Они искали свадебное платье. Направившись прямо к манекену, они стали ощупывать атласные юбки и расшитый блестками шлейф. Я впервые видела Натали оживленной. Ее обычно безжизненные глаза сияли от возбуждения, когда они с Анжелой ворковали у манекена. Меня они не заметили.
В тот день я работала вместе с одной очень милой женщиной по имени Джин.
- Что с тобой, Оливия? - спросила она. - На тебе лица нет.
Закусив губу, я кивнула в сторону Анжелы и Натали.
- Эти две женщины. Я бы не хотела их обслуживать.
Джин нежно сжала мой локоть.
- Успокойся, малышка. Я о них позабочусь. А ты займись платьями подружек невесты. Мне кажется, что они не очень выигрышно смотрятся в витрине.
Я с благодарностью отошла к витрине и начала поправлять диадемы и букеты искусственных цветов. В этом не было никакой необходимости, но я должна была чем-то себя занять, чтобы не видеть того, что происходит всего в каких-то шести метрах от меня. Но я не могла заткнуть уши, и до меня все равно долетали отдельные слова и фразы, произносимые высоким монотонным голосом Анжелы. Эти слова казались мне такими же легкими и блестящими, как материал для свадебных платьев: "принцесса", "красивая", "аппликация", "нижняя юбка", "диадема", "мечты", "самый-счастливый-день-в-твоей-жизни".
Любая невеста, готовящаяся к свадьбе, обычно проводила в "Уосбруксе" несколько часов, примеряя разные платья, туфли, фаты и украшения. Натали не стала исключением. И все это время я старалась держаться от нее подальше. Я как раз наводила порядок в крохотных ящичках с аксессуарами, когда мое внимание привлекла печальная беременная молодая женщина, которая пришла в магазин в сопровождении матери. Плотно поджатые губы и мученическое выражение лица этой дамы делали ее невероятно похожей на мою мать.
Кабинки переодевания в отделе для молодоженов были просто роскошными - с мягким освещением, позолоченными стульями и высокими зеркалами. Беременная невеста находилась в одной из них, когда из соседней вышла Натали. Она выбрала платье в стиле пастушки с пышными юбками, глубоким вырезом в форме сердечка, старомодными лентами и кружевными рукавами. Плоскогрудая и сутулая, она была похожа на мужика, который решил переодеться невестой. Платье ей совершенно не шло, что не помешало Анжеле и Джин восторженно заохать, прижимая руки к груди. Умиленно глядя на свою будущую невестку, Анжела достала из сумочки салфетку и начала картинно промокать глаза. Натали подошла к огромному, изысканно украшенному шелковыми цветами зеркалу и начала неуклюже поворачиваться, рассматривая себя со всех сторон. В зеркале отражался почти весь отдел, и в какой-то момент Натали заметила меня. Мне пришлось подойти.
- Тебе очень идет это платье, Натали, - сказала я, профессионально улыбаясь. Я говорила с ней как с равной, будто и не было никаких унижений в прошлом и мне было совершенно безразлично то, что она выходит замуж за Луку Феликоне.
- Спасибо, - вежливо ответила Натали, но улыбка сошла с ее лица, а глаза потухли. - Ты здесь работаешь?
Я кивнула:
- Да. Это очень интересная работа.
- Ты собираешься стать менеджером?
- Нет, меня вполне устраивает работа продавца.
- Понятно.
- Ну что ж, я рада, что ты наконец нашла себя, Оливия, - сказала Анжела, подходя к нам. - Твоя бедная мать достаточно настрадалась.
Я заметила, как насторожилась мать беременной клиентки. Делая вид, что изучает рекламный проспект, она стала внимательно прислушиваться к нашему разговору.
Но мы были не в Портистоне. Здесь, в универмаге, я была на своей территории. Снисходительный тон Анжелы разозлил меня. Джин подошла и встала рядом со мной. Ее дружеская поддержка еще больше укрепила мои позиции и подействовала на меня успокаивающе.
- У вас уже все готово к свадьбе? - поинтересовалась она у Анжелы. - У МН всегда столько хлопот.
