* * *
Услышав историю про любвеобильных рыбаков, Джон покатился со смеху.
Бедняга Лонгчемп чуть не пал жертвой насильников! Как ему, должно быть, обидно: попасться в самый последний момент… И ладно бы его обнаружил дворянин! Так нет же - грубый, низкий простолюдин!
Джон считал это верхом неприличия. После такого унижения Лонгчемп был ему уже неопасен.
- Выпустите его, - небрежно махнул рукой принц. - Пусть убирается во Францию. Он нам больше не интересен.
И в конце октября 1191 года Лонгчемп покинул Англию.
ВОЗВРАЩЕНИЕ АЛЬЕНОР
Тем временем Филипп вернулся во Францию из Палестины. Он считал, что поступил мудро, но почему-то то и дело принимался мысленно оправдывать себя.
Как непрочны человеческие отношения, подумал Филипп и цинично усмехнулся. Особенно отношения с Ричардом. В молодости он страстно любил английского принца, но теперь любовь обратилась в ненависть. А страсть осталась… Образ Ричарда преследовал его, словно наваждение.
Филипп не мог простить Ричарду его союза с Танкредом и очарованности Саладдином. Рядом с Ричардом жизнь всегда была драматичной и полной неожиданности, без него она становилась какой-то тусклой. В английском короле был некий магнетизм, притягивавший всех, кого сводила с ним судьба. Одни его любили, другие ненавидели, но равнодушным не оставался никто.
Однако разве мог король Франции любить короля Англии? Нет, конечно! Другое дело, когда Ричард был еще принцем. Тогда он не мог считаться ровней французскому монарху, и Филипп чувствовал свое превосходство над ним, хотя и уступал Ричарду в красоте и храбрости. Теперь же они оказались в равном положении, и это было нестерпимо.
Филипп и не подозревал, какая буря бушует в его душе, пока не заехал по дороге домой в Рим и не явился на аудиенцию к папе.
Оправдывая свое бегство из Палестины, Филипп неожиданно разразился таким потоком обвинений в адрес Ричарда, что папа Селестин опешил.
- Святой отец, - воскликнул Филипп, - я вынужден был уехать из Палестины. Иначе меня ждала верная смерть. Я страдал лихорадкой, у меня выпадали волосы и сходили ногти на руках. Я метался в бреду и не только не мог вести солдат в бой, а, наоборот, стал для них тяжкой обузой.
- Но насколько я слышал, сын мой, - сурово сказал папа, - король Английский тоже был серьезно болен.
- О, это совсем другое дело! Его болезнь не так опасна, как моя.
Селестин не стал с ним спорить, а сухо поинтересовался:
- И ты решил вернуться, чтобы успокоить своих придворных?
- Чтобы выполнить свой долг перед государством. Мой сын - еще дитя. Если бы я умер, в королевстве вспыхнула бы война.
- У короля Английского вообще нет наследника.
Сравнение с Ричардом вывело Филиппа из себя. Нигде от него нет спасения! Неужели призрак этого человека будет преследовать его до конца дней?
- Да я из-за него и уехал! - не выдержав, вскричал Филипп. - Своим высокомерием он вызвал раздоры в армии. Леопольд Австрийский теперь точит на меня зуб. И герцог Бургундский тоже! Даже рядовые солдаты возмущались безрассудством и дерзкими выходками английского короля. А его суровость была просто неслыханной!
Филипп поймал взгляд Селестина и осекся. В глазах папы сквозило искреннее изумление.
- Я вынужден был вернуться, потому что поклялся оберегать свое королевство, - смущенно пробормотал Филипп.
- Не будем забывать, - строго произнес папа, - что именно благодаря безрассудству английского короля Аккра оказалась в руках христиан, и мы все-таки пусть ненамного, но приблизились к святому граду.
Филипп молча склонил голову. Он был рад, когда аудиенция закончилась, ибо понимал, что не понравился папе. Похоже, проклятый Ричард всех успел заворожить! Остаток пути Филипп провел в мрачных размышлениях.
Но, подъезжая к Парижу, решил, что оправдываться ему нечего. Министры явно одобряли его возвращение; кое-кто даже прямо говорил, что отсутствие английского короля можно будет использовать в интересах Франции…
В Париже Филиппу оказали очень теплый прием. Хотя и не такой, какой ждал бы его, вернись он с победой. Да… не удалось ему стать покорителем Иерусалима, не удалось вернуть город христианам. Ладно, придется довольствоваться славой покорителя Аккры, хотя… львиная доля в этой победе принадлежит опять-таки Ричарду.
