Джанис выслушивает поток жалоб с самым серьезным видом, задает уточняющие вопросы, но я не могу отделаться от обидного ощущения, что гость втайне потешается над моими бедами.
– Настоящий негодяй, – соглашается он со мной, и уголки губ подрагивают в улыбке.
Впервые в жизни я понимаю, что чувствовали жертвы моих шуток в Рино. Смотрю на него возмущенно и беспомощно:
– Прекрати!
– Что именно прекратить?
– Смеяться. Держать меня за дуру! Делать вид, что это ничего не значит!
– Прости, но это и вправду забавно. Такое чувство, что ты просто плохо представляешь, как выглядят настоящие издевательства.
– Представляю. – От намека Джаниса, что я – малолетняя идиотка, которая не видела жизни, становится горько. Он не знает, а мне и правда есть что вспомнить.
– К слову: ты же понимаешь, что те оплеухи спасли тебе рассудок, а может, и жизнь?
Его слова не новость для меня. Уже думала об этом.
– Он мог бы разбудить меня мягче.
– Не мог, – Джанис становится неожиданно серьезным. – Чудо, что хоть так получилось. Ты не знаешь, но достаточно часа с бронзовой Варой, чтобы человек превратился в растение. Думаю, дело в ошейнике – тот тебя держал.
От его слов мороз дерет по коже, но я не показываю виду.
– Может мне еще спасибо сказать?
– Не помешало бы.
Я давлю мимолетную мысль, что Джанис прав и у каждой медали больше чем одна сторона. И снова разжигаю в себе обиду. Элвин мог бы хотя бы извиниться, если так необходимо было меня бить. Извиниться и все объяснить. А не издеваться.
– Ни за что!
Я не буду благодарна своему тюремщику за то, что он ударил меня только три раза, а не тридцать. Я буду ненавидеть его за эти три раза.
Иначе – нельзя. Иначе слишком легко признать, что он имел право меня бить. И вправе сделать это снова. И снова. Что был вправе забрать меня из дома. Распоряжаться моей жизнью. Отдавать приказы…
Отец годами пытался воспитать во мне покорность. Чем бы я стала, не будь со мной моего молчаливого, упрямого бунта?
Подчиниться насилию… утратить себя…
Никогда!
– Я не согласна быть жертвой!
– Но ты делаешь все, чтобы ею стать. Как будто специально нарываешься. Я поражен – так испортить отношения. Зачем?
– Пусть не думает, что я покорилась и согласна быть вещью!
Джанис откидывается в кресле и заразительно хохочет.
– Что? – сердито спрашиваю я.
– Прости, – говорит он, утирая слезы. – Просто этот максимализм… "Все будет по-моему или никак". Ужасно похоже на Элвина.
– Я не буду делать вид, что все в порядке!
– Тебе важно добиться желаемого? Или доказать, что мой брат – мерзавец?
– А это не одно и то же? – глупо спрашиваю я.
Он опять смеется.
Элвин
Никто не остановил и не окликнул меня, когда я пересекал дортуар и шел по коридору.
Каменная гаргулья сидела на том же месте. Я чуть помедлил и все же сунул руку ей в пасть.
Сыграем в доверие. Ставлю на то, что Исе живой я – нужнее и интереснее, чем мертвый.
И что Мастер Бринн знала, что делает.
– Зеркало – опасная игрушка, Элвин.
Я взял из хрустальной вазочки красную, пахнущую летним лесом ягоду, чтобы поднести к ее губам.
– Откуда в Дал Риаде зимой клубника?
– Ты слышал, что я сказала?
– Слышал. Обожаю опасные игрушки. Открой рот.
Фэйри бросила притворно-смиренный взгляд сквозь ресницы и подчинилась. Я вложил ягоду, испачкав ей соком губы. Она облизнулась и подалась вперед, вылизывая кончики моих пальцев острым розовым язычком.