- Простите?
- У МН. Матери невесты.
Анжела и Натали смущенно переглянулись, но не стали поправлять Джин.
- Мы хотим, чтобы этот день стал действительно незабываемым, и для Натали, и для Луки, - сказала Анжела. - Мы так гордимся ими обоими.
Она ласково улыбнулась Натали, которая залилась багровым румянцем.
- Ах, - вздохнула Джин, разглаживая невидимую складку на юбке Натали. - Как я вас понимаю.
- А Лука тоже с нетерпением ожидает свадьбы? - невинно поинтересовалась я.
Натали мрачно рассматривала свои туфли. В глазах Анжелы появилось встревоженное выражение.
- Естественно. Конечно, он делает вид, что его не интересуют наши хлопоты, но в глубине души он так же взволнован, как и мы с Натали. Правда, девочка моя?
- Он считает, что свадебные хлопоты - это женское дело, - сказала Натали.
- Все мужчины одинаковы, - подхватила Джин. - Мой муж абсолютно не помогал мне с подготовкой, но видели бы вы его в день свадьбы. Он был самым счастливым человеком на земле. Мы вместе уже тридцать лет.
Я улыбнулась Натали.
- Будем надеяться, что ваш брак с Лукой продержится так же долго.
Натали открыла рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент из кабинки вышла беременная невеста. Если Натали в свадебном платье напоминала персонаж водевиля, то эта бедная клиентка была вообще ни на что не похожа. Такое могло присниться только в страшном сне. Надо было быть настоящей садисткой, чтобы заставлять свою дочь выходить замуж на таком большом сроке беременности. Белое платье висело на плечах и туго обтягивало живот.
- Не думаю, что нам это подойдет, - скривилась мамаша. - Дайте ей платье на пару размеров больше.
Ее бедная дочь униженно поплелась обратно в кабинку. Я заметила, как Анжела и Натали обменялись насмешливо-снисходительными взглядами. Я была сыта ими по горло.
- Мне было очень приятно повидать вас обеих, - сказала я, решительно заканчивая разговор. - Передавайте привет Луке и Марку.
Потом я повернулась к матери беременной невесты, которая продолжала изображать великомученицу, и попыталась ненавязчиво убедить ее в том, что для всех будет гораздо лучше, если они перенесут свадьбу на более поздний срок, когда ребенок уже появится на свет. Я думала, что это поможет мне отвлечься от мыслей о Луке. Но я ошибалась.
Глава 39
Когда Марк уехал в Лимерик на встречу со своими друзьями, я сначала планировала отправиться на прогулку, но вместо этого вытянулась на бледно-зеленом покрывале и, лежа на боку, наблюдала за игрой света и тени на стене комнаты до тех пор, пока не уснула.
Мне приснился кошмар, и я подхватилась в холодном поту, не понимая, где нахожусь. Солнце уже село, и в комнате было совсем темно. Я приняла душ, растерлась полотенцем, смазала лицо увлажняющим кремом и долго стояла у окна, глядя на долину, где электрические огни мерцали точно так же, как и прошлой ночью. А потом я сидела в кровати, обложившись подушками, пила из чайной чашки вино, которое мне оставил Марк, и смотрела по телевизору фильм с Кэри Грантом.
Именно там, в одиночестве, за много километров от своего дома, все мои неопределенные мысли окончательно оформились, и я смогла посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны. Я увидела ее с беспощадной ясностью. Теперь я точно знала, как мне следует поступить.
Как бы это ни было болезненно, как бы одиноко я себя ни чувствовала, как бы мне ни нравился Марк и как бы я ни нравилась ему, для меня существовал только один разумный выход: мне следовало немедленно порвать с Марком.
Глава 40
Лука и Натали должны были пожениться в канун Рождества. Меня не пригласили на свадьбу, но моя мать помогала украшать церковь цветами, и ей пришлось отправиться к Анжеле, чтобы обсудить цвет платьев подружек невесты и тому подобные необходимые мелочи. По возвращении из "Маринеллы" она еще долго возмущалась чрезмерной пышностью свадьбы и невероятным расточительством Феликоне. В то же время мать неохотно воздала должное организаторским способностям Анжелы, которая подготовила и продумала все до мельчайших деталей.