Кардинал Шампанский, правивший государством в отсутствие Филиппа, поспешил одобрить возвращение короля.
- Вы явили свою набожность всему свету, ваше величество, а теперь пора заняться Францией, - сказал кардинал.
И намекнул, что некоторые честолюбцы пытались оказать влияние на маленького Людовика и дорваться до власти.
Но Филипп все равно начал оправдываться.
- Я лежал при смерти, - патетично воскликнул он. - А доверять Ричарду не приходилось.
И тут же устыдился своих слов. Вот уж в чем Ричарда нельзя было упрекнуть, так это в коварстве. Он мог быть надменным, безрассудным, жестоким… но никогда никого не предавал. Многие, в том числе и сам Филипп, порой даже подшучивали над его простодушием.
- Да, вы оказались в сложном положении, - согласился кардинал. - Пока Нормандия остается в руках у англичан, французские короли не могут по-настоящему доверять английским.
- Тем более что Ричард подстроил убийство Монферрата, надеясь посадить на палестинский трон Ги де Лузиньяна, а потом свалил вину на Старика-Горца.
- Но ведь королем Палестины стал Анри Шампанский.
- Потому что Ричард отдал своему любимчику Кипр! Он без ума от этого Ги, - не удержавшись, с горечью добавил Филипп.
- Сир, но, с другой стороны, пока английский король далеко, перед вами открываются заманчивые возможности…
- И клянусь, я не премину ими воспользоваться! - воскликнул Филипп.
- Это можно сделать хоть сейчас, милорд.
- Вот как?
- Да. До нас дошли слухи, что Джон имеет виды на престол.
- Джон? А я думал, он интересуется только пирами и женщинами.
- Как выяснилось, на мечты о короне у него время остается. Джон вступил в открытое противоборство с канцлером Лонгчемпом.
- Гм… Этот Лонгчемп весьма неглуп… Хоть он и выбился из низов, но, по сути дела, стал правителем Англии.
- Все так, но его низкое происхождение мешает ему. Англичане его не приемлют. Да и наружность у него отталкивающая, такие люди не бывают кумирами толпы. Я уж не говорю о том, что Лонгчемп родом из Нормандии, а англичане предпочитают, чтобы ими правили земляки. Так что Джон сейчас на коне. Особенно после того, как Ричард вступил в союз с Танкредом.
Филипп помрачнел, вспомнив, как он ревновал Ричарда к Танкреду. Английский король некоторое время гостил в замке сицилийского правителя, и они строили там коварные планы…
- Ричард предложил женить принца Артура Бретанского на дочери Танкреда, а это значит, что Артур унаследует английский престол. Разумеется, в том случае, если у Ричарда не будет своих детей, - продолжал кардинал.
- Думаю, не будет, - усмехнулся Филипп. - Он почти не видится с Беренгарией.
- Вероятно, поглощен войной?
- Не всегда. Бывали моменты, когда он мог побыть в ее обществе, однако не делал этого. Ричард вообще не тянется к женщинам.
- Но должен же он сознавать, что ему нужен наследник!
- Насколько я понимаю, Ричарду противно заниматься с женщиной тем, от чего рождаются дети, и он согласен провозгласить своим наследником Артура Бретанского. Да и потом еще остается Джон.
- И все же меня удивляет, что король готов передать престол чужому сыну. Он еще молод и может иметь своих.
- Если не погибнет. На войне это вполне возможно.
- Тогда тем более ему следовало бы проводить больше времени со своей супругой.
- Так рассуждал бы обычный человек, а Ричард особенный. Расскажите-ка мне лучше, как там дела у Джона.
- Он пытается изгнать Лонгчемпа из страны. Зачем - совершенно ясно: чтобы занять престол. Для Франции это будет неплохо. Джон слаб, он не вояка. И при этом очень буйный, легко впадает в бешенство. С таким королем Англия быстро придет в упадок.
- И вы предлагаете мне заключить с Джоном союз против Ричарда?
- Для Франции это было бы подарком судьбы. Пригласите Джона к себе и предложите ему поддержку. А когда в Англии начнется заварушка… Нормандия может… короче, разве мы не об этом молились столько десятилетий?
