Внезапно Дэниел почувствовал, что его тело накренилось. Он падал слишком быстро, чтобы попытаться удержаться на крутом склоне. Потом веревка натянулась, впилась в талию, падение прекратилось.
Он вытер застилающий глаза пот и посмотрел вверх. Боже. Неужели Сильвейн сделал это специально?
Отбросив свои подозрения, Дэниел взглянул в глубокий овраг. На расстоянии вытянутой руки сидела малышка и немигающими, полными ужаса глазами, смотрела на него.
Он выругался, надеясь, что девочка не понимает по-французски. Упершись ногами в каменистый склон, Дэниел протянул ей руку.
- Держи мою руку, - сказал он по-итальянски. - Я помогу тебе.
Девочка еще крепче ухватилась за ветки и покачала головой.
- О, Господи, - разозлился Дэниел.
- Тише, - крикнула Лорелея. - Неужели ты не видишь, что она напугана?
- Ради Бога… - начал Дэниел. Но увидев, что девочка вздрогнула, он спросил: - Почему ты дрожишь, малышка?
- Я боюсь, - тоненьким голоском пролепетала она. - А ты такой смешной.
- Конечно, я смешной, - согласился Дэниел. - Любой выглядел бы смешным, болтаясь на конце веревки над пропастью.
- А что случилось с твоими волосами?
- Моими волосами? - он сделал глубокий вдох, стараясь сохранить терпение. - Послушай, малышка. А ты умеешь хранить тайны?
Она кивнула.
- Я волшебный принц.
- Ты?
- Я. Это белое пятно на моих волосах означает, что я заколдованный. Меня может спасти только прикосновение маленькой девочки.
- Может?
- Совершенно верно. Просто протяни руку и дотронься до меня. Хорошая девочка…
Она медленно потянулась к нему. Большая рука Дэниела обхватила маленькое тельце.
- Он спас ее, - закричала женщина. - Слава Богу!
Все мышцы дрожали от напряжения, когда Дэниел начал поднимать девочку с ее опасного места. Его едва зажившая рука протестующе заныла от боли. Уцепившись как обезьянка за его одежду, девочка выжидающе смотрела Дэниелу в лицо.
- Ты не превратился в принца.
- На это требуется время.
Через несколько минут они уже достигли каменистой дорожки. В тишине раздавались молитвы матери. Дэниелом вдруг овладело удивительное чувство от того, что он держал в руках теплое, здоровое тело ребенка.
- Все еще не превратился, - серьезно сказала девчушка.
- Чары нельзя снять без поцелуя, - возразил Дэниел.
Малышка запечатлела влажный поцелуй на кончике его носа.
И Дэниел Северин, соблазнитель женщин на пространстве от Парижа до Женевы, покраснел до корней волос. Он робко взглянул на Лорелею. На ее лице было восхищенное выражение. Мысль о том, что он снова вернул доверие Лорелеи, заполнила радостью его сердце.
- Грегорио! - послышался от поворота дороги громкий крик. - Черт возьми, Грегорио ди Лидо, почему ты бросил меня одну?
Отец Бьянки хлопнул себя ладонью по лбу:
- Санта-Мария! Баронесса! Я совсем забыл о ней.
Дэниел напряженно уставился на окутанную туманом дорогу. Из белых клубов вышла одинокая коренастая фигура, двигавшаяся с плавной грацией. На ней была накидка путешественника, а на голове красовался тюрбан.
- Баронесса, - проговорил Ди Лидо, спеша женщине навстречу. - Простите меня. Произошло несчастье…
- Все это проклятое путешествие - сплошное несчастье с тех пор, как ты потерял мою скамейку.
Она воткнула в землю свой посох и посмотрела на каноников и собак.
- Вижу, что мы добрались до приюта, - женщина улыбнулась, обнажая желтоватые, крупные, как у лошади, зубы. На хорошем французском она произнесла: - Я Жермин, баронесса де Штайль Хольштайн.
Вечером в здании капитула Жермин де Штайль, самая возмутительная писательница из всех, которые когда-либо встречались в Европе, описывала свои приключения восхищенной аудитории.
