– Но я ошиблась, и к тому времени, как я поняла, что все серьезно и надо ехать в больницу, Ава была готова появиться на свет. Меган везла меня в кресле-каталке по больнице, и я орала во всю мочь. Я не очень хорошо переношу боль.
– Я бы хотел быть рядом.
Прежде чем подумать, она задала вопрос, который крутился у нее в голове уже давно:
– Как ты думаешь, что бы случилось, если бы ты не отправился в тюрьму?
Лоренцо нахмурился:
– Что ты имеешь в виду?
– Я бы осталась твоей экономкой и сказала бы, что забеременела. – Она затаила дыхание, ожидая его ответа.
Лоренцо вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Правда в том, Эмма, что, если бы я не знал, что окажусь в тюрьме, никакого ребенка не было бы. Та ночь произошла только потому, что я знал, что утром за мной придут.
– О, – моргнула она, чувствуя себя совершенно по-идиотски. – Понятно.
– Но в ту ночь ты дала мне нечто особенное.
– Девственность? – вставила она, пытаясь пошутить.
– Нет, я не это имел в виду, хотя это тоже особенное.
Эмма уже была не рада, что затеяла этот разговор. Она смотрела на свою тарелку, потеряв аппетит.
– Я имел в виду комфорт, – тихо продолжал Лоренцо. – Связь. Удовольствие, и не только физическое. Игра в шахматы, ваши фотографии, ваша компания… Эта ночь осталась в моей памяти, и воспоминания о ней согревали меня на протяжении многих темных дней в тюрьме. И взгляни на результат. – Он посмотрел на Аву, у которой был томатный соус в волосах, и с улыбкой повернулся к Эмме. – Я ни о чем не сожалею. Но я думаю, ей надо искупаться.
– Ты хочешь, чтобы я… – Она привстала на стуле, но Лоренцо сам поднял Аву.
– Я справлюсь.
– Это может быть довольно сложно в первый раз.
Как будто подтверждая ее слова, Ава начала извиваться на его руках, и скоро его рубашка оказалась запачкана томатным соусом.
– Иногда я делаю так, – сказала Эмма и, взяв Аву под мышку, отнесла ребенка в ванную.
Лоренцо пошел за ними и остановился в дверях, в то время как Эмма открыла воду и посадила ребенка в ванну.
– Ава любит купаться, – сказала она, обернувшись, и увидела, что он расстегивает рубашку. Это действие оказалось настолько притягательным, что она не смогла оторвать взгляд. Эмма надеялась, что он не заметил, как она смотрела на него с желанием.
Она знала, что должна вернуться на кухню и помыть посуду, но ее ноги как будто приросли к полу. Все, что она могла делать, это смотреть, как Лоренцо сражается с Авой, снимая с нее одежки, а затем сильной рукой он поддерживал ее под спину, чтобы она не упала.
– Я правильно делаю? – спросил он с неуверенностью в голосе.
– Да… все прекрасно. – Она испытывала целую гамму чувств. А что, если бы все было по-другому? Что, если бы та ночь все же произошла, но не было бы ареста? Смогли бы они построить отношения? Что, если бы они стали настоящей семьей, а не временным ее подобием?
Эмма знала, что она не должна мучить себя подобными вопросами. Она никогда не хотела иметь отношений.
Полчаса спустя Лоренцо вышел из детской с Авой на руках, одетой в пижаму.
– Ты неправильно застегнул пижаму, – заметила она.
Лоренцо провел рукой по волосам.
– Это не просто, тут миллион кнопок.
– Ты научишься.
– Да уж. – Он снял мокрую футболку, и Эмма старалась не смотреть на его обнаженный торс и не вспоминать, какой теплой и атласной была его кожа, когда она прикасалась к ней губами…
– Она готова лечь спать, я думаю, – сказала Эмма. – Я приготовлю ее бутылочку. Кстати, у нас мало продуктов. Я сомневаюсь, что их хватит на завтрак.
– Я могу заказать продукты, чтобы их доставили прямо сюда, если только ты не предпочитаешь делать это сама.
– На самом деле я думала об этом, – сказала Эмма, приготовив бутылочку. И Ава потянулась к ней обеими руками. – Мне некомфортно жить за твой счет. И все, что я умею делать, – это быть домработницей.
