Однако под прицелом сузившихся от злости глаз жены он отступил на пару шагов назад. Его место тут же занял Александр.
– Пап, тебе сегодня пришлось нелегко.
Грейс показалось или в тоне Александра и в самом деле прозвучала мальчишеская зависть?
– Грейс, вы не возражаете, если до комнаты вас донесу я?
– Сынок...
– Мама. – Александру удалось с поразительной точностью передать властно-строгую интонацию Элизабет.
– Осторожнее на лестнице. Кларисса натерла ступеньки каким-то новомодным американским средством.
Разумеется, американским! Грейс едва не расхохоталась. До чего же несносна эта миссис Стоун!
– Того и гляди поскользнешься и сломаешь себе шею, – закончила та.
– Вряд ли Грейс не повезет второй раз за день. Достаточно и того, что она едва не попала под мою машину.
– Не преувеличивайте, мистер Стоун. – Грейс сочла за лучшее не называть его при жене по имени. Вряд ли ее фамильярность вызовет ревность... а вот колкостей и унизительных замечаний в свой адрес она наслушалась за вечер предостаточно. – Я отделалась вывихнутой лодыжкой и парой синяков. В общем, со мной все в порядке. Не беспокойтесь. Завтра же рано утром я вернусь в пансион... Жаль, что мне не удастся побродить по улицам Лондона... У меня не так много времени. Я обещала маме вернуться в сочельник, чтобы встретить Рождество в семейном кругу. Тетя Джозефина готовит восхитительную индейку с яблоками и...
– Милочка, уже поздно. Давайте оставим ваши восторги по поводу кулинарных способностей тетушки на утро, – неучтиво перебила ее Элизабет. Видимо, ей наскучила роль благовоспитанной дамы, и она решила превратиться в рыночную торговку, слыхом не слыхивавшую о манерах и хорошем тоне.
– Спокойной ночи, мама. – Александр же, напротив, вспомнил о том, чему его учили в лучшей частной школе Лондона и престижном колледже. – Желаю тебе приятных снов.
– Спасибо, милый. Правда, боюсь, после сегодняшних волнений мне так и не удастся сомкнуть глаз.
Александр поцеловал мать в щеку и с чувством исполненного сыновнего долга вернулся к онемевшей от изумления Грейс. Похоже, эти Стоуны обожают театральные жесты. Вот только для кого они разыгрывают спектакль? Для нее... или для самих себя?
– Обнимите меня за шею, – попросил Александр, заглянув в изумрудные, уже немного сонные глаза Грейс.
– Где-то я это уже слышала, – улыбнулась она в ответ. – Вам когда-нибудь говорили, что вы очень похожи на своего отца?
– Говорили. – Александр помедлил и с налетом грусти добавил: – Хотя это и не так.
– Не так? – Грейс охнула от неожиданности, настолько легко и быстро Александр поднял ее на руки.
– Спокойной ночи, мистер Стоун, – попрощалась Грейс с Ричардом, которого уже с видом единоличной собственницы взяла под руку жена.
При этом у несчастного было такое выражение лица, словно его ведут на эшафот. Впрочем, мужья с многолетним супружеским стажем нередко жалуются на то, что брачное ложе превратилось для них в место отбывания наказания.
Грейс открыла глаза. В первое мгновение она не поняла, где находится. Просторная комната. Окно с тюлевой занавеской. Распахнутая настежь форточка. Фикус на широком подоконнике. Боже, мама терпеть не может цветы... Грейс приподнялась на локтях. Теперь она могла рассмотреть широкую двуспальную кровать с кованым изголовьем. Пушистое бежевое одеяло и несколько сбившихся к ногам подушек... Чуть позже пришло и осознание того, что она осталась на ночь в доме Ричарда Стоуна.
– Я не хотел вас разбудить, – раздался откуда-то из темноты шепот.
Похоже, невольный нарушитель спокойствия испугался больше потревоженной спящей красавицы.
Мужчина сделал шаг из темноты. Грейс ахнула от изумления.
– Александр?!
