- В последний раз я столкнулся с ним в пещере у Великого Барьера, когда он помогал вам с Сэрафиной уничтожить мир!
Когда у него выдалась свободная минутка от ухаживаний за моей девушкой, хотел добавить я, но сдержался.
- Ты не понимаешь масштабы катастрофы, мальчик мой. Позволь объяснить тебе, как обстоят дела, - самодовольно ухмыльнулся Абрахам. - Мир смертных - то есть твоя реальность, включая жуткий городишко Гэтлин, рушится… а виновата племянница Мэкона, но, разумеется, не я!
Я рухнул на кровать, словно Абрахам ударил меня в солнечное сплетение - по сути, он это и сделал.
- Лена поступила так, как должна была! Она объявила себя!
- Юноша, она нарушила порядок!!! Она сделала неправильный выбор, решившись уйти от нас!
- Ну и что? Ты ведь думаешь только о себе, разве я не прав?
- Метко подмечено, - захохотал он. - Несмотря на то что мы оказались в опасной ситуации, я получил кое-какие возможности!
Я удивленно заморгал. Что Абрахам имеет в виду?
- Мне плевать, даже если твои возможности зависят от Джона! Я не знаю, где он!
Абрахам помолчал, а затем ответил:
- Представь себе трещину, которая проходит гораздо глубже, чем туннели. Она ведет в подземный мир, где обитают самые темные демоны. Подростковый протест твоей девчонки в сочетании с ее даром создал подобный разлом… Я не молод, но с возрастом приходят мудрость и могущество. Теперь я могу призывать демонов и прочих созданий, не прибегая к помощи Книги Лун. Если ты не признаешься мне, где Джон, то я с удовольствием продемонстрирую, на что я способен, - заявил он, расплываясь в широкой улыбке.
Почему ему необходим Джон Брид? Я вспомнил, как Мэкон говорил о нем с Лив в своем кабинете: "Джон - ключ ко всему". Но к чему конкретно?
- Я… - начал я, но Абрахам не дал мне закончить.
Раздался жуткий звук, Абрахам исчез, но в ту же секунду материализовался рядом с мной. Его лицо исказилось от ненависти, и он прорычал:
- Не лги мне, мальчишка!
Люсиль снова зашипела, а звук повторился. Я не успел разглядеть, кто появился в моей комнате, потому что на меня с потолка упало нечто тяжелое, вроде мешка с камнями. Я оказался придавленным к постели и прикусил нижнюю губу. Во рту появился тошнотворный металлический привкус крови. Люсиль дико завыла, кровать заскрипела, угрожая сломаться, и чей-то локоть пнул меня под ребра. Это же человек! Деревянная основа с треском сломалась под нашим весом, матрас очутился на полу, и я попытался скинуть с себя незнакомца.
"Пожалуйста, пусть это будет не Охотник", - взмолился я.
Чья-то рука аккуратно придерживала меня. Так всегда делала мама, чтобы я не ударился лбом, когда мы ехали на машине, и она резко тормозила.
- Чувак, успокойся!
- Линк? - оторопел я.
- А кто же еще? Кто еще рискнет превратиться в миллионы атомов ради того, чтобы тебя спасти?
В другой ситуации я бы расхохотался. Линк пока не пробовал путешествовать, и сейчас я понял почему. Видимо, телепортация давалась ему не слишком легко.
- Спасти?! - прогрохотал откуда-то голос Абрахама. - Ты? Юноша, ты немного опоздал!
Линк вскочил на ноги, быстро выбравшись из обломков кровати. Не успел я придумать, что ответить, как дверь спальни распахнулась, едва не слетев с петель. Послышался щелчок выключателя. Комнату залил яркий свет, от которого у меня с непривычки перед глазами замельтешили темные пятна.
- Черт!
- Что здесь творится?!!
На пороге стояла Эмма в халате с розочками, который я подарил ей на День матери. Ее волосы были накручены на бигуди, а в руке она сжимала свою любимую старую скалку.
- Мы попали, - хмыкнул Линк, и я только в этот момент заметил, что он сидит у меня на коленях.
Эмма не обращала на нас внимания, впившись взглядом в Абрахама Равенвуда и замахнувшись на него своим "оружием". Она принялась кружить около него, словно дикое животное, а я гадал, кто теперь хищник, а кто - жертва.