Лоренцо замер.
– Что ты предлагаешь?
– Я могу быть твоей экономкой. Тебе не надо будет мне платить, деньги пойдут в счет нашего с Авой проживания и питания.
Лицо Лоренцо потемнело.
– Ава моя дочь, а ты ее мать. Это не вопрос проживания и питания.
Эмма глубоко вздохнула, зная, что она должна это сказать, хотя какая-то ее часть этого не хотела.
– Это нужно мне, Лоренцо. – Он не ответил, и она продолжала, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно: – Ты ведь сам сказал, что не заинтересован в отношениях. Ты хочешь ближе узнать Аву, и я уважаю твое решение. Но я здесь только из-за ребенка. И для меня важно иметь работу.
Лоренцо молчал, и Эмма видела, как эмоции сменяют друг друга на его лице. Неужели он хочет, чтобы между ними что-то было? Или она принимает желаемое за действительное? Вздохнув, она взяла Аву на руки.
– Я уложу ее спать. Подумай об этом по крайней мере.
Она была уже у дверей, когда Лоренцо сказал:
– Хорошо. Ты можешь быть экономкой. Но я не хочу, чтобы это мешало тебе заботиться об Аве.
– Многие женщины заботятся о ребенке и ведут хозяйство, – ответила Эмма, стараясь, чтобы ее голос звучал мягко. – Я думаю, я справлюсь, – сказала она, выходя из комнаты.
Глава 9
Еще одна бессонная ночь. Лоренцо уже привык к бессоннице. Он плохо спал в тюрьме, в крошечной камере, на тонком матрасе, где рядом тысячи других заключенных храпели, кашляли и стонали. Но и сейчас, будучи на свободе, лежа на огромной двуспальной кровати в своей квартире, он не мог уснуть.
В комнате напротив спала Эмма.
Хотя он знал, что не должен, он представил себе, как он встает с кровати и идет в комнату Эммы. Ложится с ней рядом, обнимает ее, зарываясь лицом в ее рассыпавшиеся по подушке волосы, занимается с ней любовью…
Застонав, он поднялся с кровати и прошел в ванную, чтобы умыться. Ему не стоило думать об Эмме, физически он хотел ее, но ничего не мог ей предложить. В его сердце ничего не осталось.
Он любил Аву, она была милым и невинным ребенком. Его любовь к дочери была совершенно естественна. Но любить женщину? Довериться кому-то, кто потом, возможно, разобьет твое сердце на мельчайшие осколки?
Невозможно.
Лоренцо нахмурился, вспомнив предложение Эммы быть его экономкой. Она была здесь не потому, что должна работать, а потому, что она мать Авы.
Он втянул воздух. Она принадлежит Аве, но не ему.
Так что, может, это и к лучшему, что она будет выполнять обязанности экономки, может быть, тогда их отношения не будут такими неловкими.
Негромкий крик прервал его мысли, и Лоренцо понял, что Ава проснулась. Он быстро вышел из комнаты и прошел в детскую. Его дочь стояла в кроватке, ее лицо было в слезах. Он взял ее на руки и, не осознавая, что делает, начал напевать колыбельную на итальянском языке. Гладя волосики ребенка, он увидел, как она наконец закрыла глаза и через несколько минут уже крепко спала. Лоренцо положил ее в детскую кроватку и еще мгновение смотрел на дочь.
– Красивая колыбельная.
Лоренцо застыл и перевел взгляд от спящей дочери к женщине, стоящей в дверях. На ней были маечка и крошечные шортики, и он почувствовал, как его тело среагировало.
– Она спит, – прошептал он и вышел из детской. Проходя мимо нее, он почувствовал ее сладкий, соблазнительный аромат.
Эмма закрыла за собой дверь, они стояли в коридоре, и только неяркий свет ночника в гостиной освещал их. Все это напоминало о той ночи на вилле, когда исчезли все барьеры и были только они одни. Сейчас они стояли так близко, что могли слышать дыхание друг друга.
– Что это значит? – шепотом спросила Эмма, и Лоренцо посмотрел ей в глаза. Он едва смог заставить себя стоять спокойно, хотя сейчас ему хотелось подхватить ее на руки и забыть обо всем.
