Ника его не узнала, хотя в момент столкновения запомнила его лицо в деталях. Но тогда его лицо было сплошной белой маской. Она внимательно его рассматривала - обычный юноша, с ничем не примечательной внешностью, с потухшими глазами и темными кругами вокруг них, скорее всего от бессонницы, о которой говорил его отец.
- Евгений Александрович, я бы хотела поговорить с Алексеем наедине.
- Конечно, конечно, - засуетился он и стал торопливо выталкивать охранника из палаты.
Ника лежала в одноместной палате, с комфортом, уж наверняка Евгений Александрович подсуетился. Точно она, правда, не знала, а спрашивать не стала.
- Садись, - сказала Ника Алексею.
Она подтянула подушки повыше и села в кровати, устроившись поудобней.
Алексей сел на стул, упершись локтями в колени, сцепил пальцы рук и опустил голову. Он еще ни разу с того момента, как переступил порог палаты, не посмотрел ей в глаза.
- Придвинься поближе.
Он послушно передвинул стул к изголовью кровати.
- Посмотри мне в глаза, - попросила она.
Он поднял голову и посмотрел на нее. Они молчали, молчали и смотрели друг другу в глаза.
Между ними происходил странный молчаливый диалог - он просил прощения, пытался что-то объяснить ей и самому себе, обвинял себя и рассказывал, что не может найти нечто важное внутри, то, что обязательно надо найти, раскопать, иначе не понять, для чего ты вообще есть на земле, и что все чаще думает, что в нем этого и нет вовсе. А Ника - что поможет ему и его отцу, что не за что их наказывать и винить, у них свое горе - вот этот мальчик, несущийся на всех парах к некоему краю, за которым, может, и найдет то, что ищет, но, как правило, эти паруса несут к гибели.
Да и за что винить-то?!
Ей благодарить его надо! Потому что на один краткий миг она почувствовала, увидела, осознала, что во всей нашей жизни есть глубокий смысл, назначение некое, понять которое мало кому дано.
И что есть человек, который живет своей, параллельной с ее, жизнью, и пусть они никогда не встретятся, но они оба существуют в этом пространстве, и теперь она знает, что он есть.
Что мальчик, сидящий напротив, гораздо смелее, чем она, потому что ищет в себе этот смысл, мучается, бунтует, а она давно разуверилась, что в ней есть нечто важное и, махнув на себя рукой, запретила себе даже думать об этом.
- Ты его наказываешь за то, что он сильнее, умнее, целостнее и никогда, как тебе кажется, ты не станешь таким? - спросила Ника, продолжая вслух их молчаливый диалог.
- Да, отец настоящий мужик, и меня это бесит! Слушай, а как ты догадалась, ты что, ясновидящая?
- Нет, я потерпевшая, сбитая твоим красным монстром. Кстати, отделался бы ты от этой машины, у нее свой характер, и она уже попробовала калечить людей, подозреваю, что ей это понравилось.
- Точно, экстрасенс какой-то, - усмехнулся он и расслабился.
"Так-то лучше!" - подумала Ника.
- Тебе сколько лет?
- Восемнадцать.
- Шел бы ты в армию, Леша!
- Не хочется, я в институте учусь.
- Да наплевать! Куда он от тебя денется! Иди, тебе полезно быть подальше от родителей, денег, дурных мыслей.
- Может, ты и права. - Он как-то сразу стал с ней на "ты", еще когда молча рассказывал о себе.
- Он тебя любит таким обалдуем, какой ты есть, и можешь не стараться, никакие твои идиотства на его любовь к тебе ни повлияют, она просто есть, и все! Это называется безусловная любовь, то есть без всяких условий.
- Я знаю! Теперь знаю!
Он отвернулся, посмотрел, задумавшись, в окно.
Ника не мешала - пора бы уже мальчику подумать! Леша повернулся и, посмотрев ей в глаза, по-детски пожаловался:
- Я только не знаю, что мне теперь делать!
- Это решать только тебе, и выбор делать тебе, и разбираться со всем, что ты наворотил, тоже тебе.
- Ты не думай, я отвечу и в тюрьму саду! - распетушился он.
