ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Километры автобана оставались позади, а Рене все рассказывала. Заплакала она лишь один раз, когда заговорила о Нелли. Почему-то именно это воспоминание было для нее особенно болезненным - не потерянный ребенок, не побои, не любовница мужа - а гибель старенькой беспомощной собачонки.
- Значит, он привез свою любовницу и поселил прямо в доме? - переспросил Тед.
Еще четыре года назад он понимал, что ей будет плохо с Виктором - но не предполагал, что настолько плохо. Неудивительно, что она так изменилась...
- Да, - Рене пожала плечами. - Зато он с ее появлением вроде как... успокоился и ни разу больше меня не ударил.
Ему захотелось сделать так, чтобы Виктор больше никогда никого не ударил - возможно, из-за усталого безразличия, с которым это было сказано. Чтобы подавить этот благой, но, увы, бесплодный порыв, Тед полез в сумку за сигаретами. Вспомнил, что положено спросить разрешения у дамы, и поинтересовался:
- Ничего, если я закурю?
Дама не стала возражать. Впрочем, мысленно ему трудно было назвать Рене дамой - девчонка, и все. Неважно, что ей почти двадцать пять, все равно девчонка, наивная, доверчивая и уязвимая - и в то же время сильная и упрямая.
- А как тебе все-таки удалось бежать? - спросил он.
- Из дома моей крестной. Я с самого начала знала, что это проще всего сделать именно там, только боялась, что он раньше отправит меня... в психушку. Но Виктор, как и все нувориши, изрядный сноб, - это прозвучало настолько презрительно, что Тед не смог удержаться от улыбки. - Моя крестная - графиня де Клери, кузина бабушки. Бабушка всегда говорила, что мозгов у нее меньше, чем у курицы, но для Виктора это не важно, зато можно сказать кому-то: "Моя родственница, графиня де Клери..." Вчера был ее день рождения - такого случая он упустить не мог, а идти туда без меня выглядело бы неприлично, - вдруг она осеклась и тихо сказала: - Господи, это только вчера было...
Только вчера... Рене специально выбрала себе серебристое платье - оно ей совершенно не шло, и кожа выглядела болезненно-желтой, что Виктор не преминул заметить, зато к нему отлично подходило подаренное им колье с рубином. И не только оно...
На прием они, согласно правилам хорошего тона, прибыли на пятнадцать минут позже, чем были приглашены. Тетя Жермен благосклонно кивнула Виктору и накинулась на Рене с объятиями, повторяя:
- Эта диета тебе не подходит! Ты себя просто губишь! Пойдем, я тебе расскажу, как я сбросила лишние полкило!
Рене постаралась изобразить маленькую наивную девочку - главное, чтоб никто не заподозрил, что ее бледность вызвана не диетой, а тем, что внутри у нее все трясется, как натянутая струна. Диета...
Она старалась держаться поближе к графине, всячески подлизывалась и внимательно слушала про диету. Их даже вместе сфотографировал репортер светской хроники - Виктор, не отходивший от нее ни на шаг, был явно доволен, что тоже попал в кадр.
Взяв с подноса бокал шампанского, Рене сделала вид, что споткнулась, и украсила подол мокрым розовым пятном. Мельком заметила помрачневшее лицо Виктора и огорченно обернулась к графине:
- Тетя Жермен... Мне, наверное, придется уехать! Простите... Вы же видите... - пару слезинок не пришлось выдавливать из себя, они потекли естественно. - А я так хотела потанцевать!
- Ах, деточка, как же это?! Виктор, не смотрите на бедную девочку так!
И тут - самый главный ход! Неуверенно, словно только сейчас это придумав, Рене спросила:
- А может, я переоденусь в какое-нибудь платье Алисы? Можно? Тетя Жермен?! - и улыбнулась робкой улыбкой наивной неловкой дурочки.
Графиня просияла.
- Конечно! Как же я сама не подумала! - взяла Рене за локоть и повлекла за собой к боковой двери. Виктор попытался было последовать за ними, но она, хихикнув, бросила через плечо: - Нет-нет, у нас, девочек, есть свои маленькие женские тайны!
