Грейс стало смешно, она попыталась сдержаться и издала звук, похожий на фырканье. Она непременно смутилась бы, будь на месте Джека другой человек. Но мистер Одли держался так непринужденно и легко, что Грейс сама не заметила, как улыбнулась в ответ. "Интересно, сознает ли он, какой это замечательный дар - обращать в шутку любой разговор?"
- Идемте со мной, мистер Одли, - предложила Грейс, жестом приглашая Джека проследовать за ней в глубину коридора. - Я покажу вам мою любимую комнату.
- А там есть купидоны?
Грейс недоуменно моргнула.
- Что, простите?
- Сегодня утром мне пришлось буквально отбиваться от них, - пояснил Джек, пожимая плечами, словно говорил о вещах самых обыкновенных. - Они атаковали меня в гардеробной.
Грейс снова улыбнулась, на этот раз еще шире.
- А-а, я и забыла. Их там слишком много, да?
- Ну разве что если кто-то неравнодушен к голым младенцам…
Грейс снова фыркнула, давясь от смеха.
- У вас что-то с горлом? - осведомился Джек самым невинным тоном.
Грейс тотчас приняла серьезный вид.
- Насколько я знаю, отделкой этой гардеробной занималась прабабушка нынешнего герцога.
- Да, уж точно не герцогиня, - весело отозвался Джек. - Я сразу догадался. Она не похожа на любительницу херувимов и иных крылатых созданий.
Картинка, тотчас возникшая в воображении Грейс, была до того комична, что она не удержалась от смеха.
- Ну наконец-то! - воскликнул мистер Одли и добавил в ответ на любопытный взгляд Грейс: - А я уж думал, что вы снова поперхнулись.
- Кажется, к вам тоже вернулось хорошее настроение, - заметила Грейс.
- Для этого достаточно было избавиться от общества герцогини.
- Но вы познакомились с ней только вчера. Наверняка у вас и раньше случались неприятности.
Джек сверкнул ослепительной улыбкой:
- Я был безмятежно счастлив с самого первого дня, как только появился на свет.
- Идемте же, мистер Одли.
- Я никогда не поддаюсь дурному настроению.
Грейс изумленно подняла брови.
- Так оно у вас бывает?
- Еще бы, - рассмеялся Джек.
Весело переговариваясь, они перешли в заднюю часть замка. Джек то и дело подступал к Грейс с расспросами, куда же они идут.
- Я вам не скажу, - отвечала Грейс, охваченная волнующим, восхитительным предвкушением чуда. - Словами этого не передать.
- Э-э… еще одна гостиная?
Для кого-то другого - возможно, но только не для нее. Грейс эта комната казалась волшебной.
- А кстати, сколько здесь гостиных? - поинтересовался Джек.
Грейс задумалась.
- Я точно не знаю. Герцогиня предпочитает пользоваться только тремя, поэтому мы редко заходим в остальные.
- Так они покрыты пылью и плесенью?
- Нет, в них убирают каждый день, - улыбнулась Грейс.
- Ну конечно. - Мистер Одли огляделся, и Грейс поймала себя на мысли, что величие замка нисколько не пугает его, а скорее… забавляет.
Он рассматривал роскошные интерьеры с недоверчивой усмешкой, словно раздумывал, нельзя ли обменять все это великолепие на более скромное жилище, как если бы его похитила другая герцогиня, из замка поменьше.
- О чем задумались, мисс Эверсли? Как говорится, готов выложить пенни за ваши мысли, - заявил Джек. - Хотя, уверен, они стоят целого фунта.
- Куда дороже, - бросила через плечо Грейс. Легкомысленное настроение мистера Одли оказалось заразительным, и ей вдруг захотелось пококетничать. Чувство было незнакомым. Незнакомым и восхитительным.
Джек шутливо поднял руки вверх:
- Сдаюсь. Цена слишком высока, а я всего лишь бедный разбойник.
Грейс лукаво склонила голову набок.
- Так, значит, вы неудачливый грабитель?
