Я сожалела о своей импульсивности. Разумеется, было приятно, что наши отношения достигли столь серьезного уровня, но, быть может, я все же поспешила?
Меня преследовали мысли о бароне. Казалось очень странным, что человек, который так много хорошего сделал для меня, мог поступить так нехорошо в отношении Бертрана.
Я рада была покинуть замок. Когда удастся изгнать барона из своих воспоминаний, я воочию увижу ожидающее меня сказочное будущее.
Оставалось лишь благодарить судьбу.
Парижские бульвары
Я влюбилась в Париж, едва миновав городскую черту, и сказала себе, что за время пребывания здесь постараюсь узнать его как можно лучше.
Вначале мы направились на Северный вокзал провожать отца, а затем Бертран, приехавший вместе с нами в Париж, сопроводил меня до парадных дверей особняка на улице Фобур Сент-Оноре, парижского дома принцессы де Креспиньи, где мне предстояло писать заказанную миниатюру.
Навстречу вышел дворецкий, державшийся с большим достоинством. Он церемонно поклонился и пригласил войти в дом. Я попрощалась с Бертраном, который пообещал заехать ко мне через несколько дней, а дворецкий тем временем позвал служанку и приказал ей проводить меня в приготовленную комнату.
Дом был просто изумителен. Особо сильное впечатление произвела на меня роскошная лестница, плавными изгибами поднимавшаяся из холла на второй этаж. Да и не только лестница. Это был поистине маленький дворец. Я с удовольствием отметила довольно сдержанный, но изысканный стиль его внутреннего убранства. Здесь все отличалось безупречным вкусом. Много белого цвета с вкраплениями красного и достаточно умеренным количеством позолоты. Атмосфера особняка вызывала ощущение изысканного и ненавязчивого богатства.
Мы долго поднимались по лестнице, что предоставило мне возможность по достоинству оценить чугунное кружево перил.
- Madame la Princesse примет вас завтра, - сообщила служанка. - Нам приказано помочь вам устроиться и предоставить все необходимое. Madame la gouvernante зайдет к вам немного позднее. Она полагает, что после путешествия вы нуждаетесь в отдыхе.
К счастью, за последние недели мой французский значительно усовершенствовался, однако служанка говорила с сильным южным акцентом, что представляло для меня определенные трудности, впрочем, вполне преодолимые.
Мы остановились на лестничной площадке. Моя провожатая отворила дверь, и я вошла в довольно просторную и уютную комнату. Белые кружевные портьеры над двуспальной кроватью были подвязаны золотистыми лентами. Пол устилали восточные ковры сдержанных розовых и голубых тонов. Необыкновенно элегантная мебель, судя по всему, изготовленная в эпоху Людовика Четырнадцатого или Пятнадцатого, была отполирована до блеска.
Служанка спросила, принести ли мне горячей воды для умывания, а затем поспешно вышла, видимо, заметив мое нетерпение.
В ожидании воды я осмотрела убранство комнаты. Как же все здесь разительно отличалось от замка Сентевилль! Я задалась вопросом, является ли элегантность этого дома отражением личности принцессы в той же степени, в какой суровость замка отражает личность его владельца. Даже сейчас мои мысли упорно возвращались к барону. Что за бесстыдство - попытаться сбыть Бертрану оставшуюся не у дел любовницу! Я была рада, что Бертран так яростно воспротивился ему. И этого хватило, чтобы склонить чашу весов… В гневе он предстал передо мной мужчиной, достойным восхищения - сильным и решительным. Прежде я отмечала, что он уж очень преклоняется перед бароном, а это прямо указывало на определенную слабость. Тогда мне хотелось защитить его от всемогущего родственника, и это внушало серьезные сомнения относительно того, что подобного рода чувства достаточно для вступления в брак.
Я так хотела воспрепятствовать вторжению барона в этот очаровательный дом! Но как я могла воспрепятствовать? Ведь именно он был причиной того, что я сейчас находилась здесь. Он проявил благородство и признал высокое качество моей работы. Нет, яростно возразила я сама себе. Это не благородство, а элементарная объективность. Даже самый отъявленный мерзавец может демонстрировать свою объективность при оценке произведений искусства и тем самым способствовать… изменению предвзятого отношения к женщинам! И все же сомнительно…
Интересно, буду ли я с таким же увлечением работать здесь, как и в замке… Вряд ли. Здесь ведь не будет атмосферы интриги и заговора, которая, хотя и пугала меня порой, но на самом деле оказалась весьма плодотворной.
Я умылась, переоделась в черную юбку и белую блузку, распаковала остальные вещи и стала ждать прихода madame la gouvernante.
Она пришла спустя некоторое время. Это была женщина средних лет в черном платье простого, но очень элегантного покроя. У горла платье было застегнуто маленькой бриллиантовой брошью, единственным его украшением.