– Ты понимаешь, чем рискуешь? – сталь в голосе не вязалась ни с позой – на коленях у моего кресла, – ни с полным отсутствием одежды. Нельзя же считать за одежду шелковое полотно волос, пусть даже оно плащом укрывало тело фэйри от нескромных взглядов.
– Вполне, – ответил я, очерчивая второй ягодой контур ее губ прежде, чем втолкнуть в полураскрытый рот.
Следующую ягоду я съел сам. Душистая сладость с легкой кислинкой.
– Зачем тебе это?
– Хочу попробовать. Интересно.
Я скормил ей еще одну ягоду. Потом протолкнул палец глубже меж влажных губ. Испытанное средство заткнуть ее.
И такое возбуждающее.
Иса охватила палец сомкнутыми губами, принялась посасывать, лаская языком – недвусмысленный намек на возможное продолжение.
Как она умудряется оставаться такой высокомерной, стоя нагишом на коленях? И отчего меня это так заводит?
Когда она начала легонько кусаться, я не выдержал. Высвободил руку и дернул фэйри вверх, принуждая подняться. Она скользнула в кресло серебристой змейкой, обвилась руками и ногами, вжимаясь теснее. Сквозь ткань рубашки я ощутил обжигающий холод ее кожи, нежность и обманчивую беззащитность обнаженного тела.
И запах… горький цитрус и миндаль. Прежние духи мне нравились больше.
– Зачем? – снова спросила Иса с непонятной настойчивостью.
Знай я княгиню чуть хуже, мог бы поверить, что ей не все равно.
– Ах, ваше высочество, только не говорите, что станете горевать, если культисты развесят мои кишки на просушку во славу Черной, – промурлыкал я, вкладывая ей еще одну ягоду в рот прежде, чем поцеловать. – Ммм, клубника со льдом! Мне нравится.
Фэйри прильнула повиликой. Всегда прохладные ладони с изысканным маникюром нырнули под рубашку, ногти, больше похожие на ухоженные коготки, царапнули кожу на груди и спустились ниже.
– Мне будет не хватать тебя, милый.
– Да ладно! Найдешь себе другого мальчика. Мало их, что ли?
Нежный шепот:
– Конечно найду.
И блудливая улыбка на совершенном лице.
– Стерва, – прорычал я, рывком за волосы стаскивая ее ниже и заставляя уткнуться лицом в пах.
А несколькими часами позже я стоял перед сияющей серебром поверхностью в обрамлении тяжелой рамы и смотрел на тень, что рычала, рвалась и билась о зеркало изнутри, крушила зазеркальную комнату в бессмысленных попытках выбраться оттуда.
Угловатая уродливая тварь, похожая на тень огромного кота. Одного из тех, что водятся высоко в горных снегах.
Моя сила. Мой личный ад и маленький демон-хранитель.
Расставаться с ней было страшно. По-настоящему страшно. Без силы я чувствовал себя… ну, человеком. Непривычное и не сказать чтоб приятное ощущение.
– Не психуй, – сказал я своей тени. – Я вернусь, а пока побудь хорошей девочкой. Или мальчиком – Черная тебя разберет, какого ты на самом деле пола.
Это прозвучало на редкость глупо, но стало легче.
Зеркало Исы – оживший кошмар любого фэйри. Не только потому, что в разлуке со своей тенью волшебный народ начинает стареть и чахнуть. Личность любого из фэйри слишком тесно сплетена магической первоосновой, такое разделение превращает их в беспомощных и жалких калек.
Мне тоже было не весело. В конце концов, мы не расставались с этой тварью сотни лет. Я привык, что она всегда рядом – ластится у ног. Навострился маскировать в мире людей почти бездумно, чтобы не привлекать внимания.
И вот теперь оставляю ее здесь. Одну.
Черный силуэт по ту сторону серебряной глади повернул ко мне ощетиненную усами морду и безмолвно заскулил. Вой отдался в груди тоской и пустотой.
– Я вернусь, – обещал я своей тени, задергивая занавес над зеркалом.
