- И кто это тут у нас? - спрашивает он и входит во внутрь. Мои глаза удивленно расширяются. Он молча стоит над нами, долгое время внимательно глядя на Сораба, который завидев новое лицо, начинает тянуть к нему ручки, мое сердце колотиться уже где-то в горле. Что, черт возьми, он высматривает? Ведь несомненно нет ничего такого из-за чего бы он с уверенностью сказал, что это его сын? Он поворачивается ко мне, его глаза нейтральны, как всегда ничего не выражающие. Мы молча смотрим друг на друга несколько секунд.
- Он много плачет? - спрашивает он наконец.
- Нет. Большую часть ночи он спит, - быстро отвечаю я, выравнивая свое дыхание.
- Хорошо, - говорит он, разворачивается и уходит. Я бросаю губку в воду. Черт. На какой-то миг я так забеспокоилась. Я имею в виду, что мне действительно показалось, что он все понял. Я вынимаю Сораба из ванны, и пока одеваю его, слышу, как Блейк разговаривает с кем-то по телефону в столовой. Он постоянно работает, и когда приходит в спальню, я почти уже сплю.
Я чувствую, как матрас рядом со мной прогибается от его веса, и сонно открываю глаза. Он сидит в темноте, наклоняет голову ко мне и целует. Я так удивлена этим порывом, что сон тут же испаряется. Его поцелуй такой нежный и ласковый. Я приоткрываю губы, и он углубляет поцелуй. Природный голод начинает поедать меня. У меня до сих пор все ломит и воспалено, и еще я по-прежнему обманываю его. Я чувствую, как его пальцы скользят вниз по моему телу, и сдвигают трусики у моей промежности, и он начинает ласкать мои складочки.
- Ты такая мокрая, - шепчет он, и вставляет палец в меня.
Я испытываю такое жжение, что невольно напрягаюсь.
Блейк замирает на пару секунд.
- Что случилось?
- Ничего, - бормочу я и он включает ночник, на тумбочке, от этого я моргаю и щурюсь. Он поднимает мое платье, снимает трусики и переворачивает на спину.
- Господи, Лана, - выдыхает он. Нежно, Блейк поворачивает меня назад лицом к нему. - Я это сделал? - его лицо выражает полный шок, побледневшее, и в глазах светится сожаление. Я бы никогда не поверила, что он в состоянии выглядеть настолько потрясенным. Это совсем новый Блейк. И этого Блейка я никак не могу увязать с тем мужчиной, которого знаю. Произошедшие изменения в выражении его лица, словно день и ночь, настолько они разные. Может несколько синяков действительно оказывают такое грандиозное влияние на мужчину, как он? Мне не нравится ответ. Было что-то другое, гораздо большее, что заставило его так измениться. Но я пока не знаю, что именно.
- У меня легко появляются синяки, - говорю я осторожно. - Это временно, они пройдут.
Он не отвечает.
- Прости... мне очень-очень жаль. Я не могу поверить, что я сделал такое с тобой.
Я пожимаю плечами, все еще очень подозрительно относясь к его нежности.
- Все не так плохо, как кажется. Эй, я сама подбила тебя на это, помнишь?
Он смотрит на меня, наморщив лоб.
- Почему ты вообще это сделала?
Я опускаю глаза.
- Ты знаешь песню "Wrecking Ball" Майли Сайрус. Это я. Я хотела сломать твои стены, потому что ты был таким холодным и далеким все время. И я решила использовать свое тело, как Wrecking Ball, шар-таран, который разбивает стены...
- Есть много вещей, которые ты не понимаешь, но ты должна верить мне, когда я говорю, что ты моя живительная энергия, мой кислород. Ты отчаянно мне необходима. На самом деле, прямо сейчас, я чувствую только часть себя, способную быть живой.
Я смотрю на него расширенными глазами от чрезмерного удивления.
- Что ты чувствуешь по…
Он кладет свой палец на мои губы.
- Шшш. Пожалуйста, поверьте мне, что я все время думаю о твоем лучшем интересе в глубине души, всегда...и это не в твоих интересах знать больше, чем ты знаешь сейчас.