- Бонапарт снова выслал меня из Парижа, - смеясь, сказала она. - Я давно уже не навещала отца в Коппе, поэтому решила сделать одолжение маленькому корсиканскому червяку. - Она протянула кружку: - Превосходный напиток это вино из Аосты. - Когда Дэниел наполнил кружку, она добавила: - Я думала навестить друзей в Милане, но город превратился в военный лагерь. Мне нужна была охрана, а Грегорио - работа.
- Для честного человека больше нет работы, - подал голос Ди Лидо. Он послал Жермин воздушный поцелуй. - Вы были для меня просто находкой, баронесса.
Баронесса запрокинула голову и разразилась смехом:
- Как меня только не называли за всю мою жизнь, но только не так.
Необычайно красивые, искрящиеся весельем глаза баронессы привлекли к себе взгляды присутствующих. Эти глаза светились проницательным умом, таким же острым, как и кончик ее знаменитого пера.
Дэниел нервно наблюдал за нею. Не хватало еще, чтобы Жермин де Штайль узнала правду о Лорелее.
- Единственное, на что я надеюсь, это что мы найдем, где поселиться после того, как доставим баронессу в Коппе, - сказал Ди Лидо.
- Я напишу губернатору Валле-Д’Аоста, - пообещал отец Джулиан Грегорио. - Он даст тебе работу.
- Он старый страж Савойя, - добавил отец Эмиль. - Будь уверен, он тебя не обманет.
Отец Гастон нахмурился:
- Он благородных кровей и очень справедливый.
Жермин внимательно посмотрела на каноников. Под ее проницательным взглядом они, казалось, почувствовали себя неловко и замолчали.
Донесшийся с кухни вой разрядил внезапно возникшее напряжение. Дэниел бросился узнать, что случилось. За ним последовали сеньора Ди Лидо и Жермин.
На корточках перед девочкой сидела Лорелея.
- У тебя вот здесь маленькая ссадина, Бьянка. Я должна промыть и перевязать ранку.
Бьянка бросилась к Дэниелу.
- Я боюсь, - захныкала она. Наклонившись, он вдохнул ее особенный, нежный, присущий только маленьким детям, аромат.
- Будь хорошей девочкой, - сказал он, - и позволь Лорелее делать свое дело. Это не больно.
- Ты солгал мне, что ты принц, и теперь снова обманываешь.
- Это же для твоей пользы, - ответил он. Лорелея закатила глаза, давая понять Дэниелу, что логика и доводы взрослых ничего не значат для испуганной шестилетней девочки.
- Если я позволю ей это сделать, - спросила Бьянка, - ты расскажешь мне сказку на ночь?
- Я не знаю никаких сказок, - он перехватил умоляющий взгляд Лорелеи и добавил: - Ну ладно. Может быть, только одну.
Лорелея продолжала ласково разговаривать с девочкой. Ее лицо светилось. Она была в своей стихии: лечила и утешала.
- Превосходно, - сказала Жермин. - Бьянка, передай мне мою сумку. Я хочу сделать сеньоре подарок.
- Прошу вас, не надо, - запротестовала Лорелея. - Коробка для пожертвований…
- Это не годится в коробку для пожертвований, - из своей сумки баронесса достала вышитую шелковую блузку.
- У меня никогда не было такой красивой вещи, - воскликнула Лорелея. - Я высоко ценю ваш подарок.
- Ради Бога, не надо ценить. Просто носи ее.
- Буду. Обещаю, - Лорелея провела пальцами по изящной вышивке. - Что это за герб? Я никогда не видела такого раньше.
- Здесь изображен жезл и чертополох - мой герб. Я украсила им одну из комнат в Коппе.
Глядя на Лорелею с гербом Жермин де Штайль на груди, Дэниел задумался. Петля затягивалась. Высланная из Парижа за помощь роялистам, покинувшая Республику, Жермин наверняка была бы заинтересована новостью о том, что Людовик XVI оставил после себя незаконнорожденную дочь.
- Я буду с гордостью носить ее, - Лорелея благодарно посмотрела на Жермин и добавила: - Я надеюсь скоро получить письмо от барона Неккера.