- Ясно, - вздохнула Ника. - Папу позови.
Алексей подскочил так стремительно, что стул перевернулся и упал.
- Не надо! Не делай этого, не отмазывай меня! Я вообще был против, чтобы отец с тобой договаривался! Нечего меня жалеть!
- Ты пока сочувствия к себе не заслужил.
Она устала, в голову вгрызалась боль, с каждой минутой все больше и больше наливаясь свинцовой тяжестью.
- Все, Леша, хватит! Я не настолько старая и умная, чтобы тебе советы давать, сам разбирайся! Позови отца.
Алексей как-то потух, как лампочка, которую выключили. Он наклонился, упершись руками в койку, приблизив свое лицо к ней, и Ника рассмотрела у него на носу маленькие веснушки.
- Прости меня, - тихо попросил он.
- Не разочаруй меня, - ответила она.
- Спасибо! - шепотом поблагодарил Алексей и, поцеловав ее в щеку, распрямился и пошел к выходу и, уже взявшись за ручку двери, обернулся и спросил: - Можно я буду тебя навещать?
- Только если не станешь таскать бананы, я их терпеть не могу!
- Никаких бананов, клянусь! - разулыбался он и вышел.
В палату сразу же зашел Евгений Александрович, один, без охраны.
- Евгений Александрович, подозреваю, что ваш адвокат болтается где-то рядом? - спросила она.
- Вы угадали. - Он слегка опешил и, еще не зная, чего ожидать, нервничал.
- Тогда давайте его сюда побыстрей, у меня очень болит голова, и я устала, - отдала приказание Ника и, вспомнив Сонечкино воспитание, добавила: - Извините.
- Что вы, я понимаю!
Он совсем не солидно, суетясь, достал мобильный, нажал кнопку, спохватился, вспомнив о статусе, взял себя в руки и властно приказал:
- Семен, поднимись, зайди в палату! - и убрал телефон во внутренний карман пиджака.
- Вы что-то решили, Вероника?
- Да. Как говорят американцы: "Дайте ему еще один шанс", а лучше отправьте его в армию в какие-нибудь ВДВ или спецназы, туда, где посложнее.
Ника перевела дыхание, ее голова жила отдельной от хозяйки жизнью. Сейчас по расписанию у нее числилась боль, сильная, нарастающая. По-хорошему надо бы позвать медсестру и сделать укол, но Ника хотела побыстрее закончить со всем этим, не тратя время на уколы.
- Спасибо вам, Вероника! Все мои обещания остаются в силе, и сумма, которую вы назовете, в разумных пределах, конечно, вам будет выплачена.
- Конечно, в разумных, - усмехнулась она тому, как быстро он оклемался. - Отдельная палата - это ваши происки?
- Мои, - признался он.
- А если бы я отказалась, меня бы перевели в общую?
- Ну что вы! - Он снова был царственным, а потому снисходительным львом.
Ну почти был.
- Вы ведь пострадали из-за нас, я хоть как-то должен был компенсировать…
- Бросьте, Евгений Александрович! Компенсировать! - Она усмехнулась, и они переглянулись, как два все понимающих игрока в покер. - Я делаю это не для вашего сына, а для вас. Он не такая уж дешевка, как вы думаете, и еще неизвестно, кому бы больше не повезло: ему или зэкам, с которыми он бы сидел.
Она помолчала, потерла виски, стараясь успокоить разгулявшуюся боль.
- Может, позвать медсестру? - заботливо предложил он.
- Потом.
Ника прикрыла глаза, немного спустилась с постамента, сооруженного из подушек.
В дверь негромко постучали, и вошел адвокат.
Он был маленький, пухленький, вальяжный - никакой суеты, резких движений и непродуманных слов - очень солидно, как и положено стряпчему человека такого уровня и масштаба.
Адвокат принялся подробно ей что-то объяснять, показывать какие-то бумаги, тыкать пухлым пальчиком, где надо поставить подпись. Ника прервала его:
- Стоп! Вы составили заявление, что я не имею претензий?
- Да! - на полном скаку своего красноречия остановился адвокат.
