Я рассказала.
– Просто чудо, что вы заткнули ванну не той пробкой, – подытожил шеф полиции.
– Извините, что вмешиваюсь, – робко заговорил Мэню, – но кто последним пользовался "ягуаром"? И почему вы поехали именно на нем? У него ж руль неудобный, а в вашем гараже, как я знаю, машин полно.
– Я поехала на нем, потому что мы договорились с Сале встретиться по дороге, а "ягуар" – он ведь очень приметный. И в принципе мне все равно, с какой стороны руль. А последним им пользовался вчера Рейно.
– И машина была исправна?
– Ну… он говорил, что что-то там с коробкой или с рычагом. Но никто не отнесся к этому всерьез.
– Почему? – Озон насторожился.
Я растерянно придумывала приличный ответ.
– Патрон! Вы что, разве не знаете? Весь город только и говорит об этом! – Мэню на мгновение обернулся и лукаво посмотрел на меня. – Извините, миледи, но мне придется вас выдать. Патрон, она ж вчера на "пежо" обставила этот самый "ягуар"! Они вчера с Рейно тут так гоняли! Андре Номали видал. Ну ихний конюх. Он Шарло рассказал, тот мне.
– Тогда чего ты к ней пристаешь? Кто пользовался! Руль! Исправна не исправна! – обиженно заворчал Озон. – Твой Шарло разве после этого машину не смотрел?
– Патрон! Да почем я знаю? То ж вчера было, а это – сегодня. Сейчас приедем туда да просто спросим.
– Ох, Жако, до чего же у тебя все просто-то!
Глава 26,
не простая совсем
– Господа, – сказала я, когда мы миновали ворота и отъехали от них подальше, – знаете, мне сейчас совершенно не хочется идти в дом.
– Что ж, понимаю… – задумчиво произнес шеф полиции. – Ладно, тогда с вами побудет Мэню. Давай, Жако, тормози и выходи погуляй с миледи. Я же не могу оставить вас одну.
"Пежо" тоже остановился, и Сале подбежал к ним.
– Что-то не так?
– Нет, Сале, все хорошо. – Я вышла из машины. – Кстати, майор, погулять со мной по парку и поохранять меня может ваш племянник. Сегодня такая яркая луна, и ведь наверняка у него в багажнике найдется фонарь?
– Фонарь? – переспросил Сале. – Да, фонарь найдется!
Шеф полиции замялся.
– Ну ничего-то вы, миледи, не боитесь. А вы ведь даже не представляете, что мне будет, если вдруг с вами что-нибудь произойдет! Я вас очень прошу, будьте осторожнее. А лучше посидите в "пежо".
– Хорошо, мы так и сделаем. – Я проводила взглядом полицейскую машину и потянула Сале за руку. – Скорее, Сале. Мы должны как можно скорее уйти в парк!
– В парк? Но сейчас темно! Это действительно опасно. Подождите, я возьму фонарь!
– Не надо, некогда! От луны светло. Ну идемте же, пока они нас не видят! А потом они решат, что мы сидим в машине! Ну скорее, Сале! – Он и так едва поспевал за мной по тропинке. – Я должна скорее вам все рассказать! Я не стала по телефону, чтобы не терять время. Думала при встрече, а тут откуда-то взялась полиция. И мне пришлось рассказать все.
– Правильно! Тем более что шеф полиции – мой дядя.
– Замечательно! Но, думаю, они раньше меня знали, что вы родственники, однако все подстроили так, что теперь обвинить в покушении на мою жизнь можно только вас и Рейно.
– Меня?!
– Он в случае моей смерти все равно ничего не получает, хотя наверняка действует с остальными "зелеными" заодно. Помните, когда они при вас устраивали мне "привидение"? И вы их не стали разоблачать, а потом мне объясняли, что их много, а вы один и вам никто не поверит? Помните? Так что остаетесь только вы. Дядя вам шеф полиции или нет.
– Я? Но, простите, мне-то зачем вас убивать? Боже…
– Да слушайте вы! Не перебивайте. Они знали, что вы в моей ванной брали аспирин.
– Ну да, я ведь вам позвонил…
– Правильно! Я разговаривала с вами при Глиссе. А после вашего ухода они в мою ванну подложили…
– Опять дохлую крысу?