– Значит что?
– Колыбельная. Я не смогла разобрать итальянский. Я его забываю.
– О… спи, спи, спи, маленький малыш. Мамы здесь нет, она ушла. – С опозданием он понял, как это прозвучало. – Это единственная колыбельная, которую я знаю. Я не думал, что помню ее, пока не начал петь.
– Это из детства? – спросила Эмма, и Лоренцо моргнул.
– Скорее всего. Но я не помню, чтобы кто-то пел мне. – Он понял, что сказал это с горечью. – В любом случае Аве, кажется, понравилось.
– Спасибо, – мягко сказала Эмма и положила руку ему на предплечье.
Прикосновение ее пальцев был как удар током.
Она коснулась его тогда, в Сицилии, и тогда какое-то мгновение он больше не чувствовал себя одиноким. Он чувствовал, как будто кто-то был на его стороне, как будто кто-то заботился о нем…
Но это было целую жизнь назад, и не было правдой в любом случае. Их ночь вместе была вне времени и вне реальности.
Он стряхнул ее руку и, повернувшись, пошел в свою спальню.
Эмма проснулась от солнечного света, который лился через окно. Из детской слышался смех Авы. Она потянулась, наслаждаясь утром, пока заботы дня не взяли свое.
Затем она услышала смех Лоренцо и поняла, что он тоже находится в детской. Наблюдая, как он укачивал вчера ночью Аву, и пел ей колыбельную, она хотела его почти так же сильно, как и тогда на Сицилии. Хотела почувствовать его горячую, гладкую кожу, его губы на своих губах, его нежные, трепетные прикосновения…
Когда она прикоснулась к его руке, потому что больше не могла сдерживаться, ей показалось, что он борется с искушением. И надеялась, что он сможет поддаться этому чувству. Она знала, что если бы он поцеловал ее, то она бы пропала, потерялась в нем.
Но он ушел, и Эмма провела беспокойную ночь, ворочаясь на кровати. Теперь же она встала, надела джинсы и свитер и пошла в детскую.
Лоренцо был одет в элегантный костюм, он уже сменил подгузник Аве и сейчас пытался надеть на нее комбинезон. Ава решительно сопротивлялась.
– Я думаю, она побеждает, – сказала Эмма, и Лоренцо поднял голову, на его лице появилась кривая улыбка.
– Даже и думать нечего. Это очевидно.
– Может, я?
– Пожалуйста. – Он отошел в сторону, и с улыбкой Эмма одела Аву, которая лежала спокойно в присутствии матери.
– Очевидно, у вас контакт.
– Годы, вернее, месяцы практики. – Она повернулась к нему лицом, и ее сердце подпрыгнуло, когда она поняла, как близко к ней он находится. Аромат его лосьона после бритья щекотал ее ноздри, и она почувствовала тепло внизу живота. – Ты отлично выглядишь. Куда-то собираешься?
– У меня несколько встреч в офисе, но… – В его голосе появилась неуверенность. – Если ты хочешь, сначала мы можем позавтракать. Я утром сходил в булочную и купил рогалики и кофе.
– Хорошо. – Эмма пошла за ним с Авой на руках. От чудесного запаха свежесваренного кофе и рогаликов ее рот наполнился слюной. – Если ты не директор "Кавелли интерпрайз" теперь, то чем ты занимаешься?
– Я начинаю создавать новую компанию, – ответил Лоренцо, наливая кофе. Эмма посадила Аву в высокий стульчик и дала рогалик. – "ЛК инвестмент".
– А что ты будешь делать?
– Я буду инвестировать недавно созданные компании, те, у которых могут возникнуть проблемы с кредитом в крупных банках.
– Звучит довольно благородно.
– Я симпатизирую слабым, – пожал он плечами и протянул ей кружку с кофе.
Потому что он сам относился к этой категории? Хоть он и провел детство на улице, но сейчас выглядел абсолютно уверенным в себе и высокомерным.
– Будучи ребенком, ты чувствовал себя побежденным? – спросила она спустя мгновение.
– Полагаю, если бы я задумался об этом, то да. Я просто пытался выжить.
