А затем я подумала о жене Марата. Это уставшая женщина на грани нервного срыва. Скорее всего, она сидит на транквилизаторах или злоупотребляет спиртным, потому что жутко страдает от открытых измен своего мужа. В отличие от Жана, Марат совершенно не дорожит спокойной жизнью своей семьи. Об этом говорит и тот факт, что он поселил нас с Лейсан на своей даче и временно позабыл о существовании своей жены, не считая нужным её предупредить о том, что на даче гости. Я не знаю, можно ли назвать отношения Марата с его женой семьёй, но мне кажется, что эти двое уже давно не семья. Они просто создают видимость семейных отношений. На чём основан подобный брак? Не знаю, но уж точно не на любви, не на уважении и не на взаимопонимании. По идее, Марат сейчас должен быть рядом с женой, стараться её успокоить и уверять в том, что больше подобное не повторится и его жизнь будет принадлежать только одной женщине – это ей. Мужчины всегда ласковы и добры после своих измен. Но он не с ней. Он со мной, потому что ему безразличны её слёзы, её чувства и её переживания. Он не из тех мужчин, которые оправдываются. Он из тех мужчин, которые живут так, как им хочется, не считаясь с тем, кто живёт с ними рядом. Его позиция проста: не нравится – никто не держит. Его жене не нравится, но она держится уже из последних сил. Считает, что Марат – это тот, кто ей нужен. Она уже давно забыла про гордость и про достоинство. Такие, как она, бегают по бабкам, колдуют, привораживают и НЕ ЖАЛЕЮТ НА ЭТО СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ…
Двое женатых мужчин пытаются обратить на меня своё внимание, и ни один из них не может предложить мне нечто большее, чем просто встречи… Мне показалось, что там, в небесной канцелярии, решили надо мной посмеяться… Эти двое мужчин далеко не подарок судьбы. Это моё наказание. Мне было страшно подумать о том, что же будет дальше… Жан уедет в Париж, Марат предложит мне роль любовницы, а дальше что? Какое наказание мне вынесет судьба за то, что я убила человека? Я наказала человека смертью, хоть не имела на это права. Как же теперь накажут меня? Я начинаю сопоставлять свои поступки с представлениями о добре и зле. Мои представления расходятся с библейскими заповедями, и это неправильно. Но ведь это всего лишь представления… Но самое страшное в том, что расходятся не только мои представления. С библейскими заповедями расходятся мои поступки…
– Вот и отель. Постоялец здесь проживает? – наигранно-официально спросил Марат и отпустил мою руку.
– Здесь.
– Тогда с вещами на выход.
– Марат, прекрати.
Я повернулась к Жану и произнесла:
– Жан, сейчас приведёшь себя в порядок и поедешь в Москву. Тебе придётся полететь на само лёте. Самым первым утренним рейсом. Тебе опасно тут оставаться. Чем быстрее ты улетишь, тем мне будет спокойнее. Я буду знать, что ты в безопасности и с тобой всё в порядке.
– А тебе? – Жан так и сверлил меня взглядом. Стало не по себе.
– Но ты же не заберёшь меня с собой в Париж. У тебя там жена волнуется.
– А как же ты?
– Я постараюсь разобраться со своими проблемами. Ты по-любому не сможешь мне ничем помочь. Главное, чтобы ты был в безопасности.
– За Тому не переживай. Я её не оставлю, – сказал Марат и открыл дверь, чтобы выйти из ма шины. – С ней всё будет в порядке. Я тебе обещаю, что я её не оставлю.
– Спасибо, – поблагодарил его Жан. – Может, я тоже чем могу помочь?
– Да чем ты можешь помочь из своей Франции?
– Может, деньгами? – В голосе Жана не было уверенности.
Марат рассмеялся и достал сигарету.
– Да нет уж, спасибо, братишка. Сами справимся. Я не из тех, кому нужны твои деньги. Я из тех, кто привык их сам зарабатывать себе на жизнь.
– Ты обещаешь, что поможешь Томе? Я могу быть за неё спокоен?
