- Личным королевством занималась, - усмехнулась я. - Зато теперь оно у меня практически переносное. Мобильное.
- Готовое захватить подходящего принца? Вместе с его территорией? - поддержал мой игривый тон здоровяк.
- Фи, у тебя за прошедшие годы появился негативный жизненный опыт… в личных отношениях, - снова фыркнула я.
В салоне, куда мы втроем вошли, продолжая смеяться, нас встретил порядком уставший и хмурый Илья Башаров.
- Приветствую вас, господа, - он посмотрел на х’шанцев, затем на меня с кривой ухмылкой, - и дамы.
- Приятного аппетита, профессор, - вежливо пробасил Киш, а Лейс лишь приветственно кивнул.
Я же, улыбнувшись, хотела молча помахать, дернула рукой и стушевалась: совершенно запамятовала, что мою ладонь крепко держит Лейс. А Башаров жест отметил, откинулся на спинку стула и откровенно ехидно высказал:
- Вот смотрю я на вас и диву даюсь: до того похожи, будто брат и сестра! И отношения между вами этакие… родственные.
Начинается, только с его стороны неприятностей не хватало.
- С чего вдруг подобные выводы, господин Башаров? - сдержанно спросил Лейс, отодвигая для меня стул.
Киш уселся рядом, наблюдая за развитием ситуации с нескрываемым интересом. А я срочно искала тему, чтобы предотвратить выяснение отношений или даже возможный скандал, - мало ли что может устроить эмоциональный Илья! Но, как назло, ничего на ум не приходило.
- Ну как же? В который раз встречаю вас, х’шет Хеш’ар, с Дарьей исключительно за ручку. Крепко так держите… при себе. Конечно, я понимаю, вы дружили в детстве, общая трагедия, снова встреча в чрезвычайных обстоятельствах - словно не было пятнадцатилетней разлуки. Детская дружба - она такая… ее несут сквозь века.
Рядом хмыкнул Киш и попытался принять бесстрастный вид. Хотя удерживать маску ему не очень удавалось: голубые глаза на бесхитростной круглой физиономии искрились весельем. А я от досады готова была стукнуть чем-нибудь Башарова.
- Я смотрю, вы спец по детской дружбе, - спокойно заметил Лейс, присаживаясь рядом со мной и начиная быстро выбирать блюда в меню.
- Не скажу, - с веселой ухмылкой повинился Башаров и продолжил, сложив руки на груди, по-видимому, намереваясь достать противника или соперника: - Но братские чувства видны сразу, невооруженным глазом. С вашей стороны, Хеш’ар, столько заботы к Дарье Сергеевне, столько участия! С подобной самоотдачей либо родственники, старший брат, например, ведут себя, либо… Но при вашем положении и, я слышал, отсутствии семьи, характере одиночки… и главное - довольно солидном возрасте, решился предположить, что именно братские чувства у вас превалируют.
Я отчетливо услышала, как Лейс скрипнул зубами, но его голос по-прежнему звучал с присущим х’шанцам спокойствием, правда, с ироническими нотками:
- Вы ошибаетесь, профессор, я самый молодой х’шет в истории Х’шана. Мне только тридцать пять стукнуло. - А вот Киш, слушая друга, с трудом сдерживал смех, тщетно пытаясь казаться равнодушным. - На пять лет моложе вас. Тем не менее ваш солидный возраст и жизненные проблемы не помешали вам сделать предложение руки и сердца юной девушке. Как я слышал.
На лице Башарова расплылась весьма кривая и многообещающая ухмылка. Поэтому я поспешила сказать свое слово:
- Господа, я очень не люблю, когда обо мне в третьем лице говорят. И когда обо мне говорят, тоже не люблю. И вообще, мы сюда поесть пришли, давайте прекратим…
- Я мужчина в самом расцвете лет и сил, - перебил меня Илья, глядя на Лейса. - Благодаря средней продолжительности жизни у большинства гуманоидных рас, составляющей сто двадцать лет, у меня все впереди. Таким образом, я пока только самый сок набрал…
- Видимо, боитесь, что этот самый сок забродит, если спешно предложения руки и сердца раздаете, - ровно произнес Лейс.