– Дохлая крыса вряд ли кого-то может убить. Плойку! Помните мою плойку, которую мы обсуждали вместе с Рейно? Так вот, они сделали так, чтобы в ванной была темнотища, и я не заметила бы ее под полотенцем. А она была включена в сеть!
– Что? Кто?
– Плойка, Сале! Какой же вы бестолковый! Я просто случайно заткнула ванну не той пробкой, и вода не набиралась. Я заменила пробку на какую надо и хотела вытереть руки. Потянула полотенце, и плойка сразу упала в ванну!
– Подождите, подождите! – Сале схватился за голову. – Вы ведь могли бы сами быть в этой ванне, если бы не…
– Да-да, если бы я не перепутала пробки! – Я обессиленно опустилась на большой замшелый камень и только тут поняла, что это же древняя каменная скамья, а мы возле того самого болота с уникальной тиной из Красной книги. – Слава богу, я жива. Но они все равно вызвали полицию, чтобы сдать ей вас! Присаживайтесь. – Я похлопала ладонью по камню.
Сале поместился рядом и усиленно тер виски.
– Мне очень жаль, Сале, но мой аспирин в косметичке, а она в сумке, а сумка осталась в полицейской машине.
– Вот идиот! Я же был у врача. – Он полез в карман. Оттуда появилась белая коробочка. Сале вынул из нее таблетку и бросил себе в рот. – Благодарю вас, что напомнили. Я совсем потерял голову…
– Сале, дядя он вам или нет, но вы должны исчезнуть, пока не будут найдены истинные преступники. Вы это понимаете?
– О, доктор Брэбьи! – Он жалобно смотрел мне в глаза. – А как же вы? Как же вы будете совсем одна?
– Ничего, Сале, я справлюсь. Меня все-таки не очень мучают мигрени. – Я погладила его по руке. – Я вернусь домой, найму адвоката, и пусть он разбирается с этим наследством. Потом я найму агента, продам все это, положу деньги в банк и буду себе жить припеваючи.
Его глаза вспыхнули и тут же погасли. Он опустил голову.
– Конечно, сейчас не время, не место, и я… А вы… вы хозяйка Манор дю Ласмар… – Он вскинулся и посмотрел мне в лицо. – Виктория, я не смогу теперь жить без вас!
Я ласково улыбнулась.
– Сале, однажды весь этот ужас кончится, и вы сможете приехать ко мне в гости в Марсель. Вы ведь знаете мой адрес?
– А вы будете меня ждать? Будете? Правда?
– Да, – начала я, собираясь всего лишь просто из сочувствия обнадежить этого бедолагу, что конечно же обязательно буду ждать, но он уже жадно целовал мои губы, а я совершенно случайно взглянула через его плечо.
Между деревьями стремительно двигалась фигура. Ее волосы, полупрозрачные крылья и темные одежды развевались, угрожающе мерцая под луной. Черные провалы зияли на месте глаз. Она шла – или летела? – прямо к нам…
Глава 27,
в которой опять нет меня
– Нет, Тома, эти стоны все-таки не из-под земли, – тихо сказал Жишонга, пристально изучая взглядом ряды машин в гараже. – Они, по-моему, вон из того угла. Пошли посмотрим.
Глиссе кашлянул.
– Да подожди ты, Паскаль! Надо хоть инструмент какой прихватить. Потяжелее! Черт его знает, кто там стонет.
Жишонга хмыкнул, но вооружился домкратом, а управляющий задумчиво выбирал между дрелью и ножницами по металлу. Архитектор не вытерпел:
– Да бери ты и то и другое! Не надорвешься!
– А вдруг у него огнестрельное оружие?
– Черт… Ну позвони Пьеро, что ли. Пусть тащит из дома охотничьи винтовки. Подождем.
Глиссе вернул на стеллаж дрель и ножницы. Прислушался к стонам. Достал мобильный, потрогал усы.
– Нет. Ты звони. Твой Пьеро потом всю жизнь будет надо мной ржать, что я духов испугался!
– А надо мной нет?
– Тебе не привыкать. Он твой друг. Звони.
Жишонга недовольно вздохнул, снял трубку с аппарата, висевшего на стене, потыкал в кнопки.
– Пьеро, тут такое дело… Короче, мы с Глиссе в гараже, зови всех, и давайте сюда с ружьями! Быстро! Ну так надо, Пьеро! Все потом… И заряди! Патроны чтоб на крупную дичь! Ну не сошел я с ума!.. Давай-давай. – Он вздохнул теперь уже с облегчением и поместил трубку на место. – Вот. Сейчас придут.
