Первое, что сразу бросилось мне в глаза, было то, что Анжела переоделась. На ней было что-то типа чёрного купальника без бретелек, ажурные чулки и ярко-розовые туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках. Они гармонировали с ее розовыми кончиками волос и гламурной гитарой такого же цвета. Моя подруга выглядела безупречно, и мужчины в "Глубине" были более чем с этим согласны, судя по одобрительным хриплым выкрикам. Казалось, Анжеле было совершенно наплевать на то, что она выступала полуголой. Она хладнокровно вышла на сцену и подняла руку вверх для обратного отсчёта в первой песне.
Эта популярная песня была одной из моих любимых. В ней пелось о переживании и смятении, когда не можешь набраться храбрости, чтобы признаться в любви объекту своего желания. Анжела соблазняла толпу, покачивая бедрами в такт музыке и встречаясь взглядом с каждым. Она знала, когда надо петь отрывисто, а когда надо окунуться в воздушно-легкую мелодию. Она пела с придыханием, и, наверное, каждый присутствующий в баре мужчина, думал, что она обращается лично к нему.
Я посмотрела на Блейна, который, казалось, так же, как и все был заворожен Анжелой. Крошечный кусочек моего сердца дал трещину. Я никогда не смогу быть такой же смелой и храброй, как она, и вести себя свободно и уверенно. Блейн никогда не смотрел бы на меня так же, если бы я выступала. Никто не будет сходить с ума по робкой полевой мыши. Анжела была львицей. Она ела таких птенцов, как я, на завтрак. Это не каламбур, хотя она сказала бы иначе.
К тому времени, как группа перешла к своей следующей песне о развратных цыпочках, которые портят хороших ребят, толпа уже ела из маленькой ладошки Анжелы, и никто не отвлекался на выпивку. Вот тогда я поняла, что с радостью подпеваю за стойкой бара.
- Наслаждаешься? - спросил Блейн с веселой усмешкой.
Он удобно прислонился к стойке и пристально наблюдал за мной некоторое время. Я прекратила пританцовывать и замолчала.
- Э-э, да. Анжела просто невероятна. "Анжел Даст" лучшие, - ответила я с гордостью.
- Ну, тогда не останавливайся. Я наслаждаюсь шоу.
- Концерт проходит прямо перед тобой. - Я махнула в сторону сцены.
- Да, они великолепны, - кивнул он, - но я предпочитаю наблюдать за тобой.
Я не смогла, да и не хотела подавить ощущение тепла, которое затопило мой живот от его признания. Блейн оттолкнулся от барной стойки, сокращая между нами расстояние. Его губы опять оказались возле моего уха, а дыхание посылало восхитительную дрожь вниз по моей шее.
- Ками, могу ли я спросить тебя кое о чем?
Даже на фоне барабанных ударов и голоса Анжелы, льющегося из динамиков, я могла слышать только его. Он говорил спокойно, почти шёпотом. Блейну не нужно было перекрикивать шум. Он владел моим вниманием полностью и безраздельно. И он тоже это прекрасно осознавал, как и то, что его вопрос не требовал ответа.
- Тот парень, которого ты поцеловала ранее... Он твой бойфренд?
Я повернула голову, чтобы оценить выражение его лица, но Блейн стоял слишком близко. Настолько, что, когда он выпрямился, его губы коснулись моего лба. Я сделала шаг назад, хотя все внутри меня хотело в нем раствориться.
- Кто? Дом? Нет, конечно, нет, - сказала я с большим пылом, чем было необходимо. Я знала, что слишком поспешила раскрыть правду, но слово - не воробей.
- Вы же живете вместе.
- Да, и с Анжелой тоже. Дом мой лучший друг.
Похоже, Блейн не поверил. Но когда он стоял так близко ко мне, и мне казалось, будто мы были на нашем собственном небольшом острове у побережья "Глубины", я была не в силах подобрать слова для более конкретного объяснения.
- Ты всех своих друзей так целуешь? - Его рот дернулся в слабой, игривой улыбке.
- Некоторых из них, - согласилась я кокетливо.