Я не сдержалась и хихикнула, но тут же раздраженно топнула ногой под столом:
- Мужчины, вы невыносимы, оба! И ведете себя как мальчишки.
Башаров взглянул на меня со снисходительной, несколько покровительственной улыбкой, еще больше взбесив. А вот на Лейса он посмотрел очень странным, каким-то оценивающе-изучающим взглядом:
- Не переживайте за меня, Хеш’ар. Видите ли, Дарья Сергеевна… Даша не такая, как все. Подобных женщин мало, и упускать их непозволительно, вне зависимости от обстоятельств. - Взгляд Ильи, обращенный на собеседника, стал еще более пристальным. - В этой чудесной женщине красивая внешность сочетается с потрясающим умом, что в жизни встречается редко.
- Я понимаю ваши…
Башаров снова перебил Лейса:
- И в придачу - добрый, не склочный характер, красивое солнечное личико, ясные глаза цвета чистейшего летнего неба. Милые ямочки на щеках, когда Даша улыбается. Знаете, Хеш’ар, ее улыбку ждешь, чтобы насладиться. Очаровательное видение! Умопомрачительная фигура, высокая грудь, длинные стройные ноги. Каждый ваш вояка провожает ее плотоядным взглядом… - Я заметила, что Лейс сильно сжал столовый нож, лежащий подле него. А Башаров продолжил, будто специально нарываясь на неприятности: - Дашу среди тысяч других можно узнать по походке: такое естественное, чувственное покачивание бедрами, кажется, будет сниться мне во снах…
- Илья, ты забываешься, - холодно процедила я, одновременно чувствуя, как не только от злости загорелись щеки.
Башаров слегка сощурил глаза, почти неуловимо поморщился, словно ему самому не нравилось то, что он сейчас говорил, но продолжил:
- И ее рот. Чувственные губы невольно рождают мысли о том, как…
Жалобный "дзинь" - и Лейс в ярости отбросил от себя согнутый пополам столовый нож, сквозь зубы прошипев:
- Продолжишь - и мне будет плевать на твое звание и цель присутствия здесь…
Я быстро положила ладонь на руку Хеш’ару.
Командор прекратил веселиться, смотрел хмуро и неодобрительно.
Башаров слегка расслабился, в его глазах неожиданно мелькнула грусть, затем, не меняя позы, он мрачно посмотрел на Лейса:
- Братскими чувствами здесь и не пахнет, х’шет, не правда ли?
- Это не ваше дело, профессор. У вас другие задачи на корабле, - отрезал Лейс.
Башаров перевел взгляд на меня, поставил ноги ровно и, опершись о колени локтями, извинился, подавшись вперед:
- Прости, Даш, за двусмысленности, но мне хотелось ясности.
- Получил? - укорила я.
Он шумно выдохнул и продолжил:
- В силу своей профессии я хорошо знаком с физиологией х’шанцев. Настолько любопытные особенности ни один нормальный патоморфолог не смог бы пропустить. А я ученый, скромно замечу.
- При чем тут это?
- На досуге я просмотрел ваши медицинские карты, которые мы составили недавно. И если у тебя, Даш, его локусов немного, видимо, из-за детского возраста, когда произошел первый обмен, то у него твоих довольно прилично.
- Оставьте, профессор. На мою жизнь и отношение к Дарье Сергеевне они никак не влияют, - строго произнес Лейс. - Меня интересует, когда вы займетесь насущной проблемой с розовой?
- Уважаемый х’шет, на результаты ваших с Дарьей анализов я потратил не более десяти минут. В качестве отдыха, если позволите.
- Я смотрю, крепко вас зацепило золото женских волос, - неожиданно буркнул Киш.
Башаров нахмурился и посмотрел на нас уже жестким, цепким взглядом.
- Ваша природа, Хеш’ар, природа всех х’шанцев как раз весьма влияет. Да, сейчас у вас не критическое количество локусов. Но поймите, вы, как плюс и минус, сами того не понимая, притягиваетесь друг к другу.
- Илья, я не считаю возможным обсуждать эту тему с тобой, - холодно предупредила я.
