- Там слишком много запахов, - ответила она. - Я не знаю, как он сможет определить, что это - именно тот запах. Видишь ли, все они ее касаются. Некоторые из полицейских в резиновых перчатках, но у них тоже есть запах. Смотри, Митч Норрис помогал ее снимать, а он один из нас. Как Кэлвин сможет что-то понять?
- Кроме того, убийцей может быть среди них, - сказала я, кивая в сторону группы, собравшейся вокруг мертвой женщины.
Таня внимательно посмотрела на меня.
- Ты имеешь в виду, что кто-то из полицейских может быть в этом замешан? - сказала она. - Ты что-то знаешь?
- Нет, - сказала я, сожалея, что не смогла удержать свой рот на замке. - Просто… мы же ничего не знаем наверняка. И я подумала про Дава Бэка.
- Это тот, с кем она тогда была в постели?
Я кивнула.
- Крупный черный парень, - вон там, видишь чернокожего в форме? Это его кузен Элсии.
- Думаешь, он мог что-нибудь сделать?
- На самом деле - нет, - сказала я. - Я просто… размышляю.
- Готова поспорить, что Кэлвин тоже об этом думает, - сказала она. - Кэлвин очень проницательный.
Я кивнула. В Кэлвине не было ничего выдающегося, и он не смог пойти в колледж (как и я), но мозги у него работали хорошо.
В этот момент Бад махнул Кэлвину; он выбрался из машины и пошел к телу Кристалл, который лежал на каталке в расстегнутом мешке для трупов. Кэлвин очень осторожно подошел к племяннице; его руки были за спиной, так что он не мог ее коснуться.
Мы все наблюдали: некоторые с ненавистью и отвращением, некоторые - с безразличием или интересом - до тех пор, пока он не закончил. Он выпрямился, повернулся и пошел обратно в направлении своего грузовика. Таня вышла из моей машины ему навстречу. Она обняла Кэлвина и взглянула ему в глаза. Он покачал головой. Если бы я опустила окно, то могла бы услышать их разговор.
- Я не слишком много разобрал на том, что от нее осталось, - говорил он. - Слишком много посторонних запахов. Она просто пахла, как мертвая пума.
- Поехали домой, - сказала Таня.
- Поехали.
Они оба помахали мне рукой, чтобы показать, что уезжают, и я осталась в одиночестве на передней парковке, всё еще в ожидании. Бад попросил меня открыть служебный вход в бар. Я отдала ему ключи. Через несколько минут он сказал мне, что дверь была надежно закрыта, и нет никаких следов того, что кто-то был в баре после его закрытия. Он вернул мне ключи.
- И когда мы сможем открыться? - спросила я.
Несколько полицейских машин уехали, тело убрали, и было похоже, что весь процесс свертывался. Я была готова подождать, если вскоре смогу попасть в здание.
Но после того как Бад сказал, что это будет возможно только через два-три часа, я решила поехать домой. Я сказала всем работникам, что я их вызову, и любой посетитель, заметив ленту вокруг стоянки, мог с легкостью сделать вывод о том, что бар не работает. Я бездарно потратила свое время. Мои агенты ФБР, к ушам которых были прижаты сотовые телефоны, кажется, теперь были в большей степени сконцентрированы на преступлении, чем на мне, и это было прекрасно. Может, они и вовсе обо мне забудут.
Поскольку никто из них не следил за мной или им было все равно, что я делаю, я завела машину и поехала. У меня не хватило смелости ехать куда-то по делам. Я направилась прямо домой.
Амелия давно уехала к себе в страховое агентство, но Октавия была дома. Она стояла у гладильной доски в своей комнате. Старая ведьма заглаживала край брюк, которые она собиралась укоротить, и рядом лежала куча блузок, готовых к встрече с утюгом. Думаю, не существует никаких магических заклинаний, которые могли бы их разгладить. Я предложила отвезти ее в город, но она сказала, что уже съездила вчера с Амелией и сделала все, что было нужно. Она попросила меня посидеть на деревянном стуле у кровати, пока она работает.