- Если бы ты видела головные уборы подружек невесты, Оливия. Они просто великолепны - небольшие диадемы, украшенные шелковыми цветами и серебристо-пурпурными лентами, спадающими на спину, - говорила она и тотчас же, вздохнув, добавила: - Одному Богу известно, во сколько это обошлось. Выкидывать такие деньги на обычную свадьбу по меньшей мере неприлично.
- Ты видела Луку? - спросила я.
Я стояла у раковины и чистила картошку к обеду, закатав рукава рубашки до локтя. Мои мокрые холодные руки казались неестественно белыми. Кухонное окно полностью запотело от горячего пара, поднимающегося от кастрюли с кипящей водой, но я все равно смотрела в него, пытаясь представить себе осенний сад и желто-коричневый мокрый ковер опавших листьев, устилающий землю.
- Я видела кого-то из них, но я никогда не могла отличить этих мальчишек друг от друга, - ответила мать, опускаясь на кухонный стул и массируя уставшие ноги. - Ты достала сосиски из морозильника?
Наверное, был четверг.
Я кивнула. Проколотые сосиски уже лежали на тарелке и ждали, пока их отправят на сковороду.
- Натали такая славная девушка, - сказала мать. - Она напоминает мне Линетт.
- Она не стоит даже мизинца Линетт, - возмутилась я.
- Ну, Линетт действительно гораздо красивее, да и фигура у нее получше, - признала мать. - Но Натали столько пришлось пережить, и, несмотря на это, она всегда в первую очередь думает о других. Она так много работает, и на нее всегда можно положиться. Анжела говорит, что не знает, что бы она без нее делала.
Я скривилась и снова сосредоточилась на чистке картошки.
- Анжела говорит, что Натали заменила ей дочь, которой у нее никогда не было. Она считает их с Лукой идеальной парой.
- Не сомневаюсь, - сказала я, промывая бледные картофелины под холодной водой, которые напоминали мне маленьких мертвых животных.
- Анжела считает, что все сложилось как нельзя лучше. Теперь Натали с Лукой смогут переехать в квартиру над "Маринеллой" и взять на себя управление рестораном, чтобы у них с Маурицио была возможность немного отдохнуть. Может быть, они даже переедут в Уотерсфорд.
- Я за них рада, - буркнула я, разрезая картофелины на две части и бросая их в кастрюлю.
- Ты посолила воду?
- Да.
- Ты уверена?
- Да.
- Ты же знаешь, как мистер Хэнсли любит хорошо приготовленную картошку.
Я собрала очистки и сполоснула руки под краном.
- А отец любил картошку?
Мать проигнорировала мой вопрос.
- Ты знаешь, это будет изумительно красивая свадьба. Претенциозная, но красивая. Анжела сказала, что после венчания я обязательно должна зайти в "Маринеллу" и выпить бокал шампанского за молодых. Весь интерьер будет выдержан в серебристых, пурпурных и зеленых тонах, а снаружи они установят огромную елку, украшенную фонариками, и прикрепят цветочные гирлянды к перилам террасы. Кроме того, они заказали настоящего итальянского оперного певца. Невероятное расточительство.
- Это их дело, - сказала я, зажигая конфорку под сковородой и бросая на нее кусок жира. Мать еще немного поговорила о свадьбе, но вскоре пришел мистер Хэнсли, и она сменила тему. К тому времени как мы сели за стол, они уже увлеченно перемывали косточки учителю воскресной школы, и я смогла погрузиться в свои невеселые размышления о том, "что если бы" и "если бы только".