Добравшись до комнат внучки, графиня открыла гардероб и с энтузиазмом начала перебирать платья.
- Тетя Жермен, мне так неудобно - вы тратите на меня время, а там гости! Давайте я поищу сама? - предложила Рене и, потупившись, добавила: - И... Виктор сердится, что я такая неловкая - может быть, вы займете его беседой на несколько минут?
Тетя Жермен понимающе закивала и удалилась, теперь счет шел на секунды. Хорошо, что Алиса в Англии, а то и ее бы пришлось куда-нибудь спровадить!
Быстро раздевшись, Рене отбросила в сторону платье и начала лихорадочно рыться в гардеробе. Нашла джинсы, примерила - оказались велики размера на два. Джинсы шестнадцатилетней девочки! Неудивительно, что Виктор как-то сказал: "Тощая, как щепка - ни морды, ни груди, ни задницы!"
Подпоясавшись потуже ремнем, она надела кроссовки; выдирая волосы и не чувствуя боли, расчесала тщательно уложенную высокую прическу - скорее, скорее! Свитер... неважно, что велик - сейчас все так носят!
Осторожно открыв дверь, выглянула в коридор - там никого не было. Выскользнула, повернула к выходу на галерею. На улице шел дождь, и никто не заметил, как она перелезла через перила и спрыгнула на землю.
Рене вспоминала, переживая заново каждое движение, каждый шаг - снова становилось страшно и приходилось напоминать себе, что все это уже позади. Она не стала рассказывать про этот страх и про то, как лежала на бревнах, повторяя:
"Господи, господи!" Наоборот, постаралась, чтобы получилось посмешнее: изобразила кудахтанье тети Жермен и мрачную физиономию Виктора, рассказала про Мадлен с зеленым "Фиатом" и про то, как ее хотели подвезти в Людвигсбург.
- Ну, а потом я позвонила Бруни... и тебе, - закончила она. - Бруни приехала за мной прямо в Штутгарт, так что я уже к утру была у нее.
Тед поглядывал на нее с легким восхищением - поистине, у пьяных и сумасшедших свой Бог! Наверное, к этой же категории стоило причислить и неопытную богатую девчонку, которая ухитрилась проехать автостопом чуть ли не пол-Европы, нафаршированная под завязку драгоценностями, ночью - да еще без документов и денег. Какой ангел помахал над ней крылышками?!
- Ты прирожденная авантюристка, - повторил он, - и жутко везучая. Я бы тебя с удовольствием к себе работать взял!
Рене улыбнулась столь необычному комплименту, но следующие слова заставили ее нахмуриться:
- Примерно через час, после границы, мы доберемся до мотеля, и ты сможешь отдохнуть. Я так понял, что с этими приключениями ты всю ночь не спала?
- А как мы через границу поедем? Я же...
- Положись на меня, - Тед снова накрыл ее руку своей, и ничего не бойся.
Похоже, его слова Рене не убедили - чем ближе они подъезжали к границе, тем больше ей становилось не по себе. Лицо приняло зеленоватый оттенок, как у человека, который пытается скрыть от окружающих, что его мутит.
- Ты все-таки боишься? - обернулся к ней Тед.
- Нет-нет, - она бодро, но неубедительно улыбнулась.
- А ты знаешь, тот договор я все-таки сфотографировал!
- Какой договор?
- Тот... ну, помнишь, когда мы с тобой познакомились?
- Ты что, снова к Виктору лазил? - удивилась Рене.
- Нет, была еще одна копия, в офисе "Релана". Я там курьером устроился - конечно, пришлось убрать настоящего курьера.
- Как - убрать?!
Мельком взглянув на знак, показывающий, что до границы осталось два километра, Тед небрежно пояснил:
- Очень просто. Я выследил кафе, в котором он обедал, сел за его столик, уронил монету - а когда он нагнулся, чтобы поднять ее, незаметно сыпанул ему в салат...
- Снотворного или... яду? - ужаснулась Рене.
Да кем она его считает? Киллером, что ли? Детективов, понимаешь, начиталась...