– Тсс. – Он прижал палец к губам и присел на краешек ее кровати. – Извините.
– Что... что вы здесь делаете? – Грейс натянула одеяло до самого подбородка. В чем, впрочем, не было особой нужды. Если Александр в ее комнате давно, то в подробностях рассмотрел ее прелести.
– Я не мог уснуть... – Александр замолчал. Он был явно сконфужен прокурорским тоном девушки. Тем более его явным несоответствием облику нимфы.
– Вы всегда вламываетесь в комнаты своих гостей по ночам, когда вас мучает бессонница?
– Нет.
– Значит, только мне так повезло. – Грейс улыбнулась. – Интересно, что сказала бы ваша мать, если бы застукала нас сейчас? Наверное, она мигом выставила бы меня за дверь прямо в ночной сорочке.
– Мамина спальня в другом крыле дома.
– Мамина? – переспросила Грейс. Однако тут же прикусила язык, поняв, что выказала непозволительную заинтересованность и любопытство.
– Да. Отец ночует на диване в своем рабочем кабинете. Родители давным-давно не живут вместе... то есть как муж и жена.
Искренность, с которой отвечал на ее вопросы Александр, поразила Грейс.
– Хотите спросить, почему же тогда они не разведутся? – предугадал он следующий вопрос.
Грейс оставалось лишь кивнуть.
– Семейный бизнес, совместный капитал... вернее мамино приданое, ставшее общим имуществом.
Грейс не сдержала вздох сожаления, в котором смешалось сочувствие Ричарду Стоуну, вынужденному играть комедию под названием "Счастливое семейство", и Александру, наблюдавшему этот спектакль не один год... Да и Элизабет вряд ли счастлива.
– Почему... почему вы мне все это рассказываете?
Александр едва заметно улыбнулся.
– Вы мне понравились. Вернее ты мне понравилась.
– Неужели? – с сарказмом спросила Грейс, надеясь тем самым остудить пыл юноши. Впрочем, ей тоже не мешало бы остыть. Под одеялом становилось нестерпимо жарко.
– Разве в этом есть что-то удивительное? Ты красива, умна, весела и общительна...
– Прекрати. Иначе я сейчас начну краснеть.
– Румянец тебя только украсит. – Александр склонился над девушкой, явно намереваясь поцеловать ее в губы.
Грейс уклонилась от поцелуя.
– Александр, послушай...
– Я тебе не нравлюсь! – сокрушенно воскликнул он, резко встав с кровати.
– Да... то есть нет... Ты мне очень... очень симпатичен, честное слово.
– Только симпатичен? Обычно так говорят женщины, не желая обидеть мужчину, к которому безразличны.
– Вовсе нет! – с жаром возразила Грейс. – Ты и в самом деле мне очень нравишься... Меня тянет к тебе.
– Тогда в чем же дело? – Александр снова оказался на ее кровати.
– Я... я не понимаю почему, но...
– Думаешь, наша встреча – всего лишь случайность?
– Конечно!
– Нет.
– Что значит нет? – насторожилась Грейс. – Неужели ты, как и твоя мать, подозреваешь меня в злом умысле? Полагаешь, что я специально бросилась под колеса автомобиля твоего отца? Только вот одна неувязочка: зачем мне это? Мне не нужны ваши деньги. У меня и своих более чем достаточно. – Грейс смутилась. Меньше всего ей хотелось, чтобы Александр принял ее за хвастливую избалованную девчонку. – Или, возможно, ты принял меня за любительницу острых ощущений и экстремальных поступков? В таком случае спешу тебя разочаровать: я страшно боюсь боли и увечий. А самым кошмарным кошмаром для меня является визит к врачу. – Грейс перевела дух, судорожно перебирая в уме оставшиеся варианты. – А-а-а! Наверняка миссис Стоун заподозрила во мне охотницу за чужими мужьями.
Александр рассмеялся. Однако тут же спохватился и прикрыл рот ладонью, чтобы не перебудить весь дом.
– Грейс, я вовсе не это имел в виду.
– Да? Что же тогда? – смутилась она.
