- Уверен, что она своего добьется. А кого, ты думаешь, она избрала себе в женихи? - У Генриха был такой самодовольный вид, что отец посмотрел на него с удивлением. - Да, отец. Она избрала меня!
- Тебя? Об этом не может быть и речи!
- А я думал, ты будешь рад.
- Этому не бывать! - рассвирепел Жефруа.
- Ты понимаешь, отец, что это даст нам Аквитанию?
- Тебе нельзя на ней жениться.
- Да почему?
- Она… жена короля.
- Они расторгнут брак.
- Этого не будет.
- Будет. А если она станет свободна, вы с матерью будете довольны. Как же иначе! Ведь Аквитания!
- Тебе нельзя на ней жениться, - крикнул Жефруа.
- Если она будет свободна, то можно.
Жефруа немного помолчал, потом сказал:
- Нет, Генрих. Тебе нельзя… даже если она будет свободна и принесет тебе Аквитанию. Я никогда с этим не соглашусь.
Генрих начал терять терпение, а в гневе он походил на дикого зверя.
- Думаешь, я тебя послушаюсь?!
- Должен будешь послушаться, если хочешь быть моим наследником. - Жефруа в упор посмотрел на сына. - Я не могу согласиться с такой женитьбой ввиду того, что было между мной и королевой.
- О чем ты говоришь?
- Я хорошо ее знаю… ну, в общем, очень близко. Понимаешь?
Теперь наступила очередь Генриха удивиться и по-новому взглянуть на отца.
Жефруа встал и направился к выходу. В дверях он обернулся и сказал:
- Вот почему я ни за что и никогда… Слышишь?.. Никогда не дам согласия на эту женитьбу.
* * *
Они едут в Париж. Генрих рвет и мечет. Он проклинает отца, аббата Сюжера и всех, противящихся его женитьбе на Элинор. Она очень страстная женщина. У нее были похождения во время крестового похода в Святую землю. Ходят слухи о ее связях со своим дядей и одним сарацином, а теперь выяснилось, что родной отец имел с ней интрижку. Ну и что! Она Элинор, она особенная. Оттого, что у нее было столько всяких любовных приключений, она для него еще желаннее. Ее окружает ореол романтики. Многим сыновьям-наследникам подыскивают невест, и ему предлагали жеманную девственницу. Но это все не для него. Он не такой, как все. Он всегда ощущал себя исключительным. Его ждет великое будущее, и это будущее он встретит вместе с Элинор. Все препятствия к этой цели он сметет и своего добьется.
И вот они в Париже. Он скоро увидит ее. Элинор будет присутствовать на церемонии присяги ее пока еще мужу, а ночью он проберется к ней в спальню, где они займутся любовью и обсуждением своих планов. Итак, он в общем доволен, хотя и сердит на отца и всех, стоящих на пути. В своем успехе он не сомневался. Успех обязательно придет, и оттого, что добиться его непросто, он будет еще радостней.
* * *
Генрих в предвкушении близкой встречи с Элинор беспрестанно думал о ней: как хорошо обнимать ее, предаваться с ней жаркой и захватывающей любви! Второй такой женщины нет: это тигрица среди тихих овечек. А кроме того, она может дать ему Аквитанию. Отец совершает глупость, противясь женитьбе, которая столько добавит к их Анжу и Нормандии, а позднее - к Англии, лишь потому, что Элинор была с ним близка! Бедная Элинор! Страстная женщина замужем за монахом. Что же удивляться, что время от времени она желает настоящего мужчину. Этим она и хороша для него, Генриха; точно так же его собственные любовные похождения дают ему уверенность, что с ней не сравнится ни одна женщина мира. Элинор тоже думала о нем, ведь она пребывала в совершенном восторге от Генриха. Его любовь не такая утонченная, как у Раймона Антиохийского, но он в ее вкусе. Он берет своим юношеским задором. О лучшем муже Элинор даже и не мечтает.