- Если бы мне было все равно, я бы не вмешивался, но увы… - грустно ответил Башаров. - Я просто хочу, чтобы ты поняла, подумала. Обмен локусами, даже пока незначительный, как у вас, ведет к формированию связи. Причем на уровне биополей. Вы оба можете даже не осознавать их влияния, хранить дружбу, вступать в деловые отношения, но все это - притворство. Ваша энергетика стремится к слиянию, а значит, находясь рядом, вы уже подспудно ощущаете внутренний комфорт, доверие, приятие друг к другу - чувства, создающие привязанность на психологическим уровне, усиливающие процесс связывания.
- Думаю, ты ошибаешься, и… - неуверенно пискнула я.
- Ты уверена? - Скепсис в голосе профессора чувствовался почти физически. - Через пятнадцать лет вы как-то сразу приняли друг друга. Ходите под ручку, словно не расставались. Я что-то не заметил особенного желания у нашего многоуважаемого х’шета хватать за руки своего давнего друга и коллегу командора Рейш’ара…
- Профессор, а вы нарываетесь, - мрачно заметил Киш.
Башаров кивнул:
- Вы правы, командор. Бывает, и довольно часто.
- К чему вы затеяли этот разговор? - сухо спросил Лейс, но, самое главное, не отрицая доводов оппонента.
- Я прежде всего врач, а потом мужчина, - неожиданно хмуро ответил Илья. - О Дарье Сергеевне слышал исключительно хорошее, но знаю и о том, что она ученый-затворник, хоть молода и чертовски хороша собой. А вот вы, х’шет, взрослый состоявшийся мужик и должны понимать, к чему дело идет. Я в этом вопросе, так уж вышло, сторона заинтересованная, но не хочу, чтобы по незнанию вы совершили ошибку. Физика ваших энергополей такова: даже не желая, не осознавая в полной мере, вы будете искать точки соприкосновения…
- Точно! - воскликнула я, хлопнув себя по лбу. - Энергетическое поле!
- Ты о чем? - спросил Башаров. Помимо него на меня уставились с тем же вопросом в глазах Лейс и Киш.
- Да уж точно не о тех глупостях, что вы тут плетете, профессор, - сорвалась я на непозволительный тон. - Так, пообедаем потом, идемте быстрее к Зельдману, у меня наконец оформилась идея по розовой.
Не дожидаясь ответа, я встала и быстро направилась к выходу. Но спиной чувствовала чей-то пристальный взгляд между лопатками. Возможно, сразу троих мужчин. Выходя за дверь, я не выдержала, обернулась и поймала задумчивый взгляд ярких зеленых глаз Лейса. И тут же ощутила себя трусихой, сбегающей от личных проблем, прячущейся за общественными. Притом что я всего вторые сутки рядом со своим эльфом. А дальше как будет? Страшно подумать. Еще и Башаров удружил: влез, куда не просили.
* * *
Мы уже подошли вплотную к лаборатории Зельдмана, когда Башаров, придержав меня за локоть, тихо посоветовал:
- Даш, если Хеш’ар не нужен тебе на всю жизнь, держись от него подальше.
- Илья, я говорю один раз, но твердо: ты не мой мужчина. А вот что нам делать с Лейсом, разберемся как-нибудь сами, без посторонней помощи. И еще - спасибо, я тебя услышала! - Сейчас я заявила это уверенно и четко, как другим мужчинам, которые пытались ухаживать за мной. Сама виновата, действительно расслабилась, поддалась обаянию. Чего уж врать себе-то, сама флиртовала. Гадство!
Наш инфекционист, слава науке, оказался на своем рабочем месте.
- Профессор Кобург, вы? - немного удивился пожилой врач, увидев меня, потом добавил: - Башаров, и вы здесь? Что-то нашли? Или случилось что?
- Можно Дарья Сергеевна. - Я улыбнулась мужчине. - Ничего не случилось, заинтересовал один важный момент. Поэтому хотелось бы с вами его обсудить.
В лаборатории, кроме Зельдмана, находился Сей Шитцини. Первым делом он предложил нам кофе. К счастью, на этом исследовательском корабле в лабораториях поставили кофейные аппараты, зная специфику работы ученых. Ароматный напиток я приняла с огромной благодарностью, сразу с блаженством вдыхая его бодрящий запах, и посочувствовала крайне утомленным коллегам:
- Вы хоть отдыхали?
- Любопытная штука эта розовая, знаете ли. Не дает покоя, - усмехнулся Зельдман, кивая на дугу экранов, подобную моей.
- Профессор, мне кажется, вы правы, - осторожно начала я.
- В чем именно? - устало улыбнулся пожилой ученый, показывая пожелтевшие и слегка стертые зубы. Видимо, ему плевать на свою внешность, учитывая нынешний уровень развития стоматологии.
- Я просмотрела все данные, записи. И…
- И? - потерял терпение коллега. - Не тяните резину. Дарья Сергеевна, мы не на экзамене, за неправильный ответ вам "неуд" в зачетку не поставят.
Не сдержавшись, я хихикнула, ведь перед ученым такого ранга и опыта, как Зельдман, я действительно сильно робела.
- Розовая - паразит. По сути - какая-то разновидность бактерии. Да, пусть не стандартная, но есть схожая база признаков. Ведет себя как стафилококки: делится во всех плоскостях и без определенной системы. Вид почти цилиндрический, если бы не странная выпуклость… ну хорошо, булавовидный. Ее скопления обнаружены в самых неожиданных местах и даже средах.
- Более того, - вмешался мастер Шитцини, - чаще всего самые большие скопления обнаруживаются в средах неорганического характера. Я бы отнес их к хемосинтетикам. Могу с большой уверенностью предположить, что они питаются неорганикой. Даже уточню: розовая - хемоавтотроф.
- Честно говоря, я того же мнения, - согласился Зельдман. - Если бы не одно "но"!
- Какое? - Я присела на край рабочего кресла.
Профессор не успел ответить, его опередил Илья, с удовольствием пивший кофе опершись бедрами о стол рядом со мной:
- Если розовая - хемоавтотроф, в чем я солидарен с мастером Шитцини, то она питается исключительно неорганикой. И это укладывается в систему расположения и нахождения колоний. Более того, тщательно и внимательно осмотрев переборки, я нашел что-то наподобие ржавчины в местах ее локации. Хемоавтотрофы создают органику из неорганики…
- Именно об этом я хотела сказать, когда мы пришли сюда, - выдохнула я. - Думаю, вы все отметили свечение, испускаемое розовой? - Коллеги кивнули. - Это дополнительный специфический признак, как мне кажется. Хемоавтотрофы - паразиты, разрушающие структурные связи, по сути, разрывающие чужие молекулы на части и собирающие из них собственную оболочку, тем самым пополняя свое содержимое питательными веществами. Чаще всего они питаются за счет химической энергии окисления, но, может быть, не только? Может быть, способ схож, но питание - более энергетическое, из-за чего она светится словно радиоизотоп?
- И вероятно, питается различными видами энергии, поэтому на нее не подействовали известные нам системы дезактивации и защиты, - с энтузиазмом добавил баквирусолог Шитцини.
- Все было бы так, если бы снова не одно пресловутое "но"! - повторил Зельдман.
- Нарушение "диеты" и заражение живых носителей, - кивнул Башаров. - Согласен. Хотя…
- Что? - вновь нетерпеливо поторопил Зельдман.
- Инкубационный период на первых транспортниках, которые покинули Т-234, длился почти две недели. А вот команды ОБОУЗ - уже сутки. Возможно, розовой чего-то не хватает? И она, допустим, оголодала, поэтому перекинулась с неорганики на живых носителей? - предположил Башаров.
- Но если наша первая версия верна, вокруг полным-полно "еды" - сплошь неорганика! - воскликнул Шитцини.
- Мастер, а если взять вашу недавнюю версию? - осторожно заметила я. - Помните о бактериях, которые, потеряв связь с колонией, саморазрушаются? Что, если на родной планете у нее был сдерживающий фактор? Или, наоборот, что-то дополнительно питающее, чего на борту космических кораблей не найти.
В обсуждение снова включился Башаров:
- В том месиве, которое осталось от тел, я обнаружил лишь несколько фрагментов розовой. И то потому, что тщательно искал, просматривал все стекла и… Но они единичные, а так не может быть. Да еще при подобных скоплениях колоний и главное - полной деструкции тел.
- Чего-то мы еще не увидели, - проворчал Зельдман. - Но я тоже склоняюсь к версии, что розовая - паразит-хемоавтотроф. Вполне вероятно, на планете она была абсолютно безвредна до определенного момента, раз имеются сведения, пускай и не подтвержденные, что у заключенных, работающих в шурфах на глубине, неожиданно проявились отклонения. А это значит: присутствуют физиологические изменения…
- Но что вызывает агрессию в отношении носителя? - спросила я, уставившись на экраны, где крупным планом светилась розовая. - И каким образом происходит влияние на человека?..
В этот момент прозвучал сигнал, и в лабораторию влетел Кшеола Ом.
- Господа, дамы, сейчас я вас, надеюсь, порадую! - выдохнул он с невероятным воодушевлением и, стремительно подойдя к киберу, увеличил изображение бактерии в несколько раз. - Что вы видите? Приглядитесь!
Мы дружно столпились у стола за спиной молекулярного генетика. На весь центральный экран расползлась сияющая предположительно бактерия. Акцент был сделан на расширяющемся конце ее цилиндрического тела.
- Кажется, это дополнительная… нить… ДНК… - медленно, вглядываясь в сильно засвеченную картинку, произнес Шитцини. А потом продолжил, показывая пальцами: - А вот и вторая…
- Мне кажется, это похоже на границу, - подключился Башаров, тоже ткнув пальцем в картинку, да так энергично, что погрузил всю руку в экран.
- Ну что ж, господа, поздравляю! - обрадовался Зельдман. - Особенно вас, профессор Ом. Вы, что называется, зрили в корень.
- Их двое, - изумленно выдохнула я. - Двое паразитов. Вирус и бактерия, отсюда и все недоразумения с нарушением питания…
- И главное, - улыбнулся довольный Шитцини, благодарно положив ладонь на плечо Кшеолы, - судя по всему, они симбионты.
- Думаю, что симбионтами они были на планете, - возразил Зельдман, - а здесь четкая картина паразитирующего на другом паразите вируса.
- Вероятно, оказавшись в космосе, вне привычной питательной среды, каждый из них выживал по-своему. Пока розовая голодала, она не могла удовлетворить своего симбионта, и он перекинулся на других, более питательных носителей.
- Думаю, в этом причина сокращения инкубационного периода, - сделала вывод я. - Пока вирусу хватало энергии розовой, он был неактивен, затем нашел нового носителя. Оказавшись вне симбионта, вошел в активную патогенную фазу.
- С этим, слава богу, пока более-менее ясно, - почесал покрытую щетиной щеку Зельдман. - Попробуем разобраться с другим насущным вопросом: почему выжил х’шанец?
- Можно я выскажу предположение? - неуверенно подняла руку.
Мужчины весело хмыкнули, смутив меня. Ничего не могу с собой поделать: с солидными коллегами по миссии и Зельдманом в особенности ощущаю себя студенткой, а не профессором.
- С удовольствием послушаем молодое поколение ученых, - улыбнулся пожилой доктор.
- Я считаю, благодаря х’шанским локусам, - поделилась не дававшей покоя мыслью. - Час назад Башаров говорил нам в столовой, что локусы, объединяясь, начинают генерировать общее энергетическое поле. Розовая питается энергией. Можно предположить, что вирус встраивается не только в ее тело, но и поле. По типу семейных пар х’шанцев.
- Вы хотите сказать, что у нас все же наличествует гендерная интрига? - мягко усмехнулся Зельдман.
- Думаю, Даша права, - присоединился ко мне патоморфолог. - Вероятно, вирус, как и розовая, - энергетический паразит. Только не умеет питаться неорганикой, как розовая: попадая в тело человека, начинает дестабилизировать все структурные и энергетические связи организма. И именно поэтому мы видим настолько тотальное разрушение тел…
- А локусы х’шанцев словно стражи: не пропустят чужого, - усмехнулся Кшеола Ом, посмотрев на меня.