в ванную.
Роуз подняла глаза и заметила в окне спальни блеск отцовских очков. Высокая, тощая, чуть сгорбленная фигура в пижамных штанах и старой майке. Тонкие седые волосы дыбились вокруг лысины.
Когда он успел так постареть? Похож на привидение… За годы их брака Сидел словно налилась энергией: помада становилась все ярче, "перышки" в волосах золотились, а отец тускнел, выцветал, словно фотография, надолго оставленная на солнце.
- Эй, па! - позвала Роуз. Отец принялся открывать окно.
- Дорогой, я все улажу, - крикнула Сидел, подняв голову. Слова были ласковыми, да вот тон - ледяным! Майкл Феллер помедлил, сжимая раму, и Роуз словно видела, как его лицо морщится, трансформируясь в знакомую гримасу боли и горечи поражения. Свет тут же погас, и отец исчез.
- Черт, - буркнула ничуть не удивленная Роуз и снова крикнула, громко, беспомощно: - Папа!
Сидел покачала головой.
- Нет, - отрезала она. - Нет, нет, нет.
- Любимое слово, - вздохнула Мэгги, и Роуз снова рассмеялась, вспомнив их первую встречу с мачехой.
К тому времени отец встречался с ней уже месяца два и в честь торжественного обеда оделся в лучший костюм. Он сильно нервничал, то и дело поддергивал рукава пиджака спортивного покроя и поправлял галстук.
- Ей не терпится познакомиться с вами, - сообщил он девочкам. Тогда Роуз было двенадцать, а Мэгги - десять, и обеим Сидел показалась самой шикарной дамой на свете. В тот день на ней были золотые браслеты, и серьги-подвески, и босоножки из позолоченной кожи. В волосах играли пепельно-медные отблески, выщипанные брови круглились золотистыми скобками. Даже помада имела золотистый оттенок. Роуз была ослеплена. И поэтому далеко не сразу заметила куда менее привлекательные черты Сидел: вечно поджатые в недовольной гримасе губы, глаза цвета мутной лужи и ноздри, разверзшиеся, подобно сдвоенному туннелю Линкольна, в самом центре ее лица.
За ужином Сидел отодвинула корзинку с хлебом подальше от Роуз.
- Нам такое ни к чему, - пропела сна, изобразив нечто вроде заговорщического подмигивания, и проделала такой же фокус с маслом.
Когда Роуз совершила ошибку, попытавшись взять вторую порцию картофеля, Сидел привычно поджала губы.
- Желудку требуется двадцать минут, чтобы послать мозгу сигнал сытости, - наставляла она. - Почему бы не подождать и не определить наверняка, хочешь ты еще есть или нет?
Отец и Мэгги получили на десерт мороженое. Перед Роуз поставили блюдце с виноградом. Себе Сидел не взяла ничего.
- Не люблю сладкое, - объяснила она.
От всего этого спектакля Роуз затошнило… очень затошнило… едва не вырвало… Желание тайком подобраться к холодильнику и стащить мороженое стало невыносимым. Насколько помнила Роуз, именно так и закончился вечер.
И теперь она умоляюще смотрела на Сидел, отчаянно желая поскорее покончить с делом, оставить Мэгги и вернуться к Джиму… если он все еще ее дожидался.
- Мне очень жаль, - заявила Сидел таким тоном, что сразу стало ясно: ни черта ей не жаль. - Но если она пила, значит, сюда не войдет.
- Но я-то не пила. Позвольте мне поговорить с отцом.
Сидел снова покачала головой.
- Ты не несешь ответственности за Мэгги, - торжественно произнесла она, вне всякого сомнения, цитату из книги "Суровая любовь". Или, вернее, из рецензии на "Суровую любовь". Сидел не очень любила читать.
- Я должна поговорить с ним, - повторила Роуз, зная, что это безнадежно. Сидел загородила собой дверь, словно опасаясь, что Роуз и Мэгги могут каким-то образом прокрасться мимо нее в дом. А от Мэгги толку ждать не приходилось.
- Эй, Сидел, - прокричала она, отталкивая сестру. - Выглядишь отпадно! Опять сделала что-то новенькое? Подтянула подбородок? Имплантаты щек? Немного ботокса? Поделись секретом?
- Мэгги, - прошептала Роуз, хватая сестру за плечи и мысленно умоляя заткнуться. Но та продолжала:
- Неплохой способ растратить наше наследство!
Сидел наконец соизволила взглянуть не в пространство между девушками, а непосредственно на них. Роуз видела ее насквозь. И точно знала, о чем та думает. О том, что ее доченька, драгоценная Марша, никогда бы не стала вести себя подобным образом. В то время, когда отец и Сидел поженились, Марше, более известной как Моя Марша, исполнилось восемнадцать. Первокурсница университета в Сиракузах, Моя Марша успела стать членом комитета по организации встреч бывших выпускников, вступила в самое престижное женское студенческое общество, получила диплом с отличием, проработала три года помощником одного из лучших нью-йоркских дизайнеров по интерьеру, до того как выйти замуж за зазевавшегося мультимиллионера и благосклонно согласиться стать матерью и хозяйкой шикарного особняка с семью спальнями на Шорт-Хиллз.
- Вам лучше немедленно уехать, - заключила Сидел и закрыла дверь, оставив сестер на улице.
Мэгги задрала голову, вероятно в надежде, что отец сбросит свой бумажник, чего, разумеется, не дождалась. В ярости она направилась к подъездной дорожке, выдрала по пути куст живой изгороди и метнула к порогу, где он и приземлился в фонтане грязных брызг. Не успела Роуз опомниться, как Мэгги стащила с ног ворованные туфли и швырнула в нее:
- Получай!
Пальцы Роуз сжались в кулаки. Ей бы следовало лежать в собственной кровати рядом с Джимом, а она торчала тут, в Нью-Джерси, посреди подмороженного газона, пытаясь помочь этой дуре.
Мэгги пересекла газон и босиком похромала по дороге.
- Интересно, куда это ты? - окликнула Роуз.
- Куда-нибудь. Не волнуйся, выкручусь.
Мэгги успела добраться почти до угла, прежде чем сестра ее догнала.
- Можешь переночевать у меня, - грубо бросила Роуз. Слова не успели сорваться с губ, как в душе завопил, завыл, завизжал сигнал тревоги. Пригласить Мэгги к себе - все равно что впустить ураган, это Роуз на собственной шкуре испытала пять лет назад, когда Мэгги прожила с ней три кошмарные недели. Мэгги в твоем доме означает пропажу денег, лучшей губной помады, любимых серег и самых дорогих туфель. Машина исчезает на несколько дней и появляется с пустым бензобаком и переполненными пепельницами. Ключи от квартиры испаряются, одежда слетает с вешалок и растворяется в воздухе. Мэгги в доме - это суматоха и беспорядок, драматические сцены, слезы и скандалы. Мэгги в доме - это конец покою, на который Роуз имела глупость рассчитывать.
И, вполне вероятно, это конец всяким отношениям с Джимом…
От этой мысли Роуз вздрогнула.
- Идем, - повторила она.
Мэгги с видом упрямого ребенка молча помотала головой.
- Всею на одну ночь, - вздохнула Роуз, кладя руку ей на плечо.
Но Мэгги резко развернулась.
- Не на одну!
- Что?
- Меня снова выселили, ясно?
- Что случилось? - спросила Роуз, едва удержавшись, чтобы не добавить "на этот раз".
- Я запуталась, - пробормотала Мэгги. - Запуталась.