- Одежда гладится быстрее, когда с кем-нибудь разговариваешь, - сказала она, и в ее голосе слышалось такое одиночество, что я почувствовала укол вины.
Я рассказала ей о том, как провела свое утро и об обстоятельствах смерти Кристалл. Октавия всякого повидала на своем веку, так что не проявила бурных эмоций. Она задала несколько подобающих вопросов и изобразила потрясение, которое бы почувствовал почти любой, но она не была знакома с Кристалл. Я знала, что было у нее в мыслях.
Октавия поставила утюг и посмотрела на меня.
- Сьюки, - сказала она. - Мне нужно найти работу. Я знаю, что являюсь бременем для тебя и Амелии. Я могла пользоваться машиной своей племянницы в те дни, когда она работала в вечернюю смену, но с тех пор, как я переехала сюда, я вынуждена просить вас всякий раз, когда мне нужно куда-то поехать. Я знаю, что стара. У племянницы я убиралась, готовила и присматривала за детьми за стол и дом, но вы с Амелией такие чистюли, что мои два цента не являются заметной помощью.
- Я рада, что ты здесь живешь, Октавия, - сказала я, хотя это и не было правдой на сто процентов. - Ты помогаешь тысячей самых разных способов. Помнишь, что ты отвадила от меня Таню? И теперь, похоже, у нее роман с Кэлвином. Так что она больше меня не достает. Я знаю, что ты бы чувствовала себя лучше, если бы нашла работу, и возможно что-то подходящее подвернется. Но пока ты и здесь на месте. А мы что-нибудь придумаем.
- Я звонила своему брату в Нью-Орлеан, - сказала она к моему удивлению. Я даже не знала, что у нее есть живой брат. - Он сказал, что страховая компания приняла решение выплатить мне страховку. Не очень много, учитывая, что я потеряла почти все, но достаточно, чтобы купить неплохую подержанную машину. Но мне некуда возвращаться. Я не собираюсь строиться заново, и есть не так много жилищ, которые я могу себе позволить.
- Мне так жаль, - сказала я. - Я бы хотела тебе помочь, Октавия.
- Ты всегда мне помогаешь, - сказала она. - Я благодарна тебе за это.
- Ох, пожалуйста, не надо, - скала я грустно. - Благодари Амелию.
- Все, что я умею - это колдовство, - сказала Октавия. - Я так рада, что смогла тебе помочь с Таней. Как ты думаешь, она что-нибудь помнит?
- Нет, - сказала я. - Думаю, она ничего не помнит о том, как Кэлвин ее сюда привез, или о том, как накладывалось заклятье. Я, конечно, не ее любимица, но, во всяком случае, она больше не пытается сделать мою жизнь невыносимой.
Таня портила мне кровь из-за девушки по имени Сандра Пелт, которая пылала ко мне жгучей ненавистью. Когда Кэлвин узнал о "поднаготной" Тани, Амелия и Октавия немного поколдовали, чтобы освободить ее от влияния Сандры. Таня все еще была ершистой, но, кажется, теперь это было исключительно проявления ее личности.
- Как ты думаешь, может нам стоит сделать реконструкцию, чтобы найти убийцу Кристалл? - предложила Октавия.
Я подумала. Я попыталась представить постановку эктоплазменной реконструкции на стоянке возле Мерлота. Нам нужно было найти еще как минимум одну ведьму, потому что территория была велика, и я не была уверена, что Октавия и Амелия справятся с этим самостоятельно. Хотя, возможно, и справятся.
- Я боюсь того, что мы увидим, - сказала я, наконец. - И это может плохо кончиться для тебя и Амелии. Кроме того, мы не знаем, где на самом деле произошло убийство. Мы же должны быть именно там? На месте убийства?
- Да, если ее убили не на стоянке, то толку будет мало, - сказала Октавия, и в ее голосе прозвучало некоторое облегчение.
- Полагаю, пока не произведут вскрытие, мы не узнаем, умерла ли она там, или до того, как они уставили там крест.
В любом случае, я не думала, что смогу стать свидетелем еще одной эктоплазменной реконструкции. Я уже видела две. Видеть мертвеца - призрачного, но вполне узнаваемого, восстанавливать последние минуты его жизни, было неописуемо жуткое и угнетающе зрелище.