Я абсолютно не умела флиртовать. Я становилась неуклюжей и нервной, мои ладони моментально потели от волнения. Но в данный момент, рядом с Блейном и "Анжел Даст" на заднем плане, которые создавали нашу собственную песню, мне все казалось правильным, естественным и безупречным. Он улыбнулся, слегка приоткрыв рот, и я увидела, как он перекатил штангу на языке.
- Тогда, может быть, будем друзьями?
Боже, как мне этого хотелось. Я ничего и никого так не хотела в жизни.
- Так, что у нас тут? - прервал нас голос с протяжным южным говором, заставляя меня быстро отойти от Блейна.
Он нахмурился, а затем бросил раздраженный взгляд на кузена и рявкнул:
- Что тебе нужно, Си Джей?
Последний поднял ладони вверх, защищаясь.
- Полегче, Би, я хотел только пива. Я не собирался вам мешать.
- Все в порядке, Си Джей. - ответила я, вынимая пиво из холодильника и с хлопком открывая крышку. - Ты ни чему не помешал, - добавила я с уверенной улыбкой.
Вот так просто моя маска вернулась на место, где ей и положено быть всю ночь. Но в любое время, когда Блейн был рядом, она легко соскальзывала. С ним я не чувствовала необходимости скрываться или защищать себя. В глубине души я хотела, чтобы он увидел меня настоящую. Я устала прятаться и желала, чтобы Блейн стал тем единственным, который поможет мне стать лучше и сделает так, чтобы со мной все было в порядке. И это открытие напугало меня до чертиков.
Я запретила себе смотреть на Блейна, но чувствовала, как он прожигал меня взглядом. Что бы между нами ни происходило, это должно было прекратиться. Я знала это, как только впервые его увидела. Блейн заставил меня потерять бдительность, и мне надо было это прекратить. Я не могла рисковать своим рассудком.
Си Джей посмотрел на нас двоих, а затем, плюнув на неловкость, которая повисла между нами как несвежий воздух, промолвил:
- Ну, хорошо. Что я хотел сказать, Блейн. - Указал он бутылкой пива в сторону своего двоюродного брата. - Ты не поверишь, кто пришел сегодня вечером. Венди-мать-ее-Брэкстон! Я же говорил, что она тебя хочет! Я попросил ее остаться до конца шоу. И, чувак... она так аппетитно выглядит, я б ее так и съел. Ну, в твоем случае это много времени не займет.
Ощутив, как в животе все внутренности будто скрутились в тугой узел, я попыталась занять себя мытьем бокалов без ножки и сфокусироваться на музыке, звучащей из динамиков. Я чувствовала себя больной, так, будто меня сейчас стошнит обедом. Я не могла поднять глаза на Блейна. Я знала, что у меня не было никакого права чувствовать что-либо, кроме равнодушия к ситуации. Тем не менее, мое защитное поведение сегодня не работало, оставив мои эмоции обнаженными и уязвимыми.
Я твердила себе, что все к лучшему. Это было именно то, чего я хотела. Хотя меня и тянуло к Блейну, но разумом я понимала, что он не для меня. А мое сердце вообще никогда не получит право голоса. Оно было погребено под годами недоверия и страха. Я была сломана и не подлежала починке задолго до того, как получила шанс в полной мере открыться для любви. До тех пор, пока я не привязалась к Доминику и Анжеле, я никогда не знала, каково это - любить по-настоящему сильно. И я с этим смирилась.
По крайней мере, это то, о чем я твердила себе, пока моя грудь наполнялась скорбью, а сердце делало невозможное.
Оно разбивалось еще сильнее.
Глава 7. Блейн
Даже сквозь приветственные возгласы толпы я мог слышать, как все быстрее и быстрее бьется сердце в моей груди, вместе с ускоряющими темп басами музыки. Я должен был что-то сказать или сделать для того, чтобы Ками смогла увидеть, что меня не интересует Венди или кто-либо еще. Я понятия не имел, почему мне было необходимо, чтобы Ками это поняла. Но сейчас, больше чем когда-либо я жалел, что Си Джей не умел держать свой чертов рот на замке.