– Конечно можешь. Я же сказал, что я её не оставлю. Я на ней женюсь.
– Марат, – попыталась я образумить распоясавшегося Марата, но у меня это не получилось.
– Я женюсь на тебе, Томка. А я человек слова. Сказал женюсь, значит, женюсь.
С этими словами Марат вышел из машины и громко хлопнул дверью. Я виновато посмотрела на Жана и махнула рукой:
– Не обращай внимания. Он шутит.
– Шутит?! А мне показалось, что нет.
– Это у нас такая русская шутка. Он не может на мне жениться.
– Почему?
– Потому что он женат, как и ты. Я сейчас не об этом. – Я взяла Жана за руку и постаралась успокоить: – Тебе придётся полететь в Москву на самолёте. Ты готов?
– На вашей "тушке"? – выпучил глаза Жан.
– На нашей "тушке". К сожалению, другие самолёты в Москву не летают.
– Я не смогу. Это исключено.
– Выпьешь хорошенько.
– Нет, – замотал головой Жан.
– Я тебя алкоголем накачаю. Ты словно под наркозом лететь будешь. Не поймёшь, где взлет, а где посадка.
– Я же сказал, что нет. Я, как только в "тушку" сяду, сразу протрезвею. Летайте сами на своих "тушках".
– Ну ты даешь. – В моём голосе послышалось разочарование. – Я хотела как лучше.
– А делаешь как хуже. Тома, я больше не хочу испытывать свою психику на прочность. Я поеду поездом. Уже почти утро. Я соберу вещи и поеду самым первым проходящим поездом на Москву.
– Как знаешь.
Как только мы вышли из машины, я, слегка придерживая Жана, подвела его к Марату.
– Жан не полетит самолётом. Он их боится. У него фобия.
– Что значит боится? А в Париж он тоже на поезде поедет?
– Он полетит в Париж не на "тушке". Зайдя в холл отеля, Марат остановился у кресел и посмотрел на часы.
– Ты в номер с ним пойдёшь? – Он заметно нервничал и не пытался этого скрыть.
– С ним.
– Он поедет на утреннем поезде?
– Уже утро. Он хочет уехать на утреннем поезде.
– Это хорошо, – улыбнулся Марат и облегчённо вздохнул.
– Что ж хорошего-то?
– Хорошо то, что ты останешься с ним в номере не так долго, как могла бы остаться, а то я начинаю уже ревновать.
– Марат… – Я хотела сказать какую-нибудь резкость, но он не дал мне этого сделать и нежно закрыл мой рот своей мощной ладонью.
– Тихо. Ничего не говори. Ты потом мне всё скажешь. Помоги ему собраться, а я пока смотаюсь на вокзал. Возьму билеты на проходящий поезд. Скоро будет светать. Я буду со своими ребятами ждать вас в холле. У тебя глаза воспалённые. Тебе нужно будет хорошенько выспаться. Я думаю, что теперь ты будешь высыпаться со мной, а не со своим французом.
Я покосилась на стоящего неподалёку Жана, который весь искривился, пытаясь услышать то, о чём мы говорим, и недовольно пробурчала:
– Послушай, я не пойму, почему мужчины после одной случайной близости считают, что они имеют на женщину права? Это была всего лишь близость, и ничего больше. Какой-то порыв… Сиюминутное желание, и всё. Голимый секс без продолжения. Если ты хочешь сделать из меня свою любовницу, к которой ты сможешь заезжать в любое удобное для тебя время, то у тебя ничего не получится.
– Я не хочу делать из тебя любовницу. Я сделаю из тебя жену.
– Какую, запасную?
– Единственную.
– А настоящую куда денешь?
– Зачем её куда-то девать? Она сама по себе. Я сам по себе. Я тебе после всё объясню.
– Даже если бы ты был свободен, я бы никогда не пошла за тебя замуж, – произнесла я с вызовом в голосе.
– Почему? – не ожидал такого ответа Марат.
