Линк припарковал "Битер" у тротуара, Эмма выскочила и уверенно кинулась к машине "Скорой помощи". У меня внутри все похолодело.
Телефонный звонок. Получается, что звонил не просто кто-то из соседей, которым не терпелось поделиться сплетнями о безумном урагане, пронесшемся над Гэтлином. Вероятно, кто-то сообщил Эмме о доме моих бабушек? Линк схватил меня за плечо и вытащил на улицу. Жители квартала столпились вокруг "Скорой". Я безучастно таращился на лица соседей, происходящее было для меня совершенно нереальным. Эдна Хейни даже не успела снять свои розовые бигуди и пушистый халат, несмотря на сорокаградусную жару, а Мелвин Хейни стоял в белой майке и трусах. Правда, Мамаша и Папаша Риддл, которые открыли в своем гараже химчистку, явились во всеоружии. Мамаша, как безумная, крутила ручки радиоприемника, хотя у него явно сели батарейки, к тому же антенна уже давно не работала. Папаша сжимал в руках дробовик.
- Извините, мэм… простите… - приговаривал Линк, пробиваясь через толпу зевак, пока мы, наконец, не добрались до "Скорой".
Металлические дверцы были открыты. Рядом с ними на выжженной траве сидела Мэриан и обнимала завернутую в одеяло Тельму. Возле них жались две крошечные фигурки: тощие синюшные лодыжки торчали из-под длинных сорочек с оборками.
- Бедный Харлон Джеймс! - трясла головой бабушка Мерси. - Он не любит беспорядок! Ему это не понравится!
Мэриан хотела закутать и ее, но бабушка Мерси проигнорировала Мэриан.
- Вы в шоке, вам надо согреться! Так сказали пожарные, - уговаривала ее Мэриан.
Она протянула мне одеяло, и я понял, что она действует в режиме чрезвычайной ситуации. Она пыталась защитить тех, кого любит, обойтись минимальными потерями, хотя ее маленький мирок пылал огнем всего лишь в паре кварталов отсюда.
- Он убежал, Мерси, - бубнила Грейс. - Глупый пес! А все потому, что Пру забыла запереть вход для собак!
Я автоматически посмотрел на дом Сестер и обнаружил, что у особняка снесло всю стену. Встряхнув одеяло, я ласково укутал в него бабушку Мерси. Она цеплялась за Тельму, как беспомощное дитя.
- Мы должны рассказать Пруденс Джейн! Она сама не своя из-за собаки! Иначе она разозлится, как оса в июне!
- Не волнуйся, - успокаивала старушку Тельма. - Просто небольшие осложнения… помнишь, Грейс, прямо как у тебя - несколько месяцев назад? - спросила она, обнимая ее.
Мэриан посмотрела на Тельму внимательным материнским взглядом:
- Вы хорошо себя чувствуете, мисс Тельма?
Та была такой же растерянной, как и ее сестры.
- Я ничего не понимаю. Мне снился Джордж Клуни и кекс с глазурью, просыпаюсь, а стены рушатся! - дрожащим голосом произнесла Тельма. - Едва успела добраться до девочек, а когда нашла Пруденс Джейн…
Бабушка Пру… продолжения я не расслышал. Мэриан встревоженно вымолвила:
- С ней врачи. Не беспокойтесь, пожалуйста, там Эмма.
Я протолкнулся мимо Мэриан, она попробовала взять меня за руку, но я не остановился. Двое врачей склонились над носилками. С металлических стоек свисали трубочки, присоединенные к хрупкому телу моей бабушки. Медики быстро вешали на стойки пластиковые пакеты с прозрачной жидкостью, но из-за жуткого гвалта и рыданий я не мог расслышать их речь. Эмма, стоящая на коленях, держала безжизненную руку в своих ладонях. Думаю, Эмма молилась или говорила с Великими предками. А может - то и другое…
- Она не умерла, - донесся из-за спины голос Линка. - Я чувствую ее запах. - И он втянул воздух носом. - Медь, соль и острый томатный соус.
Несмотря на ужас ситуации, я улыбнулся.
- Что они говорят?
- Не знаю, - ответил Линк. - Вроде бы, когда дом рухнул, у нее случился удар, и она не реагирует на внешние раздражители.
