– Я заказал ее в Бате. Кажется, сегодня подходящий случай обновить ее. – Гриир накрыл ее руку своей ладонью. Этот жест вызвал у Мерседес прилив жара внизу живота. В голове мелькнула отчаянная молитва игрока. В этот раз все будет по-другому. Если бы игроки не верили в это, подавляющее большинство из них отошли бы от стола гораздо раньше и остались при своих.
Но Гриир совсем не похож на Люса Тэлмеджа. К тому же обещал, что не влюбится в нее, а джентльмены никогда не нарушают своего слова. Впрочем, уверенность заметно поубавилась, когда она увидела его горящие глаза. Гриир смотрел так, будто готов был сожрать ее прямо на лестнице, но защитил бы от любого, кто захотел бы сделать то же самое. Обед был праздничным с отменной жареной говядиной, свежими овощами с местного рынка, только что испеченным хлебом и парой бутылок доброго красного вина. Роскошная для захолустья, эта еда стала простым, но хорошим прощанием с более изысканными яствами, которые они поглощали в Бате. Откупоривая вторую бутылку, Локхарт объявил, что для всех троих этот вечер выходной. В этом заведении не держали бильярдных столов, хотя он слышал, что один находится в собрании, расположенном дальше по улице. Он подумывал, не сходить ли туда, но к Грииру это не относилось.
– Надеюсь, вы не будете скучать, если я вас оставлю? – заботливо поинтересовался Локхарт. – Я схожу туда, а вы поиграете в карты.
– Конечно, – заверила Мерседес. Она сбросила туфлю под столом и водила ногой по ноге Гриира, намереваясь закончить то, что начала за ланчем. – Мы, может быть, сходим прогуляться, пока солнце не село. – Прогулка обещала быть недолгой. Мерседес точно знала, чем хочет заняться с Грииром, ни прогулка, ни карты в ее планы не входили.
Кончиками пальцев она нащупала чувствительную точку на задней стороне его голени и наблюдала, как он окаменел в ответ. Чтобы не засмеяться, она поднесла к губам бокал с вином. Вскоре обед закончился. Отец стремился добраться до зала собрания, а дочь стремилась добраться… ну, честно говоря, до своей комнаты. И устроить там свое собрание.
– Ты препротивная девчонка, Мерседес, – заметил Гриир, как только ушел ее отец.
– Я не виновата, что ты боишься щекотки.
– Но, Мерседес, за столом? Прямо под носом у отца? – Он допил вино и поставил бокал на стол.
Мерседес услышала в его голосе смешливые нотки.
– И вовсе не под носом. Кроме того, мне двадцать три года, и я достаточно взрослая, чтобы не быть маленькой папиной дочкой.
"В любом случае он сам хотел, чтобы я завлекала тебя. Так что ему же лучше", – невольно продолжила она про себя. Очень обидная мысль, Мерседес давно не вспоминала об этом, по крайней мере с момента их приезда в Бат.
После ссоры с отцом в Бекхэмптоне она слишком сосредоточилась на том, чтобы обеспечить себе входную плату на турнир, чтобы думать о подготовке Гриира. В Бате она практически не общалась с ним по поводу бильярда, хотя проводила с Грииром много времени, все ограничивалось светскими развлечениями, где на первый план выступали ее желания. Теперь, когда она обеспечила себе возможность участвовать в турнире, а светский круговорот Бата остался позади, прежние думы вернулись сами собой. После того, как сегодня она заключила с Грииром соглашение, эта мысль тревожила ее больше всего, напоминая о том, что существует еще и это обидное для него обстоятельство. Он счел бы себя смертельно оскорбленным, заподозрив, что их страсть для нее всего лишь средство добиться своего. Мерседес надеялась, что он никогда не узнает о ней две вещи. Это одна из них.
– О чем ты думаешь, Мерседес? Ты что-то притихла. – Гриир пытался пяткой погладить ее вверх по ноге.
– Я думаю, нам надо прогуляться. Тогда, если завтра утром отец спросит, где мы были, скажем ему правду.
Гриир засмеялся и, оставив в покое ее ногу, отодвинулся назад.