"О, Ричард, - подумал Филипп. - Возлюбленный друг мой, я тебя теперь ненавижу. Джон отберет у тебя королевство, а ты удовольствуешься подвигами в святой земле и, может быть, обретешь там свою смерть… А может быть, когда-нибудь приползешь ко мне на коленях, и все будет, как раньше… мы опять будем вместе, ты вновь станешь любимым пленником короля…"
- Мне еще хотелось бы поговорить о вашей сестре, принцессе Алисии, - вкрадчиво произнес кардинал.
- Ричард обошелся с ней просто безобразно! - нахмурился Филипп.
- Вы правы, а ведь она уже немолода. Ричард нанес вам оскорбление, отвергнув вашу сестру и предпочтя ей Беренгарию.
- Но мы с ним заключили письменный договор, - пожал плечами Филипп.
- Сути дела это не меняет. Французскую принцессу оскорбили. Однако теперь у нас опять появляется возможность сделать ее королевой Англии.
- Каким же образом?
- Если Джон станет королем, а она выйдет за него замуж.
- Но Джон уже женат на Хадвизе Глостер!
- Они близкие родственники. Папа не давал им разрешения на брак, так что отставить Хадвизу в сторону будет нетрудно.
Филипп захлопал в ладоши.
- Отличная мысль! Очень забавно!
- Это будет не только забавно, но и весьма полезно, сир. Мы сможем вить из Джона веревки. И благодаря этому вернем Нормандию французской короне. Кто знает? Может, нам даже удастся сделать Англию вассалом Франции?!
- Ах, мне не терпится претворить в жизнь этот блестящий замысел! Я сейчас же пошлю гонцов к Джону.
Филипп пришел в необычайное возбуждение. Ричард до сих пор был властителем его дум. Даже находясь за тридевять земель.
* * *
Французский гонец разыскал Джона в Ланкастерском замке. Услышав неожиданное известие, Джон пришел в неописуемое изумление и на радостях чуть не подпрыгнул до потолка.
Французский король готов стать его союзником! Это сулит блестящие перспективы!
Джон кинулся к Хью Наненту, епископу Ковентри, который, не пользуясь симпатией Ричарда, был готов возвести на трон Джона. Хью рассчитывал сильно выдвинуться, если их план удастся, и, узнав столь обнадеживающие новости, тоже заволновался.
- Если вас поддержит Филипп, вы наверняка победите! - довольно потирая руки, заявил он. - Сам Бог послал нам такую возможность. Насколько я понимаю, Ричард серьезно обидел Филиппа, если тот решил нам подыграть.
- Такие друзья, как они, легко становятся врагами, и их взаимная ненависть разгорается ярче, чем дружба.
- А что насчет Алисии? Неужели вы согласитесь взять ее в жены?
- Почему бы и нет?
- Но ведь она уже не первой молодости.
- Ничего! Для постельных утех я найду молодых.
- Несомненно! - ухмыльнулся Хью. - Но… вы не забыли, что она была любовницей вашего отца?
- И он ее обожал. Видимо, было за что. Мой отец слыл большим знатоком женских прелестей.
- Тогда она была гораздо моложе.
- Да какая мне разница? Главное, что она сестра французского короля.
- Алисия родила Генриху ребенка.
- Значит, она небесплодна.
- Была небесплодна.
- Так я для чего женюсь? Для того, чтобы угодить Филиппу! Вот и все.
- Да. Он наверняка выдвинет это условие.
- А я избавлюсь от плаксы Хадвизы. Что будет нисколько не огорчительно, если мне удастся сохранить ее земли.
- Мы об этом позаботимся. Что ж, раз ваше высочество благосклонно смотрит на предложение короля Филиппа, вам следует без промедления ехать во Францию. Присягните ему на верность и посоветуйтесь с ним, как побыстрее захватить английский престол.
- Представляю, как разъярится Ричард, узнав, что мы затеяли!
- Можете не сомневаться, он все бросит и примчится домой.
- Если по дороге не утонет. На что я, честно говоря, очень надеюсь - это избавило бы нас от лишних хлопот. Но в любом случае мы будем готовы оказать ему достойный прием. А теперь мне и впрямь пора собираться во Францию!
Но уехать Джон не успел, потому что королева Альенор неожиданно вернулась на родину.