- Почему ты вломился в наш дом? - злобно процедила она.
Эмма прекрасно скрывала свой страх. Абрахам громко расхохотался.
- Ты уверена, что можешь прогнать меня скалкой, как шелудивого пса? Вы меня разочаровываете, мисс Тродо!
- Ты немедленно уберешься отсюда или, Бог свидетель, пожалеешь обо всем!
Абрахам помрачнел. А Эмма угрожающе воскликнула:
- Никто не посмеет тронуть моего мальчика! Ни Абрахам Равенвуд, ни Змеиный Язык, ни Старый Шрам! Ты меня понял? - произнесла она, тыкая Абрахама скалкой в грудь.
Чем ближе она подходила, тем сильнее чувствовалось напряжение между ними. Мы с Линком встали с двух сторон от Эммы. Не сводя с нее глаз, Абрахам отчеканил:
- Спрашиваю в последний раз, и, если мальчишка не ответит, я превращу ваш городишко в кошмар, и по сравнению с ним ад покажется раем! Ну, где Джон?
Я узнал его взгляд. В видениях именно так Абрахам таращился на своего брата, перед тем как убить его и напиться его крови. В его злобных глазах светилась ярость, и на секунду я подумал, не назвать ли мне какое-нибудь место наугад, лишь бы это чудовище убралось подальше. Но я не умею быстро соображать.
- Богом клянусь, я не…
В разбитое окно ворвался ветер, закружив в бешеном вихре бумаги и книги. Эмма попятилась, и ее скалка затанцевала в воздухе. Абрахам не двигался, даже его сюртук не колыхался.
- Я бы на твоем месте не стал клясться, мальчишка, - проговорил он, оскалившись, - я бы помолился!
19.09
Адский ветер
Новый порыв ветра напоминал торнадо. Обувные коробки, сложенные штабелями вдоль стен, дружно попадали на пол. Их содержимое разом поднялось в воздух: все от комиксов до коллекции пробок, которую я собирал с первого класса. Я схватил Эмму за руку, испугавшись, что смерч засосет и ее худенькую фигурку.
- Что происходит? - прокричал Линк.
Абрахам находился в центре комнаты, ураган бушевал вокруг, не причиняя ему не малейшего вреда. Он обратился к бешено вращающейся черной спирали:
- Да наступит хаос в этом доме! Порядок мироздания прервался! Дверь открыта. Восстаньте, поднимитесь и разрушьте! Ratio Fracta est! Ianua Aperta est! Sugite, Ascendite, Exscindite! - гремел он. - Ratio Fracta est! Ianua Aperta est! Sugite! Ascendite, Exscindite!
Постепенно вихрь начал обретать форму. Темные клочья тумана вырвались из спирали, отделились от воронки и полетели к окну. А я вдруг понял, что творится у меня в комнате: я уже видел такое раньше (и надеялся, что больше никогда не стану свидетелем этого зрелища)!
Это были вексы - обитающие в подземном мире демоны. Создания, лишенные души и тела. Они появлялись из сердца торнадо: сгустки тумана клубились, поднимаясь к выкрашенному в голубой цвет потолку. Казалось, существа из мира теней высасывают из комнаты воздух, наполняя спальню густым, плотным смогом. Я вспомнил, как один из них пытался напасть на нас у выхода из "Изгнания". С жутким воплем векс отступил и раскрыл свои челюсти. На моих глазах тени превращались в чудищ, и я знал - еще немного, и я снова услышу адский вой.
Эмма пыталась вырваться, но я крепко держал ее. Стоит мне отпустить ее, и она бросится на Абрахама. Еще схватится с ним врукопашную, тогда точно нам несдобровать.
- Не смей заявляться в мой дом вместе со злом, которое просочилось в наш мир через какую-то трещинку!
- Куда? Мне кажется, здесь обитель проводника! Как раз он и приведет сюда моих друзей через эту, как ты ее назвала, трещинку!
- Тетушка Далила, дядюшка Эбнер, бабушка Сулла, - забормотала Эмма, зажмурившись.