И вот она сидит в зале приемов рядом с Людовиком и сияющими глазами смотрит, как подходит к ним ее любовник. Генрих преклоняет колена пред королем Франции и просит подтвердить его титул герцога Норманнского. Если король соизволит это, он присягает королю на верность и, пока носит титул герцога, будет верным вассалом французского короля.
Генрих отстегнул свой меч и снял шпоры. Он положил их к ногам короля, а тот, в свою очередь, набрал пригоршню специально принесенной для этого земли в знак того, что приемлет Генриха Плантагенета как герцога Норманнского. После этого состоялся праздничный пир, во время которого Жефруа сидел по одну руку короля, Генрих - по другую; ко всеобщему удовлетворению главных действующих лиц, это означало, что граф Анжу и король Франции отныне союзники.
А позднее любовники нашли возможность уединиться. У них была ночь любви и долгий разговор о будущем. Отец и аббат Сюжер против их женитьбы, но они найдут способ, как обойти эти препятствия.
- Своего отца я уломаю, - говорил Генрих, - а старый аббат долго не протянет. Он с каждым днем выглядит все хуже и хуже.
- Скорее бы, ведь я поклялась, что стану твоей женой, а Людовик для меня не муж, какого я хотела, и никогда таким не был.
То, что они почти все время проводили вместе, утаить ни от кого не удалось. Придворные за их спинами посмеивались: сначала попробовала отца, теперь - сына. Наша королева время даром не теряет!
Жефруа был не в силах помешать их встречам, да и король был уведомлен, что королева и герцог Норманнский ведут себя при дворе скандально.
Людовик послал за Жефруа.
- Я думаю, вам с сыном лучше покинуть мой двор.
Жефруа думал так же. Он злился на Элинор и Генриха. Но расстроен он был не только этим, ведь он сам хотел возобновить отношения с Элинор. Но когда он с ней встретился, она повела себя так, будто она с ним едва просто знакома; да, сын ей понравился значительно больше отца.
- Пока я жив, жениться им не позволю, - поклялся Жефруа.
* * *
Если бы не расставание с Элинор, эта поездка доставила бы Генриху удовольствие. Но его занимали и другие важные дела. Теперь он бесспорный герцог Норманнский, и сознавать это было приятно.
День выдался жарким, поездка их утомила и, когда они подъехали к Шато-де-Луар, Жефруа сказал:
- Здесь хорошее местечко передохнуть. Давай остановимся. Видишь, река. С удовольствием сейчас искупаюсь. Это лучший способ освежиться.
Генрих охотно согласился. Он приказал сопровождающим остановиться, и вся группа устроилась в тени деревьев на берегу. Отец с сыном и кое-кто из спутников разделись и пошли купаться. Они с наслаждением окунулись в прохладную реку. Она их хорошо взбодрила в этот знойный день. Не хотелось выходить из воды, а когда вышли, улеглись рядом на берегу.
- Теперь, став герцогом Норманнским, тебе надо подумать о получении другого наследства, - сказал Жефруа.
- Имеешь в виду… Англию?
- Верно. Народ там тебя примет.
- Да, буду собираться в Англию.
- Дашь Стефану понять, что ты настоящий, законный наследник, а не его недотепа сынок Юстас.
Пока они разговаривали об Англии, небо затянули тучи, едва путники успели одеться, как хлынул дождь. Насквозь промокшие, они побежали к своим коням.
Всю ночь Жефруа метался во сне. У него случилась сильнейшая лихорадка. Генрих поспешил к отцу.
- Что с тобой?
Жефруа смотрел на сына беспомощно.
- Вот и пришла смерть, Генрих. Как он сказал.
- Ты думаешь о том предсказании? Нет, его надо повесить. Пройдет, отец. Тебя просто продуло у реки.
- Я весь дрожу, меня знобит, и чувствую, что больше в живых ты меня не увидишь. Сынок, чтобы мне не отойти без причастия, позвал бы ты лучше священника.