– Я поражена, какой путь ты проделал. От уличного сироты до директора корпорации. Ты должен невероятно гордиться собой.
Он поджал губы.
– Мне помогли.
Она хотела спросить, кто же ему помог. Но не стала.
Лоренцо поставил пустую кружку.
– Мне надо идти. Я не знаю, когда вернусь. Не ждите меня.
Он поцеловал Аву в макушку и вышел. А Эмма принялась за свой завтрак, предвкушая перспективу прогуляться по городу и изучить его.
Несмотря на то что Лоренцо только что ушел, она уже скучала по нему. И еще ей было интересно, как такой человек, холодный, подозрительный и безжалостный, может быть одновременно добрым и нежным.
Ее мобильный телефон зазвонил и, достав его, Эмма увидела на дисплее номер Меган.
– Ты в порядке? – раздался голос сестры.
– В порядке ли я? Да, доедаю свой завтрак.
– Кавелли не… он был добр к тебе? – осторожно спросила Меган.
– Более чем. Они так сблизились с Авой. Он даже вставал ночью к ней. – При мысли о Лоренцо, на котором в тот момент были только пижамные штаны, она вновь почувствовала желание.
– Ну-ну. – В голосе сестры было недоверие.
– Да, я же говорила тебе, он хочет быть ближе с дочерью.
– А я и не знала, что ты на его стороне, – сказала Меган.
– Меган…
– Серьезно, Эмма, ты уже изменила свою точку зрения.
– Я не…
– Кто знает, может, он только делает вид, что заинтересован Авой?
– Это не так, – опровергла Эмма, – да и зачем ему это?
– Я не знаю, может быть, он играет на публику. В любом случае я ему не доверяю, и тебе следует быть осторожной, Эмма. Я знаю, что обвинения были сняты, но ты ведь знаешь поговорку: нет дыма без огня?
– Иногда бывает только дым. – Ярость в голосе Эммы удивила обеих. – Слушай, ты ведь знаешь, я не смогу ему запретить видеться с дочерью.
Она вовсе не хотела этого, особенно сейчас, когда видела, как он нежен с Авой.
– И вы не обязаны жить с ним. Я говорила с адвокатом, и он сказал, что Кавелли практически шантажировал тебя и это может быть расценено как доказательство его…
– Меган, – в гневе выдохнула шокированная Эмма, – ты не должна была обсуждать с адвокатом мои дела.
– Я же забочусь о тебе! – воскликнула Меган. – Эмма, очевидно, ты испытываешь какие-то чувства к нему. Но я думаю, ты по самые уши в проблемах. Ты не знаешь этого Кавелли, не знаешь, на что он способен. И кто-то должен нести ответственность и думать об Аве…
– Я и думаю об Аве, – огрызнулась Эмма, – и Лоренцо хорошо ладит с ней. И я не хочу прятать Аву от него, несмотря на то, что там произошло в его прошлом.
– А что, если он на самом деле опасен?
– Нет. Я ему верю.
– Как ты можешь верить?
– Просто верю, – отрезала Эмма. – Мне надо идти. Ава начинает капризничать. – Эмма выключила телефон и бросила его на кухонный стол. Она дрожала всем телом.
Она хотела выкинуть из головы все, что сказала сестра. И она понимала, что под этим "я-же-лучше-все-знаю" Меган скрывались озабоченность и переживания за нее и Аву.
Ава бросила рогалик на пол, и Эмма решила, что пора выходить на улицу. Нью-Йорк ждал ее, и прогулка поможет ей отвлечься.
Она одела ребенка и посадила его в коляску. Запаслась вкуснятиной и игрушками, чтобы скрасить прогулку для дочки, и вышла на улицу.
Центральный парк в свежий осенний день был одним из самых красивых мест на планете. Эмма решила прогуляться по извилистым, тенистым тропам. Она слышала отдаленный смех детей, играющих на площадках. Наблюдала за туристами, позирующими перед статуей Колумба, и чувствовала, как жизнь наполняет ее. Они дошли до Центрального зоопарка, посмотрели, как статуи животных танцуют вокруг часов. Купили хот-дог у уличного продавца, постояли перед великолепным фонтаном в центре парка. Ава начала проявлять беспокойство, и Эмма решила направиться ближе к дому. Прямо перед входом в парк находилась детская площадка, и Эмма, достав Аву из коляски, посадила ее на одни из качелей и стала раскачивать. Ава радостно завизжала. Эмма не знала, сколько времени они провели на площадке, скорее всего, много, так как солнце стало заходить за здания на Централ-Парк-Вест, когда вдруг чья-то рука опустилась на ее плечо, и сердце Эммы подпрыгнуло. Она обернулась в ужасе и увидела разъяренное лицо Лоренцо.