Я обернулся и посмотрел на Мерси и Грейс. Эмма и Тельма усадили их в инвалидные кресла и принялись махать добровольцам, которые помогали пожарным. Как будто они их и не знали: мистер Ролс выдавал товары по заказу в "Стой-стяни", а Эд Лендри работал на заправке. Я поднял с земли осколок ярко-зеленого стекла и догадался, что это остатки от кошечки бабушки Пру. Она всегда гордо выставляла свою любимицу на всеобщее обозрение рядом с дутой гроздью винограда. Я перевернул его и обнаружил на обороте красный стикер. Каждая вещь в жилище Сестер были помечена таким образом, чтобы после смерти родственники знали, кому что достанется.
Красный цвет означал, что кошечка предназначалась мне. А вдобавок - груда обломков и пожар. Я засунул стекляшку в карман, беспомощно наблюдая, как моих бабушек везут к второй машине "Скорой помощи" (в Гэтлине их всего две). Эмма быстро взглянула на меня, словно шикнув: "Молчи и не лезь!" Короче, иди домой, запри дверь на замок и не лезь, куда не надо. Но она прекрасно знала, что сейчас меня не переубедишь.
"Не реагирует на внешние раздражители" - эта фраза постоянно вертелась у меня в голове. Доктора решили ничего не сообщать Грейс и Мерси, потому что бабушка Пру, она…
…практически мертва.
Виноват только я один. Ведь я не смог сказать Абрахаму, как найти Джона Брида.
Джон Брид.
И меня осенило.
Инкуб-мутант, который заманил нас в ловушку, подстроенную Сэрафиной и Абрахамом, хотел увести у меня любимую девушку и превратил моего лучшего друга в инкуба… он вновь пытается разрушить мою жизнь!
Не только мою, но моих близких.
Из-за него Абрахам призвал вексов. Из-за него Гэтлин лежит в руинах, а бабушка находится при смерти. Впервые на моих глазах горят книги, и вовсе не из-за узколобости обитателей моего родного городка.
Виновником является Джон Брид!
Я стиснул кулак. Конечно, гигантским не назовешь, зато он мой. Я - проводник, и у меня есть проблема. И я пойду вперед, во имя великой цели или чего-то там еще… Я должен вывести чародеев из тупика, как мне однажды объяснили Мэриан и Лив. Мне уже удалось найти дорогу, поэтому дело за малым, а именно - за Джоном Бридом.
Отступать нельзя.
"Скорая" отъехала от дома, за ней последовала вторая машина. Улица наполнилась воем сирен, и когда машины скрылись из виду, я бросился бежать. Вспомнил о Лене и увеличил скорость. Подумал о маме, Эмме и бабушках. Я мчался до тех пор, пока не начал задыхаться и не перестал быть слышен звук сирен. Добравшись до библиотеки, я, наконец, остановился. Пожар потушили, но дым продолжал клубами подниматься в небо. Пепел кружился в воздухе, как хлопья черного снега. Перед зданием высились штабеля коробок с книгами, одни - полусгоревшие, другие - промокшие. Вероятно, половину библиотеки все-таки спасли, но меня новость не порадовала. Все кончено. Единственное место в Гэтлине, которое было дорого сердцу моей матери, стерто с лица земли. Книг не вернуть, можно лишь купить новые. Но эти страницы она уже никогда не будет листать, не положит между ними закладку или ложку.
Сегодня погибла еще одна частичка моей мамы. Я почти ничего не знаю о Леонардо да Винчи. Что там было в его книге? Может быть, я учусь жить, а может - умирать. Лучше не скажешь. Полагаю, мне стоит прислушаться к Эмили Дикинсон и попробовать обрести смысл в безумии. Но мне в сознание врезались слова Эдгара По: у меня действительно сложилось ощущение, что смотрю в самый глубокий мрак во Вселенной. Я достал из кармана зеленый осколок, уставился на него, будто в нем заключались ответы на все мои вопросы.
25.09
Хозяйки
- Итан Уот, будь так добр, налей мне сладкого чая! - донесся из гостиной голос бабушки Мерси.
- Итан, не смей наливать ей сладкий чай! - мгновенно отозвалась бабушка Грейс. - Она сразу побежит припудрить носик, если выпьет еще глоток!
- Итан, не слушай Грейс! У нее отвратительный характер, такой не исправить, сколько носик ни пудри!