– А-а, максимальное правдоподобие, создающее впечатление правды. Возможно, по пути мы подметим несколько достопримечательностей, чтобы добавить достоверности в наш рассказ.
Вечер выдался ясным, и на главной улице маленького городка появились другие пары. Мерседес ощутила теплый, радостный трепет от того, что их тоже принимали за пару. Она ненадолго стала его половиной и наслаждалась этим чувством, не думая о том, что будет дальше. В конце концов, она уже знала, никаких неприятных сюрпризов не предвидится, а это уже полдела.
– Люди смотрят, – заметила Мерседес, когда они проходили по улице во второй раз.
Гриира это, по-видимому, не волновало. Он наклонился к ее уху, словно боялся быть услышанным:
– Конечно, в этом весь смысл, разве не так? Это их вариант светской жизни. Они вернутся домой и будут обсуждать, кто с кем был, в чем, и будут заняты этим до завтрашнего вечера, когда снова придут сюда. Это ничем не отличается от Лондона или Бата, только масштаб мельче.
– Значительно мельче. – Мерседес засмеялась.
– В Италии люди ведут себя точно так же. – Гриир помог ей перебраться через лужу. – Там это называется passeggiata, буквально – медленная прогулка. Каждый вечер люди выходят из дому на пьяцца и часами гуляют, разговаривая и демонстрируя новые наряды.
– И новые привязанности, я полагаю. – Мерседес сказала первое, что пришло в голову. – Для женщины прекрасный способ сказать: "Держитесь по дальше, теперь он мой".
Гриир засмеялся:
– "Мой, мой, мой". Какой же расчетливый ум живет в вашей маленькой головке, мисс Локхарт! Разве нельзя смотреть на это просто как на развлечение?
Она тут же почувствовала себя виноватой. Хорошо иметь уголок сознания, который воспринимал бы происходящее "просто как развлечение".
– Звучит мило, – сказала она, стараясь исправить впечатление от своего грубоватого замечания. – Я должна сознаться, большая часть моего пребывания в обществе сопровождалась значительной долей расчета. Правильное платье, точная информация о госте, своевременно пущенная в ход, чтобы польстить ему. – Она пыталась оправдаться.
– Как в тот вечер, когда я пришел к вам на обед? – мягко, хотя и с подтекстом спросил Гриир. Они дошли до перекрестка, Гриир увлек ее на тихую улочку, вдоль которой стояли закрытые лавки. – В тот вечер меня пригласили специально, чтобы познакомить с тобой, хотя ты упорно это отрицала. Я помню твои слова в точности: "Мой отец не нуждается в том, чтобы я обхаживала офицеров на половинном жалованье".
Он остановился, вглядываясь в лицо Мерседес.
– Ты надела синее платье, немного темнее, чем стены в столовой, и выглядела так безупречно красиво, словно собиралась позировать для портрета. В какой степени это было рассчитано на меня?
– Я в любом случае оделась бы хорошо для этого приема. В тот вечер отец хотел продать бильярдные столы.
– Мерседес, скажи мне правду. – В наступивших сумерках его слова прозвучали твердо и резко, как взмах стального клинка. Однако она пришла сюда не для того, чтобы бороться с ним. – Твой отец знал, что я не стану покупать столы. И все же ты, вероятно, самое совершенное и опасное его орудие, оказалась рядом со мной. – В его глазах светилась опасная догадка, Мерседес поняла, что должна быть искренней. Гриир не потерпел бы лжи. К чему этот вопрос именно сейчас?
Она вздернула подбородок.
– Я наблюдала в глазок за твоей игрой в клубе. Отец хотел знать мое мнение о твоем мастерстве.
– А когда я прошел проверку, меня пригласили познакомиться с тобой лично, – закончил он за нее и криво усмехнулся. – Ты с самого начала обрабатывала меня, с того первого обеда. – Он в отчаянии взмахнул рукой. – Поэтому ты не хочешь, чтобы я полюбил тебя? Боишься, как бы я не догадался, что был не более чем пешкой в руках Локхарта? – Гриир глубоко вздохнул. – И когда ты поставила конверт с деньгами против этой поездки тоже?