Мне не нравится его загадочный ответ, но я киваю соглашаясь. У меня разве есть другой выбор?
- Сейчас я хочу, чтобы ты дала мне обещание.
- Какого рода обещание?
- Что ты не уйдешь от меня в течение 42 дней. Неважно, что ты услышишь или увидишь, независимо от того, кто будет просить тебя или что-то говорить, ты не оставишь меня.
- Почему?
- Потому что я прошу тебя этого не делать. Ты сделаешь для меня это?
Я пожимаю плечами.
- Хорошо.
- Нет, скажи полностью словами. Очень важно, чтобы ты понимала всю важность обещания, которое я у тебя прошу.
- Я обещаю, что не оставлю тебя в течение 42 дней.
- Не забывай, обещание, которое ты дала мне.
- Я не забуду, но что произойдет, когда кончатся 42 дня?
Он улыбается печальной улыбкой.
- Это будет твое решение.
- Мое решение? Что ты имеешь в виду?
- Хватит разговоров на сегодняшний вечер. Подвинься на кровати.
Мои глаза расширяются.
- Ты останешься на ночь?
- Мнннн.
Я аккуратно перекатываюсь на свою сторону кровати и приподнимаюсь на локтях.
- Ты хочешь, чтобы я отсосала у тебя?
Он отрицательно качает головой.
- Ты схватишь меня за зад? – нахально и дерзко подтруниваю я над ним.
- Скоро я поимею твою задницу. Я хочу владеть тобой всей. Но не сегодня. Сегодня я просто хочу, чтобы ты свернулась калачиком у меня под боком и заснула.
Именно так мы и поступили. Мы заснули, переплетясь нашими телами, словно две умудренные змеи.
15.
Когда я просыпаюсь, то Блейка рядом уже нет. Я приношу Сораба и кладу в свою кровать, пока он пьет молоко, мой мозг непрестанно прокручивает интригующие и непонятные для меня слова Блейка, сказанные предыдущей ночью.
Ты должна верить мне, когда я говорю, что ты моя живительная энергия, мой кислород. На самом деле, прямо сейчас, я чувствую только часть себя, которая способна быть живой.
В отличии от моей неудавшейся попытки стать шаром-тараном, я четко вижу произошедшие изменения между нами, и все же неприветливый разъяренный незнакомец, который едва разрешал мне коснуться себя, вдруг признался в своих глубоких чувствах, которые заставили скручиваться пальцы на моих ногах. И что на самом деле обозначало его требования, которое для него было настолько важным, чтобы я пообещала, что не покину его в течение 42 дней, и как оно могло на что-то повлиять? И что такое важное он имел ввиду и не упомянул, и даже явно не хотел рассказывать мне? Я вспоминаю опять его глаза, наполненные болью. Казалось, он просит о чем-то меня, и тогда возникает вопрос: "О чем он умоляет"? Он хочет остаться еще на тридцать восемь дней со мной рядом? Зачем? В результате в этом не будет никакого смысла.
Слова, сказанные Джеком, неожиданно возникают в моей голове:
"Ни один мужчина не хочет женщину всего лишь на 42 дня."
Слова Блэйка по-поводу моего выбора, что он имел в виду, чтобы я стала его любовницей? А Виктория будет играть роль его терпеливого совершенства с безупречной добродетелью? Я видела ее, и нисколько не сомневаюсь, что она не допустит такого сценария.
Я целую Сораба в голову.
- Что задумал твой папочка, Сораб? – спрашиваю я, но он лишь сонно сосет свою бутылку с молоком.
День проходит в лени, без происшествий. Мои движения медленные и вялые, боль постепенно спадает и даже когда я направляюсь по природной необходимости в туалет, я уже не чувствую дискомфорта. Я прибываю в восторженном состоянии, от мысли, что Блейк может опять находится внутри меня, да, я нахожусь в состоянии постоянного возбуждения.
Позвонила Лаура, сообщая, что Блейк будет дома к ужину, но мне не стоит готовить еду, так как он просил заказать что-нибудь из китайского ресторана.
- Итак, китайская кухня, вы хотели бы что-нибудь особенное?
- Утку по-пекински, - отвечаю я.