- Дайте!
Он протянул ей листок, вытащив его из дорогущего кожаного портфеля.
Лист пах кожей того самого портфеля и мелко дрожал у нее в руке. Ника заставила себя сосредоточиться и внимательно прочитать напечатанный текст.
- Хорошо, дайте ручку.
Он достал конечно же дорогую ручку и протянул ей, предусмотрительно подложив портфель под лист, для удобства.
- Вот и чудненько! - обрадовался он и быстро выхватил лист из ее пальцев, как только она поставили подпись. - Формальность номер два. - Он достал еще один лист из портфеля и протянул Веронике. - Здесь расписка о том, что вы получили энную сумму, или вам лучше перевести деньги на счет, по безналичному расчету?
- Спасибо, не надо, - ответила Ника.
- Значит, наличными! Я так и думал. Назовите, пожалуйста, сумму, я внесу ее в документ, отдам вам, и все!
- Никаких денег не надо - ни наличных, ни безналичных.
- Вероника! - возмутился Евгений Александрович, правда, в меру, и ухватил ее за руку. - Это несерьезно! Я богатый человек и могу… и хочу оказать вам помощь. Неизвестно сколько вы здесь пролежите, может, работу потеряете, а вам надо хорошо питаться, лечиться!
- Евгений Александрович, я вполне могу позаботиться о себе сама. Потеряю работу, ну и бог с ней, другую найду, я очень хороший специалист. И закончим на этом.
Семен Львович, будучи, видимо, замечательным адвокатом, в первую очередь соблюдавшим интересы клиента, слушать их перепалки не стал, а, шустро затолкав бумаги в портфельчик, тихо отбыл, пока Ника не передумала.
- Адвокат что надо! - усмехнулась Ника, услышав стук закрываемой за ним двери.
- Да уж! Еще тот жук! Только таких и держим, - рассмеялся Евгений Александрович. - Ладно, я вижу, вам совсем плохо, утомили мы вас, но мы еще вернемся к вопросу о деньгах!
- Не вернемся.
- Это мы еще посмотрим! - пообещал он.
- Ничего мы смотреть не будем. И у меня к вам есть просьба.
- Конечно! - почувствовав себя в знакомой стихии, весьма далекой от проявлений альтруизма, ответил он.
- У вас есть лист бумаги?
- Минутку. - Он вышел из палаты и сразу вернулся с бумагой и ручкой.
- Я напишу вам адрес и как проехать. Человека, которому надо передать мое письмо, зовут Василий Корнеевич, он волнуется и не знает, куда я делась, а телефона у него нет. Вы попросите кого-нибудь отвезти как можно быстрее.
- Это ваш родственник?
- Дедушка, - ответила она и улыбнулась.
- Я сам отвезу, прямо сейчас. Пишите.
- Вы, наверное, очень заняты, зачем вам самому это делать?
- Занят, и очень, но это не важно.
Ника не стала больше задавать вопросов.
Она писала письмо дедушке.
Почти на деревню.
Евгений Александрович деликатно отошел к окну.
- Все, Евгений Александрович, вот письмо, вот адрес. А сейчас извините, что-то мне совсем плохо. Позовите, пожалуйста, медсестру.
Все-таки Сонечка ее хорошо воспитывала!
За ней следили!
Для того чтобы понять и заметить это, не надо было быть специалистом. За ней следили нагло, не скрываясь, двое. Двое мужчин в темно-зеленом "вольво", стоявшем прямо возле ее подъезда.
На следующий день, утром, она поехала на работу.
- Доброе утро! - поздоровалась Ника с Клавдией Ивановной, их консьержкой.
Сколько Ника себя помнила, Клавдия Ивановна всегда была консьержкой в их подъезде. Из маленького стеклянного закуточка, в котором она сидела, всегда раздавались звуки радио, неизменно настроенного на "Маяк", и всегда в руках у нее было вязанье. Нике казалось, что за столько лет бесконечного вязания можно было обеспечить кофтами, шарфами и свитерами весь их дом и парочку соседних заодно.
- Здравствуй, Никочка! Как ты себя чувствуешь?