* * *
Альенор была в мрачном расположении духа. Сколько стараний она приложила, чтобы ее любимый сын Ричард стал королем Англии - собственно, основные ее разногласия с мужем, из-за которых она и провела столько лет в заточении, возникли во многом по этому поводу, - и вот теперь, заполучив корону, Ричард бросил королевство ради романтических приключений в заморских странах!
Хорошо хоть ей удалось вернуться целой и невредимой! Альенор боялась даже думать о том, что творилось в Англии во время ее отсутствия.
Но теперь она дома и постарается удержать престол для Ричарда. Как же опрометчиво он поступил, уехав почти сразу же после коронации! Она пыталась его отговорить, но вскоре убедилась, что это бесполезно. Да… своей неосмотрительностью люди часто сами себе все портят. Но в старости есть хотя бы то преимущество, что человек становится мудрее, и в последнее время для Альенор взвешенное поведение было важнее увлекательных приключений и восторгов юности.
Еще по пути на родину у королевы закралось подозрение, что она зря посоветовала Ричарду позволить Джону и Джеффри вернуться обратно в Англию. Нет, она, конечно, любила Джона… Беззаветная любовь к Ричарду не мешала ей испытывать материнские чувства по отношению к другим детям. Но все же Ричард занимал в ее сердце особое место.
Но чего может не хватать Джону? Он должен быть доволен! Королева успокаивала себя мыслями о том, что благодаря Ричарду Джон разбогател - женился на Хадвизе Глостер, завладел прекрасными землями… Нет, он не будет интриговать против короля. Она его знает! Джон любит веселую, разгульную жизнь. И как его за это ругать? Она тоже в его возрасте обожала острые ощущения. Говорят, Джон - распутник, устраивает непристойные оргии, ни одной юбки не пропускает. Но не жить же ему, как монаху!
Альенор всячески старалась оправдать Джона и во избежание разногласий в семье убедила Ричарда дать брату разрешение вернуться в Англию. Если Джон, конечно, захочет…
Джон не заставил себя упрашивать и тут же примчался.
Теперь Альенор с замиранием сердца ждала, что ей расскажут регенты о событиях в Англии. После торжественного приема в Лондоне она отправилась в Винчестер и захотела видеть Вильяма Лонгчемпа и архиепископа Руанского.
К ней явился один архиепископ. Альенор сразу поняла, что Лонгчемп поссорился с Джоном.
Архиепископ подтвердил это и добавил, что скандал разгорелся не на шутку.
Альенор заволновалась.
- Но что так возмутило принца Джона?
- Лонгчемп попросил короля Шотландского помочь возвести на трон принца Артура. Ведь до нас дошли известия, что король пообещал женить Артура на дочери Танкреда.
На Альенор обрушился буквально шквал новостей. Подтвердились ее худшие опасения. Зря, зря она упросила Ричарда позволить Джону вернуться в Англию! Да… впору утешаться лишь тем, что теперь он не устроит мятеж в Нормандии.
Но, узнав, что Филипп Французский пригласил Джона посетить его резиденцию, королева отлично поняла всю серьезность создавшегося положения.
- Милорд архиепископ, - твердо сказала она, - мой сын Джон не должен ехать во Францию.
- Я с вами полностью согласен, ваше величество, - ответил тот. - Но как этому воспрепятствовать?
Глаза Альенор гневно сверкнули.
Есть еще порох в пороховницах, с облегчением вздохнул архиепископ.
- Знайте же, - отчеканила Альенор, - мой младший сын попытается отобрать у своего брата корону! Но пока Ричард жив, он должен царствовать. И мы примем самые решительные меры, чтобы так оно и было.
- Но Джон намерен отплыть на следующей неделе, - растерянно проговорил архиепископ. - Мне это доподлинно известно, ваше величество.
- Значит, - горько усмехнулась Альенор, - я возвратилась вовремя.
- Но что вы предлагаете, миледи?
- Мы срочно едем в Саутгемптон. Возьмем с собой Вильяма Маршала и Хью Линкольна. Сообща нам, надеюсь, удастся переубедить принца. Я определенно дам ему понять, что, вступив в переговоры с королем Франции, он потеряет все свои английские владения.
- И вы сможете заставить его согласиться с вами, миледи?
- Увидите сами! - отрезала Альенор.