Она пыталась призвать из иного измерения Великих предков, которые уже дважды спасали нас из лап вексов. С их силой приходилось считаться даже демонам, но Абрахам ухмыльнулся и заорал, перекрикивая гул ветра:
- Привидения тебе не помогут, старуха! Мы собрались уходить! Но скоро увидимся. Гораздо раньше, чем тебе хотелось бы!
Раздался грохот, небеса разверзлись и поглотили Абрахама. Не успел я и глазом моргнуть, как вексы выскользнули в открытое окно, и стая тварей понеслась над мирно спящими домами Коттон-бенд. В конце улицы свора разделилась, словно корявые пальцы громадной руки, накрывшей собой Гэтлин.
В комнате воцарилась тишина. Линк попытался пробраться ко мне через груды книг и комиксов. Он еле-еле сохранял равновесие.
- Я думал, они уволокут нас всех в преисподнюю! Может, моя мама права, и настал конец света? - Линк почесал затылок. - Повезло нам!
- Они вернутся, - тихо сказала Эмма, притрагиваясь к своему золотому амулету, висящему на шее. - Надо быть полным идиотом, чтобы радоваться.
На улице раздавалось жужжание саранчи - симфония разрушения, которая успела стать саундтреком нашей жизни в последние месяцы. Я никогда не видел Эмму в таком состоянии - ее лицо выражало страх, горе и что-то уже совсем непонятное. Непостижимая, загадочная Эмма пристально вглядывалась во мрак.
- Дыра в небе увеличивается.
Уснуть мы, конечно, не смогли, поэтому втроем устроились на кухне за поцарапанным сосновым столом. Каждый молча прислушивался к тиканью часов. Папа, к счастью, уехал в Чарльстон - теперь он оставался там на выходные, после университетских лекций. Окажись он сегодня дома, то наверняка снова попал бы в "Голубые дали". Мысли Эммы явно витали где-то далеко, поскольку она отрезала кусок шоколадно-орехового торта и положила его на тарелку перед Линком. Он скорчил рожу и тихонько положил кусок в фарфоровое блюдечко Люсиль, стоящее на полу рядом миской для воды. Кошка обнюхала угощение и преспокойно улеглась под стулом Эммы. Аппетит пропал даже у нее. Когда Эмма собралась поставить чайник, Линк нетерпеливо начал барабанить по столу вилкой, а потом вдруг улыбнулся:
- Помнишь, как в столовке давали тот мерзкий шоколадный пирог, и Ди-Ди Гинесс всем растрепала, что ты послал Эмили валентинку без подписи?
- Ага… - рассеянно отозвался я, ковыряя засохшие подтеки клея на деревянной поверхности и даже не притронувшись к шедевру Эммы. - Подожди-ка, что ты сказал? Извини, отвлекся.
- Ди-Ди Гинесс, кстати, была ничего! - заметил Линк.
- Кто? - недоуменно переспросил я.
- Ладно тебе! Ты тогда так разозлился, что наступил на вилку, и она сломалась! И тебя целых полгода не пускали в столовку! - напомнил мне Линк.
- Вилку я помню, а вот Ди-Ди нет!
Я соврал. Про столовые приборы я тоже забыл.
- Да мы же с детства знакомы, - уставился на меня Линк, - и она тебя реально подставила в третьем классе! Ты чего, приятель?
Я промолчал, а Линк опять принялся за свои барабанные ритмы.
Что со мной вообще творится?
Эмма налила себе чай, и некоторое время мы тихо сидели, словно в ожидании цунами, когда спасаться или паниковать слишком поздно. Неожиданно зазвонил телефон, и Эмма испуганно подпрыгнула.
- Кто это так поздно?
Если честно, я имел в виду "в такую рань". Уже почти шесть утра! Мы все подумали об одном и том же: сейчас-то мы узнаем, какую беду наслал Абрахам на наш Гэтлин и на весь мир.
Линк недоуменно пожал плечами. Эмма кинулась к старому дисковому телефону, висевшему на стене с той поры, когда мой папа был маленьким.
- Алло? - произнесла она дрогнувшим голосом.
Я с интересом наблюдал за ней. Линк перегнулся через стол и зашептал:
- Звонит какая-то женщина. И она слишком быстро тараторит.
Эмма охнула и повесила трубку, не поворачиваясь к нам лицом.
- Эмма?