– Наша встреча не была случайной... Может быть, это судьба?
– Что? – переспросила Грейс, боясь, что ослышалась. На рубеже тысячелетий молодые люди редко рассуждают о судьбоносных встречах и вечной любви.
– Судьба.
– Не смеши меня. Неужели такой большой мальчик верит во все эти сказки о предопределении и двух половинках, которые бродят по свету в поисках друг друга?!
Грейс передернуло. Нелегко глумиться над тем, во что сам свято веришь. А Грейс с раннего детства, когда тетушка Джозефина читала ей волшебные сказки о принцах и принцессах, уверовала в любовь до гроба и перст судьбы.
– Представь себе, верю, – ничуть не смутился Александр. – Особенно после сегодняшней встречи с тобой. Как только я увидел тебя в первый раз... на руках у отца...
– ...То понял, что я – твоя судьба. – На лице Грейс появилась скептическая улыбка.
Александр кивнул.
– Твой отец был очень любезен. Я очень благодарна ему за... все. – Грейс решила не вдаваться в подробности и перечисления. – Он... и ты, конечно, тоже мне очень понравились.
Александр снова приблизился к ней.
– Пожалуйста, не надо...
Грейс плотно сжала губы. Пусть Александр не думает, что она собирается с ним целоваться! Они знакомы всего несколько часов. Что он себе возомнил? Пробрался ночью в ее комнату...
– У тебя есть любимый человек? – Не дождавшись ее ответа, Александр продолжил: – Разумеется. Какой я болван! Разве такая привлекательная и сексуальная девушка может быть одна?
Повисла напряженная пауза. Александр по-прежнему сидел на ее кровати. Молчал, низко опустив голову. Когда пауза стала невыносимой, Грейс кашлянула и произнесла каким-то чужим голосом:
– Я не могу пока все объяснить... но я хочу, чтобы ты знал. У меня нет бойфренда. Ты мне очень понравился. Сможешь мне помочь?
5
Джозефина придирчиво осмотрела только что убранную гостиную. Оставшись довольна результатом собственных усилий, она поставила в пустое пластмассовое ведерко щетку, которой смахивала пыль, и уже собиралась отнести его в кладовку, как пронзительно зазвенел телефон.
Вытерев руки о передник, Джозефина подняла трубку.
– Алло.
– Привет, тетя!
Радостный голос любимой племянницы заставил Джозефину мигом выкинуть из головы все мысли о только что законченной уборке, неприготовленном обеде, садовнике, который должен прийти с минуты на минуту, чтобы подстричь газон, и Камилле, с утра жаловавшейся на мигрень...
Впрочем, нет. О Камилле она как раз вспомнила сразу, как только услышала голос Грейс. Ведь мигрень сводила Камиллу с ума именно потому, что от Грейс не было никаких вестей. Ни лед, ни мокрое полотенце, ни постельный режим не сотворили чуда. Камилла лежала на своей шикарной антикварной кровати с резным дубовым изголовьем, привезенной аж из Голландии, и с завидной периодичностью, как по часам, издавала протяжные стоны, проклиная судьбу и дочернюю неблагодарность.
– Привет, милая. Где ты пропадала? Мама несколько дней пыталась до тебя дозвониться...
– Мы с Нэнси гуляли, – беззаботно ответила Грейс.
– Придумай для мамы какую-нибудь слезливую историю, – посоветовала Джозефина. – А то она обвинит тебя во всех смертных грехах.
– Не беспокойся. Для мамы у меня есть такая новость, услышав которую она упадет в обморок.
– Ты меня пугаешь, – насторожилась Джозефина.
Грейс рассмеялась.
– И ты, наверное, тоже.
– Ну уж нет. Меня собьет с ног разве что бульдозер.
– Я выхожу замуж!
На другом конце провода повисла мертвая тишина.
– Эй, тетя? – В голосе Грейс зазвенели испуганные нотки. – С тобой все в порядке? Не молчи... Ты меня слышишь?
– Д-да.