Я беспомощно взглянул на Лену, которая достала пластиковую бутылку со сладким чаем из холодильника, и спросил:
- Что делать?
- Ребята, вам разве на завтра ничего не задано? - осведомилась Эмма, забирая у Лены бутылку.
Лена приподняла бровь и с облегчением улыбнулась. С тех пор, как бабушку Пру положили в окружную больницу, а сестры переехали к нам, мне с Леной вообще не удавалось побыть наедине. Я потянул ее к двери.
"Ну что, бежим?"
"Да!"
Мы кинулись в холл, пытаясь добраться до лестницы незамеченными. Бабушка Грейс возлежала на диване, завернувшись в свой любимый вязаный платок с десятью оттенками коричневого. Теперь он отлично сочетался с нашей гостиной. В комнате громоздились коричневые картонные коробки с добром, которое мы смогли вытащить из-под развалин дома на прошлой неделе. Кое-что не пострадало, в том числе вещи из спальни Грейс и Мерси. Еще здесь находились: напольная латунная пепельница на высокой ножке, принадлежавшая по очереди пятерым мужьям бабушки Пру, четыре ложки из коллекции Грейс, деревянный стеллаж, кипа пыльных фотоальбомов, два стула из разных гарнитуров, декоративный фавн и сотни баночек с желе из магазина "Завтраки и печенье у Милли". Но этого оказалось недостаточно. Сестры пилили нас до тех пор, пока мы не вытащили из-под обломков их сломанные вещи. Большая часть покоилась в коробках, но бабушка Грейс упорно доказывала нам, что если она "добавит немного уюта" в наше жилище, то их "страдания" значительно уменьшатся. В конце концов, Эмма разрешила им расставить кое-что у нас в гостиной.
Итак, Харлон Джеймс I, Харлон Джеймс II и Харлон Джеймс III - прекрасно сохранившиеся благодаря таксидермии ("изящному южному искусству" - по словам бабушки Пру) - мрачно пялились на меня. Харлон Джеймс I - сидел, Харлон Джеймс II - стоял, а Харлон Джеймс III - спал с открытыми глазами. Он меня ужасно раздражал - бабушка Грейс положила его около дивана, и мы постоянно об него спотыкались.
"Все не слишком плохо, Итан".
Бабушка Мерси хандрила в своем инвалидном кресле перед телевизором - она явно пребывала в негодовании из-за того, что проиграла Грейс утреннюю битву за диван. Папа сидел неподалеку и читал газету. Он выразительно посмотрел на нас с Леной, намекая: "Уносите отсюда ноги, пока есть возможность", но вслух произнес:
- Как дела, ребята? Рад тебя видеть, Лена!
- Я вас тоже, мистер Уот!
Время от времени отец брал выходные, чтобы бабушки окончательно не свели Эмму с ума. Мерси помахала мне пультом, не желая выпускать его из рук, хотя телевизор был выключен.
- Куда вы собрались вдвоем, неразлучники?!
"Быстро к лестнице, Эль".
- Итан, ты же не собираешься подняться наверх в компании этой очаровательной юной леди! Боже, как неприлично! - воскликнула бабушка Мерси, в очередной раз взмахнув пультом, словно пытаясь "поставить" меня на паузу. - Детка, ты все-таки держи подальше свою милую маленькую попку от комнат всяких там оболтусов! - обратилась она к Лене.
- Мерси Линн!
- Что, Грейс Энн?!
- Не смей произносить такие слова!
- Какие? Попка-попка-попка!!!
"Итан! Забери меня отсюда!"
"Стараюсь!"
- Ясно, - фыркнула Грейс, - он ведет ее наверх! Да его отец в гробу перевернется!
- Эй, я тут! - заметил папа.
- Его мать, - поправила ее Мерси.
- Мерси Линн, ты в маразме! - протянула бабушка Грейс и продемонстрировала ей свой неизменный носовой платочек.
- А вот и нет! Я все слышала, у меня замечательный слух! Ты говорила - "его отец"!
- Ничего подобного! - угрожающе заявила Грейс и насупилась.
- Дамы, не желаете ли сладкого чаю?
