Девушка вновь занялась его коленом. Приподняв выше край его одежды, она наклонила голову.
- Очень впечатляюще, - пробормотала Лорелея. - Она огромна.
- Что? - спросил Дэниел.
Он поборол желание опустить на место рубашку.
- Ваша гематома.
Он вспотел.
- Моя… что?
- Ваше распухшее колено.
Из груди мужчины вырвался облегченный вздох.
- Ох!
- Болит?
- Нет.
Лорелея надавила на опухоль. Он вздрогнул и поморщился от боли.
- Лгун, - бросила она. - Давайте теперь взглянем на вашу руку.
Рука тоже очень болела и распухла. Лорелея разбинтовала тугую повязку, легким движением смахнув кусочки гипса.
- На мой взгляд кость расположена правильно. Она срастется.
- А я… - Дэниел облизал пересохшие губы. От этой руки, которой он нажимал на курок, не один раз зависела его жизнь. - Она полностью заживет?
Лорелея успокаивающим движением коснулась его плеча:
- Я думаю, что заживет полностью. Не волнуйтесь.
После осмотра девушка вновь тщательно забинтовала и загипсовала его руку.
- Вы не должны шевелить рукой, пока гипс полностью не застынет.
Дэниел кивнул, а потом сидел, стиснув зубы, когда она меняла повязку на его голове.
- Примерно через неделю я сниму швы, - пообещала девушка.
Наконец она села и поставила ноги на выдвинутый из-под кровати ящик.
- Я ходила к месту обвала.
Дэниел поборол желание сесть.
- Вы что-нибудь нашли? - напряженно спросил он.
- Только ваш второй сапог, - девушка достала его из своего рюкзака и поставила у печки сушиться.
Напряжение потихоньку отпустило Дэниела.
- И еще кое-что, - добавила она.
На его лбу выступил пот, впитываясь в толстый слой бинтов на голове.
- Ну?
- Мне не стоило упоминать об этом. Я могу ошибаться. Вчера я думала только о том, как помочь вам, и не обращала внимания на происходящее вокруг меня.
Черт возьми, да она издевается над ним, испытывает его терпение.
- Продолжайте, Лорелея, - подбодрил он ее.
- Я видела отпечатки следов и место, где кто-то недавно разгребал снег, - она задумалась. - Не могу сказать, кто это был и нашел ли он там что-нибудь, но я поспрашиваю.
- Поспрашивайте, - сказал он.
Сердце бешено билось. Ей богу, ему нужно закончить дело и поскорее убираться из этого места.
- Конечно, я это сделаю.
Теперь, закончив осмотр, девушка казалась очень смущенной и рассеянной. Дэниел использовал это, чтобы лучше рассмотреть, попытаться изучить и понять ее. Лорелея все больше и больше удивляла его. Ни один человек, который провел ночь в кресле, не выглядел бы так свежо. День, проведенный на улице, тоже пошел ей на пользу. Румяные щеки, блестящие кудрявые волосы, обрамляющие ее прелестное лицо, задорный блеск глаз - Дэниелу трудно было оторвать от нее взгляд.
Он пытался выбросить из головы все мысли о сострадании и помиловании. Каким бы ненавистным ни было его задание, Дэниел не имел выбора и права, отказаться от выполнения намеченного. В подземелье, парижской тюрьмы томился Жан Мьюрон - человек, от которого зависела безопасность Швейцарии. В великолепии Тюильрийского дворца затаилась женщина, которая знала, что значил для Дэниела Жан, и которая могла, погубить этого человека всего лишь одним словом. Если Дэниелу не удастся осуществить свой план, он поплатится за это собственной жизнью и жизнью человека, с которым связано будущее Швейцарии, на которого простой народ возлагает надежду на избавление от господства Бонапарта в их стране.
Одна жизнь за спасение всей нации. Жизнь, которую будут оплакивать только священники и свора собак.
Из-за потери рюкзака Дэниелу придется изменить свои планы. Он собирался воспользоваться мышьяком, а потом каломелем. Но смертоносный яд был утерян. Дэниел молился, чтобы человек, нашедший мешок, не распознал вещества и не обнаружил спрятанные документы, разоблачающие его смертоносную миссию.