Стоило ткани опуститься, как изнутри ударило чувство вселенского бесприютного одиночества. Мучительно сильное, чем-то похожее на ноющую зубную боль.
Не будь рядом княгини, не будь наших с ней долгих споров, когда я настаивал на своем вопреки возражениям фэйри, я бы плюнул на продуманный план и попробовал найти другой способ. Но так позориться на глазах у Исы из-за секундной блажи?
– Я вернусь, – повторил я.
– Лучше сделать это поскорее, – Иса прильнула сзади. – Зеркало не сможет долго ее удерживать. Ты слишком силен.
– Приятно слышать.
– Не радуйся. Ты не сможешь поймать тень, если она сбежит.
– И останусь человеком, – закончил я, оборачиваясь. – Так, ваше высочество?
Пожалуй, эту безумную авантюру стоило затеять хотя бы ради выражения суеверного ужаса на лице княгини. Ее сильно пробрало.
– Человеком без тени. Неужели не боишься, Страж?
– Нет, – соврал я.
Боюсь, еще как. Я же не сумасшедший и понимаю, чем рискую.
Но когда меня это останавливало?
– Странно, – сказала княгиня, завороженно рассматривая мое лицо. – Ты не изменился.
Изменился, не изменился… Я определенно ощущал себя собой. Очень беспомощным без своей магии собой.
Но я знаю, что это – временно. И любопытно проверить, чего я стою без всех этих магических штучек. Заодно прочувствую, что меня ждет, если так и не смогу выполнить гейс, данный Марцию Севрасу.
– Зеркало забрало твою тень. Но ты не кажешься слабым, – задумчиво продолжала фэйри.
– Да, мы, людишки, такие. Сколько у меня времени?
– Не больше шести часов. В следующий раз будет меньше. С каждым разом все меньше.
Потом Бринн – Мастер Иллюзий Северного двора – колдовала над моим лицом, то и дело поглядывая на кусок льда, похожий на хрустальный куб, внутри которого застыла голова Просперо Гарутти.
– Что с голосом? – спросил я и осекся, услышав сиплый шепот.
– Я никогда его не слышала, лорд. Поэтому у вас временно нет голоса.
Ну да, а чего я ожидал? Она – Мастер Иллюзий, а не ясновидящая.
– А кровь?
– Проблем не будет, – фэйри протянула бронзовое зеркало.
Я полюбовался результатом. Из полированной глубины глянул глазами-маслинами мейстер Гарутти, как живой.
– Толку от этих големов, если их может провести любой Мастер Иллюзий.
Лукавая улыбка скользнула по губам Бринн.
– Это гораздо сложнее, чем кажется, лорд. Но человек без тени – как глина.
– Угу. Мне ли не знать. Спасибо, – я вскочил, обнял ее и чмокнул в щечку. Она погрозила пальцем:
– Не делайте так там, куда идете. Такое поведение дозволительно не всем.
На улице было морозно. Холодное зимнее солнце швырнуло на землю черный вытянутый силуэт. Тень от созданного Бринн миража, производная от иллюзии.
Символично.
Как неудобно-то, когда нет возможности скакать между реальностями в любой момент, кто бы мог подумать. Я вдохнул колкий воздух и зашагал к ближайшему стыку с человеческим миром.
Острая игла кольнула большой палец, глаза голема вспыхнули синим. Синим, не красным.
И двери, больше похожие на ворота замка, распахнулись, чтобы пустить меня в святая святых Ордена Хаоса.
Глава 5. Пятнадцать серебряных солидов
Элвин
Иса зря ругалась, обвиняя меня в мальчишестве. Я прекрасно понимал, куда иду. И догадывался, что вылазка в подземную резиденцию хаосопоклонников, когда всей защиты – мастерски состряпанная иллюзия и надежда, что никто из встречных культистов не знает о смерти мейстера, не будет похожа на воскресную службу в храме.
Она и не походила. Вот вообще ничего общего. На службах я всегда подыхал со скуки, а тут…
Можно сказать, что это было волнительно, но "волнительно" и в малой степени не передаст яростного восторга, что я испытал, впервые спустившись по хорошо освещенный лестнице, проходя по коридору и заглядывая во все незапертые комнаты подземелья.