Я слышу улыбку в ее голосе.
- Да, я люблю ее тоже, мисс Блум.
День явно удался, на улице только легкий ветерок, поэтому в четыре часа дня я беру книгу, и Сораба в его новой коляске и иду в парк подышать свежим воздухом. Место, где ко мне присоединился щенок со своей льющейся через край радостью пустует, поэтому я сажусь на эту скамейку. Солнце пригревает слегка, но я не оопускаю верх у коляску. Летом следующего года Сораб уже сможет играть на солнце.
Я гордо смотрю на него, он пускает пузыри и с силой бьет по своим погремушкам. Я люблю его до безумия, поэтому оглядываюсь вокруг, не смотрит ли кто-нибудь на меня, но никого по близости нет, беру книгу и начинаю читать. В течение десяти минут Сораб с удовольствием играет с маленькой забавой, свешивающейся с верха его коляски, когда к нам подходит женщина.
- Ох, он такой дааарогой, - говорит она, растягивая слова.
Я смотрю на нее, улыбаясь поверх книги.
- Спасибо.
- Как его зовут?
- Сораб.
Она медленно покачивает головой и вдруг поворачивается ко мне, и я замираю, заметив что-то промелькнувшее в ее глазах, мой мозг тут же выдает сигнал тревоги.
- Почему вы назвали так сына?
Я тут же прихожу в себя.
- Он не мой сын. Я няня свой подруги.
- Ох, - говорит она и выпрямляется, так что я могу разглядеть ее как следует. У нее средней длины темные волосы, розовые щеки и голубые глаза, одета в красивое, но явно очень дорогое пальто. Ее произношение говорит о том, что она принадлежит к высшему классу, но есть что-то пронзительное в ее глазах. Это заставляет меня подняться и встать между ней и моим сыном, мы оказываемся лицом друг к другу.
- Зачем она дала ему такое имя?
- В честь легенды Рустам и Сораб.
- Знаете ли ты историю Рустама и Sorab?
- Нет, - сразу же лгу я.
- Это легенда об очень великом воине, который случайно убивает своего собственного сына на поле боя, потому что он не знал, что у него есть сын. Мать солгала и сказала Рустаму, что родила девочку.
Я в упор смотрю на женщину и пытаюсь унять охвативший меня ужас, но по выражению ее лица, я понимаю, что мне это не удается. Ирония заключается в том, что теперь мне нечем крыть. Что я сделала неосознанно? Кто эта женщина? И какое она имеет отношение к Блейку, моему сыну и мне?
- Кто вы?
- Кто я - не важно. Не поддавайтесь соблазну остаться дольше, чем на отведенное время. Вы и ваш сын в смертельной опасности, хотя может быть уже слишком поздно. Не доверяйте никому.
- О чем вы говорите?
- Остерегайтесь Кроноса, - говорит она, ее голос становится глухим и рассеивается, как пыль, и она начинает уходить прочь.
- Эй, вернитесь, - кричу я, но она увеличивает скорость, и быстро исчезает из вида. Я сажусь на скамейку, опустив руки, потому что мои ноги так трясутся, что я не состоянии стоять на них. Теперь я вспомнила, кто эта женщина. Вечерний ветерок шевелит мои волосы и мчится дальше. Я заставляю себя успокоиться и везу коляску, ускоряясь по направлению к пентхаусу. Зайдя внутрь, я мчусь к компьютеру и вбиваю в поисковике Google - четвертый граф Хардвик и его семья. Появляется изображение женщин семьи.
Я сижу, тупо уставясь в экран. Я до сих пор чувствую запах ее духов, все остальное какое-то размытое и перемешанное с реальным страхом. Конечно, я узнала ее. Сходство небольшое, но заметное. Она - мать Виктории, но в ней есть что-то очень печальное, как будто она потеряла что-то очень дорогое. Правда, ее пронзительные глаза выдавали ее, показывая чрезмерную ярость, но в своей глубине они рассказали мне, что ей пришлось невыносимо страдать. В отличие от своей дочери она не угрожает, а предупреждает, чтобы я смогла избежать подобного страдания в своем будущем. "Остерегайтесь Кроноса". Вернись назад сейчас, Лана, прежде, чем это будет слишком поздно.
