Печальная мелодия скрипки плывет над болотистыми равнинами Девоншира. Рваная дымка утреннего тумана обнажает древние стены кельтских замков, хранящие тайны прежних обитателей. Приглашение давать уроки музыки приводит Ванессу Оршад в уединенное поместье Лонг Барроу, после стремительной лондонской жизни предстающее оазисом аристократических условностей и возвышенной любви.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 2
Глава третья 3
Глава четвертая 4
Глава пятая 4
Глава шестая 5
Глава седьмая 6
Глава восьмая 7
Глава девятая 9
Глава десятая 10
Глава одиннадцатая 11
Глава двенадцатая 12
Глава тринадцатая 13
Глава четырнадцатая 14
Глава пятнадцатая 15
Глава шестнадцатая 16
Глава семнадцатая 18
Глава восемнадцатая 19
Глава девятнадцатая 20
Глава двадцатая 21
Глава двадцать первая 22
Глава двадцать вторая 23
Примечания 23
Джулия Веллсли
Комната в башне
Глава первая
Войдя на кухню, я машинально бросила взгляд на часы. Четверть одиннадцатого. Памела уже убежала по своим делам, как обычно, позавтракав без меня. Памела - моя давнишняя подруга: сейчас она работает в каком-то рекламном агентстве и крутится как белка в колесе.
Большая газовая плита сияла чистотой; узорную скатерть не омрачало ни единое пятно; посуда в стенном шкафу отблескивала фарфоровой белизной. Из-под пустой молочной бутылки выглядывал уголок письма - с предложением, которого я ждала так давно. На всех предыдущих конвертах стоял розовый треугольник - знак агентства по трудоустройству; аккуратно сложенные бланки внутри содержали предложения о сезонном устройстве аи pair - я решительно отвергала их. Нынешний ответ исходил от работодателя, и это вселяло надежду.
Я взвесила на ладони объемистый конверт из плотной бумаги. Тяжеловесная кельтская вязь окружала почтовый штемпель Девоншира: "Куллин Комб, графство Девон, Объединенное Королевство". Мое имя и адрес были выведены более разборчиво: "Мисс Ванесса Оршад, Лондон".
Вскрывая конверт, я почувствовала легкое волнение. Имя отправителя было напечатано под гербовым оттиском в левом нижнем углу: "Джеймс Веннер, поместье Лонг Барроу, станция Куллинтон, Девоншир".
Мистер Веннер отнесся ко мне с большим вниманием. Моя кандидатура была признана самой подходящей, и все семейство с нетерпением ожидало моего приезда. К письму прилагался оплаченный чек, в письме указывался наиболее удобный поезд, с которым меня ожидали на станции.
Поставив чайник на плиту, я бросилась к телефону, чтобы поделиться новостью с Памелой.
- Все вышло как нельзя лучше! Ты даже не представляешь, как я счастлива. В четверг уезжаю.
- Поздравляю, Несси. Хотя и немного грустно, что ты опять оставляешь меня одну. Предлагаю сегодня же вечером отпраздновать твой отъезд. Пригласим Терри и… может быть, Арманда. Поужинаем вместе, а завтра я помогу тебе собрать вещи.
Честно говоря, я собиралась заняться вещами сразу после завтрака, однако и в самом деле разумнее было дождаться Памелы. Несмотря на частые переезды, я так толком и не научилась укладывать чемоданы.
Прихватив чек, присланный в письме, я отправилась в свой банк. Пожилой клерк в потертых до блеска черных нарукавниках сосредоточенно отсчитывал деньги и не сразу ответил на мой вопрос, имеется ли у них отделение в окрестностях Куллинтона. Виновато улыбнувшись, я добавила, что хотела бы и там распоряжаться своими средствами. К сожалению, как и банковский клерк, я сама плохо представляла, где, хотя бы приблизительно, находится Куллинтон. На помощь пришел почтовый штемпель, поставленный в Куллин Комб, и после нескольких телефонных звонков служащий, наконец, сообщил, что ближайшие отделения банка находятся в Порлоке и Линтоне в графстве Девон. Куллин Комб располагался возле самой границы с Сомерсетширом, и Куллинтон скорее всего был где-то поблизости.
Устроив все дела с банком, я решила прогуляться немного по городу, но вскоре заспешила домой, чтобы в спокойной обстановке все взвесить и собраться с мыслями.
Квартира, которую я снимала вместе с Памелой, находилась на первом этаже старинного викторианского особняка. В одной из просторных зал, в былые времена служивших приемными, была спальня; другую, побольше, мы гордо именовали гостиной. Из мебели было лишь самое необходимое - все, что удалось приобрести на аукционах и дешевых распродажах. Признаться, мебель никогда не была моим коньком. Главной же страстью Памелы была фотография, и если кто-нибудь из друзей хотел преподнести ей приятный сюрприз, то вместо цветов дарил красивый эстамп. Посему стены обеих комнат пестрели от цветных изображений всего, что моя приятельница находила хорошим в этой жизни.