Ко лбу Дэниела прикоснулась прохладная рука. От неожиданности он слегка вздрогнул.
- Не пугайтесь, - улыбаясь, проговорила Лорелея. - Вы вспотели.
Дэниел поднял глаза на ее прелестное лицо.
- Я хотела проверить у вас температуру, - объяснила она. - Вы что-то сильно покраснели.
Дэниел лежал, чувствуя мягкое прикосновение ее ласковых рук к своему лбу, прислушиваясь к ее добрым словам и размышляя о том, как бы она себя повела, если бы узнала, что он пришел в приют с целью убить ее.
- Температуры нет, - заверила девушка, убирая руку. - Это хорошо, потому что температура означала бы наличие внутреннего воспаления.
Действительно же внутри Дэниела Северина что-то воспалилось, и это продолжалось уже несколько лет. Но, к счастью, он от этого еще не умер.
Девушка опустила взгляд на ящик, на котором стояли ее ноги. Ее темные глаза стали печальными.
- Что в этом ящике? - спросил Дэниел.
- Труд всей моей жизни, - она подняла его. - Пожалуй, я лучше пойду.
Дэниелу вдруг захотелось, чтобы девушка осталась.
- Подождите. Вы не можете раздразнить меня вот таким заявлением, а потом просто встать и уйти. Останьтесь. Э… - замялся он, - может, что-нибудь из сказанного вами вернет мне память.
Лорелея снова села. На подносе лежало усохшее яблоко прошлогоднего урожая. Она взяла его, надкусила и со вздохом произнесла:
- Это длинная история.
- Я никуда не спешу.
Девушка отложила яблоко и минуту сидела, напряженно о чем-то размышляя, а затем открыла ящик и достала оттуда стопку бумаги. Все листы были исписаны карандашом аккуратным почерком. На дне ящика Дэниел успел заметить всевозможные безделушки: стеклянный кукольный глаз, женский гребешок, потрепанную книгу и брошюру.
- Большинство моих заметок обо всех заболеваниях, которые мне приходилось лечить. От родов до фурункулов.
- Роды? - изумился Дэниел.
- Только два раза. Путешествующие леди. Боже, какое это волнующее ощущение, Вильгельм, держать в руках только что родившегося младенца, видеть, как он вступает в жизнь, слышать, как плачет от радости его мать.
- Мою историю вы тоже запишете? - скрывая тревогу, спросил Дэниел.
- Конечно. У меня это первый случай амнезии. "Проклятие, - подумал Дэниел. - Придется уничтожить эти страницы, чтобы никто не узнал о моем пребывании в приюте Святого Бернара".
- Но вот здесь, - Лорелея хлопнула по бумагам на коленях, - кое-что другое. Это касается вспышки тифа.
Девушка разительно изменилась, рассказывая Дэниелу о содержании своих записей и идеях. Ее милое лицо озарилось внутренним светом, глаза сверкали, и она уже больше не выглядела такой простушкой. У нее была удивительная манера говорить. Увлекаясь, она жестикулировала, ее голос звучал хрипловато от возбуждения.
Дэниел знал, что за болезнь тиф. Он видел, как тиф косил целые армии, знал сильных мужчин, сраженных лихорадкой.
Но Лорелея проникла в суть проблемы, чего Дэниел даже представить себе не мог. Она поняла, от чего зависит выздоровление. Она верила, что может использовать свои знания, чтобы защитить людей от этой болезни.
Дэниел был в недоумении. Людовик XVI был совершенно равнодушен к страданиям своего народа. Его же дочь посвятила свою жизнь исцелению страждущих.
Девушка разложила свои записи на коленях.
- Что вы обо всем этом думаете? - спросила она Дэниела.
- Да я в этом ничего не смыслю.
- Как знать.
- Я знаю. Что говорит отец Ансельм о ваших идеях?
Лицо Лорелеи сразу помрачнело, и Дэниел пожалел о заданном вопросе.
- Он говорит, что я напрасно теряю время. Отец Ансельм верит только практической медицине, когда пациент выздоравливает, а не теоретическим выкладкам.