Жермин потерла подбородок:
- Ты знаешь моего отца?
- Нет. Но не так давно я послала ему свою работу о тифе, - она нервно сплела пальцы. - Надеюсь, он обсудит ее с другими учеными.
- Можешь не сомневаться, - заверила Жермин. - Я прослежу, чтобы он это сделал.
Дэниел, заинтригованный, наблюдал. Странно, но обе женщины были в чем-то схожи.
Зазвонил колокол. Мадам де Штайль присоединилась к каноникам, направляющимся к вечерне.
- Я не хочу идти спать, пока ты не расскажешь мне сказку, - сказала Бьянка, когда мать выводила ее из комнаты.
Лорелея выжала полотенце, посмотрела на Дэниела и рассмеялась. Второй раз за этот день у него покраснели уши.
- Что? - недоумевая, спросил он.
- Ты хорошо ладишь с детьми.
- Я ничего не знаю о детях. Да и не хочу.
- Ты не можешь не выполнить своего обещания ребенку.
- Посиди со мной, - Дэниел протянул ноги к огню и начал рассеянно потирать свое колено. Перед его глазами стояло хорошенькое личико Бьянки. Он нахмурился. - Наверное, мне нужно придумать какую-то историю. Может быть, о сентябрьской резне?
- И ребенку приснятся кошмары. Придумай что-нибудь другое. Что-нибудь с хорошим концом.
- Я не знаю ни одного счастливого конца. Лорелея в замешательстве посмотрела на него:
- Как странно ты говоришь.
Дэниел снова заметил сомнение и испуг в глубине ее глаз. Сегодня она видела, как он спасал жизнь человека, но еще и то, как он убивал.
- Вильгельм Телль? - спросил он.
- Вот это уже лучше, - девушка накрыла его руку своей. Дэниел отдернул руку. Он уже начинал испытывать удовольствие от ее прикосновений. И это пугало его.
ГЛАВА 9
Простившись с Жермин де Штайль и семьей Ди Лидо, Лорелея вышла во двор приюта. Яркое утреннее солнце освещало нежную изумрудную зелень с жемчужными каплями росы. Под раскидистым старым дубом Сильвейн и Тимон кололи дрова для армии Бонапарта и складывали их в аккуратную поленницу. В нескольких ярдах от них два медбрата тащили полную тачку камней для постройки на улице хлебных печей. С лопатами и кирками на плечах каноники направлялись к дороге, чтобы расчистить ее после снежных обвалов.
Лорелея поискала глазами Дэниела, но не обнаружила его среди работающих. Со дня взрыва тревога не оставляла девушку. Каким бы невероятным это ни казалось, к нему подбирался убийца.
Но кто он? Сколько бы она ни старалась, Лорелея никак не могла представить в этой роли ни одного мужчину из приюта Святого Бернара. В ее представлении убийцы были похожи на людей типа того бандита с жестокими глазами, который напал на нее и Сильвейна на горной дороге. И на таких людей, как Дэниел, вынуждена была признать девушка.
Никем не замеченная, она села на пороге кладовки для хранения овощей и стала наблюдать за работой мужчин. Сильвейн и Тимон сняли рубашки. Их обнаженные плечи и спины блестели от пота. Лорелея наблюдала за игрой их крепких мускулов и любовалась покрытыми легким загаром гибкими телами и рассыпанными по влажным лбам кудрями.
Острый топор с треском вонзался в дерево. Внезапно Лорелея увидела опасность в обычной работе. Топор мог бы стать смертельным оружием в умелых руках.
Однако девушка выбросила из головы эту мысль. Она внезапно почувствовала странную опустошенность и усталость. Отрешенно сидела на порожке, подставив лицо теплым лучам, ощущая под своей рукой шероховатую поверхность нагретого солнцем дерева, вдыхая распространившийся в воздухе аромат сладкого бальзама из базилика и лимона, который приготовил Маурико.