Эмма вошла в комнату с подносом, как всегда вовремя! Спрятавшись ей за спину, мы с Леной быстро выскочили из гостиной. Даже в отсутствие бабушки Пру от Сестер так просто не избавишься. Мы с папой и Эммой измучились, пытаясь разместить их у нас, потом забрать уцелевшие вещи… А сейчас мы прыгали вокруг них целыми днями, удовлетворяя все их капризы.
Лена ворвалась в мою комнату, я захлопнул за собой дверь и сразу же обнял ее. Она склонила голову мне на грудь и заговорила на кельтинге:
"Я скучала по тебе".
"Я знаю, детка".
Она в шутку ткнула меня в бок.
- Не смей закрывать дверь, Итан Уот! - донесся снизу чей-то голос. - Цыпочек в нашем мире больше, чем людей!
Не представляю, кому из бабушек он принадлежал, но, похоже, разногласий между ними по поводу последней реплики не возникало.
Лена распахнула дверь настежь.
- Что ты делаешь? - застонал я.
- Тише! Когда Сестры в последний раз сами поднимались на второй этаж? - отозвалась Лена, касаясь моих губ.
Я наклонился к ней, наши лбы соприкоснулись, и мой пульс участился.
- Значит, Эмме придется наливать им сладкий чай до тех пор, пока он не закончится!
Я подхватил Лену на руки и отнес на кровать, которая благодаря вторжению Линка превратилась в матрас на полу. Затем я лег рядом, намеренно не замечая разбитого окна и груды комиксов. Какое это имеет значение, если мы наедине. Черные кудри Лены разметались по подушке, как темный нимб, она посмотрела на меня зелено-золотистыми глазами и прошептала:
- Я люблю тебя, Итан Уот!
- А мне такое говорили, - лукаво сообщил я, приподнимаясь на локте.
- И кто же? - засмеялась она.
- Да так, девчонки…
- Неужели? Например? - осведомилась она.
- Мама. Тетя Кэролайн. И Эмма, - ответил я, пощекотав ее под ребрами.
- Ладно, прощен, - засмеялась она, уткнувшись мне в плечо. - Не знаю, что бы я без тебя делала! - неожиданно серьезно и искренне сказала она.
- Без тебя я - вообще никто, Лена!
И я принялся ее целовать. Наши тела идеально подходили друг другу, с точностью до миллиметра. Ведь мы созданы друг для друга, что бы там ни говорили Вселенная или мой взбесившийся пульс. Я чувствовал, как из меня вытекает энергия, но продолжал целовать Лену. Она оттолкнула меня за секунду до того, как мое сердце должно было начать замирать.
- Итан, лучше не надо…
Я вздохнул, перекатился на спину и погладил ее волосы.
- Мы даже не начали!
- Сперва надо выяснить, почему с каждым разом становится все хуже, то есть… сильнее. Мы должны быть осторожными.
- Какая разница? - обняв ее за талию, спросил я.
- Я права, Итан. Мне не хочется случайно поджечь тебя.
- Не знаю… оно в любом случае того стоит!
Она улыбнулась, а я засмеялся, уставившись в потолок. Лена не ошиблась. Думаю, из чародеев только инкубы могли держать свои способности под контролем. В Равенвуде царил полный хаос. Но мне было необходимо касаться ее, Лена для меня - как глоток свежего воздуха.
Послышалось мяуканье - у нас в ногах копошилась Люсиль. После того, как Харлон Джеймс IV оккупировал ее постель, она прочно обосновалась в моей комнате. В ночь, когда на Гэтлин обрушился ураган вексов, папа срочно вернулся из Чарльстона и на следующий день обнаружил собаку бабушки Пру. Пес трясся от ужаса во дворе детского сада. Стоило лапам Харлона Джеймса переступить порог нашего дома, как он совершенно обнаглел. Он прочно обосновался на подстилке Люсиль, занялся ее курицей из фарфоровой тарелки и даже научился скрестись о когтеточку.
- Остынь, Люсиль! - увещевал ее я. - Тебе не привыкать!
Но все уговоры были без толку. Пока Сестры живут с нами, Люсиль решила переехать ко мне, и точка.
Лена чмокнула меня в щеку, нашарила на полу сумку и выудила оттуда потрепанный экземпляр "Больших надежд".
- Это еще что?
- Вообще-то книга, - смущенно пробормотала Лена.
- Ты ее нашла в шкатулке Сэрафины? - уточнил я на всякий случай.
