Питер Кеннеди против Ровены Гордон, подумал Руперт, глядя на двух красивых девушек. Интересный поворот!
2
- Вы не скажете, где живет мистер Кеннеди? - вежливо спросила Ровена. Швейцар с очень серьезным видом дотронулся до форменного котелка то ли из почтения к ней, то ли к мистеру Кеннеди.
- Конечно, мадам. Комната мистера Кеннеди в старой библиотеке, номер пять, на первом этаже.
- Спасибо, - сказала Ровена.
Она быстро оглядела просторный холл, где, как и в большинстве колледжей Оксфорда, кругом были объявления - о лекциях, спектаклях, о работе, о скидках на пиццу. Была пятница, значит, большая часть тиража "Червелл" доставлена и свалена под окном, у доски объявлений. Она поспешила взять экземпляр, а то все разберут.
Да, конечно, он должен быть в Крайстчерч.
Этот колледж самый большой и самый престижный и университете. Куда до него колледжам Сент-Джон и Ориел.
Студентов Крайстчерч все считали снобами, но это совершенно не волновало Хаус, так традиционно называли Крайстчерч. Еще бы, этот колледж произвел на свет двенадцать премьер-министров, девятнадцать вице-королей Индии, его архитектура самая шикарная во всей Англии, а частная картинная галерея может похвастаться работами Микеланджело и Ван Дейка.
Конечно, Питер Кеннеди не мог пойти ни в какой другой колледж подумала Ровена. Улыбнулась. И я тоже.
Она прошла через замечательный "Том куод", восхищаясь серым елизаветинским камнем, освещенным мягкими лучами заходящего солнца. "Том тауэр" у нее за спиной пробил на пять минут раньше времени - здание колледжа находилось ровно на один градус западнее Гринвича. Ровена вдруг занервничала: все эти старинные переходы, изогнутые готические водосточные трубы с фантастическими фигурками на конце будто явились перед ней, давая понять - они за Джилберта. А теперь на его стороне еще и Кеннеди. Но она должна отговорить, не за этим ли она пришла!
Под высокой аркой, ведущей в холл, кто-то прикрепил стандартное объявление о выборах в "Юнион" со списком кандидатов и невероятным требованием - о каждом нарушении правил докладывать Дж. Сандерсу, уполномоченному по выборам.
Правила диктовали: никто из кандидатов не должен домогаться голосов, заключать сепаратные сделки, но эти правила все игнорировали, их соблюдали лишь в день голосования.
Ровена внимательно изучила пришпиленный листок, с удовольствием обнаружив рядом с именем Джилберта нацарапанное кем-то слово "задница". Со смехом заметила и аккуратно выведенное "Топаз Росси, Сент-Хилд" на самом верху списка кандидатов в постоянный комитет. А моя подруга - секс-символ. Ровена сама миллион раз пыталась уговорить Топаз, но ее мало что волновало, кроме ее журналистской карьеры. Сделать в дикие сроки репортаж - вот это да, а остальное… "У Тины Браун не было времени на "Юнион", - отмахивалась она.
Ровена медленно шла через торжественные кафедральные галереи к старой библиотеке. Дверь, ведущая на лестницу, из тяжелого солидного дерева, на металлических болтах, походила на дверь тюремного подземелья. Ровена подумала - во времена Марии Кровавой здесь, наверное, запирали протестантов.
Она поднялась по узкой лестнице и приблизилась к комнате Кеннеди с колотящимся сердцем. Громко постучала. В конце концов я библиотекарь "Юнион", а он стоит на моем пути. Вот и все. С этим надо справиться, как с любой другой угрозой.
Питер, высокий, загорелый от занятий греблей, открыл дверь.
- Мисс Гордон, чрезвычайно рад вас видеть, - сказал он. - Я вас ждал. Может, вы войдете?
Ровена вошла в самую роскошную комнату выпускника, которую она когда-нибудь видела.
- Спасибо, - ответила она. - Зовите меня, пожалуйста, Ровена, мистер Кеннеди.
- Только если вы согласитесь называть меня Питер, - он улыбнулся и указал на кресло. - В конце концов я встречаюсь с вашей лучшей подругой. Удивительно, что до сих пор мы не знакомы.