Беседа определенно принимала неприятный и неудобный оборот. Мерседес со страхом чувствовала, что Гриир ускользает от нее, уверившись в том, что она сговорилась с отцом использовать его и, возможно, до сих пор использовала. Она должна была действовать быстро, иначе маленькая passeggiataгрозила обернуться фатальной остановкой.
– Виновата твоя собственная храбрость. Я не заставляла тебя принимать пари за конверт.
– Но ты намеренно проиграла мне вторую игру, зная, что я буду чувствовать себя неловко из-за того, что дважды обыграл тебя.
– Особенности твоего характера не моя вина, – возразила Мерседес, думая о том, как сильно Гриир изменился с тех пор. Благодаря ей он стал менее уязвим для подобных схем. Усвоил этот урок в совершенстве.
Гриир неодобрительно рассмеялся:
– Я был глуп.
– Почему? – Руки Мерседес скользнули по лацканам его сюртука. – Ты жалеешь о том, что произошло? Это была прекрасная возможность, и ты отлично воспользовался ею. Я бы не стала говорить, что тебя "использовали". Ты заработал деньги, у тебя появились новые жилетки. – Она улыбнулась собственной попытке выглядеть легкомысленной. Похоже, получалось. – Ты путешествуешь, знакомишься с новыми людьми, занимаешься тем, что тебе нравится. – Она бросила на него взгляд из-под ресниц. – Не думаю, что, работая на ферме, ты бы имел все это. Но, может быть, я заблуждаюсь?
Гриир с улыбкой покачал головой:
– Черт побери, Мерседес, ты могла бы продать молоко корове.
Она улыбнулась ему в ответ, внутри все запело от облегчения. Сегодня она его не потеряет. Но радость от этого испугала ее.
– Не стоит жить задним умом, капитан. Некоторые вещи надо воспринимать такими, какие они сейчас.
Гриир засмеялся искренне так громко, что привлек к ним еще больше любопытных взглядов.
– О, это великолепно. Услышать такое от женщины, которая превратила passeggiataв просчитанную карточную игру.
Мерседес смотрела на него, не выпуская из рук лацканов.
– Не все здесь расчет. Не все. – Она потянулась вперед и нежно поцеловала его в губы. – И это тоже. Я не планировала ничего из того, что произошло между нами, Гриир. Именно поэтому все так сложно. – Если он в состоянии чему-то верить, то должен поверить ей. – Я не собиралась влюбляться в тебя.
Гриир поцеловал ее в ухо и произнес те слова, которые она так отчаянно хотела услышать:
– Я знаю.
Мерседес быстрым движением погладила его по груди.
– Давай вернемся назад и займемся кое-чем другим "просто ради развлечения".
Глава 16
Развлечение включало в себя оставшееся вино и миску клубники со сливками, которую хозяин таверны припас на десерт. Прихватив все это, Гриир стал подниматься по лестнице следом за Мерседес, наблюдая, как покачиваются ее бедра. Он вдруг осознал, что теперь постоянно думает о том, был ли ее оргазм прошлой ночью настоящим. Хотя какую-то часть его существа это совершенно не волновало, он понимал: потом все изменится, и другая, большая часть, состоявшая из чести, ума и самоуважения, всего, что составляет гордость мужчины, не сможет остаться к этому равнодушной. Гриир не потерпел бы, что бы его водили за нос. Даже от красивой женщины. Армия приучала человека: если не хочешь плохо кончить, будь всегда начеку в отношении чужих штучек. Красивые женщины в этом отношении не менее опасны, просто сильнее отвлекают внимание, а значит, требуют двойной осторожности.
Поднявшись по лестнице, Мерседес сунула ключ в замочную скважину и с загадочной улыбкой повернула его:
– Не хочешь ли войти?
Гриир вошел в комнату и поставил бутылку с вином и миску на маленький столик. Комната Мерседес была больше, чем его, и лучше обставлена. В центре стояла массивная дубовая кровать, накрытая симпатичным желто-синим пледом. Вскоре появилась горничная, чтобы разжечь огонь в камине. В углу стояла ширма, деликатно скрывавшая от посторонних глаз личные вещи. В целом комната выглядела уютно и гостеприимно. Мерседес встала у огня, спуская вниз украшенные буфами рукава платья.