Я не мог прочесть мысли Ками, но знал, что она услышала тупые слова моего брата. Хотя прошло довольно много времени, она по-прежнему даже не смотрела на меня. Я не мог ее винить. Я не заслужил внимания этих зеленых глаз. Я был эгоистичным ублюдком, ведь от легкой улыбки, играющей на ее пухленьких губах, меня захлестывало желание. Ками пыталась скрыть то, что чувствовала на самом деле, но ее глаза сказали мне все. Они продолжали скрывать ее тайны, искушая мое любопытство. Я не мог противиться своему желанию разгадать их все. Мне необходимо узнать, о чем умалчивает Ками, и, черт возьми, она тоже хотела бы знать мои секреты. Только она сама этого еще не поняла.
- Чувак, ты уже готов идти? - спросил Си Джей, появлялась в дверях моего офиса, где я после закрытия подсчитывал выручку.
По обе стороны от него стояли две полуодетые и подвыпившие девицы. Они бросали на меня плотоядные взгляды, пока не видел Си Джей. Я посмотрел на деньги, которые лежали передо мной. Да я лучше вылижу туалет в баре, чем прикоснусь к девушкам, которых обычно цеплял мой брат.
- Я же говорил тебе, чтобы ты не приводил сюда своих цыпочек! - рявкнул я на него, подготавливая деньги к сдаче в банк. - Я не хочу выслушивать дерьмо, которое на тебя выплеснет Мик, если это увидит.
Си Джей пожал плечами, но потом все же вышел. Он хорошо знал вспыльчивый характер своего отца, который был главой семьи.
- Хорошо. Но мы подождем тебя здесь. Поспеши. Я чертовски голоден. О, и Венди тоже.
Дерьмо. Проклятье. Черт.
Вернувшись обратно в бар, я почувствовал, что атмосфера там изменилась. Ками протирала раковину с невозмутимым выражением лица. Она надевала эту маску всегда, когда слышала рассказы Си Джея о моих бывших отношениях с Венди. Мне нравилось то, что это задевало Ками, даже если при этом я выглядел парнем, прыгающим из койки в койку со скоростью света. Я знал, что она наблюдает.
Видимо, Ками позаботилась о том, чтобы Венди хорошенько напилась, поскольку та сидела в баре и пьяно улыбалась. Ее соски просвечивали сквозь одежду, демонстрируя то, что я мог бы получить в любое время суток. Скорее всего, Венди таким способом хотела задержать меня, но я видел только взгляд зеленых глаз за ее спиной.
- Привет, незнакомец, - заговорила Венди.
Ками приподняла голову и бросила на нее удивленный взгляд. Но я был уверен, что она слегка улыбнулась и наморщила лоб перед тем, как снова вернулась к своему занятию. Нет. Так просто я не сдамся. Меня не остановит ее попытка отделаться от меня, независимо от того, сидит ли Венди в метре от меня или нет. Я подошел к Ками, развернулся и прислонился к барной стойке так, чтобы у нее не осталось иного выбора, кроме как смотреть только на меня.
- Эй, Ками, мы тут собираемся компанией по выходным после закрытия. Я хочу, чтобы ты тоже к нам присоединилась.
Не успел я закончить свое предложение, как она уже отрицательно закачала головой.
- Спасибо, но нет. Мне надо будет уйти. Может, в другой раз.
Она ответила отказом, но я видел сожаление на ее лице. Возможно, ей хотелось пойти. И она хотела быть рядом со мной так же сильно, как и я хотел быть рядом с ней.
Я сделал шаг вперед, прикоснувшись к ней рукой.
- Ты уверена, что не хочешь? - спросил я, глядя ей в глаза и удерживая ее на месте.
Она не могла отвести взгляд. Да я бы ей и не позволил. Я услышал, как она задержала дыхание, и на какое-то время между нами повисло молчание. Никто из нас не говорил ни слова. Что тут было сказать. Ее ответ был очевиден. Я видел его в каждом ее вздохе. Мы стояли так близко, что наши ароматы смешивались, создавая наш общий неповторимый запах. Ками хотела меня, и, будь я проклят, если позволю ей отрицать этот факт.