- Туше, - признал Джек, - но увы, вы ошибаетесь. Я достиг блистательных успехов. Жизнь вора как нельзя лучше позволяет раскрыться моим талантам.
- Таланту наставлять пистолет на дам и срывать у них с шеи ожерелья?
- Дамы сами вручают мне ожерелья, поддавшись моим чарам. - Джек укоризненно покачал головой, искусно изображая обиду. - Признайте, разница велика.
- Пожалуй.
- Мне удалось очаровать даже вас. Грейс вспыхнула от негодования.
- Неправда.
Джек подскочил к ней и, прежде чем она успела отшатнуться, схватил ее руку и поднес к губам.
- Вспомните ту ночь, мисс Эверсли. Светила луна, дул легкий ветерок.
- Никакого ветра не было.
- Вы портите мои воспоминания, - проворчал он.
- Но ветра не было, - не сдавалась Грейс. - Это все ваши романтические фантазии.
- И вам хватает жестокости меня упрекать? - с озорной улыбкой парировал Джек ее выпад. - Я никогда не знаю заранее, кто скрывается в карете. Большей частью приходится иметь дело со старыми развалинами, страдающими одышкой.
Первым побуждением Грейс было спросить, к кому относится эпитет "развалина" - к мужчинам или к женщинам, но подобный вопрос мог подстегнуть его к более решительным действиям, и она предпочла промолчать. Вдобавок Джек все еще держал ее за руку, нежно поглаживая пальцем ладонь, и это вкрадчивое, ленивое движение лишило Грейс остатков воли, она не в силах была придумать остроумный ответ.
- Куда вы ведете меня, мисс Эверсли? - тихо прошептал Джек, касаясь губами ее руки.
Он снова поцеловал ей руку, и по телу Грейс пробежала дрожь.
- Это здесь, за углом, - чуть слышно пролепетала она. Голос отказывался ей повиноваться. Она задыхалась.
Джек выпрямился, но не выпустил ее руку.
- Ведите меня, мисс Эверсли.
Она повиновалась, мягко потянув Джека за собой в боковой коридор, к своей любимой комнате. Для остальных обитателей замка это была всего лишь нарядная гостиная, отделанная в кремовых и золотых тонах с редкими вкраплениями нежнейшего бледно-зеленого, цвета молодой мяты. Но Грейс, из-за каприза герцогини вынужденная вставать чуть свет, вошла сюда однажды рано утром, когда восходящее солнце висело низко над землей.
Воздух, пронизанный золотистыми рассветными лучами, потоками вливался в высокие окна, безымянная гостиная сверкала и искрилась мириадами солнечных брызг. Стоило солнцу подняться выше, и чары рассеивались, оставалось лишь пышное убранство, роскошный дворцовый интерьер, но в драгоценные ранние часы, когда за окном слышались нежные трели жаворонков, здесь царило волшебство.
А если мистер Одли не увидит чуда… Что тогда?
Трудно сказать, что это означало бы, но Грейс, несомненно, испытала бы разочарование. Чудесная комната. Маленькая тайна, значимая лишь для нее одной, и все же…
Ей хотелось показать Джеку гостиную. Сказочную игру утреннего света в той единственной комнате, которую Грейс воображала почти своей.
- Вот мы и пришли, - проговорила она, взволнованно переводя дыхание. Сквозь открытую дверь гостиной в коридор струился свет, оставляя сверкающий след на гладком паркете. В золотистых лучах можно было отчетливо разглядеть танцующие в воздухе пылинки.
- Это какая-нибудь тайная молельня? - усмехнулся Джек, поддразнивая Грейс. - Или экзотический зверинец?
- Это было бы слишком банально. Только закройте глаза. Вы должны увидеть все сразу.