- Добро пожаловать, - произнесла она. - Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным. Барон сообщил нам о вашем приезде, но не мог точно указать время.
- Очень мило с его стороны, - ответила я. - Проводив своего отца на вокзал, я сразу же направилась сюда. Отец возвращается в Англию.
- Я рада, что вы говорите по-французски. Язык может создавать немало трудностей. Если вам что-либо понадобится, позвоните. - Она кивнула на белый шнур у кровати. - Я подумала, что вам сегодня будет удобно пообедать у себя в комнате. Вы, должно быть, устали после путешествия. Пришлю вам обед через час.
- Это было бы замечательно, - заверила я ее. - Принцесса… э-э… она действительно хочет, чтобы с нее написали миниатюру?
Она улыбнулась.
- Это будет далеко не первый портрет принцессы. Она не придает этому никакого значения. Возможно, принцесса покажется вам достаточно нетерпеливой моделью, и я бы посоветовала делать сеансы позирования как можно короче.
- Спасибо. Как я поняла, принцесса очень юна.
- Ей семнадцать лет.
- Миниатюра должна получиться хорошей.
- Я уверена, мадемуазель Коллисон, что вы об этом позаботитесь. Мадам графиня говорит, что барон до небес превозносит ваш талант.
- Он очень добр.
- Он бы этого не делал в ином случае, мадемуазель. - Она опять улыбнулась. - Полагаю, вам не привыкать жить в домах своих заказчиков.
- Я только что приехала из замка Сентевилль, где провела почти три недели.
- Здесь уютнее, чем в замке, не правда ли? По этим старым замкам гуляют такие сквозняки…
- Здесь и в самом деле очень мило.
- Мадам графиня любит жить в комфорте.
- Простите мое любопытство, но я ничего не знаю относительно обитателей этого дома. Кто это - мадам графиня?
- Дальняя родственница принцессы, а также ее опекунша. Графиня выводит принцессу в свет, а в данном случае и устраивает ее брак. Принцесса - сирота. Ее семья пострадала во время революции.
- А вы - ее гувернантка?
- О нет, мадемуазель. Я - la gouvernante, что означает la femme de charge… управляющая.
- А, я поняла. По-английски это звучит как "экономка".
Она медленно повторила это слово, не переставая улыбаться.
- Теперь я буду знать, кто есть кто, - произнесла я. - И чрезвычайно благодарна за вашу заботу.
- Я распоряжусь, чтобы вам прислали обед. Сегодня. А завтра мадам графиня отдаст соответствующие распоряжения. С принцессой вы увидитесь утром. В восемь часов принесут petit dejeuner и горячую воду. Это будет удобно?
Я заверила ее, что это чрезвычайно удобно, и она ушла, оставив меня наедине с моими мыслями.
Меня охватило чувство невыразимого одиночества. Я скучала по отцу. Где-то он сейчас, думала я. Быть может, готовится взойти на борт судна. А где сейчас Бертран? Наверное, уже едет домой, где сообщит домашним о намерении жениться на мне и о ссоре со всемогущим бароном, которого он поклялся больше никогда не видеть.
В замке меня принимали совершенно иначе. Я попыталась вспомнить волнение и тревогу, охватившие меня тогда, а также твердую решимость добиться успеха в создавшейся ситуации, затем возбуждение, смешанное с отвращением. И целая гамма иных чувств и ощущений. Все это привело к стремлению досконально изучить лицо этого безнравственного человека, способного на самые возмутительные выходки…
Но какой он был моделью! Мне начинало казаться, что его портрет стал моим высшим достижением на многие годы вперед. Когда еще мне доведется иметь дело с такой сложной личностью - безнравственной, жестокой, коварной, беспощадной… Достаточно было представить себе любое отрицательное свойство человеческой натуры, и оно неизменно присутствовало в его характере. И при всем этом барон любил прекрасное. Он честно оценил мою работу, нашел ее хорошей и тем самым опроверг расхожее мнение относительно того, что женщина должна занимать в обществе низшее положение, потому что мало на что способна. У него нашлось достаточно смелости, чтобы высказать свое собственное мнение. Смелость! Никакая это не смелость! Он не нуждается в смелости, чтобы говорить и делать все, что вздумается. В своем мирке этот человек обладает безраздельной властью и сам устанавливает законы, так что здесь и речи нет о преодолении препятствий или риске…
И все же, барон, размышляла я, на вашем пути встречаются люди, не желающие слепо повиноваться… Милый Бертран! Замечательный молодой человек, отказавшийся плясать под дудку циничного барона. Я рассмеялась и вслух произнесла:
- Что ж, барон, вам придется поискать другого мужа для отставной любовницы!