- Ну, тогда все в порядке, - сказала Ровена, застыдившись внезапного чувства ревности.
Боже мой, парень так хорош. Темно-синий спортивный костюм лодочного клуба с большими белыми буквами ХАУС сидел на нем просто отлично. Цвет его подчеркивал голубизну глаз Питера. Волосы, густые и светлые, красиво лежали. Скорее всего ему больше двадцати трех, что-нибудь лет двадцать пять, решила Ровена. Комната не кричала о состоятельности хозяина, но богатство просматривалось, и весьма солидное. Старинные золотые часы, пара книг в кожаных переплетах на столе - без библиотечной печати, на кровати пуховое одеяло, крахмальное ирландское белье. Ровена сомневалась, что это собственность Крайстчерч. Питер Кеннеди изучал англосаксонский под руководством легендарного Ричарда Хеймера, одного из самых знающих и приятных преподавателей Оксфорда. Книжные полки с рядами учебников по экономике. Пара весел на кровати и одни лопасти отдельно - традиционная награда лучшему гребцу. Но лишь одному Богу известно, что он за человек, этот Питер Кеннеди, подумала девушка.
- Кофе? - поинтересовался он.
- Да, пожалуйста, - согласилась Ровена. Конечно, станет легче, если эти несказанно красивые глаза не будут неотрывно смотреть на нее.
- Я думаю, ты знаешь, зачем я пришла. Говорят, в этом семестре ты собираешься поддержать Джилберта Докера. Ни для кого не секрет, что без твоего вмешательства у него ничего не получится.
- Разве может что-то повлиять на твой успех? - спокойно спросил Питер, помешивая кофе.
- Да, - сказала Ровена, решив сразить его честностью, - и я бы предпочитала не рисковать. Поверь, я знаю, насколько ты популярен, ты можешь привлечь голоса старых итонцев, спортсменов. - Потом, поколебавшись, добавила: - И голоса женщин…
Питер подал кофе, сел напротив и стал откровенно рассматривать ее. Хорошенькая. Роскошные волосы, зеленые глаза (или синие?), стройная, длинные ноги. Истинная леди. И конечно, девственница.
- А почему я должен поддерживать тебя? - спросил он. - Джилберт - сын друга моего отца. Мне нужны какие-то особые основания, чтобы лишить его своей поддержки.
"Боже мой, - подумала Ровена. - Он заговорил об основаниях… Ну что же…"
- Потому что я самый лучший кандидат на пост президента "Юнион", - заявила она. - А ты, говорят, умеешь ценить людей по достоинствам, Питер.
Он улыбнулся несколько удивленно. Довольно умный подход.
- Я многого добилась, работая секретарем, - вдвое больше проведено общественных мероприятий, доход от развлечений увеличился впервые за четыре года, я сумела привлечь самых разных докладчиков - от Дэвида Патнэма до Мика Джаггера. Я отсидела на всех заседаниях комитета и участвовала в международных дебатах за Оксфорд.
- Ну, и мы выиграли? - поинтересовался Кеннеди.
- Мы были вторыми после Эдинбурга, - улыбнулась Ровена. - Кембриджские судьи постарались, подсудили.
- Классический пример ощущения собственной неполноценности, - согласился Кеннеди.
- Джилберт попал на пост секретаря, воспользовавшись отсутствием серьезной оппозиции. Он не утруждал себя появлением на заседаниях постоянного комитета. Единственное, чего он хочет, чтобы на его заявлении о приеме в коммерческий банк стояло: "Президент "Юнион". Скорее всего он не станет мучить себя дебатами, если до этого дойдет дело.
Кеннеди кивнул.
- Мне надо немного подумать, - сказал он.
Ровена встала и протянула ему руку. Она приятно удивилась, когда Питер медленно поднес ее к губам и поцеловал. Мурашки, точно электрический ток, пробежали по телу.
- Правда, Топаз просто ужасна. Скрывать тебя от меня так долго! Если бы мы познакомились раньше, я бы никогда не связал себя обязательствами с Джилбертом, во-первых.
А во-вторых, как Топаз удалось подцепить такого отличного парня, подумала в который раз Ровена. Надо же, он выбрал американку. Хотя…
- Ну что ж, спасибо за встречу, - сказала она. - Я свяжусь с тобой.
