* * *
Ознакомившись с предоставленной мне лабораторией - настоящей мечтой ученого! - пару минут посидела, сложив руки на коленях. В других обстоятельствах я бы радовалась настолько хорошим условиям работы, а в создавшихся "окунаться в смерть" жутко не хотелось: страшно, печально, и сердце щемит от сочувствия к погибшим и к тем, кто не дождется родных и близких.
В этот момент я ощущала себя совсем не на своем месте, лишней, чуждой здесь. Но "правительственный контракт", вернее, долг перед человечеством, никто не отменял. Я привычно активировала экраны, а вот файл для просмотра выбирала уже не столь уверенно. В первую очередь промотала в ускоренном режиме хронику страшных событий, иногда останавливаясь на заинтересовавших меня местах. Снова прослушала проникновенную речь Сая Мейн’ара и после запустила следующую запись. Бортовой компьютер любого корабля ОБОУЗ, даже не находящегося на боевом дежурстве, обязательно ведет журнал с фиксацией всех событий и любых исследований. Слишком у них "начинка" опасная.
А в нашем случае была нештатная ситуация, закончившаяся плохо, хуже того - имеющая продолжение…
С тяжелым вздохом я начала просматривать записи о гибели команды исследователей, только уже внутри корабля ОБОУЗ. Шлюзовая камера - конечная в череде дезактивации - заполнилась очищающими средствами, которыми обрабатывали костюмы команды. Загорелся зеленый свет, оповещая, что ничего опасного не обнаружено. Двери плавно отъехали, и я вновь увидела лицо руководителя группы Шершнева.
Сейчас он не улыбается и не шутит - лишь, поморщившись, кивает х’шанцу Мейн’ару. Затем, глядя в камеру, называет дату, время возвращения с зараженного корабля, перечисляет доставленное с собой. Пока он говорит, за ним один за другим выходят участники группы "Альфа-3", неторопливо снимают защитные костюмы. Крепкие, смелые… погибшие. В это опять сложно поверить.
Шершнев закончил: "Группа вернулась в полном составе, пострадавших нет".
Дальше я проматывала некоторые не особо важные моменты из жизни команды ОБОУЗ. Компьютер показывал сразу несколько фрагментов одновременно, позволяя видеть, что происходило в следующие сутки на корабле.
Первым почувствовал недомогание ашранец Уали Шиуро: спустя несколько часов, сидя за столом, он неожиданно застонал, схватившись за бедро. Буквально минута ушла на выяснение причины. Приняли за мышечную судорогу. На самотек показавшееся сначала обычным недомогание не пустили и, помимо уже идущих исследований биообразцов, доставленных с транспортника, проверили и Уали.
Диагноз оказался куда страшнее: через час Шиуро валялся на кровати, корчась в постоянных приступах судорог.
Зеленокожий циклоп Рау-Ли, что-то увидев в микроскопе, потер лицо и снова припал к окуляру. Еще минута, слишком долгая, - и он устало откинулся на спинку кресла. Следующую минуту он сидел так, словно на него сейчас навалились все печали Вселенной. Затем отправился в основную лабораторию. Там в тот момент находились Шершнев и Сай Мейн’ар, возглавлявший исследовательскую миссию.
Выслушав доклад рафанца, ученые пораженно замерли. Дальше Шершнев стремительно понесся в отсек, где хранились защитные костюмы. Спустя какие-то полчаса они обнаружили, что розовая легко преодолела все защитные барьеры и проникла на очередной корабль.
Они изолировали зараженного Уали и членов группы исследователей от остального экипажа, пытаясь спасти жизнь другим, уже даже не себе.
Из бортового журнала корабля ОБОУЗ, идентификационный номер шесть-пять-шесть-три.
Я добавила громкость, слушая погибшего последним х’шанца:
- Отчет ведет глава миссии Сай Мейн’ар. Согласно данным о погибших транспортах, полученным из космопорта планеты Т-234, и сведениям, собранным в ходе исследовательской операции, можно сделать однозначный вывод: инкубационный период заражения розовой варьируется. В случае с кораблями с Т-234 он длился от десяти до двенадцати стандартных космических суток. При переносе розовой от зараженных на новых носителей инкубационный период сократился до суток. Причина сокращения периода не выявлена.
Я смотрела запись дальше, наблюдая за тем, как каждый час изолировали очередных заболевших. Экипаж уберечь не удалось. Они боролись за жизнь, перепробовали все новейшие лекарства и технологии, подбирали схожие типы бактерий, лечение.
Спустя, наверное, часов восемь я добралась и до этой записи.
Из бортового журнала корабля ОБОУЗ, идентификационный номер шесть-пять-шесть-три.