Он взял ее ладони в свои и прижал к глазам. Теперь Грейс стояла пугающе близко от него, смущенная, с поднятыми вверх руками. Корсаж ее платья почти соприкасался с сукном его безупречно элегантного сюртука. Всего одно неуловимое движение, и она оказалась бы в его объятиях. Ей стоило лишь слегка качнуться вперед и прильнуть к его груди или обвить руками его шею, зажмуриться и запрокинуть голову. Тогда Джек поцеловал бы ее, заставив забыть обо всем, кроме этого головокружительного, пьянящего чувства.
Ей хотелось обнять его, раствориться в нем, стать частью его самого, и что самое странное - здесь, рядом с тайной комнатой, в золотом сиянии солнца это казалось самой естественной вещью на свете.
Но глаза Джека были закрыты, и часть волшебства ускользала, терялась. Наверняка так и было, ведь если бы в это мгновение он испытывал то же, что и Грейс, если бы он видел, что с ней творится, он никогда не произнес бы своим звучным, полным очарования голосом:
- Мы уже пришли?
- Почти, - прошептала Грейс.
Ей бы следовало радоваться, что колдовство развеялось, и благодарить провидение, что не успела совершить то, о чем потом сожалела бы. Но Грейс лишь разочарованно вздохнула. Она чувствовала себя обделенной. Ей не хватало именно сожалений… Грейс нестерпимо хотелось сделать что-нибудь, чего не следовало бы делать, чтобы потом лежать в постели без сна и вспоминать, пылая от стыда, свой ужасный поступок.
Однако ей не хватило храбрости совершить грехопадение. Она молча подвела мистера Одли к открытой двери и тихо произнесла:
- Это здесь.
Глава 11
Джек открыл глаза, и у него перехватило дыхание.
- Никто не приходит сюда, кроме меня, - прошептала Грейс. - Не знаю почему.
Здесь владычествовал свет. Солнечные лучи, словно расплавленное золото, лились сквозь неровные стекла старинных окон и золотой пылью дрожали в воздухе…
- Здесь особенно красиво зимой, - после небольшой запинки добавила Грейс, - это настоящее чудо. Не могу объяснить, в чем тут дело. Наверное, солнце опускается ниже. А снег…
"Всему виной этот свет. Дрожание бликов. Золотой дождь, омывающий ее лицо, плечи, волосы. Грейс…"
Джек почувствовал, как сердце сжимается в груди. Его словно ударили дубиной, вышибли дух… Тело налилось тяжестью. Он был не в силах заговорить, облечь мысли в слова, выразить хотя бы малую долю того, что испытывал…
- Джек? - шепнула Грейс, и внутри у него будто прорвало плотину.
- Грейс. - Ее имя звучало для него благословением. Захлестнувшее его чувство было сильнее желания, мучительнее жажды. Точно в него внезапно вселилось дикое, безрассудное, необузданное существо, и лишь одна Грейс способна была его укротить. Это походило на безумие, но Джек вдруг необычайно ясно понял, что, если сейчас же, немедленно не обнимет Грейс, не прикоснется к ней, что-то в нем умрет. Умрет навсегда.
Джентльмену удачи, привыкшему смотреть на жизнь как на бесконечную череду забавных нелепостей и дурачеств, трудно было представить себе что-то более пугающее.
Он схватил Грейс за плечи и рывком притянул к себе. Он был резок, почти груб. Страсть, внезапная, как огненная вспышка, ослепила его.
- Грейс… - повторил он, не в силах побороть искушение вновь произнести ее имя. Неужели они знакомы всего один день? Нет, это невозможно. Она ниспослана ему судьбой, его небесная благодать, его Грейс. Она всегда была рядом и ждала, когда он наконец откроет глаза и увидит ее.
Джек обхватил ладонями ее лицо. Он сознавал, что завладел бесценным сокровищем, и все же не мог заставить себя касаться Грейс с тем благоговением, которого она заслуживала. Его пальцы казались неловкими, тело грубым и неуклюжим. Ее глаза, такие синие и ясные, околдовывали, он мог бы утонуть в них. Он хотел утонуть в них, хотел больше всего на свете. Утонуть, раствориться в Грейс, слиться с ней воедино, навсегда, навеки.