По телефону звонит Блейк.
- Привет, - мямлю я.
- У тебя странный голос. Все в порядке?
- Да, я в порядке, - говорю я.
- Я приду домой раньше. Жди меня.
- Я уже дома.
К тому времени, когда Блейк возвращается домой я с трудом успокаиваюсь, вышагивая по комнате взад-вперед и смогла утихомирить дрожь в своих руках, но не ужасный страх в моем сердце. Я стою посреди гостиной, ощущая по-прежнему страх, когда Блейк появляется в дверях. Поворачиваюсь к нему лицом и вдруг меня переполняет новая волна страха. Могу ли я доверять ему? И чувствую замешательство и испуг от того, что я не знаю на самом деле.
В несколько шагов он сокращает расстояние между нами.
- Что?
Я отрицательно качаю головой.
- Почему ты вернулся так рано?
- Мы собираемся в Венецию.
- Венецию? - тупо повторяю я.
- Тебе не нравится эта идея?
- Я не могу. Я сижу с Сорабом.
- Он полетит с нами. Лаура пришлет пять нянь сегодня вечером, чтобы ты посмотрела на них. Они придут с прекрасными рекомендациями от лучших агентств в Лондоне. Няня может помочь тебе здесь до тех пор, пока ты не будешь нуждаться в ней.
Почему никто не предупредил меня об этом? Мои руки поднимаются к вискам.
- Няню? - слово совершенно чуждое для моего языка. Сама идея меня пугает, потому что другая женщина будет заботиться о Сорабе.
- Первая леди придет в семь и по одной каждые следующие полчаса, пока ты не выберешь ту, которую сочтешь подходящей. Я думаю, мы могли бы пораньше по ужинать. Лаура заказала нам китайскую еду на шесть часов.
Я рассеянно киваю, и замечаю облегчение, которое появляется на его лице и напряженные плечи расслабляются, но я не совсем понимаю, почему мое согласие была для него так важно.
- Я могу приготовить тебе коктейль? - спрашивает он, направляясь к бару. Я смотрю на его спину. И вдруг у меня возникает совершенно отчетливое впечатление, что его что-то беспокоит. Что-то очень серьезное и важное, и оно непосредственно касается меня. Но он не собирается об этом говорить. Не сейчас. Вероятно, это касается части тех тайных вещей, которые я до конца не понимаю.
- Большой бренди, - отвечаю я.
Он протягивает бокал в мою руку и целует меня нежно в лоб.
- Я присоединюсь к тебе после душа. Просто расслабься. Скоро вернусь.
- Почему мы едем в Венецию?
- Мы собираемся в оперу познакомиться с венецианской музыкой в оригинальной обстановке. Упакуй свое черное платье, - говорит он, и в его глазах появляется теплота.
Он запланировал для меня венецианское приключение. Я опускаю глаза в пол, я не смею взглянуть ему в глаза. Я планирую рассказать ему о матери Виктории, но правда не сегодня. Да, не сегодня, пока я не выясню, кто такой Кронос, и кому я могу доверять. Кто мне друг, а кто враг?
Няни очень пунктуальны, поэтому приходят вовремя. Когда в дверях появляется третья женщина я понимаю, что она является именно той. У нее приятное лицо, добрые глаза и она улыбается. Ее зовут Джеральдин Дули. Она из Ирландии. Я отдаю малыша в ее руки.
- Ладно, малыш, какую историю ты рассказываешь? – спрашивает она его.
Сораб лепечет что-то на своем языке, глядя на нее.
- Ты видно полностью уверен, - гордо соглашается она.
Последних двух кандидатов я могу отменить, позвонив им на мобильные телефоны, но следующая кандидатка уже ждет меня в гостиной. Я иду, чтобы встретиться с ней.
- Прошу меня извинить, что вы впустую потратили ваше время. Я только что нашла няню, которая идеально подходит для моего сына.
Она улыбается и поправляет безупречно белые хлопчатобумажные перчатки.
- Вы не потратили, моя дорогая. Мне заплатили немалую сумму, чтобы я заинтересовалась этим собеседованием за такое короткое время.