- Отчет ведет командир миссии Сай Мейн’ар. Систематизация данных. Первичные признаки заражения спустя четыре часа после контакта. Первые симптомы при внешнем осмотре: поражение нервной ткани, стремительное нарушение остроты зрения, аритмия, судороги. С каждым часом, по данным электрокардиографии и миографии, с переходом вплоть до полной AB-блокады III степени к 48 часам с последующим параличом и полной остановкой сердца, в среднем к 62-65-му часу у большинства зараженных независимо от расы. Поражение кожных покровов в виде полного некроза слизистых и дермы с 28-32-го часа. Тотальное поражение желудочно-кишечного тракта в виде проявления желудочного, кишечного и носоглоточного кровотечений, выраженной желтухи у землян и выраженного позеленения кожных покровов у ашранцев ввиду замещения у их расы в гемоглобине ионов железа на медь…
Так быстро, мучительно и неотвратимо. Я нервно растерла холодные ладони. По данным лабораторной и инструментальной диагностик я отметила развитие тяжелого поражения в разных стадиях всех функций кроветворения, свертывания и образования антител.
Меня поразило, что при световой микроскопии даже с использованием новейших иммуногистохимического и FISH-анализов не удалось выявить ни одного цельного тканевого и даже клеточного элемента пациента. Однако при пятидесятикратном увеличении удалось выявить неких биологических агентов, расцененных как бактерия неизвестного типа.
Я смотрела на неведомую бактерию как на самого лютого врага. И не важно, что сотни, тысячи раз видела подобных ей - ведь раньше я не была свидетелем таких вот "побоищ".
Большой экран кибера показывал розовую: почти обычную палочковидную, но с непонятным пока утолщением с одного конца, из-за чего она походила на булаву. Причем мохнатую булаву: множество ворсинок слегка шевелились в среде, куда ее поместили для исследования. Верхняя капсула довольно толстая, с розоватым оттенком. Именно поэтому при большом скоплении колоний на твердой среде она становится яркорозовой.
Единственное ее отличие - странное свечение, из-за которого зашкаливали все показатели, не дающее понять, что же это за увеличение в конце палочки. И все-таки это бактерия?
Данные, данные, записи - в конце просмотра у меня уже в глазах рябило.
* * *
Даже вполне удобное рабочее кресло не спасло меня от последствий многочасового кропотливого изучения и сопоставления данных: шея затекла, ноги тоже. Устало откинувшись на спинку, я осторожно покрутила головой. Потерла глаза, потянулась и решила сделать перерыв. А что может быть лучше музыкальной зарядки? Да и мозги проветрить полезно.
Включила тяжелый рок. Сняв жакет и залихватски покрутив им в воздухе, прежде чем бросить в кресло, я осталась в легкой симпатичной маечке на бретельках. Несколько минут методичной разминки под ритм бас-гитары и ударных - и монотонные движения наскучили. Поэтому я обернулась на своего вечного спутника, а по сути, тень - нанатон, зависший в углу лаборатории, блестевший черными полированными боками под ярким искусственным освещением. Сняла сначала одну сережку и аккуратно разгрузила своего "псевдоносильщика", сложив все на белоснежном рабочем столе. Затем сняла вторую, полностью деактивировав "глушитель".
Нанаты, получив свободу, сначала хаотично рассыпались по помещению, словно тьму в воздухе распылили, а потом, подчиняясь моим мыслям, сформировали тень. И стоило мне погрузиться в звуки музыки - окутали подобно клубящемуся в сумерках туману. Симбионты кружили, иногда касаясь моего тела: рисовали темные узоры на белой майке, стекали ручейками по ногам и рукам и снова маленькими фонтанчиками устремлялись вверх. Мы расслаблялись, отринув все условности и сдерживающие факторы.
Я сменила тяжелый рок на зажигательную ритмичную мелодию в стиле латино, и понеслось… Сначала быстрое шассе. Шаг, приставка, шаг, вправо и влево. Более медленный шаг назад и возвращение вперед. Главное - чувствовать завораживающий ритм танца и дать волю своим эмоциям. И можно раскрепощенно импровизировать, фантазировать и получать удовольствие от себя. Скоро кровь побежала быстрее, тело наполнилось энергией, а усталость сменилась легкой эйфорией. Музыка и танцы всегда творят со мной чудеса.
Нанаты, не сдерживаемые "глушилкой", полностью отражали мои желания и эмоции, повторяя движения тела, работу мышц, но чего-то явно не хватало. Хихикнув, я поняла, чего именно, и тут же моя симбиотическая тень словно изнутри взорвалась, резко увеличившись в размерах, и перетекла в мужскую фигуру - партнера для танца. Теперь мы отжигали румбу "вдвоем".