Я принялась за неотложные домашние дела, но мысли витали далеко. Какая, интересно, сейчас погода за городом? День выдался прекрасный, несмотря ни на что; даже здесь, в Лондоне, в зыбкой прозрачности воздуха чувствовалось приближение весны. Преобладающим цветом стал серый. Дома, тротуары, снег - всеприобрело сероватый оттенок. Солнце не показывалось неделями, дни следовали один за другим - короткие и унылые. В болотистых долинах Девоншира сейчас, наверное, стоит туман, солнце почти не проглядывает сквозь низкие тучи. Воздух свежее; его зимнюю прохладу разнообразит солоноватый морской бриз. Что поделать, от холода никуда не убежишь, однако у моря, надеюсь, он не будет действовать на меня столь угнетающе, как в Лондоне.
Мысленно я уже представляла заболоченные луга, плоские вершины холмов, окрашенные в тяжелые, безрадостные тона. Зябко, неуютно. И тем желаннее мягкое кресло у камина, где весело потрескивает огонь. Вечернее чаепитие и уроки музыки.
Музыка… Я отложила в сторону шитье и бережно вынула из шкафа старый, исцарапанный деревянный футляр, хранивший самое заветное сокровище - скрипку, на которой когда-то играл отец.
От старинного инструмента исходило неуловимое тепло, так напоминавшее о родителях. Они умерли, и скрипка была, пожалуй, единственной фамильной реликвией, оставшейся после них. Я никогда не задумывалась о ее реальной ценности. Изготовленная триста лет назад итальянцем по имени Гварнери, скрипка стоила, конечно, безумно дорого. Знатоки сравнивали этого мастера с великим Страдивари, и такое сравнение, признаться, не выглядело натянутым. Даже сейчас, в сумерках, от скрипки исходило таинственное золотистое сияние. Великие мастера унесли свои секреты в могилу, оставив инструменты, блиставшие на протяжении столетий, словно рубин или янтарь…
Погрузившись в раздумья, я совершенно утратила представление о времени и продолжала сидеть в темноте, когда распахнулась входная дверь, щелкнул выключатель и свет люстры озарил комнату.
- Несси?! Почему ты сидишь в темноте? - Памела удивленно остановилась, однако, увидев у меня в руках скрипку, посерьезнела: - Мечтаешь о своем преподавании?
- Если можно так сказать… - я немного смутилась и спрятала скрипку в футляр.
- Если будешь переодеваться, то поторопись. Скоро придут ребята, - голос Памелы доносился уже из ванной.
- О Боже! - я взглянула на часы. - Я и не заметила, что уже так поздно. Бегу!
Ровно в семь часов в дверь позвонили, и Памела, уже успевшая высушить и уложить свои коротко подстриженные каштановые волосы - я все еще возилась со своими, длинными, - впустила Терри и Арманда.
Терри Партон был самым старшим из нас, ему недавно исполнилось двадцать семь. Нам с Памелой было по двадцать четыре, Арманду - двадцать. Терри работал в том же агентстве, что и Памела, в отделе общественных связей. Арманд, побуждаемый письмами своего отца из Франции, уже полгода собирался устроиться туда, чтобы совершенствоваться в разговорном английском.
- Что, Ванесса действительно уезжает? - с порога поинтересовался Терри.
- Надолго?.. - выглянул из-за его широкой спины Арманд.
- Спросите у нее сами, - Памела пожала плечами и прошла в кухню.
Пылкое увлечение Арманда музыкой сближало нас, к тому же моя мать была итальянкой, и это усиливало наше с ним сходство.
- Послушайте-ка, друзья! - абсолютно серьезным тоном заявила Памела, вновь появляясь в комнате. - Мы тут уже несколько дней умираем от голода и жажды, в доме не осталось корочки хлеба, воду отключили, поскольку мы забываем платить за нее. Вы просто обязаны пригласить нас на ужин.
После шуточных споров и внимательного изучения возможных вариантов мы остановили свой выбор на скромном греческом ресторанчике возле Пикадилли.
- Пока мы молоды и полны сил, - глубокомысленно произнес Терри, - следует прислушиваться к любым капризам наших желудков. А те, в свою очередь, должны потрудиться, переваривая все, что мы не в состоянии высказать вслух.
По дороге в ресторан я рассказала все, что мне было известно о новой работе. После всего пережитого в последнее время мне очень хотелось уехать из Лондона, по крайней мере на несколько лет. Обратившись в бюро по трудоустройству, я ответила на два или три предложения, но не нашла ничего действительно подходящего. И лишь случайно узнала от знакомого, преподававшего в Королевском музыкальном колледже, что в деканат поступил запрос на домашнего учителя для одиннадцатилетнего мальчика. О семье было известно только то, что она живет где-то на западе, в провинции. Сообщалось также, что мальчик необычайно талантлив, и учитель, соответственно, должен обладать выдающимися способностями.