– А вдруг оно выскочит до их прихода? Оно же нас слышит. Наверное… – предположил Глиссе и схватил ножницы.
Жишонга тоже поднял домкрат, и мужчины напряженно уставились в том направлении, откуда шли шум и стоны.
– Ой, Паскаль… Там нога…
– Ага. Ты тоже видел?
– Из "линкольна". Который открытый. О! Вот опять… Две! Башмаки по колено на шнуровке…
– Ты как хочешь, но я не верю в инопланетян!
– Какие еще инопланетяне! Спятил? – Глиссе, отшвырнув ножницы, рванул в сторону "линкольна". – Это ж башмаки Сферато! Фернан! Фернан! Что ты там делаешь?
Мужчины подбежали к "линкольну" и заржали в голос.
Тренер лежал на переднем сиденье. Его руки за спиной были прикованы наручниками к рулю. Рот чем-то заткнут. Глаза завязаны бюстгальтером. Брюки и трусы приспущены до колен.
Глиссе, давясь смехом, развязал бюстгальтер и брезгливо потянул кляп. Кляп тянулся и тянулся. Колготки. Глиссе отшвырнул их и отряхнул руку. Тренер закашлялся.
– Кто ж тебя так? – фыркая, спросил Жишонга.
– Штаны мне поправь… пожалуйста… и руки… больно…
– Так тебе и надо, ходок, – сказал Глиссе. – Ключ от наручников где?
– Она унесла… Ну хоть штаны-то мне поправьте!!
Жишонга сунул руки в карманы и строго спросил:
– Кто – она?
– Ты – не полиция нравов! Это моя частная жизнь!
Глиссе принес ножницы по металлу.
– Да ладно, Фернан! Сейчас вот кастрирую! – Он пощелкал ими около сокровищ окаменевшего тренера. – Будешь знать! У Вариабля она – единственная радость в жизни! Сволочь ты.
– Да он ее старше лет на двадцать!
– На двадцать три! – Глиссе похлопывал ножницами по своей ладони. – Выучи арифметику. Зато они вместе девятнадцать лет!
Жишонга переводил глаза с одного на другого.
– Вы о ком? О мадам Бали?
– А то о ком же? – Глиссе презрительно сощурился. – Я еще вчера сообразил, что это именно он и с ней развлекался в "Афродите". А уж в эту-то точно! Охрана сказала, что никого чужих не было на территории.
– Не твое дело! Она сама на мне виснет! Заводная баба!
– Ты мне оплатишь "Афродиту". За двое суток. Понял?
Глиссе разрезал цепочку наручников, отшвырнул ножницы, повернулся и вместе с Жишонгой пошел к выходу из гаража. За распахнутыми воротами показался бегущий с охапкой винтовок Жан-Пьер и закричал еще издалека:
– Чего стряслось? Стариков я искать не стал, чтоб не волновать! А Рене и спортсмена нету! Мобильник Рене валяется у него на полу! Где мадам метресс? Я думал, он у нее, а там нет даже ее сумок! А у Шарло давно рабочий день кончился! – Повар влетел в гараж. Перевел дух, прижимая винтовки к животу. – Ну чего у вас тут?
– Отбой, – хмуро сказал Глиссе. – Ложная тревога.
– Да! Все в порядке! – С ножницами по металлу подошел тренер. – Пустяки. Наши обычные мелкие междоусобицы.
Жан-Пьер уставился на браслеты наручников.
– А это почему у тебя на руках? Они тебя чего, пытали?
– Все, проехали, Пьеро. – Жишонга похлопал его по плечу. – Лучше скажи, что ты видел в "Виктории"?
– Да никого я там не видел! Говорю же, ни мадам метр…
– Я спрашиваю не кого, а что. Что ты видел в ее номере?
– В ванне, – уточнил Глиссе.
– Я в ванную не заглядывал! Она сама-то где?
– Уехала в Марсель.
– Вместе с Рене?
– Нет, одна. Обиделась. Ей опять кто-то что-то в ванну подложил. – Глиссе исподлобья косился на Жишонгу.
– Что-то электрическое, Пьеро! – поспешно добавил тот.