В университете была середина осеннего семестра, и Аннели приехала домой на короткие каникулы. Она выглядела не такой опрятной и ухоженной, как раньше, и была полна впечатлений от своей новой жизни и новых друзей, но по выражению ее лица я сразу поняла, что она рада меня видеть. Мы целый день провели в ее спальне, и Аннели без умолку говорила о жизни в университетском общежитии, о том, что мать ее соседки по комнате самая настоящая знаменитая кинозвезда, абсолютно лишенная предрассудков, о том, как все это непохоже на жизнь в Портистоне и как бы она хотела, чтобы я была там вместе с ней. Я бы тоже очень этого хотела. Все это время, пока Аннели училась, мне очень ее недоставало. Только она понимала, насколько отчаянно я хочу вырваться из Портистона.
В первый вечер после возвращения Аннели мы решили прогуляться по набережной, но пошел дождь, и мы зашли в паб "Черный Лебедь". Там, за кружкой пива, я рассказала Аннели о предстоящей свадьбе Луки и Натали. Когда я закончила свой рассказ, Аннели закатила глаза и сказала:
- Это один из тех браков, которые с самого начала обречены на неудачу.
Я спросила почему. И Аннели поведала мне, что ее мать дружна с женщиной, которая стирает белье для "Маринеллы", и та ей рассказывала, что с момента помолвки Лука как с цепи сорвался - пустился во все тяжкие, словно, как перед смертью, хочет надышаться.
- Мама считает, что нельзя идти наперекор судьбе, - говорила Аннели. - И я с ней полностью согласна.
- А что она имеет в виду? - спросила я, выпуская струйку дыма сквозь сложенные трубочкой губы. Эту привычку Аннели приобрела в университете, и я моментально ее переняла.
- Ну, что нужно идти по пути наименьшего сопротивления, и тому подобная ерунда.
Я смотрела на нее непонимающим взглядом.
- Господи, Лив, это же так просто. Если тебе сильно не хочется чего-то делать, не делай этого.
- Ты хочешь сказать, что Лука не должен жениться на Натали?
- Конечно, не должен. Его родители все за него решили, когда он был еще почти ребенком. В наше время это абсолютная нелепость.
- Хм, - задумчиво произнесла я. - Но я присутствовала при том, как Натали выбирала свадебное платье. Она показалась мне абсолютно счастливой и довольной.
Аннели загасила сигарету в пепельнице с эмблемой пива "Каридж", которая стояла на деревянном столе между нами.
- Натали просто не знает ничего другого. Анжела долго вбивала ей в голову романтические бредни о том, что она обязательно будет счастлива с Лукой, и та поверила в это, потому что хотела верить. Мне жаль ее. Ведь в конечном счете больше всех пострадает именно она.
- Это ужасно, - сказала я.
- Я знаю, что ты не любишь ее, Лив, но она действительно славная девушка. К тому же она немного боится тебя.
Я поперхнулась пивом и закашлялась, ловя на себе неодобрительные взгляды пожилых завсегдатаев "Черного Лебедя".
- Натали боится меня? С чего бы это ей меня бояться? Она всегда смотрела на меня свысока.
Аннели покачала головой и допила свое пиво.
- Тем не менее она боится тебя.
- Но почему? Что я могу сделать такого, чего бы ей следовало бояться?
Аннели пожала плечами.
- Я не знаю.
Мы сменили тему. В паб зашла пара наших старых школьных друзей, и мы немного поболтали с ними. Но пока мы пили и смеялись, в моем мозгу прорастало зерно надежды, зароненное Аннели. Моя давняя мечта, которую я задвинула в самый темный угол своего сознания, пробудилась ото сна, зевнула и начала протирать глаза.
На следующий вечер мы отправились в уотерсфордский клуб "Ромео и Джульетта". Мы даже не предполагали, что Лука тоже будет там.
Глава 41
Марк искренне раскаивался.
- Дорогая, я так виноват перед тобой. Прости меня, пожалуйста, - говорил он за завтраком, сжимая мои руки между коленями. Было воскресное утро, и у нас оставалось всего несколько часов на то, чтобы посмотреть скалы Мохера, после чего нам нужно было возвращаться в нашу повседневную жизнь. Я чувствовала себя усталой, и мне очень не хватало Луки. Я выдернула руку и начала размешивать сахар в чашке с чаем. На дворе моросил дождь.