Декан скрипичного факультета; добрый знакомый моих родителей, сделал все от него зависящее, чтобы моя кандидатура была рассмотрена наряду с другими. Следуя его совету, я написала короткое письмо, и сегодня утром, наконец, пришел долгожданный ответ.
- Как, ты говоришь, называется эта дыра? - Терри расплылся в хитроватой усмешке. - Лонг Барроу? Самое подходящее место для любителей дикой природы. Кругом только зайчики да лисички. А дом? Наверняка руины старой норманнской громадины: заколоченные окна; кладка, угрожающая рухнуть от малейшего прикосновения; скрипучие лестницы; рассохшиеся двери и потайные ходы… И внутри этого остова бродят, как тени, пыльные высохшие существа, которым следовало бы помереть по меньшей мере лет сто назад.
- Терри! Ты снова насмотрелся фильмов ужасов? - строго, как учительница школьника, спросила Памела, однако не удержалась и рассмеялась вместе с нами.
Лишь Арманд не сделал даже попытки улыбнуться.
- Ну зачем тебе понадобилось уезжать? - тоскливо протянул он уже в третий раз за вечер. - Будешь писать?
- Конечно, конечно. Как только устроюсь на новом месте. Памела будет рассказывать вам все новости.
- А мне ты напишешь? - темные глаза Арманда смотрели на меня испытующе.
- Гм… Обязательно.
- Если тебе понадобится помощь, можешь положиться на меня.
- Я выуживаю из почтового ящика телеграмму, и через пять минут храбрый Арманд уже ловит такси, чтобы мчаться в этот чертов… Проклятье! Опять забыл, как называется это Богом забытое место! - ухмыльнулся Терри.
- Спасибо за трогательную заботу, но я искренне надеюсь, что эти жертвы не понадобятся.
- В любом случае мне вовсе не нравится, что ты решила отправиться в добровольную ссылку. Тратить свой талант на занятия неизвестно с кем. - Арманд угрюмо сдвинул брови.
- Как тебе объяснить… Это как раз то, что мне необходимо сейчас.
Несмотря на все старания, наш французский приятель весь вечер был мрачнее тучи. Мы весело смеялись, подшучивали друг над другом, поднимали дружеские тосты, однако развеселить его были не в силах. Весь вечер Арманд оставался серьезен, словно присутствовал на моих поминках.
Увы, последующие события во многом оправдали его настроение.
Глава вторая
В Майнхид - так называлась последняя железнодорожная станция на севере Сомерсетшира, рядом с которой находилась деревенька Куллин Комб, - поезд прибыл в час дня.
Поездка прошла без приключений. С утра Памела проводила меня на вокзал. За двадцать минут до отправления появился Арманд - с огромным букетом роз и коробкой конфет в руках. При этом выражение его лица оставалось таким, что более были бы уместны черный креп и траурный венок под мышкой. Я была очень тронута, и когда объявили посадку, мне вдруг стало жаль бедняжку до слез. Он всегда вызывал у меня симпатию: подобное чувство испытываешь к хорошенькой, пушистой болонке - увы, не более…
Когда поезд с лязгом тормозных колодок остановился у платформы, я в нетерпении выглянула в окно, пытаясь угадать встречающих. Кто именно должен ждать меня на станции, в письме не сообщалось.
Усатый носильщик в униформе деловито погрузил на тележку мои чемоданы. С собой я оставила только футляр с бесценным творением Гварнери.
- Мисс Оршад? - ко мне приблизилась невзрачная женщина с бесцветным, словно припорошенным пылью лицом. Мне показалось, что голос ее звучал умоляюще.
- Да, - я улыбнулась. - Меня зовут Ванесса Оршад. Добрый день.
- Добрый день. Меня зовут Мэри Веннер.
Из письма мне было известно, что Мэри - дочь хозяина, сестра моего будущего ученика. Признаться, я представляла ее намного моложе, может быть, даже моложе себя. Сколько же ей лет на самом деле? Трудно сказать. Морщины на лбу, усталые глаза, на лице застыло напряженное, тоскливое выражение. Бледные губы растянуты в слабое подобие улыбки, явно бывшей лишь вынужденным жестом вежливости.
- Рада вас видеть. Надеюсь, поездка была приятной?
Я утвердительно кивнула - вид Мэри внушал чувство подавленности, если не сказать глубокого уныния, и никак не располагал к оживленной беседе.