Наверное, потому что исполнилась моя давняя мечта увидеть Лейса и случилась встреча - невероятная и нежданная - с живым и здоровым Кишем, исчезло множество старых страхов, печалей и горечи. Мне было легко, как будто за спиной крылья выросли, а новые проблемы отошли на задний план…
- Позвольте забрать у вашего… хм… партнера прекрасную даму, - раздался за спиной густой баритон.
На мои плечи легли сильные чужие руки, и я, вздрогнув от неожиданности, - слишком привыкла, что в мою лабораторию не входят без разрешения, пока идет работа, - резко обернулась, неосознанно отстраняясь. Часть нанатов облепила меня, защищая, а другая плотной волной оттолкнула Башарова.
Незваный гость сделал пару шагов назад и чуть не упал, но придержался рукой за стол. Тем не менее он не испугался и главное - не разозлился из-за нападения нанатов. Невероятный человек. Он с восторгом таращился на меня, в данный момент покрытой собственной верной тенью, словно черной пленкой.
- Потрясающе! - выдохнул профессор, встряхнувшись и вновь направляясь ко мне, словно это не его сейчас довольно чувствительно оттолкнули. - Дарья Сергеевна, у вас реакция настолько стремительная или прямая связь с ними? Или…
- Или, - уже расслабленно ответила я, приводя дыхание в порядок, и приказала киберу сделать музыку тише.
Теперь она звучала ненавязчивым фоном. Питомцы, ощутив мой благостный настрой, зависли облачком, позволив свободно общаться с профессором. На нем не было пиджака, и синяя рубашка-поло замечательно подчеркивала его мускулистую атлетическую фигуру.
- Красавчики. - Башаров бесстрашно вошел в темную мерцающую массу нанатов, поднял руку и посмотрел на ладонь, которую они по моему желанию облепили подобно пчелам. - Что они такое? И главное - как управлять? - Мужчина широко, белозубо, заразительно улыбнулся.
Я невольно ответила ему улыбкой:
- В детстве меня заинтересовали черви с планеты Граппа. У них весьма любопытное строение нервной системы: синаптическая связь настолько мощная, что, даже если их разделить на части, она переходит на энергетический уровень. Я несколько лет экспериментировала, а потом, на последнем курсе университета, рискнула соединить свою ДНК с ДНК этих червяков, чтобы получить, скажем, нанороботов.
- Ужас, - заявил Башаров, а его взгляд лучился удовольствием и восхищением. В карих живых глазах отразился глубокий интерес ко мне, женщине и ученому - такой нарочно не подделаешь.
- Мои родители тоже так сказали, - хихикнула я, вспомнив особенно потрясенную маму. - Но в итоге я синтезировала нанатов. Они, в сущности, часть меня из-за присутствия в них моей ДНК. Я их разум и направляющая. Структурная часть нанороботов позволяет создавать любые конфигурации и выполняет всевозможные функции как единый слаженный организм благодаря свойствам граппских червей.
- Значит, нанатон - твой симбионт?! - резюмировал профессор.
- Да. Симбионт, помощник, тень. - Последнее слово прозвучало с легким раздражением.
- Мне послышалось? - удивился мужчина. - Ты гениальна, но при этом недовольна?
- Да так, глупости, - отмахнулась я.
- Как ты ими управляешь? - Башаров сжал ладонь и, сразу же зашипев, выпустил горстку нанатов.
Я подошла к столу и надела серьги, поясняя:
- Вот эти "украшения" глушат нашу связь. Нанаты меня все равно чувствуют и следуют тенью. Но глушилка позволяет отдать приказ и заставить их подождать меня где-либо, не реагировать на все мои мысли и желания, "запомнив" форму и функцию, которыми я их наделила на данный момент. В общем, они перестают быть моим отражением и становятся управляемым автоморфом.
- А зачем свою ДНК использовала? - с некоторым недоумением спросил Башаров. - Можно же было искусственную синтезировать…
Я поджала губы и ответила с большой самоиронией:
- Потому что гениям, как и обычным людям, свойственно спешить и совершать глупости. А теперь вот пожинаю результаты: можно сказать, не рассчитывая на уединение, всегда хожу с группой товарищей. Но я учла эту ошибку и с тех пор не тороплюсь.
Профессор смотрел на меня озадаченно секунду-другую, а потом - расхохотался, искренне, от души. И этот смех ему очень шел. Весьма симпатичный, мужественный, энергичный мужчина. К таким невозможно остаться равнодушной.
Он успокоился, шагнул ко мне и, не опуская взгляда, взял мою руку в свою - горячую, сухую (видимо, от постоянной обработки антисептиками), сильную. Хорошая у него рука, надежная.
- Ты уникум, Дарья Сергеевна…
- А мы уже на "ты" перешли? - спросила я с веселым недоумением.