- Тогда я считаю его глупцом.
Девушка нахмурилась:
- Он очень умный человек. В свое время отец Ансельм был очень квалифицированным врачом. Он просто не согласен с моими рассуждениями и выводами, которые я сделала, наблюдая за течением болезни.
- Что вы собираетесь делать со своими записями?
- Хранить их. Дополнять. Когда-нибудь… - она вдруг замолчала, закусила губу и убрала свои записи в ящик.
- Когда-нибудь… что? - подсказал Дэниел, мрачно подумав, что дни ее сочтены.
Лорелея пожала плечами:
- Всего лишь одна из моих фантазий.
Дэниел вспомнил, что тоже когда-то мечтал. Его мечтам не суждено было сбыться. Они потонули в кровавом потоке несколько лет назад и были разбиты вдребезги эгоистичной женщиной. Лорелея не доживет до того момента, чтобы увидеть, как ее разбитые мечты будут валяться в пыли у ее ног.
- Мне бы хотелось показать свои записи о тифе другим врачам.
- Тогда сделайте это, - настойчиво сказал Дэниел. - Пошлите их в Академию в Берн или… - вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль, - барону Неккеру в Коппе.
- Но я никогда не смогла бы…
- Никогда - слишком большой срок для такой молодой девушки, - Дэниел покачал головой и продолжил: - Отошлите их. Сделайте хорошую копию с ваших записей и отошлите.
Лорелея рассмеялась:
- Такую работу выполнить очень непросто. Моя латынь ужасна.
- А я отлично знаю латынь, - заявил Дэниел. Боже, зачем он предлагает ей свою помощь?
Потому что это существенно облегчит исполнение его задания? Потому что, работая бок о бок с Лорелеей, он лучше узнает ее. Он изучит ее привычки, узнает ее уязвимые места.
- Правда, Вильгельм?
- Felix qui ptiut rerum cgnscere causas.
Лорелея на мгновение задумалась и перевела:
- Счастлив тот, кто сумеет постичь суть происходящего.
- Откуда вы знаете латынь?
Дэниел ожидал такой ловушки и был готов ответить.
- Понятия не имею. Но, кажется, контузия не повлияла на эти знания, и, вероятно, это единственное, что я помню.
Языки легко давались Дэниелу. Чтобы понравиться строгим наставникам в приюте для сирот в Санкт-Галлене, где он вырос, Дэниел старался преуспеть в обучении.
- Превосходно! - воскликнула девушка. Подавшись вперед, она положила свои маленькие руки на его. Руки целителя ласкают руки убийцы… Дэниел внутренне содрогнулся. Ему придется привыкнуть к ее близости, к ее приводящим в замешательство прикосновениям.
- Вы на самом деле хотите помочь мне? На это потребуется очень много времени.
Дэниел откинулся на подушку и осторожно высвободил свою руку.
- Дайте подумать. Завтра я планировал сосчитать перекладины на потолке. Послезавтра я хотел посмотреть на звезды. Но, возможно, я смогу пригодиться вам.
- О, Вильгельм!
Ее радость была искренней, ее звонкий смех совсем не похож на смех всех тех женщин, которых Дэниел знал до встречи с Лорелеей. Дэниел улыбнулся.
Девушка посмотрела на него и тотчас же стала серьезной.
- Что случилось, Лорелея?
- У вас замечательная улыбка.
Дэниел в замешательстве посмотрел на девушку.
- Мы приступим сейчас или подождем до завтра? - спросил он быстро, чтобы скрыть свое смущение.
- Очень мило с вашей стороны, но у нас ничего не получится. Почему профессор медицины должен читать работу женщины с таким ограниченным опытом работы?
- Потому что вы сохраните в тайне свое имя. Используйте только его начальные буквы. Составьте рекомендации от… дайте подумать, Фредонского лицея.
Она покачала головой, усмехнувшись:
- Я не могу поступить бесчестно. Кроме того, отец Джулиан никогда не позволит мне отослать эти бумаги. Он считает меня слишком подверженной соблазнам.
