Бойл, предварительно прощупав почву, завербовал агента бюро путешествий, который согласился оформлять любые билеты на любую нужную фамилию. Это позволяло Моррису менять по своему желанию маршрут, въезжать и выезжать из советского блока различными маршрутами и задерживаться в Западной Европе перед возвращением домой. Теперь Бойлу не приходилось предъявлять паспорта и сочинять объяснения, почему люди, для которых он покупает билеты, так часто пересекают "железный занавес". Со временем этот агент научил Бойла правилам заполнения авиабилетов и разрешил ему выписывать их самому.
* * *
Моррис всегда вез с собой кучу лекарств для себя и своих советских друзей. От головной боли и похмелья друзья просили аспирин, который, видимо, трудно было достать, и алказельцер, которого у них вообще не было. Они ценили такое средство от насморка, как контак. Один из самых привилегированных людей в Советском Союзе, Пономарев, однажды несколько минут превозносивший чудодейственную силу контака, постоянно рассчитывал на Морриса для пополнения своих лекарственных запасов. Этикетки на прописанных Моррису лекарствах должны были соответствовать тем именам легендам, под которыми он путешествовал. И снова, прощупав почву, Бойл завербовал фармацевта, который стал поставлять для него лекарства и соответствующие этикетки. Если Моррис собирался, например, путешествовать под именем мистера Питера Шредера из Кливленда, этикетки свидетельствовали, что лекарство прописано мистеру Питеру Шредеру и приобретено в кливлендской аптеке.
Каждое возвращение Морриса в Соединенные Штаты ФБР расценивало как источник возможных неприятностей. При нем был фальшивый паспорт, а часто и советские документы – достаточно, чтобы вызвать любопытство у таможни, которой именно за любопытство и платят. Иногда он вез с собой подозрительно крупные суммы наличными – не такие громадные, как передавал Джеку в Нью-Йорке КГБ, но гораздо крупнее, чем у нормальных бизнесменов и туристов. Поэтому при каждом его приземлении в аэропорту дежурил агент, в задачу которого входило убедить таможенные и иммиграционные службы пропустить Морриса без досмотра, в случае возникновения проблем уладить неприятности и как можно быстрее доставить предварительной отчет о задании.
Это мероприятие не могло быть спланировано заранее, поскольку часто Моррис не знал, когда сможет покинуть Советский Союз. Поэтому договорились, что, оказавшись на западной территории, как правило в Швейцарии или Скандинавии, он будет звонить в Чикаго. Но кому? И что за номер должен быть готов ответить все двадцать четыре часа в сутки?
"Номер врача", – решил Бойл.
После длительных поисков Бойл нашел чикагского врача, который согласился в любое время дня и ночи из своего дома или офиса передавать Бойлу шифрованные сообщения заокеанского незнакомца.
Агент бюро путешествий, фармацевт и врач никогда и ни в каком виде не получали вознаграждения. Они даже не знали, почему именно их попросили об услугах. Они знали только, что это нужно для Соединенных Штатов.
* * *
Предполагалось, что на Московском совещании 1963 года американскую компартию будет представлять Моррис, однако поездке помешал рецидив болезни сердца, и, поскольку Советы хотели видеть Джека, Холл послал именно его.
Встреча в аэропорту, лимузин, номер в гостинице, аудиенция у Суслова и Пономарева, обеды с членами Центрального Комитета и Международного отдела свидетельствовали о новом статусе Джека. Он все еще был весьма ценным орудием КГБ; но в то же время он являлся если и не сопредседателем, то вице-президентом "Морат" и персональным эмиссаром Холла, главы американского правительства, "временно находящегося не у власти", а потому стоял выше КГБ.
В то время в Москве гостил Фидель Кастро, и советские товарищи решили познакомить с ним Джека, рассчитывая, что это пригодится в будущем. Джеку деликатно пояснили, что Кастро может быть непостоянен и ему не следует раскрывать всю степень своей "дружбы" и "дружбы" американской компартии с Советским Союзом. Советские товарищи ухитрились как бы случайно свести их вместе за обедом, й Кастро долго и весьма любезно толковал с Джеком по-английски, дерзко игнорируя хозяев. Преувеличив влияние американской компартии, Джек поведал об ее усилиях в организации всенародной поддержки Кубы. Кастро поблагодарил Джека и выразил надежду встретиться снова, возможно в Гаване.
Советские товарищи официально проинструктировали Джека информировать Холла, что спор по поводу границ с Китаем может вылиться в вооруженные столкновения. В надежде предотвратить конфликт и уладить другие разногласия они планировали в июле провести с китайцами переговоры.