– Потому что я бы никогда не смогла жить с мужем, у которого в кармане всегда лежит пачка презервативов. Так, на всякий случай. А вдруг что подвернётся.
Не говоря больше ни единого слова, я взяла Жана за руку и пошла с ним собирать его вещи. Как только мы зашли в номер, Жан сразу пошёл принимать душ, а я смотрела на его разбросанные по всему номеру вещи и понимала, что это всё. Это конец всего, что когда-то так потрясающе началось… Это конец всего, что так и не оправдало моих надежд. Я не заслужила своего счастья. Наверное, это оттого, что я слишком много нагрешила. Я убила человека, желала чужих мужей и никогда не жила праведно. Я обыкновенная грешница, которая расплачивается за свои грехи и ищет пресловутое счастье, которое постоянно куда-то ускользает из моих рук.
Когда из ванной комнаты вышел Жан, он вытер полотенцем мокрые волосы и, поправив белый махровый халат, сел рядом со мной на кровать.
– Тома, а этот Марат, он твой любовник? – Он задал мне вопрос, который сильно его волновал ещё с того самого момента, как только он увидел Марата.
– Я с ним недавно познакомилась. Когда смогла убежать с Валиной дачи. В ту ночь, когда дед Матвей отвёл тебя в свой подвал.
– Ты с ним спала?
– Да.
– Я это сразу понял.
– Почему?
– Наверное, потому, что у меня есть глаза и уши. Когда я тебя увидел у Матвея, то сразу понял, что теперь я в твоей жизни не один. Помнишь, что ты говорила мне про нашего общего ребёнка, который бы смог у нас родиться?
– Так ты же спал, – недоумевала я.
– Я притворился. Я всё слышал. Ты рассказывала мне про ребёнка, который обязательно улетит в Париж. А ещё ты сказала мне о том, что ты мне изменила.
Я опустила глаза и сидела не пошелохнувшись, не зная, что говорить и как вести себя дальше. Но ситуацию разрядил Жан. Он положил руку мне на плечо и как-то даже по-дружески произнёс:
– Тома, выходи за него замуж. Он сделает тебя счастливой.
– Что? – не поняла я.
– Он сделает тебя счастливой. Он хороший мужчина, и он настроен весьма решительно. Даже если бы ты родила мне ребёнка, я бы всё равно не смог с тобой остаться. Выходи замуж за Марата.
– Он женат, – гробовым голосом произнесла я и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. – И я его не люблю.
– Он разведётся. Он обязательно разведётся. Он не такой, как я. У него больше воли и мужества. Это я никогда не разведусь и не смогу сделать тебя счастливой. А он разведётся и сможет. А что касается того, что ты его не любишь… Знаешь, в этой жизни ещё неизвестно, что лучше, любить или быть любимой. Понимаешь, не во всех случаях любовь приходит сразу. Бывают случаи, когда поговорка стерпится-слюбится становится актуальной. Люди начинают жить под одной крышей и открывать друг в друге лучшие стороны. Вот тогда приходит любовь. А ещё говорят, что такие браки самые крепкие.
Я слушала всё, что говорил Жан, и не верила, что эти слова произносит мой любимый мужчина. По моим щекам потекли слёзы, и мне не хотелось их вытирать потому, что я их не стыдилась.
– Тома, я тебя очень люблю.
– Правда? – Я подняла голову и посмотрела на него глазами, полными слёз, а в этих глазах читалась надежда.
– Я тебя очень люблю. – Жан ещё раз повторил то, что он произносил крайне редко. – Но я ничего не могу! – беспомощно крикнул он. – Я не из тех мужчин, которые могут круто поменять свою жизнь и начать всё сначала.
– Но ведь можно попробовать.
– А как же любовь?
– У меня слишком развито чувство долга. Есть люди, за которых я несу ответственность. Они полностью от меня зависимы. Моя жена мне как близкая родственница. Разве я могу предать близкую родственницу?
– Это не предательство. Ты будешь ей помогать. Ты просто хочешь изменить свою жизнь.