Несмотря на душевную тяжесть, после покушения на Дэниела, она не могла не радоваться волшебству весеннего утра, чары которого обволакивали ее со всех сторон. Мысли текли медленно, словно путешественник, продвигающийся по глубокому снегу. Пробудившаяся с весной жизнь захватила девушку. Странные чувства одолевали ее. У Лорелеи было такое ощущение, как будто она проснулась после приятного сна, содержания которого не могла вспомнить. Непрошено на нее нахлынули воспоминания о поцелуе Дэниела, такие яркие, что Лорелея вновь ощутила его чудесный вкус и почувствовала на своих губах губы мужчины. Ожила тайная часть ее души. - Научные наблюдения, профессор? - спросил насмешливый голос.
От неожиданности Лорелея слегка подскочила и резко развернулась.
- Дэниел!
Его волосы, лицо и руки были перепачканы мелом, отчего он больше походил на привидение, чем на человека.
- Ты помогал складывать печи, - заметила она.
- Помогал, - он уселся рядом с ней, скользнул по двору взглядом и остановил его на увлеченных работой Сильвейне и Тимоне. - И о чем вы мечтали, профессор?
Казалось, Дэниел понимал ее чувства лучше ее самой. Девушка отвернулась, защищаясь и молясь о том, чтобы он не догадался о ее настоящих мыслях.
- Я не мечтала. Ты внушил мне, что кто-то из них может быть убийцей. Я пытаюсь взглянуть на людей, которых знаю столько лет, по-новому, как будто вижу их впервые.
Сильвейн посмотрел в их сторону и нахмурился, но продолжал работать.
- Надеюсь, его ты уже не подозреваешь? - спросила Лорелея.
- Ты, так считаешь?
- Твоя жизнь была в его руках, когда вы вдвоем спасали девочку. Я видела его лицо, Дэниел. Сильвейн скорее бы умер, чем отпустил конец веревки.
- Ты права. Но с другой стороны, возможно, он не хотел убивать меня при стольких свидетелях. Тем более что в его руках была еще и жизнь ни в чем неповинной девочки. Не забывай об этом.
Лорелея от досады закусила губу, а потом тихо произнесла:
- Я знаю только об одном убийце, который находился здесь.
Он ударил рукой по двери в кладовку. Девушка вздрогнула.
- Подозреваю, что ты имеешь в виду меня? - спросил Дэниел.
- Это не дает мне покоя. Я до сих пор слышу, как этот бедный человек молит тебя о пощаде.
- Этот бедный человек убил собаку и едва не отправил на тот свет Сильвейна. Этот человек собирался расправиться с тобой, моя дорогая. Сильвейн это видел. Боже, даже отец Джулиан оправдал мои действия.
Лорелея отвернулась, и Дэниел мог видеть только ее розовеющую щеку. Он коснулся ее плеча:
- Меня уже не переделать, Лорелея.
Девушка очень медленно повернулась к нему лицом:
- Я знаю.
- Тогда не будем больше об этом говорить.
Она кивнула, размышляя, сможет ли когда-нибудь принять его таким, каков он есть на самом деле, и почему это так важно для нее.
- Давай лучше поговорим о том, о чем ты сейчас думала, не подозревая, что я наблюдаю за тобой. Уверен, что для меня это будет гораздо интереснее.
Обругав себя за то, что все мысли были написаны на ее лице, Лорелея сначала хотела все отрицать, но потом решилась сказать правду.
- Во всем виноват ты, Дэниел, - она подтянула ноги к груди, как бы отгораживаясь от него.
- Я? - с недоумением переспросил Дэниел.
- Ты заставил меня думать о том, о чем я не имела права думать. Ты вложил мне в голову все эти мысли.
Его лицо, слегка обсыпанное меловой пылью, было бесстрастным. Лорелее показалось, что его сверкающие глаза смеются над ней.
- Какие мысли, Лорелея? Ради Бога, каким образом я умудрился повлиять на твои мысли и чувства?
- Каким образом? Да своим поцелуем! - объявила Лорелея. Она оглянулась, не слышал ли кто-нибудь еще ее восклицания. Но их разговор потонул в грохоте ударов молотков и топоров. - Ты думал, что я забыла о нем, словно это для меня не важнее вчерашнего завтрака?
- Считаю, что это было слишком мало, чтобы на что-то надеяться.