- Прекрати эти глупые речи. Неужели священники тебе не надоели?
- Как же без них попасть на небо, сын мой?
Генрих послал за священником. Жефруа предчувствовал свой скорый конец, торопился поговорить с сыном, предупредить об опасностях, подстерегающих молодого человека на пути выбора жены. Ведь сам он был глубоко несчастен в браке.
- Супружество - это благо, сын мой, но может обернуться проклятием. Тебе следует жениться на доброй, благочестивой женщине, которая принесет тебе много сыновей. Матильда дала мне только троих. Но моя жизнь с ней была сплошным сражением. У нас не было любви. Я на десять лет ее младше. Никогда не женись на женщине старше себя. Она будет командовать тобой.
- Я никакой женщине не позволю собой командовать, отец.
- Ты так думаешь, а получиться может по-другому. Я ненавидел Матильду, а она презирала меня. Я был еще ребенком. Мне пятнадцать лет, а ей двадцать пять, и она уже была женой германского императора. Только вообрази. Моя жизнь… наша жизнь с ней была сущим адом.
- У матери трудный характер.
- Из-за этого характера она потеряла Англию. Подумай об этом, Генрих. Веди она себя по-другому, тебе бы не пришлось сражаться за Англию. Она была бы уже твоей.
- Ничего, она будет моей.
- Я не сомневаюсь. То, что наделала мать, еще заставит тебя помучиться. Твой дед, а ее отец, понял, что она за человек, и не смог на нее положиться. Он считал, что трон должен перейти тебе. Он звал тебя Генрихом Вторым.
- Им я и стану.
- Должен стать.
- Можешь не сомневаться. Никто не сможет мне помешать добиться своего. Ни один человек, - твердо сказал Генрих, а про себя подумал: "И ты, отец. Я стану королем Англии, а Элинор будет моей королевой".
- Остерегайся священников. Они все время стремятся править. Ты представляешь государство, а государство и церковь все время вели борьбу за главенство и будут бороться всегда.
- Я это хорошо знаю и распоряжаться собой никому не позволю. Никому!
- Я прощаюсь с тобой, сын мой. Предсказание сбывается. Свинья погубила сына французского короля, а купание в реке сгубило сына Фулка Анжуйского. И обе смерти предвещал Бернар.
- Не обращай ты внимания на эти предсказания. Ты веришь им и тем самым можешь накликать беду.
- Нет, сын мой. Она уже стоит здесь. Ты не ощущаешь ее? Прощай. Будь мудрым правителем. Хорошо женись и заведи добрых сыновей. Человек должен иметь сыновей.
Жефруа Плантагенет умолк и под утро скончался.
Предсказание Бернара полностью сбылось. По пути к матери Генрих обдумывал свое нынешнее положение. Он обладает большим достоянием, и смерть убрала одно из препятствий на пути к женитьбе. Ему всего восемнадцать лет. Он еще может подождать.
* * *
Упокоилась душа и этого упрямого аббата Сюжера, назначенного Людовиком Толстым наставлять сына на верный путь. Он был славным человеком, по его кончине глубоко скорбели и устроили ему пышные похороны в Сен-Дени.
Теперь ничто не мешало Элинор добиться расторжения брака. Оставалось получить согласие самого Людовика, но тот уже устал спорить. Видимо, смирился с тем, что им придется расстаться. Он решил, что основанием для этого послужит близкое родство, хотя все знали, что настоящая причина - супружеская неверность.
Элинор это не смущало. Она все еще красавица, не стара, способна рожать детей, а сверх всего, она - богатейшая женщина в Европе. Смерть убрала препятствие для расторжения брака, и сопротивление Людовика оказалось сломленным. Теперь вопрос состоял только в том, на каком основании это будет узаконено.