В частной беседе один из советских товарищей выдал информацию, которую ни Холлу, ни Джеку знать было вовсе не обязательно: после кубинского кризиса Советский Союз передислоцировал свои межконтинентальные баллистические ракеты. Всемогущество Хрущева было подорвано, и члены Политбюро пытались отхватить себе часть власти. Отзвуки процесса над полковником Олегом Пеньковским, разоблаченным британско-американским шпионом, еще не утихли; были уволены генерал Иван Серов, глава советской военной разведки – ГРУ, и некоторые его заместители.
Джека пригласили на совещание по оперативным вопросам с офицерами КГБ, продемонстрировавшими ему контейнер для микрофильмов, при неправильном вскрытии уничтожавший содержимое. Его также обучили работе с новым миниатюрным приемопередатчиком для общения в Нью-Йорке на коротком расстоянии; он записывал диктуемое сообщение продолжительностью до минуты. Незаметно спрятав его под пиджаком и натянув антенну внутри штанины, Джек должен был зайти в заранее оговоренный магазин либо другое людное место и в определенный момент нажать кнопку, после чего прибор передавал сообщение, сжатое до нескольких секунд. Аналогичный прибор у офицера КГБ, находящегося вне поля пения Джека, но в радиусе действия связи, должен был запить это сжатое сообщение, которое при медленном воспроизведении принимало первоначальное звучание. Если Джеку нужно будет получить сообщение, ему понадобится лишь прийти в оговоренное место в заранее назначенное время.
В КГБ Джеку сообщили, что и контейнер для микрофильмов, и передатчик оставят для него в тайнике в окрестностях Нью-Йорка. Обычно лаборатории КГБ создавали шпионское оснащение в расчете не на одну операцию, поэтому знание новинок способствовало разоблачению других операций КГБ по всему миру. И ФБР надеялось разобрать на части образцы, обещанные Джеком, и сделать с них копии.
* * *
Аналитики все еще корпели над отчетами о результатах миссии Джека, когда в августе 1963 года Моррис привез для них из Москвы и Праги еще больший объем информации к размышлению. Советы полагали, что Северная Корея собирается предпринять военное нападение на Южную Корею, надеясь силой объединить две страны, и призрак новой корейской войны их пугал. Они не могли предсказать поведение Китая, но сознавали, что присутствие в Южной Корее американских войск втянет в конфликт Соединенные Штаты; неопределенность внушала страх.
Самое важное – июльские переговоры между советской и китайской делегациями, возглавляемыми Дэн Сяопином и Михаилом Сусловым, закончились крахом. Суслов позволил своему старому другу и ученику Моррису прочесть английский перевод речей – своей и Дэна – и сделать обширные выписки. Моррис сделал почти стенографическую копию, свидетельствовавшую о факте, который многие, возможно большинство американских аналитиков, никак не могли осознать: Китай и Советский Союз превратились в настоящих непримиримых и безжалостных врагов.
Дэн начал переговоры с восхваления Сталина. Он требовал, чтобы Советы не отрекались от Сталина, отказались от политики мирного сосуществования с Западом, отбросили доктрину о возможности избежать третьей мировой войны и признали, что война начнется после того, как Соединенные Штаты поработят "третий мир". По существу, они требовали, чтобы Советский Союз как во внутренней, так и во внешней политике вернулся к сталинизму.
Суслов, старавшийся быть миротворцем и призывавший к корректной, дружеской беседе, ответил:
– Неужели вы действительно надеетесь вернуть мировое коммунистическое движение к той ситуации, когда один человек, словно бог, возвышается над народом?.. Разве можно ожидать, что народ, заплативший за культ личности кровью миллионов и миллионов невинных жертв, включая своих лучших сынов, поддержит подобное требование?.. Зачем вам оправдывать ошибки и преступления Сталина? Зачем?
За стремление избежать ядерной войны китайцы обвинили Советы в трусости. Примерно за десять месяцев до этого, во время кризиса, Суслов вместе с Хрущевым и членами Политбюро заслушал объективные, компетентные суждения руководителей советского Генерального штаба о последствиях ядерной войны. Эти суждения он использовал в своем ответе Дэну.
– Очевидно, вы не осознаете возможности предотвращения мировой войны. Иными словами, вы отрицаете саму возможность ее предотвращения… Невозможно скрывать от народа научные данные о современной войне и ее последствиях. По имеющимся оценкам, при первом же ядерном ударе погибнет от 700 до 800 миллионов человек.
Затем Суслов обвинил Китай в том, что там рассматривают Советы в качестве врага, а также в невыносимой грубости и в распространении "лжи и клеветы".
Через два дня Дэн выдвинул встречное обвинение, что Советский Союз больше заботят отношения с Соединенными Штатами и Индией, чем с Китаем.