Сказать, что Джозефина была потрясена – не сказать ровным счетом ничего. Лишь однажды ей довелось пережить столь сильное потрясение. И кто же выбил ее из колеи? Камилла, младшая сестренка, которой едва стукнуло восемнадцать, заявила, что беременна. Джозефина тогда тоже едва устояла на ногах.
– Грейс, ты шутишь?
– Нисколько.
– Но... как? Кто он? Ты никогда не говорила, что влюблена...
Неужели Камилла была права, заподозрив свою дочь и Нэнси в заговоре, целью которого была организация свидания Грейс с таинственным возлюбленным?
Грейс снова рассмеялась. Правда, беззаботный, веселый смех сменился истеричными, отрывистыми смешками. Грейс явно нервничала.
– Моего жениха зовут Александр Стоун. Мы познакомились позавчера. Не буду рассказывать пока все подробности, чтобы не пугать вас с мамой. Кстати, она далеко?
– Пугать? О чем ты говоришь? Какие еще подробности? Позавчера?
Мысли Джозефины спутались настолько, что она с трудом ответила бы сейчас на вопрос, какой год на дворе. Нет, Камилле сейчас нельзя разговаривать с дочерью. Бедняжка не перенесет такое известие.
– Грейс, если это шутка, то весьма неудачная, – угрожающе произнесла Джозефина.
Ощущение собственного бессилия приводило ее в ярость. Что она – или даже Камилла – смогут изменить, если Грейс находится на другом конце света?
– Я говорю серьезно.
– Ты сошла с ума!
– Возможно... Александр свел меня с ума. Не представляю своей жизни без него. Он самый замечательный, умный, добрый, сильный, нежный и ласковый человек в мире! – на одном дыхании, словно заученное стихотворение, выпалила Грейс.
Каждое ее слово ударяло по голове Джозефины, словно тяжелым молотом по наковальне. Видимо услышав громкие крики Джозефины, Камилла Бойл медленно спускалась вниз. С мученическим видом ступала она по лестнице, держась одной рукой за перила, а вторую прижав ко лбу.
– Джозефина? Ты разговариваешь с Грейс? – шепотом спросила она, приблизившись к старшей сестре.
– Да.
– Дай мне сейчас же трубку.
Камилла попыталась силой вырвать телефонную трубку из рук Джозефины, но та вцепилась в нее мертвой хваткой.
– В чем дело? Ты не хочешь, чтобы я поговорила с собственной дочерью? – с угрозой спросила Камилла.
– Только, ради бога, держи себя в руках. Грейс, судя по всему, решила нас разыграть. Может быть, это какой-то английский обычай – подшучивать над близкими в преддверие праздника.
Камилла молча выдернула из рук Джозефины трубку и грозовым голосом позвала дочь по имени.
– Привет, мам! – бодро ответила Грейс.
– Где ты пропадала? Мы так волновались! Места себе не находили!
– Прости... У меня новость.
– Какая?
Камилла похолодела. Еще не услышав известия, она каким-то шестым чувством – называйте как угодно: материнский инстинкт, женская интуиция или житейский опыт – ощутила, что новость Грейс перевернет их жизнь с ног на голову. Что-то уже непоправимо сломалось. Земля сдвинулась со своей оси, а она, Камилла Бойл, каким-то непостижимым образом не успела этого не только вовремя предотвратить, но даже заметить. Пропустила мимо ушей, проморгала, не обнаружила бревна в собственном глазу, осталась без сапог... Если что-то плохое может произойти, оно непременно произойдет. Она ведь знала – знала, черт побери! – что Грейс нельзя отпускать в Англию!
– Я выхожу замуж! – радостно воскликнула Грейс, подтвердив самые худшие опасения матери.
Известие, обрушившееся на Камиллу, было сравнимо разве что с разрушительным цунами, стершим с лица земли несколько островов в Юго-Западной Азии.
Ее единственная дочь, ее малютка Грейс... Замуж!
– Кто он? – прокурорским тоном спросила Камилла.
– Его зовут Александр Стоун, и он самый...