Чувства Людовика к жене были настолько сложные, что он сам в них разобраться не мог. В глубине души он чувствовал, что, если Элинор раскается, даст ему слово оставить свой бесстыдный образ жизни, он с готовностью примет ее обратно. Она все еще его пленяет; он готов простить ей все прегрешения, стань она снова любящей женой. Он любил ее, и богатые земли Аквитании на его чувство влияния не оказывали. Но вместе с тем ему хотелось покойной, мирной жизни, чего с Элинор, он это понимал, невозможно. Остается только разорвать брак, но покажи она ему хоть какой-нибудь знак раскаяния, с искренней радостью он бросился бы ей навстречу!
Он снова и снова представлял себе Элинор с любовниками. "С собственным дядей! - вновь восклицал он про себя. - Это самое немыслимое". И при каждом воспоминании его охватывал гнев. Как-то он себя так распалил, что решил: "Я расстаюсь с ней из-за ее адюльтеров". И с этим намерением созвал своих министров.
Королю Франции нельзя поддаваться чувствам, он не может помышлять об отмщении - увещали его. Его главная забота - благополучие Франции. Если он расторгает брак из-за адюльтера, он не может больше жениться, ибо по закону церкви единожды женатый остается женатым до конца своих дней. А королю нужно обязательно жениться. У него пока лишь две дочери, а по салическим законам древних романских племен дочери не могут наследовать французский трон. С другой стороны, если он разорвет брак по причине близкого кровного родства, такого препятствия для повторного брака не будет, поскольку родство делает брак незаконным, супруги не считаются состоящими в браке и свободны вступать в новый брак.
Таковым было окончательное решение. Брак расторгается по причине близкого кровного родства Людовика и Элинор.
Это решение устраивало всех.
* * *
Элинор с нетерпением ожидала исхода заседания совета министров под председательством архиепископа Бордоского. Она поселилась в замке вблизи церкви Прекрасной Девы, где проходило заседание совета. Элинор сидела у окна и не спускала глаз с дороги. В любой момент может появиться гонец, и она узнает, свободна она или нет. Узнав решение, она тут же отправится к Генриху, и они, не откладывая, поженятся. Ей останется только попрощаться с Марией и Аликс. Это единственное, что по-настоящему огорчало ее. Она удивлялась сильному чувству привязанности к дочерям; но, к сожалению, они не могли заменить ей Генриха. Элинор содрогалась при мысли, что до конца своих дней придется прожить с Людовиком ради дочек, которые все равно через несколько лет выйдут замуж и покинут ее.
Нет, на это она не способна: слишком сама полна жизни, слишком чувственна и слишком себялюбива, чтобы жертвовать ради других. Ей нужен Генрих. Она это поняла за несколько недель их знакомства. Ей близка его сильная, чувственная и такая же самолюбивая натура. Ничто ее не могло остановить - ни дочери, ни молодость Генриха, он на одиннадцать лет младше ее, Элинор решила, что новым мужем может стать только Генрих.
И вот, сгорая от нетерпения, она ждала известий. Наконец во двор замка въехали два епископа, сопровождаемые еще двумя особами. Элинор выбежала им навстречу.
- Господа, ваше решение.
- Можно нам войти в замок? - спросил с укоризной епископ Лангре.
- Нет, - крикнула она в нетерпении. - Я не могу ждать. Приказываю вам сейчас же все мне сказать.
Епископ колебался некоторое время, но все же уступил и сказал:
- Совет вынес такое решение: ввиду близкого кровного родства ваш брак с королем объявляется недействительным.
Больше Элинор ничего не надо. Она не могла сдержать радости.
- Прошу вас в замок, друзья. Вас ждет угощение! - воскликнула она.
Свободна! С Людовиком ее больше ничего не связывает! Не надо дольше терпеть его нудного общества, конец мучительной зависимости! Она свободна, чтобы соединиться со своим любимым.
Элинор не хотела и не могла ждать. И как только проводила епископов, тут же приступила к сборам в дорогу. Прежде всего надо известить Генриха, что она едет к нему.