Прекрати о нем думать! - приказала я сама себе. - Теперь у тебя новый заказ. Ты больше никогда не увидишь этого барона. Не позволяй ему вторгаться в эту атмосферу элегантности и изящества, где все будет совершенно иначе, чем в его средневековой цитадели!
Я прибыла сюда в лучах славы, в качестве признанного художника. Мне предстояло писать портрет семнадцатилетней девушки, невинной и не знающей жизни. Прелестная модель для портрета, не требующая слишком глубокого проникновения в ее характер. Гладкая, нежная девичья кожа, глаза, где еще не прячется тайна, лоб, не изборожденный морщинами… Хорошенькая картинка - вот и все, что от меня требуется. Принцесса - совсем еще ребенок, размышляла я, которого с соблюдением всех формальностей вручат этому чудовищу, чтобы он лишил его невинности. Бедное дитя. Мне было так жаль ее…
Затем я вслух произнесла:
- Прочь мысли о бароне! Ты превосходно выполнила его заказ, и он хорошо заплатил тебе. Будь благодарна ему за это, а об остальном позабудь.
Принесли поднос с обедом. Там была тарелка с холодным цыпленком и салат, заправленный незнакомым, но очень вкусным соусом. Еще кусок фруктового пирога и графин белого вина.
Все это было очень вкусно.
Спустя некоторое время опять пришла служанка. Она забрала поднос с тарелками, а я после ее ухода решила, что, пожалуй, лучше всего будет лечь спать. Разумеется, подобный прием трудно было бы назвать восторженным, но не следовало забывать, что меня всего лишь наняли для выполнения заказа. Я имела дело с настоящей французской аристократией, которой по части соблюдения этикета не было равных во всем мире. Завтра узнаю больше. Как бы то ни было, довольно скоро я поеду домой, в Англию, прежде чем браться за два следующих заказа (один от мадам Дюпон, а второй от мсье Виллефранша), полученных мною в тот самый вечер, когда барон представил гостям мое произведение.
Отец тогда очень обрадовался. Он сказал, что я обязательно должна взяться за эти заказы, поскольку они помогут мне утвердиться во Франции, где при поддержке столь влиятельного человека, как барон, мне будет намного легче обрести известность, чем в викторианской Англии.
- Только создав себе имя, - говорил отец, - можно диктовать условия. Имя - прежде всего. Имя - это все.
Если выйду замуж за Бертрана… когда выйду замуж за Бертрана… я должна буду настоять на том, чтобы продолжать заниматься живописью. Он не станет мешать. Бертран все понимает…
Мне повезло, что он меня полюбил. Я ведь совсем недавно приехала во Францию, но как сильно изменилась за это время!
Я сняла платье и надела халат. Затем села перед зеркалом, распустила волосы и, взяв с туалетного столика щетку, начала их расчесывать. И мысленно перенеслась в тот вечер, когда Николь прислала свою служанку, чтобы та уложила мои волосы… Бедная Николь! Она всецело пребывает во власти этого страшного человека. Хотя можно было бы сказать, что эта женщина сама виновата, поскольку не следовало становиться его любовницей. А теперь пожинает плоды своего греха…
Раздался осторожный стук в дверь.
- Войдите, - сказала я.
В комнату вошла совсем еще юная девушка. Она была одета в черное платье с белым передником.
- Я пришла узнать, есть ли у вас все необходимое.
- Да, спасибо. Вас послала madame la gouvernante?
- Нет… я пришла по собственному желанию.
У нее было маленькое личико с заостренным подбородком, несколько длинноватым носом и стреляющими по сторонам озорными глазами.
Она затворила дверь.
- Вы уже устроились?
- Да. Благодарю вас.
- Вы ведь собираетесь писать портрет принцессы?
- Да.
- Вам придется очень постараться.
- Сделаю все, что могу.
- Придется. Она ведь не очень хорошенькая.
- Все зависит от того, кто как считает.
Она уселась на мою кровать. Эта служанка показалась мне чересчур нахальной, и я уже собиралась предложить ей покинуть комнату. С другой стороны, я хотела использовать возможность побольше узнать о принцессе, которой предстояло стать моей моделью.
- Что вы этим хотите сказать? - поинтересовалась она.
- Именно то, что сказала.
- Вы имеете в виду, что вам она может показаться хорошенькой, даже если все остальные думают иначе? Значит, вы собираетесь сделать ее хорошенькой на портрете?
- Я буду писать только то, что буду видеть.
- Вы только что закончили портрет барона де Сентевилля. Каким вы его изобразили?
- Миниатюра уже у принцессы. Возможно, она вам ее покажет. Вы работаете в ее апартаментах?
Она кивнула.
- В таком случае вы ее увидите.
- Уже видела.
- Тогда вы знаете ответ на свой вопрос.
- Он показался мне довольно… страшным.
- В самом деле? А теперь… я хотела бы лечь спать.