– Где вы были?
Глава 10
Сбросив его руку со своего плеча, Эмма положила свою ладонь на область сердца.
– Ты напугал меня, Лоренцо. Зачем так подкрадываться?
– Ответь на вопрос, Эмма.
Она моргнула, удивляясь перемене, произошедшей с ним. Он казался твердым, непреклонным, и сейчас она была склонна поверить, что он может иметь связи с мафией.
– Где я была? – Тон ее голоса возрос, и в нем были нотки гнева и страха. – Здесь, в парке, с Авой. Сегодня чудесный день, и мы решили прогуляться.
– Ты не говорила, что собираешься гулять.
– Я и не знала, что должна сообщать тебе обо всех своих передвижениях. – Она посмотрела на него, чувствуя, что родители и няни с детьми делают вид, что не обращают на них внимания, в то время как внимают каждому слову. – Что за допрос? – спросила Эмма, забирая Аву с качелей.
Лоренцо помолчал, но по его лицу было видно, что он еще в ярости.
– Мне не нравится не знать, где вы находитесь.
Эмма смотрела на него, раздражаясь.
– Ну и что ты будешь делать? Имплантируешь мне чип в плечо? Или в лодыжку? Серьезно, Лоренцо, мне нужна свобода.
Он не ответил, и она, протяжно вздохнув, посадила протестующую Аву в коляску.
– Давай вернемся в квартиру. Не надо устраивать здесь сцен.
Лоренцо огляделся, заметил, как несколько матерей перешептывались и бросали в их сторону любопытные взгляды.
– Хорошо, – сказал он и потянулся к ручке коляски. Эмма шла рядом.
Когда они вышли из парка, Лоренцо застыл, а затем, передав ей коляску, подошел к мужчине и, не говоря ни слова, взял из его рук дорогую камеру и начал нажимать на кнопки.
– Эй, вы не… – воскликнул мужчина.
– Не надо, – Лоренцо буквально выплевывал слова, – фотографировать мою семью.
– Значит, слухи верны: у вас есть ребенок?
Лицо Лоренцо было черное как туча.
– Я повторяю, не надо фотографировать мою семью. – Вернув камеру, он подошел к Эмме, которая стояла на месте, с открытым от изумления ртом.
– Кавелли, – крикнул мужчина, – а это правда, что вы подбросили доказательства вины Рагусо?! Говорят…
– Пошли, – сказал он Эмме, забирая у нее коляску и толкая ее перед собой. – Давай. – Он решительно зашагал к дому, и она молча пошла за ним.
Только после того, как они зашли в квартиру и Ава была усажена на пол в окружении игрушек, Эмма стала задавать вопросы:
– Лоренцо, как это надо понимать?
– Фотограф? – Он пожал плечами. – Папарацци. Я должен был знать, что они поймут, что я здесь. Пока все не утихнет, не показывайтесь с Авой в общественных местах.
– Так я в тюрьме? – спросила Эмма, и Лоренцо повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Мне кажется, это место не похоже на тюрьму.
Она покраснела, понимая, что сказала это необдуманно.
– Ты знаешь, что я имею в виду, Лоренцо. Я сойду с ума, если буду сидеть взаперти двадцать четыре часа семь дней в неделю.
– Это всего на несколько дней. Такое обычно долго не длится.
Эмма глубоко вздохнула.
– Почему он сказал, что ты подкинул доказательства вины своего партнера?
Ноздри Лоренцо раздулись, и Эмма увидела, как кожа вокруг его губ побелела. Он был зол, очень зол, но все же контролировал свой голос.
– Потому что он продает газеты и ему нужна история. Ты должна знать, как работают такие вещи.
– А есть ли в этом правда? – тихо спросила она.