– Электрическое? В ванну?… Демон! Это ведь криминал! – Жан-Пьер, качая головой, круглыми глазами посмотрел на него. – Что ж ты мне сразу-то не сказал, когда с этими ружьями?… – Он потряс всей охапкой. – Пошли скорее посмотрим! Только вы у меня хоть по ружьишку-то возьмите. Я уж устал их один тягать.
Все разобрали у него ружья и помчались к дому.
– А Рене-то где?
– Между прочим, Андре тоже нет, – ехидно заметил тренер.
– Точно! – Жан-Пьер хлопнул себя по лбу. – Как же я про конюха-то забыл?
Тренер хмыкнул.
– Вот и позвони ему, может он в курсе.
– По-моему, Фернан, ты что-то знаешь, – сказал Жишонга.
– Да пошел он, – прошипел Глиссе, остановился и достал мобильник. – Лучше спросим у самого Андре.
Повар и Жишонга напряженно следили за пальцами Глиссе, нажимающими кнопки.
– Абонент не доступен! – наконец сообщил он.
– И с чего это всех так вдруг заволновал Рейно? – ехидно спросил тренер. – Он же теперь никто. Путь к алтарю свободен!
– Заткнись, – сказал Жишонга. – У меня заряжено ружье.
– Я знаю. – Тренер выразительно потряс своим. – Пьеро должен был все их зарядить. Только не будем играть в вестерн. Ваш Рейно вчера переспал с вашей новой хозяйкой. А сегодня ей интереснее трахаться даже с котами. – Положил ружье на плечо, с демонстративной развальцой пошел к дому и, не поворачивая головы, бросил: – Тома, рассчитай меня. Я увольняюсь.
Глиссе, словно не слыша слов тренера, задумчиво изучал инкрустированный приклад доставшегося ему ружья, трогал узоры своими длинными ногтями. Наконец медленно произнес:
– Как Рене мог такое сделать? Не укладывается в голове.
– Главное зачем? Ему так и так ничего не достается. – Жишонга пожал плечами.
Глиссе скептически посмотрел на него, но промолчал.
– Ладно бы он сам один сделал и свалил! – возмутился Жан-Пьер. – Так ведь еще и втянул Андре! Этому-то жирному идиоту чем она насолила? Чтоб уж смерти-то ей хотеть?
– Знать бы еще, что в том пакете! – протянул Жишонга.
– Позвоню-ка я охране. – Глиссе опять извлек мобильник. – Узнаем хотя бы, когда они уехали и на чем.
– Наверняка на "лендровере" Андре! – Жишонга хмыкнул. – Ласмаровские, по-моему, все были на месте.
– Ты уверен? – с подозрением уточнил управляющий, и вдруг мобильник заверещал в его руке. – Слушаю, Эрик. Что? Полиция? Я понятия не имею, где Рене!
Глава 28,
в которой фигура
Она приближалась.
– Что-то не так, Вики? – прошептал Сале, должно быть почувствовав мое внезапное оцепенение.
– Там… вон…
– Боже мой… – обернувшись, произнес он, отодвинул меня и добавил с досадой: – Черт, только этого не хватало!
А фигура там временем была уже совсем рядом – метрах в двадцати, не больше. Она бежала, и разделявшее нас расстояние стремительно сокращалось. Но я с облегчением видела, что это вовсе не призрак, а просто довольно изящная женщина в длинном приталенном плаще из блестящей черной ткани, а то, что я поначалу приняла за крылья, всего лишь концы большого шифонового шарфа. Черные глазницы оказались просто очками-"хамелеонами". Наверное, у женщины неважно со зрением…
– Что ты здесь делаешь?! – воскликнул Сале.
Женщина остановилась возле нашей скамьи и тяжело переводила дыхание. Под незастегнутым плащом на ней были свободные струящиеся черные брюки.
– Я тебя спрашиваю, Дениз! – повторил Сале.
– Это я должна спросить тебя! – выдохнула она, нервно теребя пальцами концы шарфа. – Хотя и так ясно! Права была моя мама! Ты…
– Дениз, послушай, Дениз. – Сале поднялся со скамьи и шагнул к ней; я тоже машинально встала на ноги. – Ну при чем здесь мама?
– Не смей называть ее так! Для тебя она была и есть мадам Эрисо!
– Прекрасно! Мадам Эрисо – твоя мама, а это моя клиентка – мадемуазель де Ласмар! Я на работе! И позволь, мамочка, пользуясь случаем, я познакомлю…
– Помолчи, папочка! – зло хмыкнув, оборвала его Дениз и повернулась ко мне. – А, вы! Вы что, думаете, отхватили состояние и теперь можете пользоваться чужими мужьями?