Настоящая, не надуманная опасность придавала особого перца ощущениям. Будь со мной моя льнущая к ногам подружка, удовольствие никогда не стало бы столь полным.
К счастью или к несчастью, но в первый час мне так никто и не встретился. Упоение от риска постепенно сошло на нет, и я смог трезво взглянуть на резиденцию Ордена.
Наверное, я старомоден. Ожидал чего-то в духе эпических сказаний. Мрачный бастион, утыканный культистами в балахонах и заполненный монстрами. Чтобы в каждой комнате по жертвеннику, на каждом этаже по одержимому и чем ниже под землю – тем сильнее и уродливее. В конце концов, они хаосопоклонники или как?
Реальность не только разочаровала, но и заставила задуматься. О неприятном в основном.
Лаборатория для работы с травами. Комната, увешанная картами звездного неба с армиллярной сферой на возвышении. Алхимическая лаборатория. Склад с реактивами и маткомпонентами. Пустая комната с обшитыми свинцом стенами. Комната с десятком гигантских стеклянных сосудов – даже марунские стеклодувы не смогли бы изготовить подобное без помощи магии. В сосудах, к слову, плавали тела. Не всегда человеческие. Оранжерея. Зверинец – в основном крысы, собаки и кролики, но в дальних клетках содержалось с десяток и более экзотических животин. Комната с образцами – каждый в своей ячейке под стеклом.
Это был исследовательский центр. Я не мог ошибиться! Не казарма, пусть некоторые помещения и разработки явно имели отношение к смертоубийству. Не монастырь, пусть на парочку комнат с жертвенниками я все же наткнулся. Исследовательский, мать его, центр!
Я даже у лучших человеческих магов не видел подобного. Разве что лаборатории Августы на Эмайн Аблах могли сравниться с тем, что пряталось в подвалах городской больницы. Но Августа – это Августа. Особый случай. Люди все-таки предпочитают работать по старинке, слепо копируя проверенные рецепты. А тут…
Откуда? Когда и как эта культистская сволочь превратилась из кучки экстатических, помешанных на мистицизме придурков в организацию, способную создать такое? Дело же не просто в ресурсах! Чтобы отгрохать подобное, надо сначала винтики в мозгах подкрутить в нужную сторону. Принять на вооружение доктрину, что мир познаваем через опыт.
Не то чтобы люди на это были неспособны. Человек способен на что угодно. Все проблемы в голове. Разум даже лучших представителей человеческого рода заключен в этакую коробочку три на четыре фута. Выход за пределы представлений о реальности слишком болезнен. Это не вина людей, их так воспитывают.
Мы с Августой как-то поспорили, можно ли вырастить арбуз в форме куба без помощи магии. Я был уверен: каким бы гением в области магии жизни ни была сестра, здесь она продует. Кубический арбуз без магии, скажешь тоже!
Гриска с два! Она велела отлить банку в форме куба и засунула туда завязь. Вырос натуральный такой кубик.
Больше я никогда не спорил с Августой на подобные темы.
Так вот: люди – те же арбузы в банке. Фигурально выражаясь.
С каждой новой комнатой я мрачнел все больше. И все больше убеждался, что мы проморгали зарождение той еще гадины. Хороши Стражи, называется. Давайте и дальше делать вид, что все это к нам не относится: буква клятвы обязала нас противостоять только чистому Хаосу, а на культистов плевать.
Повезло или была иная, объективная причина, но я успел обследовать два подземных этажа, прежде чем наткнулся на живую душу.
Насчет "души" вопрос, к слову, спорный. Согласно человеческим теологам, у фэйри душ нет – только тень, дающая колдовские способности. В вопросе полукровок-монгрелов и прочих квартеронов теологи расходятся.