- Но я хотела бы поговорить.
- Зато я, как уже об этом сообщила, ложусь спать.
- Разве вы не хотите как можно больше узнать о живущих здесь людях?
- Со временем узнаю.
- Вам обязательно требуется хорошо знать людей, с которых вы пишете свои портреты?
- Желательно.
- Вы как ведьма.
- Любопытная точка зрения.
- Я не думаю, что принцессе понравится, если вы будете лезть к ней в душу.
- Послушайте, я вынуждена попросить вас покинуть мою спальню.
Она немного выпрямилась, но с кровати не встала.
- Расскажите мне о бароне, - попросила она. - Говорят, у него двадцать любовниц… как у Соломона… или что-то в этом роде.
- Кажется, у Соломона было гораздо больше любовниц.
- Вы не хотите ничего мне рассказывать, верно? Это потому, что я всего лишь служанка… пустое место.
- Идите-ка лучше спать, - посоветовала я.
- Вы собираетесь позвонить и приказать, чтобы меня выгнали отсюда?
- Если вы уйдете сами, я не стану этого делать.
- Но я могла бы очень много вам рассказать, - заговорщически сообщила она, - много такого, что вам следовало бы знать.
- Не сомневаюсь, но, может быть, в другой раз, а?
И довольно бесцеремонно вытолкала ее за дверь.
Странная служанка! Интересно, что она собиралась рассказать мне о принцессе?
Я заперла дверь на замок и забралась в постель. Однако уснуть мне удалось очень не скоро.
* * *
Позавтракав, я в девять часов уже была полностью готова к дальнейшим действиям. Долго ждать не пришлось. Вскоре в дверь постучала madame la gouvernante. Она очень учтиво пожелала доброго утра и выразила надежду на то, что я хорошо провела ночь.
Затем сообщила, что мадам графиня готова меня принять.
По все той же великолепной лестнице мы спустились вниз, и madame la gouvernante провела меня в гостиную, где преобладали белый и золотистый цвета с редкими вкраплениями красного. Мебель была изумительна и, насколько я могла судить, относилась к шестнадцатому и семнадцатому столетиям. Но мое внимание полностью переключилось на графиню.
Она была невысока и слегка полновата. Впрочем, благодаря тщательно подобранному туалету эти недостатки не бросались в глаза. Волосы графини были собраны в высокую прическу, что добавляло ей недостающие дюймы роста. Она была необыкновенно элегантна и вполне соответствовала окружающей обстановке.
Должна признаться, я тут же показалась себе замухрышкой, так как стало очевидно, что я уделяю своей внешности намного меньше внимания, чем графиня.
- Мадемуазель Коллисон! - воскликнула она, направляясь ко мне и протягивая холеную руку.
Я была удостоена вялого рукопожатия.
- Счастлива приветствовать вас в этом доме. Мсье барон очень хочет, чтобы вы написали миниатюрный портрет принцессы де Креспиньи. Он самого высокого мнения о вашей работе. Разумеется, мне знакомо ваше имя. Его здесь многие знают… К тому же, по словам барона, вы - первая дама в этой династии великих художников.
- Мне не терпится поскорее познакомиться с принцессой и приступить к работе, - ответила я. - А для начала хотелось бы знать, имеется ли здесь хорошо освещенная комната.
- Да, да. Это предусмотрено. Барон предупредил нас обо всем, что вам может понадобиться. Но принцесса ясно дала понять, что не желает позировать подолгу.
- Сеансы позирования абсолютно необходимы, - твердо произнесла я. - И только я могу определять их длительность. Художник может обнаружить очень важную деталь… нюанс… но если модель уйдет раньше, чем эту деталь удастся запечатлеть… вы меня понимаете?
- Ах, вам придется решать эти вопросы с принцессой. Она еще так юна…
- Насколько мне известно, ей уже семнадцать лет.
Графиня кивнула и улыбнулась несколько растерянно.
- Ее воспитывали в отдаленном замке… И всего лишь несколько месяцев назад я взяла ее под свое крыло и привезла ко двору. Мне приходится…
Она замолчала, и я закончила за нее:
- Держать ее в строгости?
- Вот именно. Это большая ответственность… Я послала служанку, которая должна сообщить ей, что мы ждем… Принцесса вот-вот появится.
- Спасибо.
- Прошу вас присесть, мадемуазель Коллисон.
Я опустилась в кресло, не сводя напряженного взгляда с двери.
- Вы приехали из замка Сентевилль?
Это было сказано, чтобы заполнить паузу, так как она отлично знала ответ.
- Да, мадам.
- Должно быть, вы… э-э… провели много времени с бароном… я имею в виду сеансы.
- Да, господин барон был хорошей моделью. К тому же он очень интересуется искусством.
- Будем надеяться, что принцесса тоже вас порадует.