Девушки сидели в комнате Топаз в Сент-Хилд и пили чай из огромных кружек, пачкаясь шоколадным бисквитом, листая номера "Червелл", отбирая лучшие материалы в папку Топаз. В комнате Топаз когда-то жил преподаватель, а позднее, приспосабливая ее для более скромных потребностей новичков, ее разделили точно пополам, сделав две, и Топаз досталась половина окна с видом на реку, текущую между замечательными садами Хилд. За окном пламенели розы и кусты жимолости. И Топаз, и Ровене это очень нравилось.
- Боже, я так устала, - пожаловалась Топаз. - Чертовы компьютеры хлопнулись в три ночи, и нам всем пришлось печатать на машинке. Ты когда-нибудь пила коку из банки, которая только что была пепельницей? Нет? Вот так-то.
Ровена не могла смеяться с набитым ртом.
- Завтра у меня консультация по Мольеру. Никак не могу пропустить, я в прошлый раз болела. А это - сама понимаешь… Потом надо будет кое-что вынуть отсюда… - она похлопала по папке, - показать… Знаешь, я могу все испортить, потому что сейчас очень злая.
- А ты всегда злая, Топаз, - сказала Ровена.
- Вот, принесла тебе подарок, - Топаз вынула последний номер "Ванити фэр". - Здесь здоровенный кусок о Дэвиде Джеффине.
- Ой, здорово, - Ровена схватила лист. - Дэвид Джеффин…
- …он Бог, я знаю, знаю, - сказала Топаз.
Ровена поклонялась Дэвиду Джеффину, легендарному американскому музыкальному магнату, основавшему две компании грамзаписи с нуля - обе раскрутились с огромным успехом. Он сам себя сделал миллиардером, не имея ни цента. Ровена держала над кроватью статью о нем, вырезанную из "Нью-Йорк таймс".
- Ну и что? - спросила Ровена, защищаясь. - Ты же прошла бы милю по битому стеклу, чтобы пять минут побыть с Тиной Браун?
- Я прошла бы десять миль, - вздохнула Топаз, вообразив возможность такого счастья.
Тина Браун - молодая, красивая, удачно вышедшая замуж женщина, владелица самого мощного журнального концерна в мире. По крайней мере так думала о ней Топаз Росси. Тина оставила Оксфорд, занялась редакторским делом, и тираж каждого журнала, который она лишь удостоила взглядом, удваивался. Сейчас Тина возглавляла "Ванити фэр" - она превратила издание в коктейль из броскости и основательности, благодаря чему журнал выглядел привлекательнее "Космополитэн", если такое вообще возможно.
- Да, я хотела бы добиться того же, чего и она, черт побери, - сказала Топаз.
- Так у тебя есть "Червелл".
- Но это не "Ванити фэр". Не так ли? - саркастически спросила Топаз.
- Но это начало, - настаивала Ровена. - И ты уже проникла в "Таймс".
- Это верно, - согласилась Топаз, и ее дурное настроение улетучилось. - А как твои дебаты?
- Никаких проблем, - сказала Ровена, абсолютно уверенная в себе. - Джилберт Докер? Да я разнесу его в пух и прах!
- А что сказал Питер? - поинтересовалась Топаз и неожиданно покраснела. Почему-то, говоря о Питере с Ровеной, она всегда ощущала себя какой-то грязноватой. Ровена все еще девственница, что в общем-то удивительно.
- Он сказал - подумает, - ответила Ровена. - А ты с ним сегодня вечером встречаешься?
- Да, - сказала Топаз. Она радовалась, что Ровена сама занялась этим делом, ей бы очень не хотелось обсуждать с Питером политику.
Подруги помолчали.
- Ну ладно, хватит о Питере, - сказала Ровена и взялась за статью о Магдален Мэй Болл.
Над головой Топаз торчали острые шпили города, протыкая черное небо. До берега реки всего несколько футов - несмотря на жаркие волны удовольствия, Топаз различала тихое бормотание воды. Боже, как красиво. В Нью-Йорке городские огни гасили все звезды, а здесь, под руками Питера, доводившими ее до экстаза, Топаз видела золотые камешки, усеявшие небо.