– Для меня это предательство. У моей жены умерла родная сестра. За год до смерти её оставил муж. Ушёл к другой женщине. После этого сестра целый год не жила, а просто существовала. Она устала от вечной боли, и у неё не выдержало сердце. Ты понимаешь, о чём я говорю?
– Понимаю.
– У сердца же тоже есть какой-то резерв. Если в нём поселится вечная боль и оно забудет, что такое радость, оно может просто не выдержать и остановиться. От боли, усталости и одиночества.
Как только Жан замолчал, я вытерла слёзы и закивала головой:
– Жан, ты прав. Ничего не нужно. Езжай к жене. Береги её и делай так, чтобы в её сердце никогда не было боли. Улыбайся ей чаще, дари подарки. Мы, женщины, любим, когда нас балуют. Пусть в её сердце будет побольше радости. А за меня не переживай. Я сама разберусь, что мне делать дальше. Моё сердце не остановится. Наши женщины не такие неженки, как ваши. Наши женщины сильные, ты даже представить себе не можешь, какие мы сильные! Мы можем всю жизнь с болью прожить. Наших женщин ничем не убь – ёшь, и им особо плакать некогда. Их и с двумя детьми бросают, и с тремя. Им умирать некогда. Им детей надо на ноги поднимать, кормить их и о завтрашнем дне думать. Вот такие у нас женщины! Им по одной щеке дадут, а они вторую уже не подставят. Они и ответный удар нанести могут! Жан выдавил из себя улыбку и кивнул головой:
– Я знаю про ваших женщин. И коня на скаку остановит. И в горящую избу войдёт.
– Запросто! Только бы избы и кони были! А за нами дело не станет.
Жан ласково приподнял мою голову, вытер слёзы и заглянул в глаза:
– Тома, выходи замуж за Марата. Он от тебя все проблемы отведёт. Он не боится начать все сначала. Он из тех, кто может в любой момент круто изменить свою жизнь.
Притянув меня к себе, Жан нежно меня поцеловал, но я его оттолкнула и посмотрела на разбросанные по номеру вещи.
– Побереги силы для своей жены. Вернёшься из командировки и докажешь ей, что ты ни с кем не был.
– Ну зачем ты так?
– Сама не знаю, что со мной. Внутри меня что-то происходит. Мне кажется, что это оттого, что я тебя теряю.
Я встала с кровати и принялась судорожно собирать вещи Жана, оставив ему только то, что он должен надеть.
– Переодевайся в чистые вещи, а то, когда ты заходил в гостиницу, на тебя так персонал смотрел… Они не поверили, что это ты. Думали, бомж какой-то. Документы досконально проверяли. Не знаю, мне кажется, что те вещи, в которых ты пришёл, можно выкинуть в мусорный бак.
– Так выкинь.
– Надеюсь, тебе их не жалко.
– Не издевайся. Я никогда не был мелочным. Я встала, чтобы собрать грязные вещи, но Жан встал следом за мной и запустил руки под сарафан.
– Жан, ты чего?
– Тома… Моя Тома…
Его руки стянули мои трусики, а его ласки становились всё смелее и все откровеннее. Громкий звук в дверь заставил нас опомниться.
– Тома, открой. Это я, Марат, – донёсся до меня обеспокоенный голос моего доброго волшебника.
Глава 28
– Видимо, ничего у нас не получится. Он что, под дверью, что ли, слушает? – прошептал мне на ухо Жан и запахнул свой халат.
– Не знаю. – Я тут же натянула трусики и пошла к двери. – Марат, в чём дело?
– Открой, я должен что-то сказать.
Жан ухмыльнулся, взял приготовленную чистую одежду и пошёл в ванную. Я открыла дверь и поправила упавшую лямку сарафана. Марат посмотрел на меня подозрительным взглядом и с издёвкой спросил:
– Ты что такая красная? И волосы растрёпанные.
– Нормальные волосы. – Я потрогала свои волосы. – Никакие они не растрёпанные!
– Я, наверное, не вовремя?