- Нет, ни того и ни другого - вполне хватило, - он сделал эффектную паузу, - хорошей порции слабительного! - Рене широко открыла глаза и рассмеялась.
Вся эта история была целиком выдумана, но цели своей достигла: лицо ее слегка порозовело. Они въехали на заправку.
- Ну вот, до границы еще километра четыре, - сказал Тед, откинувшись на сидении. На самом деле оставалось меньше километра, но ей об этом знать было не обязательно. - Хочешь, пока я заправляюсь, сходи в туалет? А поедим и кофе попьем уже в мотеле.
Она смутилась и замотала головой - очевидно, упоминание о туалете для воспитанницы закрытой школы было чем-то совершенно неприемлемым.
- А ты знаешь такую собаку - боссерон? - спросил он, поглядывая на шоссе и изучая обстановку.
Рене кивнула.
- Я тут про слабительное говорил и вспомнил еще одну смешную историю - как раз с боссероном связано. Давай здесь пару минут посидим, а то у меня уже спина устала от этой машины - и я тебе пока расскажу. Было мне тогда лет девятнадцать...
Повествуя о том, как, чтобы сфотографировать сквозь окно некую парочку в разгаре адюльтера, он влез на дерево и, спускаясь, наткнулся на поджидавшего его внизу боссерона, Тед присматривался к движущимся по шоссе машинам. В это время дня движение здесь было довольно интенсивным - многие жители Страсбурга работали в Германии и сейчас ехали домой. Нужный момент настал минут через пять: на дороге появилось сразу несколько грузовиков, а следом - три легковушки. Плавно выехав на шоссе, он пристроился за ними, продолжая говорить:
- Он мне, зараза, штаны в клочья уже разорвал, а сам все...
Осталось метров пятьсот. Тед прибавил скорость и, обогнав пару легковушек, вклинился перед ними. Триста метров...
- ...Я чудом вылез - весь исцарапанный, а он мне еще вслед лаял наглым голосом...
Сто метров... Впереди остановили один из грузовиков - отлично! Так его, так его - займитесь им как следует!
- ...А потом, в метро... - сбоку мелькнули фонари и полицейские, приглядывающиеся к проезжавшим машинам... меня чуть не забрали за появление в непристойном виде: на мне только трусы снизу оставались, да и те рваные!
Рене, очевидно, представила себе всю эту картину (на самом деле пес только выдрал у него клок из штанов, и в метро пришлось ехать, прислонившись к стене, чтобы не светить трусами) - смутилась, хихикнула - и тут Тед с облегчением выдохнул:
- Все!
- Что - все? - испугалась она.
- Мы уже во Франции. Граница - это вон те огоньки сзади.
Она оглянулась, потом непонимающе уставилась на него.
- Ты же сказал, что еще четыре километра?!
- Я тебя обманул, - рассмеялся Тед. - Ты очень боялась...
Он думал, что Рене рассмеется в ответ, и никак не ожидал, что она вдруг скажет, нахмурившись:
- Больше никогда так не делай... пожалуйста.
- Чего - не делай?
- Не обманывай меня.
- Тебе же так было лучше - проскочили, ты даже не заметила! - Тед не понимал, в чем дело - ведь все прошло просто отлично!
- Я понимаю, спасибо, но больше не надо. Всю жизнь все считали возможным решать за меня, что я должна думать и чувствовать, что-то умалчивать, что-то не договаривать,- решать за меня мою судьбу, - голос Рене неожиданно стал жестким. - Больше я этого не хочу. Я не хочу быть пешкой, которую для ее же блага двигают из угла в угол, - замолчав, она угрюмо уставилась в окно.
Тед не ожидал такой реакции и не знал, что ответить. Черт возьми, она что, считает его участником вселенского заговора, призванного "двигать ее из угла в угол"? Да еще этот холодный тон - как с проштрафившимся лакеем!