– Но я… я не знала… я думала… – Я попятилась.
– Если бы вы умели думать, то сообразили бы, что после этого вас вряд ли кто-то станет принимать у себя, будь вы хоть трижды де Ласмар!
– Мамочка, но послушай!
– А что мне слушать? Ты выставляешь меня дурой на всю округу! Все только и говорят, какую собачью свадьбу устроила тут твоя клиентка! Вы радуете ее по расписанию или все одновременно?
– Мамочка, умоляю! – Сале схватил ее руку и попытался поцеловать, а я все пятилась и пятилась. – Выслушай меня! Ты все не так поняла!
– Ах не так? – Она выдернула свою руку. – Значит, я кретинка?
– Нет, конечно, мамочка. Ты мой ангел… – Сале предпринял новую попытку, но жена звонко хлопнула его по щеке. – Ты не права, мамочка… Я, наоборот, старался для семьи, для тебя…
– Заткнись! Мама всегда говорила, что ты ничтожество! А я действительно кретинка! Я любила тебя! Твои глаза, твою поразительную улыбку! Даже твои таблетки от аллергии вызывали у меня умиление и нежность!
– Мамочка, любимая моя!
– Не прикасайся ко мне, мерзавец! Если бы ты действительно меня любил, мне бы не пришлось подслушивать, выслеживать, лезть через ограду, красться по чужому парку, как дешевый частный детектив! Я чуть не заблудилась!
– А тебя никто не видел?
– Еще чего! – Она нервно дернула головой, тонкая ткань шарфа затрещала под ее пальцами.
– Дорогая, ты так рисковала! Но зачем ты это делала? Неужели ты могла поверить в то, что я увлекся клиенткой?
Она резко показала пальцем на скамью.
– Я только что видела, как ты с ней целовался вот здесь!
Я собрала всю свою волю и вежливо-суховато произнесла:
– Примите мои извинения, мадам Сале. Вам же, мсье, думаю, следует немедленно объясниться с женой. А потом, если найдете уместным, вы поведаете мне, почему решили выдавать себя за вдовца и столь искусно разыгрывали приступы мигрени.
Я круто повернулась, чтобы уйти, но Дениз воскликнула:
– Подождите! Это правда?
– Да, – сказала я, успев сделать лишь шаг.
– Какая мерзость… – Дениз с отвращением поморщилась. – Мерзавец! Как ты мог?
– Мамочка! Я для нас же старался! Я просто не хотел впутывать тебя!
– Впутывать? – Ткань шарфа наконец-то поползла под ее пальцами. – В твои новые матримониальные соображения? Что ж, я вполне способна понять. Мадемуазель де Ласмар гораздо, о, в десятки раз богаче меня! В таком случае вы тоже простите мою горячность, мадемуазель де Ласмар. – Она направилась ко мне. – Пожмем друг другу руки и, не исключено, что однажды даже подружимся.
Я ощутила ее ладонь в своей и постаралась улыбнуться, чувствуя, что сделать то же самое заставляет себя и жена Сале.
– Вы не откажетесь выступить свидетельницей на моем разводе, мадемуазель де Ласмар?
– Если понадобится. И называйте меня просто… э-э-э… Жюли.
– С удовольствием. А я – Дениз.
– Очень приятно, Дениз. И еще, знаете ли, я не сплетница. Это я говорю на тот случай, если вы измените свое решение.
– Ах, как трогательно! – язвительно встрял Сале. – Ты бы иначе запела, мамочка, когда бы знала, чьим был бы Манор дю Ласмар, не будь у тебя новой подруги!
– Чьим же? – Дениз презрительно обернулась к нему.
– Он стал бы принадлежать фонду "Зеленая трава". А твоя мама, ах, простите, мадам Эрисо является его президентом!
Я вздрогнула, и мне показалось, что даже земля закачалась и заходила подо мной. Я шагнула в сторону, но это дикое ощущение не исчезло, а сделалось только сильнее: словно я начала проваливаться сквозь землю. Я посмотрела вниз. Мои ноги уже увязли по щиколотку и прямо на глазах тонули глубже.
– Что ты хочешь этим сказать? – словно из другого измерения долетел до меня голос Дениз.