- Почему ты это делаешь? - нахмурившись, спросила она.
Ее глаза сузились в маленькие щелочки. Она сделала шаг назад, и связь между нами оборвалась.
- Делаю что?
- Смотришь на меня так. Как будто сканируешь. Это... нервирует.
Мои губы скривились в улыбке, и я снова подошел к ней. Что-то во мне перевернулось, когда она не сдвинулась с места.
- Я не сканирую тебя, Ками, - произнес я ей на ушко так тихо, чтобы меня не услышали посторонние. Мои слова предназначались только для нее. - Я изучаю тебя. Я стою здесь, задаваясь вопросом, какого черта, у этой красивой девушки вселенская печаль в таких прекрасных зеленых глазах. И спрашиваю себя, почему я хочу, нет, должен знать, что заставило ее так грустить. И что я могу сделать для того, чтобы забрать эту боль всю до капли. Мне важно разгадать тебя. Не отталкивай меня, чтобы я мог правильно со всем этим разобраться.
Ее губы приоткрылись, а глаза распахнулись от удивления. Я продолжал смотреть в эти изумрудные омуты, готовый утонуть в них, лишь бы удержать их владелицу здесь, рядом с собой. Она проглотила ком в горле.
- Ты сам не знаешь, о чем говоришь, - прошептала она.
- Нет? Тогда скажи мне, что я не прав. Скажи мне, что это, - я показал жестом между нами, - плод моего воображения. Как бы ты не старалась отрицать, но тоже это чувствуешь. Скажи мне, что это чувство всего лишь влечение, и я оставлю тебя в покое.
Ками подошла ко мне так близко, насколько было возможно. Мой решительный взгляд встретился с ее жестким.
- Ты ошибаешься, Блейн. Я ни черта не чувствую к тебе. И никогда не чувствовала.
Она отступила назад и, развернувшись на каблуках, скрылась в служебном помещении. Я все еще стоял за стойкой, потрясенный и лишенный дара речи, когда Ками вновь появилась со своими вещами. Она молча прошла к своим друзьям. Они сидели за одним из столиков и праздновали сегодняшнюю победу на прослушивании, которая давала им возможность еженедельно выступать в "Глубине".
Когда Ками выходила через двойные двери, то даже не оглянулась. Но я уже увидел ее реакцию. Она была загнана в угол безжалостной правдой, и отчаянно от нее убегала.
Но будь я проклят, если позволю ей уйти.
Глава 8. Ками
Я не разговаривала до пяти лет. Не потому, что не умела, а потому что боялась спровоцировать отца. Моя мать часто получала пощечины и удары по лицу, когда открывала свой рот. Я знала, какие последствия могут нести ее слова до того, как начала понимать, что она имела в виду, когда их говорила. Я не хотела, чтобы меня постигла та же участь, однако понимала, что это было неизбежно. Молчание не могло избавить меня от побоев надолго.
Мой отец был далеко не дурак. Он знал, что синяки вызовут вопросы, которые гарантированно потребуют объяснений. Поэтому, несмотря на то, как сильно он меня ненавидел, и до какой степени мое существование было ему отвратительно, он, как правило, воздерживался от того, чтобы оставлять телесные повреждения. Вместо этого он выбрал для травли мою юную, хрупкую психику. Невидимые шрамы не заживут никогда. Они следуют за мной из детства как дурное предзнаменование, портя все отношения, которые я пыталась построить. Но они же являются защитной оболочкой для моего эмоционально искалеченного разума, выступая гарантами того, что я больше никогда не останусь потерянной, одинокой и дрожащей от страха. Я цепляюсь за них, позволяя рубцам образовать стену вокруг моего сердца. Они удерживают боль внутри, не давая ей полностью меня поглотить.