- Скачи как можно быстрее, - сказала она гонцу. - Передай герцогу Норманнскому, что Элинор Аквитанская приветствует его. Передай ему, что она направляется в свой родной город Бордо и там с нетерпением будет ждать его.
* * *
Как легко на сердце и как хороша весенняя дорога! Пасха - лучшее время года, и перед глазами простираются тучные земли Юга!
Чем дальше к югу, тем больше людей выходило приветствовать Элинор. Они рады ей. Ходило много слухов о ее беспутном поведении в замужестве с королем Франции, но для южан это - романтичные приключения. Она выглядела великолепно на своем коне, с развевающимися волосами, в платье с длинными рукавами, ниспадающими до пола. Настоящая королева, и она снова с ними. В девичестве она была украшением дома отца. Ей посвящались песни менестрелей, и она сама сочиняла и пела баллады, посвященные любви и настоящим рыцарям. Никто не удивлен, что она пришлась не ко двору на холодном Севере. Она вернулась, и это хорошо.
Когда она проезжала владения графа Блуаского, ей повстречалась группа всадников. Во главе ехал молодой человек приятной наружности.
Приблизившись, он снял шляпу, галантно раскланявшись с ней.
- Вы действительно королева всех королев, - сказал он.
Элинор понравилось такое обращение, и она ответила ему легким поклоном.
- В путешествии из Парижа в Бордо, - продолжал встречный, - вам нужен приличный замок для ночлега. Хотя мой замок Блуа, я знаю, вас недостоин, но он тут близко, и я приглашаю вас. Лучшего приюта здесь не найти. Если вы соблаговолите принять приглашение, сочту за честь быть вашим слугой.
- Мы будем рады, - ответила Элинор, - а вы - Теобальд, граф Шампанский.
- Узнав меня, вы мне оказываете честь.
- Я знала вашего отца.
"Он много мне попортил крови, - подумала она. - Конфликт с ним после замужества Петронеллы привел к сожжению Витри и крестовому походу".
Тот старший Теобальд умер два года назад. Это был один из его сыновей; ничего не скажешь, молод и хорош собой, только слишком самовлюбленный. Они ехали рядом по направлению к замку Блуа, Теобальд был горд собой: ему удалось пригласить в свой замок красавицу Элинор. Она видела его восхищенный взгляд, но это ее совсем не трогало. Она тосковала по одному-единственному человеку, по Генриху, герцогу Норманнскому.
Въехав во двор замка, Теобальд соскочил с коня и приказал подать кубок гостеприимства. Пока несли кубок, он стоял и держал ее коня за уздцы. Взяв кубок, отпил из него сам и преподнес Элинор. При этом их взгляды встретились. Смотрел он дерзко и не мог скрыть чувства предвкушения.
"Глупец!" - думала Элинор. Неужели он предполагает, что она готова кинуться на шею всякому и что достаточно быть просто мужчиной, чтобы получить ее благосклонность? Неужели он думает сравняться с Раймоном Антиохийским, Саладином, а главное - с Генрихом Норманнским? Если так, она проучит наглеца!
- Вы мне оказываете большую честь, - говорил он, помогая ей сойти с коня. - Хочу сказать, что сделаю все возможное, чтобы вы не спешили с отъездом отсюда.
- Ваша милость любезны, - ответила Элинор. - Мы направляемся в мой город Бордо и спешим.
- Но это вам не помешает здесь заночевать.
- В самом деле, и я вам благодарна за гостеприимство.
- Добро пожаловать, я вам обещаю, здесь все к услугам столь прекрасной дамы.
Граф лично проводил Элинор в отведенные для нее покои.
- Это лучшая комната в замке. Здесь я живу. - Увидев ее смущение, добавил: - Я буду по соседству и позабочусь о вашей полной безопасности.
"С этим графом надо быть поосторожнее. Он слишком развязен", - подумала Элинор.
Она сразу догадалась, что на уме у этого хвастунишки. Ему следует преподать хороший урок.