– Вы искренне стремитесь кооперироваться с американским империализмом… Вполне очевидно, что наши разногласия имеют под собой серьезные основания… Ваш могущественный шовинизм создает серьезную угрозу раскола в мировом движении… Как говорится: "Успейте осадить своих лошадей, пока они не сбросили вас в пропасть…" Есть старая китайская пословица: "Хорошее лекарство всегда горькое, зато действенное". Мы дали вам множество добрых советов. Воспользуйтесь ими.
Моррис рассказал Фрейману и Бойлу, что подобный обмен любезностями длился не меньше десяти дней. После очередного выпада Суслов и Дэн имели время подумать и посоветоваться со своими правительствами или партийным руководством. Поэтому смысл резких выражений был гораздо серьезнее, чем если бы те были произнесены самими говорящими: они представляли собой продуманную и взвешенную политику Советского Союза и Китая по отношению друг к другу. Это не тот случай, когда кто-то, не удержавшись от личного выпада, в раздражении наговорил резкостей, которых вовсе не имел в виду.
Продолжая свои пояснения, Моррис сказал, что хотя Мао может быть немного сумасшедшим, китайцы могут говорить безумные вещи и их сталинистские надежды могут быть абсурдными, однако со своей точки зрения они действовали логично и в их заявлениях имелась доля истины. Советы действительно развенчали Сталина и его политику, вылившуюся в массовое истребление собственного народа. Советские лидеры были шовинистами: на первое место они ставили собственную пользу, поэтому интересы Советского Союза стояли для них выше интересов международного коммунизма. По выражению Дэна, они относились к зарубежным коммунистическим партиям "как отец к маленькому сыну", пытаясь их купить или управлять ими в своих интересах.
Со своей точки зрения советские лидеры действовали столь же логично, как и китайцы. Начиная с 20-х годов они руководствовались доктриной равновесия сил, гласившей, что никто не начнет войну, если баланс сил не обеспечивает безусловной победы и враг не осознает тщетность любого сопротивления, однако в гипотетической войне с Соединенными Штатами победа была далека от безусловной; под угрозой уничтожения находились все советские города и индустриальные центры. Советские стратеги понимали, что вне зависимости от исхода войны после нее они останутся в поредевшем, примитивном аграрном обществе, уязвимом перед полчищами китайцев. Китайцы же заявляли об отсутствии страха перед ядерной войной. Хотя они и осознавали силу ядерного оружия, но допускали потерю нескольких сотен миллионов людей, ведь люди – единственное, чего у них в стране было в избытке. В результате Советы, вопреки основным постулатам марксизма (в китайском понимании), отказались поделиться с соседом ядерным оружием и свернули оказание технической помощи.
* * *
1 ноября 1963 года Моррис приступил к тому, что вошло в неофициальную историю ФБР под названием "четырнадцатая миссия". К тому времени Советы установили определенный режим его приезда в Москву – каждую осень он получал инструкции для американской компартии, представлял бюджет, в котором было расписано, на что партия предполагает в наступающем году потратить деньги, отвечал на вопросы и высказывал мнение об обстановке и известных в Соединенных Штатах деятелях и, как правило, делал общий обзор положения в мире и обсуждал дальнейшую стратегию. В процессе этих ежегодных консультаций он почти всегда проводил много времени с Сусловым, Пономаревым и другими членами Политбюро. Обычно он также виделся с Хрущевым (позднее с Леонидом Брежневым) и старшими офицерами КГБ. Тогда, в ноябре, он заметил среди тех, с кем пил, обедал и совещался, общую мрачность и неуверенность.
Сейчас Советы были еще более раздражены, можно сказать, разъярены поведением Китая, чем летом. Они заявили, что Китай преднамеренно и со злым умыслом вооружает неуправляемые революционные банды по всему миру советским оружием, чтобы виновными в совершенных с его помощью убийствах и преступлениях стали считать Советы. Казалось, они умышленно возбуждали вражду к Советскому Союзу как со стороны Запада, так и со стороны "третьего мира". Их резкие выпады и клеветнические измышления затрудняли любые переговоры, и Суслов уже утратил всякую надежду.
– Чем больше мы стараемся быть благоразумными и миролюбивыми, тем более безрассудными и агрессивными становятся они.
Полковник КГБ, любивший заглянуть вечерком к Моррису ради "общих сведений", изрядного количества бурбона и сигарет марки "Кэмел" либо "Честерфилд", выразил разочарование Советов в более жесткой форме:
– Они не понимают, что могут натворить ядерные бомбы. Но если будут продолжать в том же духе, однажды мы им это продемонстрируем.