Октавия вернулась к своей гладежке, а я направилась на кухню и разогрела себе какого-то супчика из пачки. Я кое-что съела, но в открытой упаковке было больше, чем я могла использовать.
Тянувшиеся часы были абсолютно пусты. Сэм не звонил. Не было звонка от полиции, разрешающей открыть бар. Фэбээровцы не возвращались задавать свои вопросы. Наконец, я решила поехать в Шривпорт. Амелия вернулась с работы, и они с Октавией вместе готовили ужин, когда я уезжала. Это было так по-домашнему, но я была слишком напряжена, чтобы присоединиться к ним.
Второй раз за столь долгое время я была на пути в Фэнгтазию. Я не позволяла себе задумываться об этом. Всю дорогу я слушала негритянскую евангельскую радиостанцию, и проповедь помогла мне почувствовать себя лучше после ужасных событий дня.
К тому времени, как я приехала, уже полностью стемнело, но было еще слишком рано, чтобы бар заполнился. Эрик сидел за одним из столов в основном зале, спиной ко мне. Он попивал Trueblood и разговаривал с Клэнси, который, думаю, шел в иерархии сразу после Пэм. Клэнси сидел лицом ко мне, и он усмехнулся, когда заметил, что я направлялась к их столу. Клэнси не был фанатом Сьюки Стахкаус. Поскольку он был вампиром, я не могла узнать, почему, но думаю просто потому, что я ему не нравилась.
Эрик повернулся, заметив мое приближение, и его брови поднялись. Он что-то сказал Клэнси, тот поднялся и проследовал в свой кабинет. Эрик дождался, пока я сяду за его стол.
- Привет, Сьюки, - сказал он. - Ты здесь, чтобы поговорить, насколько ты зла на меня за нашу клятву? Или ты готова к тому долгому разговору, который нам рано или поздно предстоит?
- Нет, - ответила я.
Какое-то время мы сидели в тишине. Я чувствовала себя истощенной, но странно умиротворенной. Я могла бы устроить Эрику разгон за его своевольное обращение с просьбой Куинна и подношение ножа. Я могла бы задать ему целую кучу самых разных вопросов. Но я не могла вызвать в себе необходимый пыл.
Я просто хотела сидеть рядом с ним.
Играла какая-то музыка, кто-то включил всевампирскую радиостанцию, KDED. The Animals пели "The Night". Эрик допил Trueblood, и лишь красные потеки остались на стенках бутылки. Он положил свою прохладную руку поверх моей.
- Что сегодня случилось? - спросил он спокойным голосом.
Я начала ему рассказывать, начиная с визита ФБР. Он не прерывал восклицаниями или вопросами. Даже когда я закончила свою историю о теле Кристалл, он какое-то время молчал.
- Даже для тебя это был насыщенный день, - сказал он, наконец. - Что до Кристалл, то я не думаю, что встречал ее, но слышал, что она была ничтожеством.
Эрик никогда не заботился о том, чтобы казаться учтивым. Несмотря на то, что мне это нравилось, я была рада, что данная черта не слишком распространена.
- Я думаю, в любом можно найти что-то хорошее, - сказала я. - Но соглашусь, что, если бы я должна была кого-то взять на свою спасательную шлюпку, ее не было бы даже в самом длинном списке кандидатов.
Губы Эрика изогнулись в улыбке.
- Но, - добавила я. - Она была беременна, вот в чем дело. И это был ребенок моего брата.
- В мое время ценность беременной женщины была в два раза выше, - сказал Эрик.
Он никогда раньше не распространялся о своей жизни до обращения.
- Что ты имеешь в виду, говоря "ценность"?
- На войне или среди иноземцев, мы могли убивать, кого пожелаем. Но в ссорах между собой мы должны были платить серебром за каждого убитого, - он выглядел, словно напряженно копался среди воспоминаний. - Если убитой была женщина с ребенком, цена была двойной.
- Сколько тебе было лет, когда ты женился? У тебя были дети? - я знала, что Эрик был женат, но больше ничего о его жизни я не знала.