Как и положено всякой уважающей себя консьержке, Клавдия Ивановна абсолютно все про всех знала и была в курсе жизненных перипетий проживающих в подъезде, да и во всем доме людей.
- Спасибо, хорошо! - ответила Ника и поспешила выскочить из подъезда, подальше от расспросов.
На улице торжествовало солнце!
Все-таки неплохо, что она, проболтавшись в больнице, пропустила весь слякотно-весенний период. А сейчас радостно тепло, конец апреля, никаких намеков на грязные сугробы, и можно начинать верить обещаниям весны, что лето все-таки будет!
Прямо возле подъезда стоял темно-зеленый "вольво". За рулем сидел мужчина, второй, опершись бедром о капот, стоял рядом и курил. Он улыбнулся и подмигнул ей.
"Идиот!" - подумала Ника.
Но он оказался не идиотом, а "заботливым" посланником Михаила Ивановича. Весь день они следовали за ней неотступно.
Подмигивающий дядечка спустился за Вероникой в метро и проводил до дверей офиса, двигаясь метров на пять сзади.
"Ну что ж, - подумала Ника, заходя в здание, где располагалась фирма, в которой она работала, и предъявляя пропуск охраннику у дверей. - По крайней мере, сюда ты не войдешь! Вот и постой на улице!"
На ее рабочем месте, за ее компьютером сидела незнакомая девушка и, весело щелкая по клавиатуре, набирала текст какого-то документа.
"Кто бы сомневался!" - почему-то расстроилась она, хотя понимала, что так и будет.
Ника пошла к начальству. В приемной ее встретила секретарша Юля.
- О, Вероника Андреевна! С выздоровлением! - очень фальшиво обрадовалась Юлечка.
- Здравствуй, Юля. У себя?
- Да, сейчас доложу. - И она, торопясь избавиться от неловкой ситуации, поспешила оповестить начальство: - Владлен Николаевич, к вам Былинская.
- Пусть заходит.
Ника кивнула Юлечке и вошла в ультрасовременный кабинет начальника, выдержанный в модном стиле хай-тек.
- Здравствуйте, Владлен Николаевич.
- Здравствуй, здравствуй, Вероника!
Он поднялся с кресла, вышел из-за стола и пошел навстречу, изображая радушного хозяина.
- Как ты себя чувствуешь? Оправилась после аварии?
Подошел, пожал ей руку и, слегка повернув, направил к креслу, стоявшему в углу в паре с другим таким же, возле маленького, так называемого чайного столика. Ника послушно села.
- Тут, понимаешь, такое дело… - начал он, усаживаясь в кресло напротив.
- Я понимаю, Владлен Николаевич, меня долго не было, вы взяли на мое место другого человека. Как она, кстати, справляется?
- Да, да, справляется, - торопливо ответил он, слегка поерзав и даже, как ей показалось, немного покраснев.
"Понятно. Значит, еще и немного амурных дел. Или много, амурных-то?"
- Ты не беспокойся, подыщем тебе место в филиале, конечно, оплатим больничный, мы же не шараш-монтаж какой!
- Не беспокойтесь, я понимаю. Я бы хотела получить расчет, и как можно быстрее.
Он сразу повеселел, взбодрился, ясное дело: кому приятно увольнять работников, да еще первоклассных, и заменять их малоизученным объектом страсти.
- Конечно, прямо сейчас все и оформим. Тебе полагается зарплата за февраль, ты не успела получить, еще два года подряд не брала отпуск, значит, отпускные и больничный - набегает приличная сумма. И еще… - уже совсем приободрившись, решил порадовать ее начальник, - коллектив скинулся тебе на материальную помощь, так сказать. Мы же понимаем: после такой страшной аварии тебе отдохнуть надо, прийти в себя!
Он внимательно ее рассматривал, ожидая, видимо, что она откажется.
"Нет, дорогой, ты не Евгений Александрович, и с тебя я все твои отступные возьму!"
Ей почему-то стало весело - не каждый день приходится выступать в роли ведущей актрисы, да еще на своем собственном спектакле.
- Большое спасибо! Деньги мне очень нужны. Можно прямо сейчас оформить и получить?