– Да нет, – немного смутилась я. – Я вещи собирала.
– Ну и как, собрала?
– Почти. Случилось что-то?
– Утро. Некогда вещи собирать. У меня билет на проходящий поезд. Держи. Вот его билет. Вот паспорт, который он мне дал. Если бы он на самолёте полетел, тогда бы у вас было время. До самолёта ещё время имеется. А так как он решил на поезде ехать, то у вас времени нет. И всё из-за его трусости.
– Из-за какой трусости?
– Самолётов боится он у тебя! Сама же говорила. Вот поэтому-то у него сейчас времени в обрез. Трусливый он у тебя. Он по жизни трусливый.
Как только переодетый Жан вышел из ванной, я протянула ему билет:
– Марат говорит, что пора выходить.
– Что так рано? Я с Томой хотел хоть пару часов поспать.
– Братишка, тебя не поймёшь, то ты побыстрее хочешь уехать, то помедленнее. Поезд прямо сейчас. Ты за Тому не переживай. Мы, как только тебя проводим, сразу нормально выспимся. От этой пары часов ни жарко ни холодно. Мы сутки проспим. Вот если бы ты самолётов не боялся, тогда бы у тебя было немного времени. Но ты же ради того, чтобы с Томой побыть, на нашей "тушке" не полетишь?
– На "тушке" не полечу, – не стал отрицать Жан.
– То-то и оно. На "тушке" ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.
– Марат! – прикрикнула я на парня.
– А я ничего ужасного не сказал. Я сказал всё так, как оно есть на самом деле. Поехали, у нас нет времени.
В машине я вновь очутилась между двумя мужчинами, но всё же положила свою руку на руку Жана. Подъезжая к вокзалу, Жан заметно оживился и стал посмеиваться.
– Ты что? – спросили мы его в один голос.
– У вас тут такие таблички смешные висят. Вон там написано: "Добро пожаловать в Казань", а вот ещё одна: "Гостеёриимство и радушный приём гарантирован".
– Да ладно тебе смеяться, – обиженно заметила я. – Казань всегда гостям рада.
– Я имел честь в этом убедиться на собственном горьком опыте, – заверил меня Жан.
– Это с тобой как-то всё не так получилось…
– А что, бывает лучше?
– Конечно бывает.
Машина остановилась рядом с железнодорожным вокзалом, мы вышли. Жан меня обнял и посмотрел на Марата.
– Марат, я знаю, что у Томы крупные неприятности. Мне страшно её тут оставлять.
– Не переживай. Пока я рядом, ей ничто не угрожает.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что ты поможешь Томе.
– А как я могу не помочь своей любимой женщине?! Это спасибо тебе.
– А мне-то за что? – не понял Марата Жан.
– За то, что ты совершил мужской поступок.
– Какой?
– После того как тебя освободили, ты не побежал в первое попавшееся отделение милиции и не заявил о том, что тебя похитили. Ты бы этим поступком Томке сильно навредил. Милиция бы зафиксировала, к кому ты приезжал, стала копать, допрашивать Тому, а ей в милиции светиться нельзя. В ту ночь, когда она пыталась тебя и себя защитить, ей пришлось совершить один неблаговидный поступок.
– Я знаю. Не стоит об этом, – тут же закрыл эту тему Жан. – Если бы от меня что-то зависело, я бы сделал всё возможное, чтобы спасти Тому. Ты мне обещал, что ты её не оставишь.
– Кроме того, я тебе обещал, что я на ней женюсь.
В доказательство своих слов Марат подошёл и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошёл, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:
– Поезд будет ровно через пять минут. – Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой. – Ну, всё, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моём городе живёт такая потрясающая женщина. Жан пожал его руку и грустно сказал:
– Береги её.
– Не переживай. Буду беречь как зеницу ока.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверное, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.
– Наверное, надо, – процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.
Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.
– Вот и всё, – глухо сказал он, и я увидела в его глазах слёзы.
– Вот и всё, – повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: – Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.
– Мне очень понравилась Казань.