Его губы коснулись ее губ, и в этот миг Джек отчетливо понял, что погиб. Сейчас для него не было ничего дороже этой женщины, заменившей ему весь мир.
- Джек… - выдохнула Грейс, и по телу его прошла жаркая волна желания.
- Грейс… - шепнул он, не находя других слов. Впервые в жизни Джек испугался, что бойкий язык подведет его. Он боялся сказать слишком мало или, наоборот, чересчур много. И тогда Грейс узнает, если каким-то чудом еще не догадалась, что он околдован ею.
Он поцеловал ее, жадно, страстно, вложив в поцелуй весь жар, от которого плавилось его тело. Его руки скользнули по ее спине, запоминая нежные изгибы. Желание жгло его изнутри. Он прижал Грейс к себе еще сильнее. Ему хотелось лишь одного - почувствовать упругость ее плоти, нежность ее кожи, ощутить ее как можно ближе, ближе. Это единственное, о чем Джек мог сейчас думать, если он вообще способен был думать. Он был одержим желанием.
- Грейс… - повторил он, касаясь нежной кожи возле ключицы, у самого выреза платья.
Она вздрогнула, и Джек безмолвно замер, не в силах даже помыслить оторваться от нее. Но Грейс лишь прошептала, накрыв его ладонь своей:
- Я просто не ожидала.
Только тогда Джек перевел дыхание. Дрожащими пальцами он погладил край ее корсажа, отделанного изящными фестонами. Голубая жилка на ее шее отчаянно забилась, а с губ сорвался тихий вздох - едва ли кто-то, кроме Джека, с жадностью вслушивавшегося в ее дыхание, смог бы его уловить.
- Вы так прекрасны! - вырвалось у него. Самое поразительное, что в этот миг Джек не смотрел на лицо Грейс, он любовался ее белой как молоко кожей и прелестным румянцем, проступавшим под его пальцами.
Он медленно наклонился и приник губами к нежной впадинке у ее горла. Грейс тихо застонала и запрокинула голову, молчаливо отдавая себя в его власть. Ее руки обвили шею Джека, пальцы зарылись в волосы, и тогда Джек, поддавшись безотчетному порыву, подхватил ее на руки и понес к низкому широкому дивану у окна, залитому ослепительным сиянием солнца, золотистым светом, околдовавшим их обоих.
В первое мгновение, опустившись на колени рядом с Грейс, Джек мог лишь безмолвно любоваться ею, потом трясущейся рукой робко погладил ее по щеке. В ее широко распахнутых синих глазах читалось удивление, взволнованное ожидание и… легкий испуг.
И еще безграничное доверие. Грейс желала его. Его, и никого другого. Ни один мужчина не целовал ее прежде, Джек мог бы в этом поклясться. Хотя недостатка в мужском внимании она определенно не испытывала. Смешно было сомневаться в этом. Такую красавицу, как Грейс, мужчины, должно быть, осаждали толпами. Ей с ранней юности приходилось отбиваться от назойливых ухажеров. Но она ждала. Ждала его.
Стоя на коленях перед Грейс, Джек наклонился и поцеловал ее в губы. Его рука скользнула по ее щеке к плечу, затем легла на бедро. Желание вспыхнуло в нем с новой силой, и Грейс, охваченная тем же чувством, отвечала на его поцелуй с безыскусной страстностью, от которой у него мутился рассудок.
- Грейс, Грейс… - простонал он, впиваясь в ее теплые сладкие губы. Его рука скользнула ей под платье, обхватив узкую щиколотку, и двинулась дальше… к колену, еще выше, к бедру. Не в силах больше сдерживаться, Джек бросился на диван, накрыв Грейс своим телом. Он приник губами к ее шее, и из груди ее вырвался вздох. Но Грейс не сказала "нет". Не накрыла его ладонь своей и не приказала ему остановиться. Она лишь исступленно шептала его имя и прижимаясь к нему всем телом.
Она не могла знать, что означает это движение и что оно способно сотворить с мужчиной, но Джека будто накрыло огненной волной.