– Нет. – Гриир ринулся вперед, нежно вытаскивая ее руку из рукава. – Сегодня я буду раздевать тебя. – Прошлой ночью безумное соитие двух тел произошло слишком быстро. – Я хочу наслаждаться тобой дюйм за дюймом.
Сегодня все должно быть по-другому. Они будут любить друг друга медленно и нежно, насколько это возможно, не нарушая его обещания и так, чтобы его сердце не разорвалось.
Сначала Гриир снял с нее платье, скользя ладонями по нежной коже плеч, потом ниже по затянутой в корсет груди, стройным бедрам и дальше, следуя силуэту соблазнительного тела. К счастью, платье не подразумевало нижних юбок. Потом он убрал корсет, наслаждаясь тем, как ее груди, оказавшись на свободе, поместились у него в руках, а темные соски натянули тонкую ткань нижней рубашки. Гриир погладил их большими пальцами и тут же ощутил возбуждение, от которого брюки стали ему тесны. Но он знал: еще не время.
– Сядь. – Он наклонился к ее ногам, снял туфли и, скользнув руками вверх, нащупал подвязки шелковых чулок. Его пальцы коснулись влажного треугольника между ног. Она ждала его. Гриир хотел продлить эти мгновения, превратив их для нее в самое изысканное удовольствие.
Он опустился на колени между ее ног, глядя ей в глаза. Жилка на шее Мерседес забилась чаще, он понял, что на правильном пути. Его губы изогнулись в озорной улыбке. Он накрыл ладонями ее руки, лежавшие на подлокотниках кресла, приблизился губами к верхнему краю нижней рубашки, ухватив зубами светло-голубую ленту, державшую вырез, вытащил ее. Отклонился назад, сев на пятки, достал из сапога нож и разрезал ленту пополам.
– Что ты делаешь? – Мерседес, шепча, не могла пошевелиться.
– Увидишь. – Гриир привязал ее запястья к подлокотникам кресла, и ее серые глаза, потемневшие от желания, приобрели великолепный гранитный оттенок. Он не ошибся в своей Мерседес. Те, кто всю жизнь привык держать себя в руках, любят иногда забыться. Гриир придерживался того же мнения. Пришлось напомнить себе: еще не время.
Опустившись на колени, он широко развел ей ноги и отодвинул рубашку назад, чтобы видеть женское естество. Это его Мерседес. Ее волосы свободно свесились с одного плеча, глаза стали совсем темными от осознания того, что ждало впереди. И хотя руки у нее были привязаны, она не чувствовала себя беспомощной. Понимала, какую власть имеет над ним. Кровь Гриира вскипела. Наклонившись, он прикоснулся губами к самому сокровенному месту, лаская и возбуждая, почувствовал, как она дернулась и напряглась под его руками, удерживавшими ее ноги. С последней лаской она вскрикнула от наслаждения, ее тело обмякло, тяжелое частое дыхание замерло. Гриир развязал ее и поднял на руки.
– Ты не в том состоянии, чтобы идти, – сказал он, когда она собралась протестовать.
– Ты прав. Хорошо, мы уже успели пройтись.
Он засмеялся и опустил ее на кровать, поставив рядом с ней миску с клубникой. Обмакнув одну ягоду в сливки, поднес ее ко рту Мерседес.
– Ты ведь еще не совсем выдохлась, правда?
– Нет, конечно. – Она откусила кусочек. – Раздевайся, и я покажу тебе, кто выдохся.
Гриир разделся быстро. Время для игр прошло, и его телу не терпелось слиться с ней. Однако Мерседес притворно вскрикнула, глядя, с какой скоростью вся его одежда оказалась на полу.
– Так нечестно! Я ничего не увидела.
Гриир покачал головой:
– В другой раз.
Мерседес надула губки, но скорее соблазнительно, чем обиженно.
– Ты за это заплатишь.
– С удовольствием. – Гриир уставился на нее, восхищаясь ее дерзостью.