- Конечно, конечно, - ответил он и, резво поднявшись, подошел к столу.
Приказец "неожиданно" обнаружился у него на рабочем столе, уже подписанный, в него осталось только поставить число.
- Пиши заявление. - Он сверился с календарем, назвал дату, которую надо указать, и протянул ручку и бумагу.
Даже не присев, наклонившись над столом, она написала заявление и передала ему. Он прочитал, кивнул и, посмотрев на Нику, вдруг признался:
- Мне ужасно не хочется тебя терять, ты классный специалист, но сложилось так, как сложилось. Может, ты пока поработаешь у моего друга или в филиале, а потом я тебя назад заберу, на большую зарплату?
- Вот потом и посмотрим.
- Договорились.
Минут сорок Ника побродила по офису, приняла ахи и охи по поводу аварии и поздравления с выздоровлением, выслушала сплетни, узнав ненужные ей подробности бурного романа начальника с новым главным менеджером, назначенной на ее место. И получив расчет в кассе, с легким сердцем покинула контору, прихватив с бывшего рабочего стола разные личные мелочи, которые держала в офисе.
Сумма, полученная и пересчитанная, приятно поразила Нику, она оказалась раза в три больше того, что она ожидала.
"Вот и хорошо! Мне деньги очень кстати!"
Соглядатай, ожидавший ее на улице, слегка замерз, уже не подмигивал и явно злился, а чай, не лето и даже не месяц май, и не город Ашхабад, а Москва стылая. Ей даже на мгновение показалось, что он сейчас подойдет и отчитает за то, что она слишком долго задержалась. Но он не подошел, и они двинулись к метро в установившемся уже порядке - Вероника впереди, он метров на пять сзади.
Он провожал ее весь день - телепался за ней в магазин, проводил до дверей Милкиной работы, куда она зашла по пути, чтобы договориться встретиться завтра в кафе, поболтать и поесть вкусных десертов, от Милки в метро, от метро до дома.
Вечером, переделав все дела по дому и измучившись от того, что не может ни читать, ни смотреть телевизор, не переставая думая о ситуации, в которую попала, Ника то и дело выглядывала в окно и рассматривала стоящую у подъезда машину.
- А чего ты ждала? Что они исчезнут? - разозлилась на себя она.
От размышлений о возможных чудесах телепортации ее оторвал телефонный звонок.
- Добрый вечер, Вероника Андреевна, - поздоровался культурный Михаил Иванович.
- Кому как, - ответила Ника. Почему-то ей все время хотелось ему дерзить.
- Я вижу, что вы не поняли всю серьезность вашего положения! Из отведенных вам трех дней за сегодняшний вы не сделали ничего для решения нашей проблемы. Я понимаю, что вам надо было пойти на работу и получить расчет, но, девочка моя, вопрос сейчас стоит не о деньгах, а о вашей жизни. И если вы этого так и не поняли, то я прямо сейчас отдам приказ, и те двое, что сидят в машине, поднимутся в квартиру и немного с вами "пообщаются". Тесно пообщаются. Оба. Вам понятно?
- Да! Вы не вернули мне мою книжку! - У нее навернулись слезы на глаза от злости и обиды.
- Завтра утром вы ее получите, а сейчас шевелитесь, думайте, что делать!
На сей раз она аккуратно положила трубку на аппарат и присела на стоящий возле телефонного столика пуфик.
"Мне нужна помощь! К дедушке ехать нельзя, они за мной следят. Пока никто не знает о его существовании и о доме, это мой козырь! Но отсидеться не удастся даже там, рано или поздно они меня найдут. Что же делать?" Она решительно встала и пошла в кухню.
- Выпить чаю для начала! - подбодрила она себя.
И, занявшись простыми делами, заваривая чай, накрывая на стол, постаралась взять себя в руки и, не поддаваясь панике, рассуждать здраво, ну, хоть как-то рассуждать!
"Лучшая защита - нападение! Нападение на кого, Никуша, на что? Ты даже не знаешь, кто они, кто этот Михаил Иванович. Значит, надо узнать, кто он такой!"