Отличная, между прочим, штука – эти человеческие Священные Заветы. Не будь их, чем бы я дразнил княгиню? Она так забавно злится, когда я цитирую куски об изначальной подлости, неполноценности и животной природе волшебного народа.
Троица потенциально бездуховных и потому неполноценных созданий содержалась в клетках. Совсем таких же, какие стояли в зверинце этажом выше, только побольше размером.
Я подошел ближе, чтобы рассмотреть их. Рассмотрел. Стоило огромного труда не выдать себя руганью или хотя бы возгласом.
Потому, что в крайней клетке сидела Тильда фрой Атли.
Двенадцать лет назад
– Да вы никак ошиблись домом, лейтенант.
– Я – капитан. Впусти меня, Страж. Надо поговорить.
– Беру свои слова назад. Поговорить – это ко мне. Люблю это дело, – согласился я, опираясь на дверной косяк так, чтобы она не смогла прошмыгнуть в башню.
Впускать в свой дом прихвостней Стормура накануне дуэли? Еще чего!
– Впусти, – повторила она. – Или боишься?
– Боюсь, ага. Присутствие вооруженных женщин вгоняет меня в трепет.
– Ладно, не важно. Так или иначе, сын моего князя узнает об этом разговоре.
– Интригующее начало.
– Через несколько дней у тебя дуэль со Стормуром…
– Дуэль – слишком громкое слово. Так, небольшой пикничок. Сценарий известен: сначала я подмету красавчиком ристалище, потом выступит Иса, прикажет нам прекратить и облобызать друг друга в десны. Не обещаю, правда, что выполню. Братец-буря не в моем вкусе.
– Сын моего лорда тоже думает, что ты победишь в этой схватке. Поэтому он велел мне метнуть в тебя это.
Тильда раскрыла шкатулку из темного дерева. На бархатной подкладке лежала тонкая ледяная игла.
Я посторонился:
– Заходи.
– Поздно, Страж.
– Заходи, я сказал.
Не слушая возражений, я за руку втащил ее в дом и усадил в кресло.
– Так, а теперь давай еще раз и сначала. Там яд?
– Не смертельный. Только ослабляет и замедляет.
– А иголка изо льда?
Она кивнула.
– Растает, и ничего не докажешь, – восхитился я. – Хитро! Неужели братец-буря сам придумал? О, какой коварный ум.
– Ты понимаешь, что это значит?
– Я все понимаю, Тильда, кроме одного. Какой тебе интерес приходить ко мне и выкладывать это?
Она отставила шкатулку брезгливо, словно дохлого паука.
– У меня тоже есть честь, Страж! Моя клятва призывает охранять жизнь князя и его детей, а не творить подлости их именем.
Я задумчиво рассматривал ее лицо – скуластое, с резкими чертами. Фиолетовые волосы по обычаю фэйри убраны в косы, карие глаза глядят спокойно и прямо.
Тильда фрой Атли – Мастер Дротика. Начальник стражи Трудгельмира.
Она чем-то походит на мою сестру Джулию. Женщина-воин, женщина-меч. Но в отличие от Джулии, в Тильде не ощущается бестолковой взбалмошности – следствия безнаказанности и бесцельности жизни Стража. Тильда – фэйри. Родилась с осознанием своего предназначения и всю жизнь следовала долгу. Это придает ей притягательную цельность.
Она считала меня ничтожеством и бездельником и даже не пыталась это скрыть. Возможно, именно поэтому она всегда была мне симпатична.
– Ты ведь могла просто отказаться это делать, не так ли?
– Могла, – подтвердила она.
– И он бы нашел другого исполнителя.
– Или другой способ.
– Получается, я теперь твой должник?
Это был тонкий момент. Я не просил ее об услуге, поэтому мог не давать зарок. Никто из фэйри не осудил бы меня.
Но я привык платить по счетам. И клятвы здесь совершенно ни при чем.
– Ты ничего не должен мне, Страж, – она встала.
– Погоди! – я тоже вскочил. – Ты собираешься вернуться к Стормуру после такого?
– Да. И скажу ему, что ты знаешь про иглу.