- Итан, ты чего?..
- Это - не просто книга, Эль!
Лена нехотя открыла том и принялась листать изорванные страницы. Найдя нужный лист с загнутым уголком, она прочитала:
- "Она казалась такой бесконечно одинокой, что я проникся бы к ней жалостью, даже если бы она нанесла мне обиду горше той, за которую я мог на нее пенять. Преисполненный сострадания к ней, я думал о том, что вот и я стал одним из обломков крушения этого злосчастного дома…" - закончила Лена. - Между прочим, отрывок подчеркнут.
Конечно, Лена жаждала узнать о матери - не о Сэрафине, а о той женщине, которую мы встретили в видении. Наверное, Лена думала, что разгадка кроется в искореженной шкатулке с вещами, принадлежавшими ее матери. Но при чем здесь пометки в романе Диккенса? Все, что находилось в шкатулке, уже запятнано кровью, которую пролила Сэрафина.
- Дай сюда, - потянулся я за "Большими надеждами", но неожиданно моя спальня закачалась и растаяла…
…начинался дождь. Сами небеса скорбели по судьбе Сэрафины. Промокнув до нитки, она добралась до дома Идсов и вскарабкалась наверх по решетке под окном Джона. На мгновение застыв в нерешительности, вытащила из кармана темные очки, которые украла в "Винн-дикси", надела их и тихонько постучала по стеклу.
Вихрь вопросов роился в ее голове. Сможет ли она признаться Джону? Как объяснить ему, что она не изменилась? Способен ли светлый чародей продолжать любить ее теперь, когда она превратилась в… чудовище?!
- Изабель? - сонно удивился Джон, потирая глаза. - Что ты здесь делаешь? - спросил он, помогая ей перелезть через подоконник.
- Мне… надо было увидеть тебя!
Джон потянулся к настольной лампе, но Сэрафина опередила его:
- Не включай! Родителей разбудишь!
- Что случилось? - удивился он. - Тебя кто-то обидел?
Да, ее оскорбили, ей причинили боль, но как начать тягостный разговор? Джон знал о проклятии, тяготевшем над ее семьей, но Сэрафина даже не упоминала о своем дне рождения. Она просто назвала дату, до которой оставалось еще несколько месяцев, чтобы он лишний раз не волновался. Именно сегодня и настала ее шестнадцатая луна - ночь, которой она боялась всю сознательную жизнь.
- Я не могу, - прошептала Сэрафина и разрыдалась.
- Господи, как ты замерзла! - воскликнул Джон, крепко обнимая ее. - Я люблю тебя, не плачь!
- Все пропало, - прошептала она.
Сэрафина думала об их совместных планах на будущее. Они собирались поступить в один колледж: Джон на следующий год, а Сэрафина - позже. Он решил выучиться на инженера, а она выбрала литературный факультет. Ей всегда хотелось стать писательницей… После окончания они намеревались пожениться.
Теперь об этом можно забыть. Их надежды потерпели крушение за одну ночь.
- Изабель, ты меня пугаешь! - Джон прижал ее к груди. - Нас ничто не разлучит!
Сэрафина высвободилась из его объятий и, сняв темные очки, посмотрела на него золотистыми глазами темной чародейки:
- Уверен?
- Что с тобой? - оправившись от первого шока, произнес Джон.
- Сегодня мой день рождения, - выдохнула она, опустив голову. - Но я не сомневалась, что буду светлой! Я молчала, чтобы ты зря не нервничал… но сегодня, в полночь… - По ее ледяным щекам заструились горячие слезы, и она оборвала себя на полуслове.
- Это какая-то ошибка! - пыталась она успокоить то ли саму себя, то ли Джона. - Считается, что когда человек превращается в темного, то он меняется… забывает о своих любимых… Но я ничего не забыла!
- Полагаю, это вопрос времени, - вырвалось у Джона.
- Я справлюсь! Клянусь, я не хочу быть темной!
Силы покинули ее: сначала от нее отвернулась мать, затем сестра, а теперь она могла потерять и Джона. Сколько еще боли ей предстоит пережить? Рыдая, Сэрафина опустилась на пол. Джон присел возле нее и произнес:
- А мне наплевать, какого цвета у тебя глаза!
- Но мне никто не верит! Мама даже домой меня не пустила, - всхлипывала она.