- Уэсли Линкольн, - пробормотала она, и я увидел, что ее глаза наполнились слезами, - ты можешь меня подвезти?
Папа поехал в университет на "Вольво", поэтому машиной мы временно не располагали.
- Да, мэм… она, правда, грязная, но…
- Поторопитесь, - крикнула Эмма уже из коридора.
* * *
Линк даже отъехал от тротуара медленнее обычного, чтобы лишний раз не волновать Эмму. Но думаю, она бы ничего не заметила, даже если бы он рванул с места и поставил тачку на задние колеса. Эмма сидела впереди и сверлила взглядом лобовое стекло, сжимая обеими руками сумочку.
- Что случилось? - спросил я, пытаясь вывести ее из транса.
Я не пристегнулся, а она никак не отреагировала - плохой знак. Линк свернул на Блэквелл-стрит, и меня проняло окончательно.
- Какого… - начал Линк, но осекся и закашлялся. - То есть, как это произошло?!
Дорогу перегородили вырванные с корнем деревья. Улица напоминала кадр из фильмов о природных катаклизмах, которые мы смотрели по каналу "Дискавери". Человек против природы и прочее. Но я знал, что природа здесь совершенно ни при чем. Дело было в нашествие демонов-вексов. Я чувствовал их присутствие и разрушительную энергию, которая давила на меня. Несомненно, они смели все на своем пути только из-за меня.
И еще из-за Джона Брида.
Эмма попросила Линка свернуть на Сайпрес-гроув, но мы могли там надолго застрять, поэтому он сменил маршрут и вырулил на Мэйн-стрит. Фонари уже погасли, утренний свет лишь начал пробиваться сквозь облака, и небо сменило угольный цвет на темно-синий. На секунду я решил, что торнадо вексов, которое наслал на город Абрахам, пощадило главную улицу Гэтлина, но тут я увидел сквер. Украденные качели - просто цветочки, теперь пропал старинный дуб. Мало того - статую генерала Джубала Андерсона Эрли с обнаженным мечом, которая гордо возвышалась в самом центре, повалило на землю. Отломанная рукоятка клинка валялась неподалеку. Саранча, оккупировавшая статую, тоже сгинула. Значит, и насекомые покинули это место. Генерал являлся символом города и всегда стоял на карауле, охраняя сквер. Он был не обычной скульптурой, а частью Гэтлина. И мы оказывали ему всяческие почести. Каждый год четвертого июля плечи генерала накрывали американским флагом, на Хеллоуин его голову украшали остроконечной шляпой, а на руку ему повязывали пластмассовую тыкву с конфетами. В день Реконструкции битвы на Медовом холме кто-нибудь обязательно накидывал на бронзового Джубала Андерсона Эрли настоящий мундир конфедератов. Он стал одним из нас - надежным охранником Гэтлина, который уже несколько поколений бессменно дежурил на посту.
Я, конечно, втайне надеялся, что когда-нибудь жизнь в Гэтлине изменится, но такой расклад меня совсем не устраивал. И я многое отдал бы за то, чтобы Гэтлин вновь стал скучным провинциальным городком и вернулся к той пресной, обыденной рутине, которую я ненавидел. Я с грустью вспоминал прежние времена. Я и не подозревал, что это - только начало. Линк затормозил и присвистнул:
- Тут, похоже, была настоящая бомбежка!
Тротуары перед магазинами Мэйн-стрит сверкали от осколков стекол. Заходи, не стесняйся! В разбитой витрине лавочки "Маленькая мисс" уцелели золотые буквы "М" и "а". Красные и розовые платья валялись в грязи. Тысячи крошечных блесток, усыпавшие дорогу, отражали осколки нашей жизни, превратившейся в руины.
- Ты ошибаешься, Уэсли Линкольн.
- Мэм?
- Бомбы падают с неба, - пояснила Эмма, - а этот ужас пришел из преисподней.
Она замолчала и решительно показала в дальний конец улицы. Линк все понял и послушно поехал в ту сторону. Если Эмма до сих пор ничего нам не сказала, значит, допытываться бесполезно. А может, мы просто колесим по Гэтлину, чтобы иметь полное представление о масштабах катастрофы.
Тем временем я заметил красные и белые мигающие огни. Огромные клубы черного дыма поднимались в воздух, неподалеку горело здание. Нет, сердце и душа нашего города, по крайней мере - для меня.