– Безусловно, и с удовольствием. – Мерседес слизнула сливки с ягоды, сделав маняще-порочное движение языком. – А как же иначе? – Она потянула его к себе, проведя рукой по всей длине его раздувшегося члена. – Теперь давай позаботимся о нем.
Femme fatale. Если так пойдет дальше, она определенно убьет его. Но это будет счастливая смерть, многие способы гораздо хуже.
Всю дорогу до Бирмингема они предавались праздности. Мерседес радовалась этому, благодаря судьбу за ночи, проведенные в объятиях Гриира, и дни, дававшие возможность разобраться в своих чувствах. Некоторые из них оказались достаточно просты. Гриир восхищал ее. Его неистовая страсть не уступала ее собственной, и в этом отношении их расцветающая связь была честна. Если бы все ограничивалось сексом, было бы хорошо. Но тогда исчезла бы значительная часть того, что больше всего привлекало ее в нем. Мерседес посмотрела на него поверх книги. Гриир. Теперь он снова стал садиться к ней в карету по утрам. Иногда они разговаривали, иногда читали. Иногда, если попадались интересные места, даже читали друг другу вслух. Сегодня они читали молча. Гриир, как обычно, выглядел свежим. Он брился каждое утро и, выбравшись из ее постели, уделял большое внимание своему toilette. Мерседес ни разу не довелось наблюдать этот интимный обряд, совершить который он всегда удалялся в свою комнату. Но ее мысленному взору представлялась завораживающая картина: Гриир, раздетый до пояса, стоит перед зеркалом и тазиком с водой, водя бритвой по щеке.
– Так и есть. Ты на меня смотришь. – Он положил книгу.
– Я просто размышляла над тем, что иногда полураздетый мужчина выглядит более соблазнительно, чем обнаженный.
– Может, стоит проверить этот тезис на практике? Сегодня ночью.
– Посмотрим. – Мерседес подумала, что, вполне возможно, значительную долю привлекательности придает их связи ее тайный характер. Они никогда не могли быть уверены в том, что размещение в очередной гостинице создаст условия, благоприятные для ночного визита. Они не могли быть уверены в том, что ее отец уйдет играть в бильярд, хотя последние ночи им везло и он уходил. Неуверенность добавляла остроты каждому свиданию, не позволяя принимать как данность то, что оно будет одним из многих.
Пейзаж за окном начал меняться. Сельские буколики уступали место индустриальным картинам, характерным для Бирмингема. Откуда ни возьмись, появились каналы, по которым нескончаемым потоком потянулись груженые баржи. Вдали показался фабричный дым, затянувший небо серой дымкой. Мерседес с недовольным видом задернула шторки.
– Я вижу, Бирмингем тебе не по вкусу? – саркастически заметил Гриир.
– Он не относится к числу моих любимых городов. Там грязно. – У Мерседес имелась более личная причина для того, чтобы не любить Бирмингем. С этим городом связаны малоприятные события ее прошлого. Именно здесь она впервые встретила Люса Тэлмеджа.
– Твой отец считает, что здесь мы найдем профессиональных игроков.
Мерседес пожала плечами:
– Мы пробудем здесь недолго, и мне все равно, что он собирается найти. – Она бы не выдержала в Бирмингеме больше двух дней.
Гриир коснулся мыском ее ноги.
– Потом повернем к дому.
Мерседес кивнула. Они не собирались ехать дальше на север и хотели повернуть на восток, чтобы заехать в Ковентри. А потом двинуться на юг в сторону Кембриджа и Лондона, чтобы оказаться в Брайтоне к концу июня, за пару недель до начала турнира. Последняя часть поездки должна была пройти быстро. Отец хотел провести какое-то время в Лондоне, где вовсю шумел сезон. Он не собирался тратить время на маленькие города и деревушки между Ковентри и Лондоном. Стоял конец мая. Отец чувствовал, что время поджимает. Но Гриир имел в виду не это. Оставалось всего три недели до конца удивительного путешествия, в котором они забыли и о времени, и обо всем остальном. Мерседес старалась не думать об этом.
– В Лондоне будет хорошо. Ты наверняка встретишь множество знакомых. Может быть, тебе захочется остановиться там отдельно от нас?