- А ты против? - Его брови слегка приподнялись, глаза заинтересованно вспыхнули. Он со мной откровенно заигрывал: - Мне было бы приятно, если бы такая красивая и, главное, умная девушка звала меня по имени. Зови меня Ильей, а?
Я усмехнулась и, попытавшись вытащить руку из крепкой мужской ладони, тоном примерной ученицы заявила:
- А мой папа всегда учил: на работе нельзя заводить… личных отношений. Нужно создавать исключительно дружескую атмосферу, не более. Только она способствует поддержанию хорошей репутации и достижению отличных результатов.
- Дарья, я исключительно с серьезными намерениями! - Илья приложил мою ладонь к своей груди у сердца.
Я почувствовала твердые мускулы под теплой кожей, а мои щеки загорелись смущением:
- Илья, в данных обстоятельствах серьезные намерения лучше сосредоточить на выяснении того, что за зараза угрожает нашим жизням…
Не отпуская моей ладони, он положил вторую руку мне на талию и бережно, осторожно притянул к себе. Башаров не отличался высоким ростом, чуть выше среднего, и идеально подходил, чтобы вот прямо сейчас… целоваться… с мужчиной, взгляд которого завораживал, соблазнял… Приподняв лицо, я смотрела ему в глаза и не знала, как реагировать на подобные вольности. С одной стороны, было приятно ощущать себя центром внимания и интереса совершенно незаурядной личности, с другой - не готова я к отношениям. С ним!
- Даш, уверен, ты и сама понимаешь, что ситуация патовая. Неизвестно, удастся ли нам быстро разобраться с розовой, а впереди целая зараженная планета ждет. Боюсь, вопрос о нашем выживании стоит слишком актуально.
- Я не совсем понимаю тебя, - оборвала я вкрадчивый монолог Башарова.
Его ладонь с моей талии сместилась на спину, вынуждая еще ближе, теснее встать к нему, ощутить напряженное мужское тело и одну весьма красноречивую выпуклость…
- Когда я увидел тебя, сразу решил, что хочу, - признался мужчина с теплой улыбкой. - Мне сорок, определенных успехов достиг, честолюбие удовлетворил. Но женщину, которую бы захотел пустить в свою жизнь, встретил только здесь. Причем на корабле фактически смертников.
Я уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь отстраниться:
- Я не настолько пессимистична, чтобы заранее нас хоронить.
- Хорошо, давай не будем о плохом, - шире улыбнулся Башаров. А потом приказал киберу: - Включить музыку громче на три пункта.
И теперь настоящий партнер мягко повел меня под упоительные звуки медленного танца. Мы кружились по лаборатории в вальсе и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза.
- Илья, честно говоря, я не готова строить с тобой серьезные отношения, - чуточку нахмурившись из-за неловкой ситуации, в которую попала, предупредила и вновь попыталась выбраться из его объятий.
- Ладно, а просто заняться любовью? - усмехнулся он. Незлобиво, необидно. Но его предложение задело.
- Ты всем женщинам после нескольких часов знакомства предлагаешь сексом заняться?
- Сексом - не каждой, но бывает. Любовью, можно сказать, впервые. Я же говорил: ты для меня идеальный вариант жены.
- Простите, профессор, - я не выдержала и рассмеялась: невозможно на него обижаться, - но вынуждена отказаться от столь лестного предложения.
- Я догадывался, - весело поморщился он, - нет, даже боялся этого, но все же надеялся на свое природное обаяние и харизму.
- Вы невыносимы, хоть обаятельны и харизматичны. - Я уперлась двумя руками ему в грудь и мягко оттолкнула.
- И такое бывает, часто говорят, - наигранно уныло кивнул мужчина. Дальше веселье в его глазах растаяло, и добавил он совершенно серьезным тоном: - А еще я очень настойчивый в достижении поставленных целей.
Я перестала улыбаться и отошла от него в сторону. Не знала, как ответить, и пожала плечами.
Илья, засунув руки в карманы брюк, посверлил меня внимательным взглядом, а потом неожиданно предложил:
- Пойдем перекусим, Дарья. А то ты уже часов десять тут безвылазно сидишь…
- Так долго? - удивилась я, поднимая запястье и сверяясь с временем на коммуникаторе. И правда засиделась. - Хорошая идея. - Я неуверенно улыбнулась этому пока непонятному для меня мужчине.
Я надела жакет, направляясь к выходу. В коридоре меня нагнал вопрос:
- Ты давно знакома с х’шетом Хеш’аром и командором Рейш’аром?
- Пятнадцать лет. Они спасли меня во время катастрофы на Х’аре.
- Весомый аргумент. - Было похоже на мысль вслух.
- В каком смысле?
- Не важно. - Улыбнувшись, махнул рукой мужчина.
Мы поели в белом салоне. А затем нам по киберу напомнили про сдачу личных биообразцов.