- Идемте, нас ждет машина, - пробормотала Мэри. - Скажите носильщику…
За зданием вокзала нас действительно ждал превосходный старый "даймлер", нуждавшийся, однако, в основательной чистке. Рядом изнывал низенький толстячок средних лет в щегольском двубортном пиджаке. Редкие, тщательно зализанные волосы прикрывали совершенно круглую лысину.
- Это Мэйкинс, шофер. Мэйкинс, мисс Оршад.
Толстячок церемонно поклонился, хитро оглядев меня прищуренными глазками.
Расплатившись с носильщиком, я устроилась на заднем сиденье. Во время поездки Мэри обстоятельно отвечала на все мои вопросы, но после каждой фразы, поджав губы, умолкала, так что мне только и приходилось, что изобретать новые вопросы для поддержания хотя бы подобия беседы.
Дорога огибала старую гавань. С правой стороны, насколько хватало глаз, простиралась серебристая гладь Бристольского залива. Минут через пятнадцать мы свернули на узкую улицу, оказавшись в мешке из каменных стен. Какое-то время ничего не было видно, но внезапно дома кончились, и перед нами открылась нескончаемая холмистая равнина. Возле самого горизонта поблескивала узкая полоска морского берега.
Новые, необычные запахи, носившиеся в чистом, прозрачном воздухе, раздражали и в то же время манили. Что-то колдовское таилось в странном пейзаже, представшем перед моим взором.
Дорога круто пошла вверх, и вскоре за поворотом показался дом, утопавший в зелени. Мы прибыли в поместье Лонг Барроу.
Место действительно оказалось пустынным: на протяжении нескольких миль мы не встретили никакого жилья. Что ж, это и хорошо: наконец-то у меня появится возможность сполна насладиться тишиной и покоем вдали от городской суеты.
"Наша максималистка Несси, как всегда, преувеличивает, - усмехнулся бы по поводу моих мыслей Терри. - Сказывается пылкая южная кровь".
Машина притормозила на посыпанной гравием дорожке с цветочными клумбами, разбитыми по обеим сторонам. Вокруг буйно разросшегося сада кольцом протянулась странная песчаная насыпь - впечатление создавалось такое, словно мрачный трехэтажный особняк, где мне предстояло жить, находился в воронке лунного кратера.
- Мэйкинс принесет ваши вещи, - сказала Мэри, открывая двери и приглашая меня войти.
Просторную прихожую покрывал пушистый ковер, с облицованных деревянными панелями стен угрюмо смотрели пыльными стеклянными глазами две оленьи головы. В углу, возле громоздкого гардероба, торчала неуклюжая деревянная подставка для тростей в виде слоновьей ноги. Видимо, это был необходимый набор для здешних мест, чтобы не ударить лицом в грязь перед гостями. Широкая лестница вела вверх.
- Входите, пожалуйста!
Мэри Веннер провела меня в гостиную - большую и довольно уютную, уставленную мягкими креслами с потускневшей, изрядно потертой обивкой. Стены украшали старинные картины в тяжелых золоченых рамах.
В Лондоне такая обстановка едва ли пришлась бы по вкусу: "Слишком громоздко! Вот если вынести всю эту рухлядь, а здесь повесить пару приличных постеров…"
Под картинами стояла несколько выпадавшая из общей обстановки стереосистема. Странно, но я нигде не заметила телевизора. Возле окна, занимавшего почти всю стену, расположился большой концертный рояль.
- Прекрасный инструмент, - не удержавшись, я подняла крышку и коснулась пальцами клавиш. Звук был безупречным.
- Вы сами играете? - Я повернулась к своей молчаливой провожатой.
- В детстве училась, - неохотно ответила Мэри, - но это было так давно… Я думала, ваша специальность скрипка.
- А также фортепиано, кларнет и гитара. - Я улыбнулась. - Разве что труба и барабан мне не очень хорошо знакомы.
- Ваши родители были музыканты?
- Да. Музыка не смолкала в доме с утра и до позднего вечера.
- Как прекрасно, должно быть, расти в такой семье! - с неожиданным блеском в глазах воскликнула Мэри, но продолжить ей не удалось: в гостиную вплыла чопорная пожилая дама.
- Мама, познакомься, это мисс Оршад.
- О, я очень рада, что вы добрались к нам благополучно. Мэйкинс уже отнес ваши вещи наверх. Мэри, милая, ты покажешь мисс Оршад ее комнату?
- Конечно, мама.
Мэри была не просто похожа на мать; обе женщины выглядели словно две куклы, вышедшие из-под резца одного мастера: на лицах застыло совершенно одинаковое напряженное выражение. Глаза казались пустыми и безжизненными, как у оленьих чучел в прихожей.
Я поднялась вслед за Мэри. Комната оказалась приятной неожиданностью для меня: светлая, просторная, с тяжелыми гардинами на окнах. Разочаровывал лишь вид из окна: взгляд упирался в глухую стену флигеля.