В результате до мотеля он ехал молча и не в лучшем расположении духа.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Выражение легкой паники, замеченное им на лице Рене, когда она вошла в номер, не способствовало улучшению его настроения. Номер как номер: кровать, два стула, стол и шкаф. Может, их светлости племяннице графини подавай апартаменты? Она быстро взглянула на кровать, затем - украдкой, с испугом - на него, после чего на ее лице появилось и прочно обосновалось выражение усталой угрюмой покорности. Ну прямо Жанна Д'Арк, всходящая на костер!
Тед сам не понимал, почему так взбесится, и попытался взять себя в руки - даже пошутил, чтобы смягчить обстановку:
- После ужина!
- Что после ужина? - испуганно встрепенулась Рене.
- Ты так на меня смотришь, будто я сейчас на тебя наброшусь, - ухмыльнулся он. - Так вот - сначала я собираюсь поужинать.
Черт возьми, нет, это невозможно! Кажется, она приняла его слова всерьез и вылупилась на него, как кролик на удава! Она что, вообще шуток не понимает?!
Отвернувшись к окну, Тед опять попытался взять себя в руки, медленно досчитал до десяти и снова повернулся к ней.
- Ты что, всерьез предполагаешь, что я собрался тебя оттрахать после ужина? - еще больший испуг, равно как и исказившееся лицо - ах, простите, мадам, я и забыл, что подобные слова не для ваших аристократических ушек! - неоспоримо свидетельствовали, что да, именно это она и предполагала. - Да, кем ты меня вообще считаешь? Я просто пошутил!
Едва ли Тед мог себе представить, что в его словах Рене услышала нечто вроде: "Ты что, всерьез полагаешь, что я способен польститься на такую задохлину, как ты?", но увидел, как лицо ее стало еще более угрюмым. Его понесло, и он почти заорал:
- Я, когда ехал к тебе... я думал, мы друзья, потому и ехал. А ты! Это постоянное шараханье от меня, недовольная надутая морда, выговор на пустом месте - да какого черта? Я взял один номер, потому что мужчина и женщина, путешествующие вместе, обычно берут один номер - взять два значило обратить на себя внимание. А на границе - они же там смотрят, и твоя перепуганная застывшая физиономия могла вызвать подозрения. Я все сделал правильно, а ты! Ты меня кем считаешь? Монстром? Маньяком? - Он сам знал, что зашел слишком далеко, но остановиться уже не мог: - Ах да, я и забыл, что ты меня всего лишь наняла - как лакея. Так вот, мадам, довожу до вашего сведения, что сейчас ваш лакей принесет вам поесть - и ляжет спать. Пока что можешь, если тебе так кажется безопаснее, положить пару подушек посередине кровати - или хоть чемодан, черт его побери, если так беспокоишься за свою нравственность! На полу я спать не обязан! - с этими словами Тед вылетел за дверь, напоследок хлопнув ею.
Он пробежал несколько шагов, прежде чем затормозит и прижался лбом к холодной стене. Ему было тошно - и еще более тошно оттого, что он был неправ.
Обижаться за такое можно только на очень близкого человека - не на женщину, которую видишь второй раз в жизни. И если он, сентиментальный дурак, непонятно с какой стати все время воспринимал ее как близкого человека, то она, имея толику здравого смысла, вправе не доверять малознакомому подозрительному типу.
И еще одно: она была не в его вкусе... и Тед ни о чем таком не думал, заказывая этот чертов номер - только почему-то очень хотелось провести пальцами по ее шее и коснуться губами нежной кожи на виске, где билась голубоватая жилка...
Он вернулся в номер минут через пять, вдоволь мысленно обругав сначала ее, потом себя, а потом - весь мир. Рене сидела на кровати, согнувшись вперед и закрыв лицо руками. Непохоже, чтобы с момента его ухода она вообще сдвинулась с места.
- Да ладно, - он сел рядом и положил руку на сразу напрягшуюся спину, - не переживай, все образуется.
Рене вздохнула, не поднимая головы.
Под толстым свитером не чувствовалось, какая она худенькая, но Тед помнил, как она прильнула к нему при встрече... кожа да кости. И как шептала: "Ты приехал!"