В голове у меня тут же возникает мысль.
- В какое время с вами связались?
- Я не могу сказать точно. Но, пожалуй, 4:30 pm.
- Ох! - это точно было после того, как мать Виктории подошла ко мне в парке. Может это всего лишь совпадение, что я так поспешно должна отправиться в Венецию? Слова матери Виктории отчетливо крутятся в моей голове: "Не доверяйте никому". Возможно, это наивно и не оправдано с моей стороны, но я не боюсь. Я верю Блейку, когда он просил довериться ему, потому что делает все, что в моих же интересах. И я до сих пор верю ему.
Обхватив меня за талию чуть выше синяков, и внимательно наблюдая за моим выражением лица, Блейк осторожно опускает меня на свой пульсирующий член. Его челюсть крепко сжата и напряжена, потому что я чувствую, что он переживает, не причинит ли мне боль, но я настолько мокрая, и готовая, впустить его, что он легко скользит в меня, заполняя и открывая. Ему очень комфортно находится внутри меня, и он входит гораздо глубже, растягивая опухшее отверстие. У меня невольно вылетает крик от боли, и чувствую, как его руки поднимают меня, освобождая его член.
- Господи, Лана. Не торопись, - выдыхает он.
Но теперь, когда первая вспышка боли прошла, я хочу его внутри себя. Я хочу забыть о Кроносе и Виктории и обо всех непонятных вещах, которые пока еще не укладываются у меня в голове, и чтобы осуществить это, нет лучшего способа. Я кладу руки по обе стороны от него и медленно опускаю свою пульсирующую, жаждущую киску вниз, пока синяки на моих ягодицах не соприкасаются с его бедрами. Я медленно двигаюсь вверх. Эта изысканная боль становится удовольствием, я жаждала этого в течение всего дня. На этот раз я опускаюсь вниз чуть быстрее. Моя исходящая соками киска замирает на мгновение, от того, что его член касается ее своим кончиком, затем опускаюсь вниз слишком быстро. Я опять невольно кричу, он пытается меня остановить.
Я отрицательно качаю головой и говорю:
- Нет, все хорошо. Я хочу опуститься на него.
Он усиливает хватку вокруг моей талии.
- Нет. Для тебя достаточно уже боли, - твердо говорит он, и мягко перекатывает меня на спину. Он покрывает все мое тело поцелуями, пока я не чувствую себя, полностью одуревшей. И когда я кончаю, то ощущаю себя, словно я лежу в пруду и солнечный свет настолько белый и чистый, что просто невозможно смотреть на него. И кто-то подходит и бросает камень в самый центр, и круги, сверкающие рябью, расходится все дальше и дальше.
16.
Я стою на носу черной гондолы, которая пересекает Большой канал, показывая окружающую роскошь и величие белых куполов церквей в ярком солнечном свете. Потрясающие декорации и потрясающее величие. Мимо нас проплывает гондола, одетая в траурные тона. Я вздрагиваю и дотрагиваюсь до голубой ленты, которой Блейк перевязал мои волосы. В этом городе даже упадок и смерть - прекрасны. обветшалые дома стоят рядом с великолепными палацами.
Блейк заставляет сделать остановку на Пьяцца Сан-Марко, и пока мы движемся по каналу сильной рукой опускает меня назад, на сиденье. Он одет в черную джинсовую рубашку с закатанными рукавами, синие джинсы, и кажется на голову выше, чем большинство местных жителей, и естественно, при этом выглядит чертовски сексуальным в темных солнцезащитных очках, не позволяющим мне видеть его глаза. Я смотрю на него с каким-то чувством трепета, до конца не веря, что он находится со мной рядом в этом городе. Он помогает мне выбраться из гондолы и не отпускает мою руку, пока мы идем к пиццерии.
Я сразу же влюбляюсь в немыслимое количество арок, окружающих невероятно красивую площадь. В множество голубей, которые ночуют на величественных крышах и дружелюбно слетают вниз к туристам, сжимающим в своих руках путеводители и камеры. Голуби порхают вокруг и заставляют меня улыбнуться.