- Я считался мужчиной в двенадцать, - ответил он. - А женился в шестнадцать. Мою жену звали Од. У Од было… у нас было… шестеро детей.
Я задержала дыхание. Казалось, он смотрел свысока на бесконечную рябь времени, которая протянулась между его настоящим - баром в Шривпорте в штате Луизиана, и его прошлым - женщиной, умершей тысячу лет назад.
- Они все выжили? - спросила я очень тихо.
- Трое остались в живых, - сказал Эрик и улыбнулся. - Двое мальчиков и девочка. Двое детей умерли при рождении. Вместе с шестым ребенком я потерял Од.
- От чего? - спросила я.
Он пожал плечами.
- Од и малыш подхватили лихорадку. Я думаю, это была какая-то инфекция. Тогда, если люди заболевали, то в большинстве своем умирали. Од пережила малыша не больше чем на час. Я похоронил их в красивой усыпальнице, - сказал он с гордостью. - На платье моей жены была ее самая лучшая брошь, и я положил ребенка ей на грудь.
Он никогда не выглядел настолько менее современным человеком, чем сейчас.
- Сколько тебе было?
Он подумал.
- Немного старше двадцати, - сказал он. - Может быть, двадцать три. Од была старше. Она была женой моего старшего брата, и когда его убили в битве, мне выпало жениться на ней, чтобы наша семья оставалась целой. Но она мне всегда нравилась, и я ей тоже. Она не была глупенькой девочкой, у нее оставались двое детей от моего брата, и она была рада иметь еще.
- Что случилось с твоими детьми?
- Когда я стал вампиром?
Я кивнула.
- Они не могли стать взрослыми.
- Нет, они были еще маленькими. Это случилось вскоре после смерти Од, - сказал он. - Я потерял ее, и мне нужен был кто-то, кто будет заботиться о моих детях. Тогда не было такого понятия, как "домохозяин", - он рассмеялся. - Я должен был идти в набег и должен был быть уверен, что рабы будут делать на полях то, что необходимо. Так что была нужна другая жена. Как-то вечером я направился с визитом к семье молодой женщины, которую надеялся взять в жены. Она жила в миле или двух от меня. Я владел кое-какими землями, мой отец обладал властью, я считал, что красив, и был известным воином, так что мои перспективы представлялись радужными. Ее отец и браться были рады меня принять, и она выглядела… согласной. Я попытался с нею немного познакомиться. Это был хороший вечер. Я питал большие надежды. Но я слишком много выпил, и на моем пути домой была ночь… - Эрик замолчал, и я слышала, как движется его грудь. Вспоминая последний миг своей человеческой жизни, он неожиданно сделал глубокий вздох. - Было полнолуние. Я увидел израненного человека, лежащего у дороги. Обычно я бы огляделся, чтобы выяснить, кто на него напал, но я был пьян. Я подошел к нему помочь, и ты, наверное, легко можешь себе представить, что случилось дальше.
- На самом деле он был не ранен.
- Нет. А я был. Вскоре поле этого. Он был очень голоден. Его звали Аппиус Ливиус Оцелла, - Эрик неожиданно улыбнулся, хотя юмора в этом было мало. - Он научил меня многому, и в первую очередь - не называть его Аппиусом. Он сказал, что для этого я его недостаточно хорошо знаю.
- А что было вторым?
- То, как я могу его узнать получше.
- Ой, - полагаю, я поняла, что он имел в виду.
Эрик пожал плечами.
- Это было не так плохо… и мы покинули места, которые я знал. Со временем я перестал тосковать по своей семье и детям. Я никогда не покидал свой народ. Мои отец и мать были еще живы. Я знал, что мои браться и сестры проследят, что мои дети воспитываются, как должно, и я оставил достаточно, чтобы уберечь их от нужды. Я, конечно, переживал, но все равно не мог этому помочь. Я должен был держаться подальше. В те дни в небольших деревнях любого чужака моментально бы заметили, и если бы я осмелился появиться где-то рядом с моими землями, меня бы опознали и начали охоту. Они бы узнали, что я не исчез с лица земли, или, по крайней мере, узнали, что я… другой.