И в самом деле - приехал! Взял девчонку, пережившую такое, что впору свихнуться - затащил неизвестно куда и наорал неизвестно за что. Доверие ему подавай! Вон ее сумка лежит, раззявившись на стуле - хоть сейчас забирай все, что там есть. А потом - в Канаду или Бразилию с полумиллионом долларов... ну, немного меньше, потому что продавать придется скупщикам краденого.
За какое-то мгновение Тед успел прикинуть это - а заодно представить себя под пальмой в окружении трех смуглых пышных красоток, готовых ради него на все. Вздохнул, понимая, что знакомство с красотками придется отложить, и слегка потряс Рене за спину.
- Эй! Ну где ты там?
Спина медленно разогнулась, и из ладоней вынырнуло лицо - весьма невеселое. Хорошо хоть не плакала. А глаза у нее были совсем как прежде - яркие, бархатисто-коричневые, точнее, каштановые - ему почему-то больше нравилось это слово.
- Не сердись... - Рене сказала это так жалобно, что ему стало смешно.
- Постараюсь. - Тед не выдержал, фыркнул и повторил: - Очень постараюсь!
И впрямь, придется сделать скидку на издержки ее воспитания.
Он стащил с нее блондинистый парик и растрепал слежавшиеся под ним темные локоны. Рене покорно стерпела эту фамильярность; последовала очередная неуверенно-примирительная реплика:
- Я Бруни сказала, что ты мой друг...
- Ладно, - усмехнулся Тед, - значит, так и договорились, да?
Она кивнула, улыбнувшись своей обычной виноватой улыбкой.
- Ну, вот и хорошо, - он встал. - Сейчас я тебе принесу поесть...
- Я могу сходить сама! - запротестовала Рене, очевидно, вспомнив его заявление насчет лакея
- Пока неясно, что с полицией, я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь видел. Что тебе принести?
Она пожала плечами.
- Все равно.
- Ну, ты же что-нибудь любишь?
- Картошку.
- А что не любишь?
- Овсянку.
Рене не стала уточнять, что овсянку она не просто не любит - не переваривает. Целый год над ней бились в школе, пытаясь приучить ее к этому полезному продукту. Она с отвращением съедала, но потом, через час-полтора, позеленев и зажимая себе рот, бежала с урока в туалет под хихиканье девчонок. В конце концов, это всем надоело, и от нее отвязались.
- Если кто-то постучит - скажи, что ты не одета, и попроси зайти попозже.
Она кивнула, пошла в ванную, не, не успел он подойти к двери, высунулась:
- Я нигде не могу найти халат... и шампуня нет.
Тед усмехнулся - в дешевых мотелях девочка явно никогда не жила. Вернулся, достал из сумки шампунь, потом, поколебавшись - не воспримет ли она это как очередное покушение на ее добродетель - собственную футболку с Микки Маусом.
- Вот все, что могу предложить.
Когда он вернулся, в номере было пусто, но из ванной доносился шум воды и звуки, похожие на мяуканье - судя по всему, Рене что-то напевала, стоя под душем. Стоило ему хлопнуть дверью, как мяуканье прекратилось.
- Я еду принес! - крикнул он. - Вылезай!
Футболка, по мнению Теда, шла Рене куда больше, чем вся остальная одежда: он не без удовольствия незаметно разглядывал пару торчащих из-под нее изящных босых ножек. Жаль только, что она нацелила лифчик. Зачем? Разве там есть чему отвисать? Нет, все-таки что-то есть - в нужных местах слегка топорщится... очень славненько топорщится!
Решив прекратить наблюдение, чтобы у него самого, грешным делом, ничего не затопорщилось, Тед благонравно перевел взор на голову, замотанную полотенцем - и как это женщины ухитряются накрутить такой аккуратный тюрбан? Мысленно отметил, что вид у Рене порозовевший и посвежевший.
Особых разносолов в мотеле не было, поэтому на подносе красовались пара крепов с курицей и сыром, картонка с жареной картошкой и бутылка розового вина.
Ела Рене, хотя и не торопясь, но явно с аппетитом. Ну и слава богу, ей не мешало прибавить хотя бы килограммов пять.
Выставив за дверь опустевший поднос, Тед кивнул в сторону кровати: