* * *
Исследовательский межзвездник, на борту которого я находилась, оказался впечатляющих размеров. Пока мы шли в зону отдыха и приема пищи (как выразился Лейс), встречали снующих туда-сюда х’шанцев. И все как один - блондины разной степени белизны. Но не было ощущения, что они на одно лицо, - невероятная раса! Каждый индивидуален не только внешне, но и благодаря своей легендарной ауре.
Я отметила, что х’шанцы, не проявляя любопытства открыто (как, например, труны, которые бы уже все разом таращились, а может, и пальцами показывали, делясь сплетнями с друзьями), искоса бросали заинтригованные взгляды на наши с Лейсом сомкнутые ладони.
Почувствовав себя неловко, я словно невзначай, чтобы поправить волосы или костюм, вытащила руку из сухой, горячей, твердой ладони. И услышала абсолютно не генеральский, легкомысленный "хмык", затем тихий смешок:
- А сама целоваться полезла…
- Я? - даже запнулась (пришлось Хеш’ару быстро перехватить меня под локоть), когда возмущенно смотрела, как уголки его рта подрагивают от едва сдерживаемой ухмылки. - Ну, знаешь ли…
- Ну вот, а то испугался за тебя, - рассмеялся этот невозможный эльф, - идешь, сутулишься, себя накручиваешь, фантазии распаляешь…
Он снова остановился, я тоже. Насупилась и посмотрела ему в глаза, запрокинув голову:
- Ты тогда постоянно надо мной подшучивал и сейчас будешь издеваться?
- А кто сказал, что я издеваюсь? Или шучу?
- А при чем тут мои распаленные фантазии и…
- Ни при чем. - Лейс широко и свободно улыбнулся. Пожал внушительными плечами и неожиданно поделился: - Не знаю почему, но мне и маленькую Дашу нравилось дразнить.
Глядя на мужчину, я пыталась понять, что чувствую, продираясь через сумбур мыслей, ощущений, желаний. Сейчас он походил на себя прежнего, которого я знала до катастрофы: улыбающиеся изумрудные глаза, словно подсвеченная изнутри бледная кожа, тающая на губах улыбка, четкий овал лица с резковатой линией скул и белесая щетина - наверное, уже больше суток не брился. Опять до зуда на кончиках пальцев захотелось потрогать его наверняка колючую щеку. Погладить.
- Мы больше не дети, - глухо произнесла я. И скорее для себя.
Он больше не улыбался, хмурил серые брови, пока мы словно пили друг друга изучающими взглядами.
- Прости, забыл, как ведут себя с женщинами.
- Да, я помню, вы полгода в рейсе и…
- Забудь о том разговоре, - мрачно, твердо отрубил х’шет. - К тебе он не относится.
Я со скепсисом посмотрела на Хеш’ара, отчего он поморщился. Затем неожиданно вытянул руку мне за спину. Я начала поворачиваться вместе с отъезжающей дверью - мы пришли в салон.
- "Орион" - одна из известнейших и богатейших компаний Галактики. И их флагман - это нечто! Не поверишь, но здесь пищевой автомат на всякий случай, потому что положено. Пришлось брать повара на судно. Так что меню порадует тебя, я уверен.
- На "Орионе" работают известные ученые, а они привыкают к комфорту… - улыбнулась я спутнику.
- Профессор Кобург, и вы решили сначала перекусить? - Нам навстречу спешил Башаров.
За дверью оказалось довольно приличных размеров помещение с гладкими, белыми, блестящими столами и такими же стульями. С двух экранов едва слышно шло вещание новостей из инфосети. Помимо патоморфолога встали, приветствуя нас, Кристиан Зельдман, наш куратор Гаю Меш’ар и офицер в форме с множеством нашивок. Что-то очень знакомое было в этом "призраке Х’ара", так что я невольно возвращалась взглядом к нему, пока рассеянно отвечала:
- Да, профессор, я, если можно так сказать, только завтракала сегодня. В космических перелетах сложно определиться, как называть очередной прием пищи…
В этот момент привлекший мое внимание офицер встал во весь свой немалый даже для х’шанцев рост, к тому же он был довольно массивен, что уж совсем несвойственно их худощавой расе. Белоснежные волосы коротко подстрижены, голубые глаза сияют на круглом лице, а узкие губы дрожат, словно он сомневается: пора улыбнуться или еще рано.
Лейс чуть сжал мой локоть, слегка подталкивая к поднявшемуся здоровяку и уводя от Башарова. А я тем временем пыталась вспомнить, где и когда я могла видеть смутно знакомое, простодушное круглое лицо, добрые на донышке, но цепкие глаза. Широченный разворот плеч. Мужчина приблизился, и меня словно накрыло защитной аурой, почти как рядом с Лейсом…
Я мотнула головой, опасаясь поверить собственным глазам, воспоминаниям, и недоверчиво спросила:
- Киш?
Он в ответ скорее счастливо ощерился, чем улыбнулся. Но мне и этого хватило. Глаза защипало от радости, а горло перехватило. Я одним шагом сократила расстояние между нами и уже менее решительно схватила его за предплечья, ведь все знают, насколько эта удивительная раса не терпит посягательства на их границы и жизненное пространство.
- Ты живой? Боже, ты живой… А я все гадала о твоей судьбе. А ты живой… живой… - Мой голос дрожал от переизбытка эмоций.
- Конечно, живой. Меня волной далеко унесло, мы с Лейсом потом в распределителе встретились. Думали, помрем там от радости.
- Как же я счастлива, что ты живой, Киш. - Я вытерла слезы, катившиеся по щекам. - Это невероятно…
- Детка, ты так выросла. - Радостный оскал Киша стал еще шире, мой бывший "подопечный" лучился радушием и удовольствием. - Теперь ты настоящая принцесса!
Я не менее счастливо смеялась сквозь слезы, держась за руки здоровяка.
- Профессор, вы знакомы и с командором Рейш’аром? - удивился Башаров. - А вы полны сюрпризов.
- Командор? - повторила я и восхищенно выпалила: - Киш, ты стал командором целого межзвездного корабля?!
Огромный "призрак" слегка смутился, помялся, прежде чем ответить:
- Твои уроки не прошли даром.
- Уверена, что не только они, - немного грустно заверила я.
Киш кивнул, затем, несколько суетливо для такого крупного мужчины, предложил:
- Присаживайся, голодная же, а я тебя разговорами кормлю.
А я не могла наглядеться на него и удивлялась причудам судьбы. В душе такая легкость разливалась, такое счастье, словно в детство на минутку вернулась. На полянку в саду Хеш’аров, где мы частенько собирались с парнями.
Я присела за стол к х’шанцам. За соседний, к Зельдману, вернулся Башаров. Но так вышло, что мы теперь смотрели друг на друга и могли свободно общаться. Быстро просмотрев меню на встроенном в центре стола кибере, я сделала заказ. Потом мы с Кишем атаковали друг друга вопросами, забыв минут на пять о присутствующих в салоне. Выяснилось, что он, как и Лейс, закончил академию. Служит и пока не женат. Сообщая эту новость, он поиграл бровями, но понятно было, что он шутил таким образом и никаких видов на меня не имеет.
Я уже заканчивала с едой, на самом деле вкусной, и наблюдала за спором двоих моих коллег. Сначала они тихо перебрасывались репликами, а потом Башаров фыркнул и довольно громко произнес:
- Да читал я ваши работы, Зельдман. У меня сложилось впечатление, что вы своим паразитам оду пишете, а не научную работу.
Инфекционист встрепенулся и сел ровнее, явно намереваясь вступить в "боевую" дискуссию.
- Просто я много на своем веку повидал. И некоторые виды паразитов с самых разных планет часто играют ключевую роль в биогенезе.
- Вы еще скажите, чтобы мы глистов ложками ели для профилактики болезней…
- Башаров, ваш плоский медицинский юмор неуместен. И не только в столовой! - взвился инфекционист.
Я решила вмешаться в горячий спор, тем более что назрел один вопрос:
- Профессор, а не может быть наша розовая особым видом паразита?
Зельдман задумчиво пожевал тонкую губу:
- Пока не смотрел данные. И столь пагубное влияние… Тогда неясно, какой фактор мог бы стать провоцирующим для перехода от симбионта в патогенную флору, да еще настолько агрессивную…
Башаров, отодвинувшись от стола и положив ногу на ногу, покачивал коричневым мокасином и с интересом рассматривал меня. И не преминул включиться в разговор:
- В таком случае две недели - это инкубационный период. И что происходит в этот период времени? "Технически" мы знаем симптомы и прочее, но что именно влияет на, как вы предположили, паразита?
- Все погибшие корабли вышли из одной точки. Значит, и источник заразы там. - Я посмотрела на куратора миссии. - Вам приходили сообщения о заболеваниях с Т-234?
- Вот нам тоже это весьма интересно! - раздалось от дверей.
В салон пришли остальные члены группы ученых: Кшеола Ом и Сей Шитцини.
Гаю Меш’ар осторожно кивнул:
- О каких-либо неизвестных заболеваниях - нет. Проблема в другом. Т-234 - это не просто тюрьма, а целый комплекс. Там отбывают наказание заключенные с разных планет и даже миров. По крайней мере, из тех, кто подписал соглашение. На планете организованы колонии открытого типа, где содержат, хм… по-земному, каторжан, если не ошибаюсь. Они занимаются разработкой и добычей полезных ископаемых. Есть несколько закрытых комплексов для пожизненных заключенных. Эти трудятся в шурфах глубоко под землей, где идут наиболее опасные работы. Сами понимаете, открыта планета давно, и так же давно ведутся разработки. Поэтому приходится зарываться все глубже. Климат суровый, и контингент там весьма специфический. Думаю, всем понятно, что частые медицинские осмотры в подобных местах не предусмотрены. И о здоровье фактически отложенных смертников мало кто заботится.
- Гуманизм во всей своей красе… - поморщился Зельдман.
- Это территория Земли, - почти огрызнулся Меш’ар.
- Да, но туда свозят все отбросы общества, - парировал Башаров. - И уверен: ваши тоже там есть.
- Есть, - кивнул х’шанец.
- Давайте по делу, - вмешался Кшеола.
- Вы правы, - согласился куратор. - Согласно номенклатурным данным, никаких неизвестных болезней там не зафиксировали. Но наши спецы отметили некоторые интересные отклонения.
- Отсюда подробнее, если можно, - подался вперед Башаров.
- У тех, кто работает в шурфах глубоко под землей, начались изменения. Зэки часто ведут себя… буйно, нагло, агрессивно. А по последним сводкам, работающих на глубине словно транквилизаторами накачали. Слишком спокойные, инертные… В то же время их слух и зрение изменились.
- Каким образом? - тихонечко поинтересовался наш скромный иммунолог.
- Данных мало, просто охрана отметила, что слышат слишком хорошо.
- А когда изменения обнаружили? Есть точка отсчета? - задал Башаров вопрос, который и у меня крутился на языке.
- Нет. Более того, об этих странностях стало известно после гибели первого корабля, на котором отбывших срок везли, но они не долетели… до свободы. Началась проверка, которая ничего толком не выявила.
- А где проверяющие? - спросила я. - С ними можно наладить связь?
Гаю поморщился:
- Они находились на том погибшем корабле, который вы видели на экранах.
- И что, больше никого не послали на Т-234? - Башаров выразил наше общее удивление. - Но ведь там сотни тысяч заключенных - значит, большой штат медицинского персонала, охраны и…
- Как только ОБОУЗ стало известно о втором зараженном корабле, в администрацию, управляющую Т-234, послали предупреждение. А также исследовательскую группу… как ваша.
- И что? Они тоже заразились? - начал раздражаться темпераментный патоморфолог.
- Нет. Пока мы толком не выяснили, что там случилось и кто виноват, но произошел бунт. На сегодняшний момент из разрозненных данных, поступающих оттуда, следует - вся власть у заключенных. Космопорт под их контролем, связи с охраной нет. Именно поэтому вся надежда на вас.
- Я не совсем понимаю, господа, - кашлянув, я продолжила, - все данные у нас имеются на руках. И мы могли бы на Ватерлоо спокойно ознакомиться с ними, определить, что это за зараза, каковы механизм заражения и влияние на организм и, может быть, даже узнали, как ее уничтожить. Почему мы здесь? На этом корабле? И главное, куда так спешим?
Наш куратор бросил короткий взгляд на Лейса, сидящего рядом со мной, словно искал поддержки. И он ее получил.
Хеш’ар встал, заставив посмотреть на него и удивиться: от весело подтрунивающего надо мной мужчины ничего не осталось, перед нами возник суровый х’шет, привыкший отдавать приказы, вести за собой и встречать опасность лицом к лицу.
- Т-234 - это пристанище не только рецидивистов, воров и убийц. Там отбывают заключение пираты с разных уголков Галактики. Космопорт располагает несколькими транспортниками для этапирования заключенных, а также сторожевиками для охраны. Это, по сути, маленький флот. Если им удастся покинуть планету, зараза легко вырвется на просторы Вселенной.
- Тогда почему не уничтожить ее совсем? - воскликнул потрясенный Кшеола.
- Там несколько сотен тысяч заключенных. И не все они чудовища в человеческой оболочке. Каждый должен иметь шанс на прощение, - возмутился цитранец Сей Шитцини.
Я заметила ледяной взгляд Лейса, который достался ученым.
- Пока нет твердой уверенности, что, уничтожив планету, мы уничтожим и розовую. Подобное решение - непозволительная глупость. По этой причине корабли моей бригады сейчас обеспечивают плотный кордон. Ваша же задача - выяснить, что это за напасть, как с ней бороться и что является источником заражения.
Вот и докопались до сути!
Я со страхом смотрела на преобразившегося Лейса, жутковатого в своей ледяной бескомпромиссности и твердой уверенности идти до конца.
Уничтожить планету с заключенными… Да ведь с ней сделают то же, что ранее с Х’аром. И я на собственном опыте знаю, что произойдет с теми, кто не успеет ее покинуть. Я не сдержалась и передернулась, чувствуя, как замерзаю.
- Вашей бригады, х’шет? - не мог не заинтересоваться Башаров.
- Именно так, профессор, - холодно ответил Лейс. - Шесть месяцев назад меня назначили бригадным х’шетом "Призраков Х’ара".
Я чуть не ахнула. Выходит, друг детства возглавляет весь пограничный космический флот Х’шана, а не отдельную его часть! Ему действительно было не до развлечений.
- Поздравляю, - выдавил Башаров.
Неужели его задело высокое звание х’шанца? Но, кроме тайны розовой, сейчас мне было не до загадок. Со следующим вопросом меня опередил Шитцини:
- Т-234, как и положено, прошла обязательную сертификацию после открытия. Информация о ней имеется в сети, но нам необходимы не только сведения из открытого доступа, но и закрытые для всех, а таковые всегда имеются. Особенно от горнодобывающих компаний. Любые сведения не будут лишними.
Гаю кивнул, соглашаясь, и отчитался:
- Мы в первую очередь сделали запросы по этому направлению. Но, увы, ничего особенного или необычного не обнаружили. Все в пределах статистических норм и стандартов. Планету используют больше сотни лет в качестве тюрьмы. Ранее там располагались рабочие поселки геологов и инженеров, которые контролировали автоматику на добыче. Никаких вспышек заболеваний необычной этиологии не наблюдалось. Но мы предоставим все, что смогли собрать и систематизировать.
- Благодарю вас. Я привык делать выводы на основании личного изучения данных. Иногда какая-то мелочь может ускользнуть, затеряться в большом объеме информации, а спустя время именно мелочовка становится ключевым фактором обоснования проблемы, - мягко улыбнувшись, негромко произнес цитранец.
Башаров молчал недолго:
- И все-таки можно ли как-то выяснить, когда появились первые признаки вступления розовой в контакт с заключенными? Когда охрана начала подмечать физиологические изменения?
- А меня вот что интересует, - мрачно вмешался в разговор наш пожилой инфекционист, - действительно ли этот… назовем его условно паразитом, родом с самой планеты? И если еще месяц назад - опять же, возьмем условный временной отрезок возникновения заразы - ее не было, тогда что изменилось за это время? И, главное, где?
- В каком смысле "где"? - нахмурился Гаю.
- Профессор имеет в виду, что бунт произошел недавно, а до этого на планете массовых случаев заболевания не наблюдалось. Но были отмечены отклонения у заключенных. И в это же время отправленные с планеты корабли обнаружены с мертвыми экипажами и пассажирами.
Я испуганно выпалила:
- С какой периодичностью с планеты вывозят добычу? И главное, когда это делали в последний раз?
Х’шанцы переглянулись с посмурневшими лицами. Быстро проверив информацию по своему коммуникатору, Гаю осторожно ответил:
- Раз в три месяца. Но последняя отгрузка задержалась уже на четыре.
- Это обнадеживает, - глухо прокомментировал инфекционист. - Раз в течение столь длительного времени нас не позвали в другую часть Галактики, значит, мы успели в последний момент.
- Вы полагаете, профессор…
Зельдман оборвал куратора, обратившись к Хеш’ару:
- Передайте своим: кордон должен сдерживать в первую очередь корабли с любой добычей. Есть большая вероятность, что именно глубинные разработки вытащили наружу подобную заразу.
- Я вот о чем думаю, - задумчиво предположила, - может быть, пока розовая находится в своей экосистеме, она образует лишь симбиотические связи с носителем? Раз выявлены функциональные изменения у заключенных.
Зельдман подхватил мысль:
- А покинув планету, она теряет связь? Или подпитку? Или какой-то сдерживающий фактор и из условно патогенного стремительно превращается в патогенную флору?
Баквирусолог и иммунолог Шитцини, сделав резкий шаг в нашу сторону, воскликнул:
- Или, например, как Далая Шимерус из звездной системы Лотуса: каждая бактерия связана с другими, образуя общий информационный фон. При потере связи с "семьей" начинается деструкция, потому что одиночная бактерия не в состоянии единолично контролировать процессы своей жизнедеятельности.
Я покачала головой, вступив в дискуссию:
- Если розовую достали из глубин, значит, невольно нарушили единство связей. Думаю, это что-то иное. Может быть, какое-то излучение? Причем планеты в целом?
Киш, кашлянув, встал:
- Прошу прощения, но меня ждут обязанности командора корабля. - Обойдя стол, он на миг пожал мое плечо и шепнул: - Потом еще поговорим.
Я улыбнулась и кивнула. Командор вышел, а х’шет встал у меня за спиной, но психологически не давил, его присутствие, наоборот, приносило чувство покоя.
Гаю Меш’ар, которого прервали, наконец сообщил:
- Вы просмотрите записи и поймете. Предыдущая группа пыталась воздействовать на розовую разными видами излучения. Ничем уничтожить ее не смогли. По крайней мере, без вреда живым носителям.
- И все равно любопытно, какое влияние оказывают различные виды энергии на нее, - тихо возразила я. Что-то крутилось в голове - что-то, зацепившее при просмотре видео. Но пока я не могла поймать смутную догадку за хвост.
- Ладно, тоже прошу прощения, но пора заняться работой, - резво встал Башаров, хлопнув ладонями по мускулистым ляжкам в голубых джинсах.
- Согласна с вами целиком и полностью, - улыбнулась я в ответ, поднимаясь.
Хеш’ар меня удерживать или занимать разговорами не стал. Поэтому я почти сбежала в отведенную мне лабораторию.
На выходе из салона Зельдман напомнил:
- Дамы и господа, не забудьте зайти к корабельному врачу и сдать биоматериал. На будущее…
Для чего именно, понял каждый из нас и оптимизмом не проникся. Становиться образцом для исследования не хотелось.