- Я просто не смог уехать. Все были не так пьяны, как я ожидал, и Стив постоянно пересчитывал нас, чтобы убедиться, что никто не откололся от коллектива. Поверь, я не смог уехать.
- Не смог так не смог, - сказала я. Мне действительно было все равно.
- Лив, прошу тебя, не говори так.
- Я всего лишь хотела сказать, что не обижаюсь на тебя.
- Поверь, мне больше всего на свете хотелось быть тут, рядом с тобой.
- Все нормально, Марк. Я все понимаю.
- Что-то случилось? Скажи мне, что произошло?
- Ничего.
- У вас все в порядке? - К нам подошел молодой хозяин гостиницы с подносом, полным аппетитных тостов. Под его глазами залегли темные тени. Он слишком много работал, а тут еще маленький ребенок и все такое прочее.
- Все замечательно, спасибо, - успокоила я его.
- Планируете куда-нибудь поехать?
- Мы собираемся посмотреть скалы Мохера.
- О, вам там понравится. Это очень красивое место. Только там всегда слишком много туристов.
- Ничего, мы привыкли к туристам, - сказал Марк.
- Как жаль, что вам надо уезжать. Вы обязательно должны приехать сюда еще раз.
Марк широко улыбнулся.
- Непременно приедем. Правда, дорогая?
Я тоже попыталась улыбнуться.
- Возможно.
В то утро мной снова овладела апатия. Когда Марк пошел расплачиваться за гостиницу, я забралась в уютную широкую кровать накрылась одеялом и впала в оцепенение. Вернувшись, Марк тоже залез в постель и навалился на меня. Его холодные руки ласкали мое тело, горячее дыхание обжигало ухо, а я просто лежала, глядя в потолок через его массивное белое плечо и ждала, когда он кончит. Наконец он застонал, вздохнул и начал покрывать поцелуями мое лицо, шепча ласковые слова, но я не верила в то, что все было чудесно и замечательно. Я ничего не почувствовала - ни облегчения, ни избавления от горя. Я снова погружалась в бездонный колодец одиночества. Пока Марк собирал наши вещи и прибирал в комнате, я неподвижно лежала на своей половине кровати, уставившись в стену. Потом Марк помог мне выбраться из постели и усадил в арендованную машину. Предполагалось, что я буду сверяться с картой, чтобы мы не заблудились, но мне было лень сделать над собой даже такое незначительное усилие. Вместо этого я смотрела в окно на залитые дождем окрестности. Мы проезжали мимо мокрых скал и вересковых пустошей, древних памятников и современных одноэтажных домов, окруженных садами с аккуратно подстриженными деревьями. Я тосковала по Луке. Каждый вдох, каждый удар сердца напоминал мне о нем. Марк включил радио. Какой-то слушатель интересовался, почему ирландцы все реже посещают церковь по воскресеньям. Я не помню, что ему ответили, но все церкви, мимо которых мы проезжали, были окружены тесно припаркованными машинами - громоздкими, массивными внедорожниками, принадлежащими солидным семейным людям. Марк вел машину очень осторожно, и это меня раздражало. Мне не хватало бесшабашности Луки, скорости, на которой он проходил крутые повороты, его манеры убирать руки с руля и вести машину локтями, одновременно прикуривая сигарету и рассматривая карту или доставая мобильник из заднего кармана брюк. Я вспоминала, как Лука включал радио и покачивал головой в такт музыке, если передавали песню, которая ему нравилась (а его вкусы были весьма разнообразны). Если звучал рок, его голова начинала раскачиваться вверх и вниз, а длинные волосы падали на лицо. Я не могла забыть его широкую открытую улыбку и смеющиеся глаза.
- Чему ты улыбаешься? - спросил Марк.
- Да так, ничему.
- Ты думала о Луке?
- Да.
Марк положил руку на мое бедро. Почувствовав это дружеское пожатие, я немного расслабилась и тихо заплакала. Слезы принесли мне облегчение.