Язык Питера полз по ее спине, кончики пальцев касались груди, не то щекоча, не то лаская, от чего тело Топаз трепетало. Она раздвинула ноги, готовая с радостью принять Питера, она ощущала его вес, чувствовала огромное мужское желание. Ей нравилась его сила, и иногда ей хотелось, чтобы он был погрубее с ней, но это не его стиль. Для него секс - искусство.
Его пальцы скользили под одеждой Топаз, пробираясь к животу и самым деликатным местам. Ей хотелось, чтобы он гладил их, а она бы млела…
Она ощутила новый прилив желания и застонала. Сейчас он как бы изучал ее тело. Питер знал, чего коснуться, чтобы завести девчонку. Топаз прижалась к нему, извиваясь, он просто зашелся и больше не мог сдерживаться.
Топаз двигалась вместе с ним, распаляясь все сильнее. Она чувствовала - уже вот-вот вознесется на вершину удовольствия, изогнулась и крепко сжала ягодицы. Питер вскрикнул, пораженный новым приступом желания, и слегка отстранился, приготовившись войти в нее. Топаз шире открылась навстречу, и волны страстного желания накрыли ее с головой.
- Ну же, дорогой, - бормотала она, и Питер двигался вверх-вниз. Он почти полностью выходил из нее, а потом устремлялся в беспредельные глубины успокаивающей влаги. Его рывки становились все мощнее, он тоже был близок к концу. Питер положил руки ей на плечи, крепко вцепился и с фантастической скоростью задвигался. Топаз взвыла, не думая о том, что кто-то может проходить через луг и увидеть их. Она была уже на грани. Наконец по всему телу пробежала дрожь. Питер удовлетворенно расслабился, распластавшись на ней.
Топаз поцеловала его в плечо.
- Ты замечательный, - прошептала она.
- Я? О, дорогая! Ты фантастична.
Он скатился с нее и лег рядом. Утомленные страстью, они лежали на берегу реки.
- Так романтично, - проговорила Топаз. - Я просто не могу поверить.
Она была невероятно счастлива. Питер такой нежный, такой изобретательный, такой ласковый. Неуклюжие бруклинские мальчишки совершенно на него не похожи, а ее отец заставлял ее выбрать мужа из них. Если бы Джино увидел этого потрясающего, богатого английского джентльмена, он бы просто зашелся. Топаз не могла отказать себе в желании пофантазировать - она приводит Питера на ужин, а ее отец лезет вон из кожи, чтобы поцеловать его в задницу. Хотя она для себя решила - ее ноги больше не будет в той дыре.
Питер взял свой пиджак, вынул пачку сигарет и закурил. Белый ароматный дым поплыл в темноте.
- Сегодня ко мне приходила твоя подруга Ровена, - добавил он. - Насчет "Юнион". Хочет, чтобы я перестал поддерживать Джилберта.
- Да, я слышала, - осторожно сказала Топаз. Она очень хорошо усвоила - все, что связано с "Оксфорд юнион" и с политикой, здесь воспринимается очень серьезно. К тому же ей не хотелось, чтобы Питер решил - она вмешивается.
- Проблема в том, что я уже дал ему обещание, - сказал Питер. - Тебе холодно, дорогая? Нет? Может, я и смогу отказаться, но это совсем не просто.
Топаз свернулась калачиком, прижавшись к его теплому боку. И все еще подрагивая.
- Да вы, ребята, сами разберетесь, - пробормотала она.
Питер обвил ее рукой, наслаждаясь прикосновением к упругим полным грудям. С Топаз Росси так приятно. Она страстная, восторженная, забавная. И удивительно - Ровена Гордон ее подруга.
Они такие разные.
Питер медленно встал, вспоминая Ровену, приходившую к нему сегодня утром. Блестящие светлые волосы. Изящные позы. Уверенные манеры. Топаз - сама экзотика, а Ровена Гордон - его зеркальное отражение. И Питера Кеннеди это привлекало.
- Ладно, оставим, дорогая, не забивай себе голову, - сказал он. - Мы найдем решение. Передай подруге, пусть она еще раз придет ко мне.
3
- Топаз, ну пожалуйста, - говорила Ровена, теребя пальцами свои манжеты.