- Неужели? Да вы невинны как младенец! Отец Джулиан! Он, что, покровительствует вам?
- О да. Он всегда покровительствовал мне.
- Всегда?
- Да. С самого моего рождения.
- Вы сирота? - спросил Дэниел. Он затаил дыхание и ждал ее ответа. Сейчас от Лорелеи он узнает еще одну версию о ее рождении.
- Найденыш. Оставленная путешественницей, которая исчезла в темноте, - сказала девушка. Порывшись в карманах, она извлекла оттуда маленький кожаный мешочек: - Вот эти четки - все, что она оставила при мне, - нанизанные на нитку блестящие бусинки струились сквозь пальцы Лорелеи. - Она даже никак не назвала меня. Я представляю свою мать прекрасной леди, или, возможно, она была артисткой, или танцовщицей. О ней никто ничего не знает. Но у меня есть своя умная голова на плечах. Отец Джулиан всегда так говорит. Возможно, я унаследовала это от своего отца.
"Ничего подобного", - с отвращением подумал Дэниел.
- Отец Джулиан подавал прошение в епархию, чтобы мне позволили остаться в приюте, - продолжала Лорелея.
Настоятель, должно быть, знал, что она незаконнорожденная принцесса. Зачем иначе ему нужно было настаивать на том, чтобы растить и воспитывать девушку в чисто мужском обществе? Дэниелу хотелось спросить ее об отце, но он боялся вызвать ее подозрения.
- Вот и конец, - закончила Лорелея свой рассказ.
Дэниел полностью поверил ей. Она действительно не знала; кем были ее родители.
- Вашему рассказу или научному труду? - уточнил Дэниел.
- И тому и другому.
- Не рассказывайте настоятелю о своем трактате, - посоветовал он.
По выражению ее лица Дэниел понял, что о таком решении своей проблемы она даже не думала. Боже, какой же она была наивной. Обман был так же чужд ей, как хорошие манеры при дворе Жозефины.
- Но как я смогу проделать все это за его спиной? Он все узнает на исповеди.
- Вы считаете, что такой маленькой хитростью вы обречете себя на вечные муки в аду? Пусть это будет ложью во благо человечества, - успокоил ой девушку.
"Убийство во благо всей Швейцарии", - невесело подумал он. Дэниелу очень хотелось верить в это.
- Ваша работа очень ценна, чтобы скрывать ее, - продолжил он.
Легкая как птичка, Лорелея присела на краешек кровати и чмокнула его в губы.
- О, Вильгельм, я так вам благодарна.
Его черные мысли улетучились, словно облака при сильном ветре. Дэниел обнаружил, что ему приятен неповторимый весенний аромат ее дыхания, трепет едва прикоснувшихся к его губам нежных девичьих губ. В ее поцелуе не было ничего сексуального. Это была благодарность и признательность за мудрый совет и помощь. Непроизвольный жест обрадованного ребенка, само существование которого угрожало двум независимым нациям и который спас ему жизнь.
Утомленный происходившей в нем борьбой, Дэниел откинулся на подушку. Он, молча и смущенно смотрел на девушку. Локон каштановых волос обвился вокруг маленького уха, длинные ресницы отбрасывали тень на розовые от радостного волнения щеки.
Взгляд Дэниела привлекла бритва, лежавшая на столике у кровати. Он медленно потянулся к ней и сжал в дрожавшей руке. Одним быстрым движением он выполнит свою задачу.
Дэниел поднял бритву. Он представил ярко-красный порез на ее белом горле. Хватит ли ему сил, чтобы тайно вытащить тело на улицу и сбросить его в озеро? Мужчина повернул руку, чтобы острый край был обращен к ней.
Лорелея перевела на него взгляд и улыбнулась. Ее улыбка была такой нежной и загадочной, что он задохнулся от неожиданности. Она посмотрела на бритву, которую Дэниел судорожно сжимал в руке.
- Сейчас, - она провела пальцами по его щеке, - мне кажется, достаточно бриться один раз в день, Вильгельм, - сказала она. - Подождите до завтра.