- Глупо считать, что если забыл об этом ты, то и я не помню. Меня еще никто и никогда не целовал, Дэниел, - чуть помедлив, прошептала она.
Мужчина надолго замолчал. Легкий ветерок сдул часть пыли с его волос. Посмотрев вниз, Лорелея заметила на его руках ссадины; оставшиеся после кладки камней. Девушка разозлилась на себя за то, что упомянула об их близости. Конечно же, он все забыл. Дэниел жил в Париже, вращался при дворе, и, возможно, целовал сотни восхитительных женщин. Почему он должен помнить и мечтать о ее неловких объятиях?
- Я не забыл, Лорелея, - наконец, подозрительно глухо проговорил он. - Ей-богу, не забыл.
И она снова увидела вспышку боли и глубокой печали в его глазах. Девушка опустила колени и накрыла своими руками огрубевшие руки мужчины.
- Тогда ты должен понимать, в чем твоя вина, - тихо сказала она. - Ты представляешь, что со мной сделал? - Лорелея быстро посмотрела в сторону двух послушников. - Я видела их каждый день и привыкла к ним. Я смотрела на них во время церковной службы, наблюдала за их лицами, освещенными пламенем свечи, слушала, как они произносят свои молитвы. Я восхищалась ими. Но когда я увидела их в таком виде, - она указала на Сильвейна и Тимона, - появились совершенно другие чувства. Меня приводит в смущение обнаженное мужское тело, - стыдливо призналась девушка.
Лорелея робко взглянула на сидящего рядом мужчину. Никогда она еще не видела его таким удивленным. Он поднял руку и провел ею по волосам, стараясь справиться с волнением, вызванным столь откровенным признанием.
- Черт возьми, Лорелея…
- Не богохульствуй, пожалуйста. - Я сказала что-то ужасное?
- Я ошеломлен. Большинство женщин не так открыто и искренне заявляют о своих желаниях.
- А почему?
Дэниел приподнял ее голову за подбородок.
- Тебе придется еще многому научиться. Откровенные признания о своих страстях и желаниях делают тебя уязвимой.
- Уязвимой? - переспросила девушка. - Это очень плохо?
- Возможно, - сказал он. - Тебя могут обидеть.
- Как тебя?
Дэниел встревожился. Он не мог не признать тот факт, что девушка обладала удивительной интуицией.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду, - пробормотал он, убирая свою руку.
- Понимаешь. Кто-то настойчиво пытается убить тебя. Ты знаешь, но не хочешь мне сказать почему. Тебя обидели, и очень сильно, я так думаю.
- Оставь свои диагнозы для кого-нибудь другого. Мне они не нужны.
- Дэниел, - ее ладонь вновь опустилась на его руку, согревая своим теплом. - Доверься мне. Помнишь, что я говорила, когда ухаживала за тобой после твоего ранения? Я не смогу вылечить тебя, пока не узнаю, где болит.
- Я помню, доктор.
Дэниел не смел, поднять взгляд на Лорелею. Нельзя позволять ей смотреть на него такими глазами, нельзя разжигать в ней огонь, который он не в состоянии поддерживать. Дэниел свирепо посмотрел на девушку, используя гнев в качестве стены, чтобы отгородиться от нее.
- Ты прячешься от меня, как улитка в свою раковину. Ты не допускаешь меня к себе, Дэниел. Почему? Не потому ли, что я узнала о тебе такое, что ты предпочел бы скрыть?
- Я обороняюсь, а ты лезешь не в свое дело. Не жалей меня и ничего от меня не требуй, - он отдернул руку. Дэниела глубоко задел обиженный взгляд Лорелеи.
Как раз в этот момент из-за угла главного здания появились отец Эмиль и отец Гастон. Даже издалека Дэниел мог видеть их раскрасневшиеся лица, резкие движения рук. Парижские каноники беспокоили его. Наверняка, они много знали и еще больше скрывали.
- Не спрашивай меня ни о чем, Лорелея, - произнес он, поворачиваясь к девушке. - Лучше сиди и любуйся на телосложение Сильвейна.
Девушка отшатнулась, словно он ударил ее.