Девушки спускались по широкой гравийной дорожке, разделявшей лужайки Крайстчерч, направляясь к реке. Традиционные восьминедельные состязания по гребле между Оксфордом и Кембриджем дошли до середины. Каждый колледж заключал пари на мужскую или женскую команду, кроме Сент-Хилд, там не было мужчин. Студенты относились к этому очень серьезно, и Топаз бросила на освещение событий две бригады репортеров "Червелл". Светило летнее солнце, блестела вода, напитки лились рекой. Тысячи подростков столпились на берегу, как и каждый год в это время. Топаз и Ровена пробирались к реке, а было всего-то десять утра. Так рано. Обычно в это время они еще спали.
- О Господи! Ну сколько раз повторять?! Я сказала нет - значит, нет, - ответила Топаз, но уже с ноткой раздражения в голосе. - Я не собираюсь обсуждать это с Питером. Не хочу влезать в это дело. Поняла?
- Поняла. Но мне нужна твоя помощь, - не отступала Ровена. - Я не прошу, чтобы Питер посодействовал мне, но пусть он не поддерживает Джилберта.
- Какую часть слова "нет" ты не понимаешь? - саркастически спросила Топаз. - Этот парень - мой приятель, и его дела для него так же важны, как твои для тебя. Ему не понравится, если я начну вмешиваться. Слушай, в каждом номере газеты я доказываю, какая задница этот Джилберт Докер. Неужели мало?
- Нет, не мало. Я тебе очень благодарна, честное слово, но…
- Никаких "но", - нетерпеливо перебила ее Топаз, откидывая огненные кудри со лба.
Как ни была взволнованна Ровена, она не могла не отметить, сколь вульгарно выглядит ее подруга. Эти короткие шорты, обтягивающие выпуклый зад, только бахрома слегка прикрывала загорелые бедра. Рубашку в желтую клетку, узлом завязанную над пупком, распирали пышные груди. Ровена почувствовала странную раздражающую зависть, а следом - ком вины.
- Ты сама должна его уговорить, Ровена. У тебя это даже лучше получится, поверь.
- Я уже пыталась, и не раз, мы уже несколько раз встречались в эти дни, - тихо проговорила Ровена.
На секунду взгляд Топаз замер на подруге.
- И что же? Ты хочешь сказать, что эта компания тебе не по вкусу? - усмехнулась она. - Питер не так уж плох. И пора привыкнуть к мысли, дорогая: он должен тебе понравиться, ведь тебе придется танцевать с ним на нашей свадьбе. Во всех книгах написано: танец с женихом - обязанность главной подруги невесты. - Топаз засмеялась.
- Свадьба! Не слишком ли ты торопишься? - рассмеялась Ровена.
- Может быть. Ну давай больше не говорить на эту тему, ладно? - Я не хочу с тобой ссориться. Но и вмешиваться не собираюсь. О'кей?
- О'кей. - Ровена отвела взгляд, унимая ярость. - Увидимся позже, Топ. Хорошо? Я хочу посмотреть гонки.
- Конечно, - сказала подруга, весело подмигнув и направляясь к киоску с хот-догами.
Шагая к лодочной станции Крайстчерч, Ровена пыталась взять себя в руки. Конечно, никто бы не заметил по ее лицу, что за страсти кипят внутри, она шла медленно, махала рукой всем знакомым, ослепительно улыбаясь. Выглядела, как всегда, прекрасно, и знала это. Красивая, счастливая, уверенная в себе, очень стильная. Яркое солнце превращало ее светлые волосы в платиновые, длинное хлопчатобумажное платье свободно вздымалось от ветра, подчеркивая стройность. Она почти не накрасилась - немножко помады цвета клевера на губах, бежевые тени на веках, но при этом Ровена казалась не менее сексапильной, чем Топаз Росси.
Но все-таки Топаз Росси, а не она бегала на свидания с Питером Кеннеди.
Ровена послала воздушный поцелуй Эмили Чан, подруге из "Леди-Маргарет-Холл". "Почему Топаз не может выполнить мою просьбу? Почему я должна встречаться с ее проклятым любовником? Если бы у меня был парень из "Таймс", я бы поговорила с ним ради нее".