Дэниел лежал, пытаясь привести в порядок свои мысли, и неожиданно понял, что не сможет убить ее. Не потому, что она многообещающий врач, и даже не потому, что она спасла ему жизнь. Он не станет убивать ее, потому что Лорелея де Клерк самым непостижимым образом пробудила в глубине его огрубевшей души искорку порядочности. И эта искра с каждым новым часом, проведенным рядом с этой необыкновенной девушкой, разгоралась все ярче.
Но теперь у него возникла новая проблема. Если он не совершит это убийство, как было приказано, тогда Жан Мьюрон - упрямый швейцарский патриот, заключенный в парижскую тюрьму, - умрет. И кто-то другой, еще менее порядочный, чем Дэниел Северин, придет за Лорелеей.
ГЛАВА 4
- Лорелея, ты можешь довести человека до убийства! - кричал повар, размахивая перед ее носом большим ножом для резки мяса. - Прости меня, Маурико. Я пыталась очистить ее, но… - девушка виновато рассматривала его лучшую ступку, ставшую теперь темно-коричневой от сока грецких орехов. У очага пес жадными глазами смотрел на пару цыплят, нанизанных на вертел. Маурико оторвал у одной птицы ногу и отдал лакомый кусочек собаке.
- Я-то думал, что ты уже переросла такие шалости. Что ты делала в моей ступке?
- Чернила? - черные усы Маурико задергались от удивления. - Бог мой, в комнате для переписки рукописей полно чернил.
- Уже нет. Начальник снабжений армии запаса прислал приказ, по которому мы должны предоставить ему пятьдесят бутылок.
- Ох! Снова Бонапарте! - произнося имя на итальянский манер, Маурико поднял глаза и раскрытые ладони к небу. - В следующий раз он вытащит картошку из моей кастрюли. Я считал, что армия должна везти свои собственные припасы и снаряжение.
- К несчастью, у них оказался маленький запас чернил, - сказала Лорелея. Сгорая от нетерпения поскорее убраться отсюда, она чмокнула его в щеку. - Ты прощаешь меня, ведь правда, Маурико?
- Это была моя лучшая ступка, девочка.
- Я скажу Бонапарту, что он должен тебе новую ступку.
- Он плюнет тебе в лицо.
По улыбке Маурико девушка поняла, что прощена.
Лорелея бесшумно вошла в лазарет, чтобы не потревожить Вильгельма, если он задремал. Из-за окна доносился стук падающих капель. Таяли сосульки. Вильгельм очень тихо лежал на кровати, его глаза были закрыты, здоровую руку он подложил под голову. Полуденное солнце освещало его. Он умылся и побрился. Девушка заметила таз с водой и влажное полотенце на табуретке у кровати. Он лежал без рубашки. Лорелея с трудом отвела взгляд от его смуглой груди, покрытой темными завитками, и от плоского, мускулистого живота. Из-под повязки на голове выбивались длинные черные волосы.
Девушку охватило странное чувство. Еще неделю назад она смотрела на него, как на полуживого, пострадавшего в результате несчастного случая человека. Но сейчас, когда он начал поправляться, ее безразличие к нему как к мужчине улетучилось. "Слишком красив, чтобы доверять ему", - сказал отец Гастон. Он ошибался.
Лицо незнакомца было не просто красиво, оно было наделено редкой мужской красотой, сочетающей самоуверенность и абсолютное благородство. - Даже от одного взгляда на него ее наполняло тепло, которое считается грехом - грехом, в каком не хотелось признаваться в своей еженедельной исповеди.
- Вы спите? - прошептала Лорелея. Вильгельм открыл глаза. По его лицу медленно расплылась улыбка, и девушка почувствовала, как на ее шее часто запульсировала жилка.
- Я всего лишь отдыхаю, - ответил он.
На мгновение Лорелее захотелось, чтобы он посмотрел на нее как на женщину, а не как на неуклюжую девчонку, которая общается только с монахами.
Лорелея улыбнулась и отогнала от себя непрошеные мысли. Сколько же в ее голове всякой чепухи. Возможно, из его памяти стерлись все воспоминания о женщинах. Стояла удивительная весенняя погода. Видимо поэтому ее одолевали дурацкие мысли и желания.