– Не желаю ничего слышать. Я сейчас же вылетаю в Лондон.
– Ма...
Не успела Грейс договорить, как в трубке раздались короткие гудки. Камилла с такой стремительностью отсоединилась, словно уже стартовала в аэропорт.
Несмотря на всю абсурдность, предположение Грейс было не так далеко от истины, как показалось бы стороннему наблюдателю. Нажав на "сброс", Камилла тут же набрала номер и заказала билет на ближайший рейс до Лондона. Не прошло и четырех часов, как Камилла, не забывшая, впрочем, оставить Джозефине целый список поручений, уже поднялась на борт авиалайнера.
Во время полета, несмотря на предостережения, просьбы, а то и прямой запрет стюардесс, Камилла разговаривала по сотовому телефону. Давала указания своему помощнику и финансовому консультанту Патрику, созванивалась с деловыми партнерами, прося прощения и перенося запланированные встречи.
Лондон поразил Камиллу еще до того момента, как она ступила на английскую землю. С высоты птичьего полета она увидела зигзагообразную Темзу, перехваченную, словно коса лентой, многочисленными мостами. Многомиллионный город сверкал разноцветными огнями, призывно маня туристов со всех уголков земного шара.
Камилла села в такси. В ответ на дружелюбную улыбку водителя она лишь слегка приподняла уголки губ, дабы не давать ему повода для разговоров о погоде в Соединенных Штатах и не выслушивать бесконечно долгие и нудные советы о том, какие достопримечательности Лондона ей непременно стоит увидеть.
– Куда едем, мадам?
Камилла достала из сумочки блокнот, куда несколько дней назад записала адрес пансиона миссис Льюис. Камилла старалась не думать о том, что будет делать, если выяснится, что ни Грейс, ни Нэнси не останавливались по этому адресу.
Улицы были полны людьми, спешившими купить подарки родным и близким, и автомобилями, сигналившими на разные лады. В сверкавших витринах падал искусственный снег, а серебристые олени везли сани Санта-Клауса, украшенные звенящими колокольчиками. На дверях большей части магазинов алели таблички с надписью "Распродажа". Толпы людей устремлялись в них, чтобы выйти обратно с горой сувениров и игрушек, которые уже через неделю можно будет за бесценок скупать целыми коробками.
Праздничный город сверкал гирляндами огней. Особенно поразила Камиллу уличная иллюминация в виде короны ее величества, без которой британцам уже сложно было представить себе Рождество.
Лондон, казалось, вмещал в себя целый лес елок. Камилла невольно пожалела о том, что они не проехали мимо Трафальгарской площади, на которой по традиции ставили самую большую и красивую ель. Ежегодно новогоднее дерево привозили из Норвегии в подарок. Так норвежцы из года год выражали свою благодарность за спасение членов норвежской королевской семьи во время Второй мировой войны.
Оставив таксисту щедрые чаевые, Камилла вышла в Хэмпстеде и ужаснулась. Неужели и это Лондон? Улица, на которой она стояла, должна была оказаться в маленьком провинциальном городе, но никак не в получасе езды от центра английской столицы! Наверняка идея остановиться в частном пансионе, сэкономив тем самым несколько сотен долларов, принадлежала Нэнси, подумала Камилла. Она по-прежнему пыталась держать себя в руках. Нервы ей еще ой как пригодятся! И все же ее дочь могла поселиться в более комфортабельном отеле.
Кстати, надо отметить, что в глубине души Камилла не верила в серьезность слов Грейс. Возможно, дочь решила таким... хм, оригинальным образом вызвать к себе мать. Вполне правдоподобное объяснение, если предположить, что Грейс унаследовала хотя бы половину гордости и упрямства Камиллы. Та лет двадцать назад тоже ни за что бы не призналась в том, что соскучилась и тоскует по любимой и заботливой матери.
– Здравствуйте, могу вам чем-нибудь помочь? – Женщина лет пятидесяти с интересом рассматривала Камиллу.
– Добрый день. Подскажите, пожалуйста, в какой комнате остановились две студентки из Соединенных Штатов?