Китайцы конкурировали с Советами за влияние на "третий мир" и обхаживали Кастро, который, по мнению Морриса, и сам по себе доставлял серьезные неприятности. Забыв заручиться согласием Советов, он начал тайно поставлять оружие венесуэльским партизанам и обещал снабдить им революционные банды по всей Латинской Америке. В принципе Советы не возражали против снабжения оружием мятежников и террористов; они занимались этим и сами – как непосредственно, так и косвенно. Но здесь всегда важно понимать, что делаешь и что при этом можно выиграть, а что – потерять. Советы же не были уверены, что Кастро осознает последствия. Их беспокоило, что он скорее занят сочинением мифа о себе как о мировом лидере, чем защитой интересов социалистического лагеря. Они считали, что раз ему обеспечили щедрую экономическую и военную поддержку, то он обязан советоваться с ними и воздерживаться от импульсивных театральных жестов, способных вовлечь их в очередную ядерную конфронтацию с Соединенными Штатами. Стараясь сохранить свои базы на Кубе, они готовы были со многим мириться и потакать ему, словно капризному ребенку, однако до известного предела.
Политбюро все еще надеялось использовать американскую компартию как средство для воздействия на Кастро и осмотрительного налаживания связей с кубинскими коммунистами.
Пономарев заметил, что при встрече Джека с Кастро в Москве каждому из них импонировала неординарность другого и что Джек умело польстил Кастро своими россказнями о том, как старается американская компартия оказать ему помощь из Соединенных Штатов, Советы надеялись преобразовать этот зародыш личных отношений во вспомогательное средство воздействия на Кастро и предложили Джеку поехать в Гавану под предлогом передачи официального обращения Гэса Холла. Необходимую подготовку они возьмут на себя, изображая лишь посредников Холла и его инициативы. И объяснят, что, поскольку США препятствуют своим гражданам в посещении Кубы, Джеку придется лететь в Гавану из Москвы. Так его смогут проинструктировать перед поездкой и выслушать отчет по возвращении из Гаваны. Пономарев или его заместитель предложили Джеку взять с собой жену, поскольку ее присутствие могло помочь на светских мероприятиях.
* * *
22 ноября 1963 года, в день убийства президента Кеннеди, Моррис находился в Москве. Когда советские руководители спешно стали интересоваться у него возможными причинами и значением этого убийства, он воочию убедился в царившей среди них панике. Прежде всего они пытались оценить последствия убийства, но некоторые, казалось, по-человечески жалели о гибели молодого обаятельного президента, хотя тот и был их врагом. Пережив множество убийств по команде Сталина, они молчаливо условились между собой, что победители будущих битв за власть в Советском Союзе не станут казнить проигравших. Призрак политического убийства в Америке озадачивал и пугал их, поскольку означал нестабильность и непредсказуемость.
Первоначальное смятение породило множество вопросов. Разве в поездке президента не охраняли высокопрофессиональные телохранители? Как могла не сработать их защита, если хоть часть из них не примкнула к заговору? Могло ли это убийство быть частью правого или фашистского переворота? Как повлияет оно на внешнюю политику Соединенных Штатов вообще и по отношению к Советскому Союзу в частности? Что собой представляет новый президент Линдон Б. Джонсон? Чем он будет отличаться от Кеннеди?
На эти и другие бесчисленные вопросы, заданные ему в течение дня, Моррис почти не смог представить фактов, поскольку о событиях в Далласе узнал от Советов и не имел понятия о Джонсоне. Однако он знал политическую историю Соединенных Штатов; основываясь на понимании движущих ею процессов, он сделал для советских лидеров анализ ситуации, укрепивший впоследствии его репутацию замечательного провидца. По существу, он поведал им следующее.
Он не может сказать, нарушили ли работники службы безопасности свой долг; учитывая ту опасность, которой подвергаются президенты, разъезжая в открытых машинах и смешиваясь с толпой, возможно, охранники и не виновны. Об этом слишком рано говорить, пока не известны подробности.
На жизни президентов было совершено множество покушений, и лишь одно – убийство Авраама Линкольна Джоном Уилксом Бутом – было политически или идеологически мотивировано. Остальные были предприняты психически неуравновешенными личностями. Любой гражданин США имеет право на приобретение и хранение оружия; установлено, что один процент населения, то есть более миллиона взрослых американцев, признан душевнобольными, и их действия – совершают ли они их в одиночку или в сговоре – непредсказуемы.
Однако тайный политический заговор в Соединенных Штатах невозможен, и разумные люди любой политической ориентации считаются с этой реальностью. Вооруженные силы США подчиняются гражданскому руководству и всегда лояльны к посту президента, кто бы его ни занимал. При содействии ФБР они раздавят в зародыше любой заговор, причем, если понадобится, применят силу.