- И куда вы с Аппиусом пошли?
- Мы двинулись в большие города, которых тогда было не слишком много. Мы все время странствовали, двигаясь вдоль дорог, так как это давало нам возможность нападать на путешественников.
Я содрогнулась. Мне было больно представлять Эрика, такого пламенного и великолепного, крадущегося среди лесов в поисках легкой крови. Было ужасно думать о тех бедолагах, на которых он нападал из засады.
- Тогда людей было не очень много, - сказал он. - Селяне могли незамедлительно обнаружить пропажу своих соседей. Мы должны были постоянно перемещаться. Молодые вампиры так ненасытны, первое время я убивал, даже не осознавая этого.
Я глубоко вздохнула. Таковы вампиры, когда они были молоды - они убивали. Тогда не существовало искусственного заменителя крови. Было либо убийство людей, либо собственная смерть.
- Он был добр к тебе? Аппиус Ливиус Оцелла?
Что может быть хуже, чем иметь постоянным спутником того, кто тебя убил?
- Он научил меня всему, что знал. Он был легионером, он был воином, как и я, так что у нас было много общего. Конечно, он любил мужчин, и мне пришлось к этому привыкнуть. Я никогда этого не делал. Но когда ты только стал вампиром, любой секс кажется возбуждающим, так что я даже получал удовольствие… в конце концов.
- Он принуждал тебя, - сказала я.
- Ну, он был значительно сильнее меня. Не смотря на то, что я был крупнее его - выше, и у меня были более длинные руки. Но он был вампиром много столетий, он потерял им счет. И, конечно, он был мой господин. И должен был повиноваться, - Эрик пожал плечами.
- Это что-то мистическое или придуманные правила? - спросила я. Любопытство, наконец, победило.
- И то, и другое, - сказал Эрик. - Это императив. Этому невозможно сопротивляться, даже если ты хочешь… даже, если ты безумно стремишься вырваться.
Его белое лицо стало замкнутым и задумчивым.
Я не могла себе представить Эрика, делающего что-то против своей воли, будучи в подчиненной позиции. Конечно, и теперь у него есть босс, он не является независимым. Но он не должен кланяться и расшаркиваться, и подчинившись новому королю, он принял лучшее решение.
- Я не могу себе это представить, - сказала я.
- Я бы и не хотел, чтобы ты это себе представила.
Уголок его рта опустился, перекошенный экспрессией. И как только я начала размышлять над иронией того, что впоследствии Эрик связал меня браком на вампирский манер без моего согласия, он сменил тему, с грохотом захлопнув дверь в свое прошлое.
- Мир очень сильно изменился с тех пор, когда я был человеком. Последняя сотня лет была особенно волнующей. Теперь Веры заявили о своем существовании и прочие дву-сущие. Кто знает? Может ведьмы или фейри сделают следующий шаг? - он улыбнулся, хотя улыбка выглядела несколько натянутой.
Его мысль породила во мне мечты видеться с моим дедом каждый день. Я узнала о его существовании несколько месяцев назад, и мы проводили вместе не очень много времени, но знание того, что у меня есть живой предок, было очень важным для меня. У меня было так мало родственников.
- Это было бы чудесно, - сказала я с тоской.
- Любимая моя, этого никогда не случится, - сказал Эрик. - Создания, известные как фейри, самые скрытные из всех сверхъестественных существ. Их не так много осталось в этой стране. Фактически, их не так много осталось во всем мире. Численность их семей, и способность рожать детей в тех семьях, неуклонно падает каждый год. Твой прадедушка - один из немногих живых представителей королевской крови. Он бы никогда не снизошел до общения с людьми.
- Он разговаривал со мной, - сказала я, не будучи уверенной в том, что имелось в виду под словом "общаться".
- В тебе частица его крови, - Эрик взмахнул свободной рукой. - Если бы не это, ты бы никогда не увидела его.
Действительно, нет, Найл никогда не останавливался в Мерлоте попить пивку, съесть пару куриных крылышек и помахать всем ручкой.
Я печально посмотрела на Эрика.