У нас был шкаф для верхней одежды, который очень любил отец. Я помню этот шкаф, потому что в нем никогда не висела одежда. В нем отец подвешивал мою мать. Она была обнажена и плакала, со связанными над головой руками. Я помню, как он смеялся над ее слезами, как его возбуждала ее слабость. То, что он делал с ней, в нескольких метрах от своей дочери было бы немыслимо для всех. Но не для меня. Я была невольным свидетелем каждого чудовищного акта. Я сидела, парализованная собственным ужасом, не в состоянии убежать и спрятаться. Словно я была заморожена этим страхом. Он охватывал все мышцы и суставы, отнимая способность двигаться и заставляя жить в самом кошмарном сне с широко открытыми глазами. Я прекрасно знаю это ощущение, потому что я жила с ним каждый проклятый день моего детства.
Иногда, когда у отца было игривое настроение, он выливал ведро ледяной воды на обнаженное тело матери и наблюдал, как она боролась, пытаясь освободиться от своих пут. Затем он хватал щипцы для завивки или тостер, или любую другую вещь, которую можно воткнуть в розетку и угрожал бросить ее в лужу под ее ногами. Он подносил электроприбор как можно ближе к ней, заставляя ее издавать душераздирающие крики, и громко смеялся, глядя в широко распахнутые от ужаса глаза. Вид сломленной и умоляющей о жизни матери помог мне кое-что понять. Отец показал мне, как выглядит настоящее отчаяние.
Мое знакомство с этим шкафом, к счастью, было более милосердным, хотя и не намного. В те вечера, когда отец был накачан наркотиками, алкоголем и его собственным тошнотворным желанием видеть наши слезы, он запирал меня в этом темном шкафу. Выключатель света находился по другую сторону двери, за которой я слышала крики моей матери, умоляющей его выпустить меня. Я вопила и стучала в закрытую дверь до тех пор, пока на моих маленьких кулачках не появлялись синяки и ссадины, и эти звуки разрывали мою мать на части. Но что-то во мне, таким образом обретало свободу. Отец веселился, насыщая свою больную потребность в издевательствах моим едва слышным скулежом, пока яд в его организме не заставлял его впадать в сон, подобный коме. Это значило, что ночью мама будет в безопасности.
*****
- Так, давай, колись. И не говори, черт возьми, что тебе нечего рассказывать.
В это субботнее утро я лежала на своей кровати, свернувшись между Анжелой и Домом, с трудом вынося их чертово любопытство и плотоядные ухмылки. Естественно, я знала что они хотят услышать, но все же решила притвориться дурочкой. Черт, как же хотелось закрыть дверь своей спальни. Еще слишком рано для расспросов.
- О чем ты? - спросила я, зевая.
Анжела закатила глаза перед тем, как сползти чуть ниже и свернуться около меня. Дом перепрыгнул через нас и приземлился с другой стороны. Он выхватил одну из моих подушек, прежде чем я успела запротестовать.
- Ты точно знаешь, о чем я говорю, Кам. Выкладывай все детали о бармене и не упусти ни одной подробности. И если ты скажешь, что ничего не происходит, то мы будем щекотать тебя до тех пор, пока ты не описаешься. Мы обмочим тебя, но, так или иначе, добьемся правды.
- Да, Кам, - добавил Дом, - что между вами происходит? С того места, где вы стояли, разило сексуальным напряжением как из запотевшей машины. Рассказывай.
Я закатила глаза и вздохнула, натянув одеяло на голову.
- Только не ты, Дом. Я думала, что у нас взаимопонимание. Разве я задаю тебе вопросы о каждой ходячей вагине, с которой ты имеешь дело?
- Это совершенно разные вещи, - вставила Анжела, - он их не знает и не заботится ни об одной из этих шлюшек, так что ему не надо отвечать на такие вопросы.
Я почувствовала, как рядом со мной Дом пожал плечами.
- Всё верно.
- Кроме того, - продолжила Анжела, - для тебя это впервые. Как и для всех нас. Он тебе нравится, Кам, как и ты ему. А это, черт побери, много значит!
Я стянула одеяло со своей головы и, нахмурившись, посмотрела на них.
- Кто сказал, что он мне понравился? Я даже толком не знаю этого парня.
- Да, но ведь ты хочешь его узнать. Именно это самое важное. - Анжела обняла меня рукой за талию и положила голову мне на плечо. - Давай, просто брось нам кость. Всего лишь одну маленькую косточку, и мы оставим тебя в покое.