Он принялся осыпать поцелуями шею Грейс и нежные округлости груди над вырезом платья, его губы нашли то укромное местечко у края корсажа, где уже успели побывать его пальцы. Он слегка отстранился, его рука скользнула за корсаж Грейс, чтобы явить на свет то, что ему так страстно хотелось увидеть.
Но когда его пальцы достигли наконец заветной цели, когда на одно ослепительное мгновение он ощутил в ладони ее грудь, шелковистость кожи, упругую полноту плоти, сосок, твердеющий от прикосновения его руки, Грейс тихонько вскрикнула.
В ее голосе звучало изумление.
И испуг.
- Нет, я не могу.
Она резко вскочила на ноги, неловко поправляя платье. Ее руки дрожали, пальцы не слушались. Джек впервые видел Грейс в таком смятении. Он взволнованно вгляделся в ее лицо и вздрогнул, словно его полоснули ножом.
В ее глазах он прочел не отвращение и не страх. Он увидел в них жгучую муку.
- Грейс, - шепнул он, шагнув к ней. - Что случилось?
- Простите, - проговорила она, отступая. - Мне… не следовало. Не сейчас. Не раньше чем… - Она осеклась, прикрыв рот ладонью.
- Не раньше?.. Грейс! Не раньше, чем что?
- Мне очень жаль, - пролепетала она, подтвердив еще раз уже известную Джеку истину, что эти три слова - худшее, что есть в английском языке. - Мне надо идти.
Грейс сделала торопливый реверанс и вихрем вылетела из комнаты, оставив Джека одного. Он долго, не меньше минуты, растерянно смотрел в пустой дверной проем, пытаясь понять, что же произошло. И лишь шагнув в коридор, вспомнил, что понятия не имеет, как добраться до спальни.
Грейс бежала стремглав по коридорам замка, временами переходя на шаг, а после пускаясь вприпрыжку. Она стремилась как можно скорее укрыться у себя в комнате, не уронив достоинства в глазах обитателей Белгрейва, однако сочетать скорость со степенностью было ох как нелегко. Если бы слуги ее заметили - а слуги всегда все замечают, вдобавок в то утро они сновали повсюду, - то наверняка удивились бы, почему у нее такой растерзанный вид.
Герцогиня не ждала компаньонку так рано. Думала, что она все еще показывает замок мистеру Одли, так что у Грейс оставалось в запасе не меньше часа.
Боже, что она наделала? Если бы она вовремя не одумалась, не напомнила себе, кто такой мистер Одли и кем он может стать, она позволила бы ему продолжить. Ведь она хотела того. Хотела так отчаянно, что теперь не могла оправиться от потрясения. Когда Джек взял ее за руку и привлек к себе, он пробудил в ней что-то необъяснимое, необузданное. Нет, это случилось еще раньше. В ту лунную ночь, когда Джек остановил карету герцогини. Именно тогда что-то изменилось в Грейс. А теперь…
Грейс уселась на постель. Ей хотелось лечь и забраться с головой под одеяло, но она сидела, уставившись в стену. "Теперь нет пути назад, - обреченно думала она. - Нельзя сделать вид, что ты никогда не целовалась, если это уже случилось".
Прерывисто вздохнув, она закрыла лицо ладонями и горько рассмеялась. Влюбиться в мистера Одли? Пожалуй, менее подходящего мужчину трудно было найти. Конечно, ее чувство не так уж серьезно, поспешила себя уверить Грейс, но не настолько она глупа, чтобы не понимать, что с ней творится. Если позволить себе… И если позволить ему… То она непременно влюбится.
О Господи!
Или Джек - грабитель, и тогда ей суждено связать свою жизнь с преступником, или он настоящий герцог Уиндем, а это означает…
Грейс рассмеялась, потому что положение и в самом деле выглядело забавным. Когда дела складываются хуже некуда, приходится искать во всем смешную сторону, иначе жизнь покажется слишком трагичной. А Грейс точно знала: еще одной трагедии ей ни за что не выдержать.