Мое укрытие.
Гэтлинскую библиотеку - смысл жизни Мэриан и единственное место, которое напоминало мне о маме, - охватил огонь. Крышу пробил телефонный столб, с обеих сторон от разлома бушевало оранжевое пламя. Пожарники поливали здание из шланга, но все было без толку. Пастор Рид с почерневшим от сажи лицом передавал ведра с водой добровольцам. Спасать библиотеку собралось как минимум пятнадцать прихожан. Воистину ирония судьбы, учитывая, что большинство из них подписали петицию миссис Линкольн о том, какие книги необходимо исключить из запасников и строго-настрого запретить для чтения.
"Такие люди ничем не лучше тех, кто сжигает книги", - говорила моя мама. Сколько же я пережил за одни сутки!
Линк снизил скорость, ловко лавируя между припаркованными машинами и пожарными автомобилями.
- Ну и пожар! А как же Мэриан? Думаешь, вексы постарались?
- А кто еще? - ответил я глухим, чужим голосом. - Останови здесь. Там книги моей мамы.
Линк стал выбирать, где припарковаться, но Эмма схватилась за руль:
- Поезжай мимо!
- Эмма, что с тобой?! Им надо помочь!
Я был уверен, что мы добрались до библиотеки только для того, чтобы предложить пожарникам свои услуги в качестве волонтеров.
- Хватит, - отрезала Эмма, не оборачиваясь. - Мэриан в здании нет. А поддержка потребуется и другим.
- Откуда ты знаешь?
Эмма вздохнула. Мы оба понимали, что, задавая такие вопросы, я ставлю под сомнение ее дар ясновидящей. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.
- Это всего лишь бумага…
На мгновение я потерял дар речи, словно она дала мне пощечину. Оправившись от первого шока, я возразил:
- А ты бы смогла сказать такое Мэриан? Или маме? Книги - члены нашей семьи…
- Перестань читать мне лекции, Итан Уот!
Я проследил за ее взглядом, и меня осенило. А Эмма-то права. Какой я дурак, только сейчас догадался. Сердце бешено заколотилось в груди, кулаки сжались, я едва расслышал голос Линка:
- Смотри, дружище! Рядом ведь живут твои бабушки, верно?
Я молча кивнул.
- Гони! - всхлипнула Эмма.
На лужайке перед домом Сестер - или, скорее, тем, что от него осталось - мигали красные сирены "Скорой помощи" и пожарников. Еще вчера здесь возвышался двухэтажный особняк времен Конфедерации, с огромным крыльцом и пандусом для инвалидного кресла бабушки Мерси. Теперь здание буквально раскололось пополам, открывшись, как детский кукольный домик. А вместо аккуратно обставленных комнаток моих бабушек оказалось перевернуто вверх дном и разбито. На покосившемся бархатном диване громоздились журнальные столики и кресла-качалки: наверняка мебель съехала в одну сторону. Рамы упали со стен на кровати. Печальное зрелище довершала целая груда досок, осколков лепнины и разбитая фарфоровая ванна на львиных лапах.
Я высунулся в окно, не в силах оторвать взгляд от разрушений. А "Битер" плелся, как в замедленной съемке. Я пытался вычислить, что пострадало сильнее всего - комната бабушки Тельмы находилась внизу, рядом с раздвижными дверьми, и она осталась цела. Грейс и Мерси жили в самом темном помещении под лестницей. Значит, они живы.
Грейс, Мерси и Тельма…
И бабушка Пру!
Где же ее спальня?! Ее розового покрывала в цветочек с крошечными "бомбошками", или как они их там называли, нигде не было видно. Я не заметил ни ее пахнущего нафталином шкафа, ни туалетного столика, ни половика.
Все исчезло, как будто с неба обрушился огромный кулак и стер ее вещи в порошок. Однако он пощадил остальные особняки на Олд-оук - они остались целы и невредимы: ни выбитых окошек, ни сломанных деревьев на лужайках. Действительно, напоминает торнадо: следы его разрушения всегда выборочны - одно строение полностью развалилось, а другое вообще не тронуто. Но я знал, кому принадлежит этот кулачище. Послание было адресовано именно мне.