Взрыв мелодии… Направленный луч выделил на бледном лице ярко накрашенные горящие глаза. И стало ясно, что невинность – всего лишь игра, недоступность – лишь маска, готовая в любую секунду быть сорванной под настойчивыми сильными руками.
Резкими движениями Мари скинула верхнюю часть платья, оставшись в блестящей сорочке и юбке, облегающей колени. Под музыку спустилась вниз, прикоснулась к шесту.
И тут со стула поднялась Лёка.
– Я тебе не верю, – почти прорычала, обхватывая девушку за талию и вместе с ней двигаясь круговыми мягкими движениями, – Я не верю, что ты меня хочешь. Докажи мне.
Мари вжалась спиной в Лёкин живот и опустилась на колени, одним рывком поднимая голову. Взметнулись волосы, еще ярче загорелись глаза. Лёка обошла девушку одним па и, взяв за руку, вынудила подняться. Прижала к себе в танце и, глядя прямо в глаза, ухмыльнулась:
– Ты дешевка. Всего лишь дешевка. Тебе никогда не стать моей. Ты недостойна этого.
Вскинулась, загорелась, в движения добавилась ярость – самая настоящая, животная.
Ксения и Дэн, разинув рты, наблюдали за представлением. Даже официанты застыли кто где, не отрывая глаз.
– Ты маленькая, серая дрянь, – шептала Лёка, поворачивая Мари к себе спиной, – Я не хочу тебя. Ты не возбуждаешь меня. Нисколечко.
А Марина выгибалась, скользя спиной по животу девушки, разворачивалась в попытке прикоснуться и – обходила стороной, ведомая сильными крепкими руками.
Они танцевали так, словно это был последний танец перед смертью – яростно, жестоко. Лёка снова и снова повторяла обидные, больные и грубые слова, но они лишь раззадоривали обеих – всё это не было сексуально, они показывали что-то гораздо более чувственное, чем обычный секс.
– Ты же хочешь меня, да, детка? Я вижу, что хочешь. Соблазни меня, заставь захотеть. Ты – ничтожество в этом мире, дешевая тварь, которая пожелала стать принцессой. Но ты ни на что не годна – ведь я не хочу тебя, не хочу…
Лёка то хватала Мари за волосы, заставляя опуститься на колени, то ладонями отводила в сторону, как будто отталкивая, но и не позволяя уйти совсем.
Она ни разу толком не прикоснулась к девушке руками – только телом, животом, грудью, щекой, скользнувшей по обнаженному уже бедру.
Марина раздевалась сама – скидывала одежду, надеясь своей наготой завести, покорить, обуздать.
Но всё тщетно. С последними звуками музыки Лёка рывком опустила девушку на колени, посмотрела презрительно на низко опущенную голову и вернулась на своё место.
Какое-то время в клубе стояла тишина. Такая, что даже было слышно, как орет на кого-то Славик в осветительской. А потом все вдруг разом выдохнули и ожили.
Официанты поспешили по своим делам, а Мари со слезами на глазах собрала в руки одежду и подошла к Лёке.
На её полных грудках сверкающими капельками блестел пот. Соски, напряженные, устремились вперед, и даже невооруженным взглядом было видно, насколько возбуждена девушка.
– Ты… Ты… – прошептала она, пытаясь найти слова и не находя их.
– Нормально, детка, – искрометно улыбнулась Лёка, – Если сумеешь так же станцевать на шоу одна, если каждый в этом зале поверит, что ты хочешь именно его, что невинность свою хочешь ему отдать – то я, пожалуй, выполню любою твою просьбу. Одну.
Мари помотала головой, не в силах ответить и вдруг кинулась за кулисы, прижимая к груди остатки костюма.
– Дурдом на выезде, – мрачно прокомментировал Дэн, – Лёль, теперь она будет реветь и на шоу выйдет с опухшей мордой.
– Не будет, – возразила Ксения, – Ты что, Дениска? Ей же пообещали доступ к высочайшему телу.
– То есть?
– А то ты не понял? – засмеялась ехидно и начала передразнивать Лёку, – Я выполню одну твою просьбу, детка, и мне абсолютно всё равно, как ты станцуешь, потому что и ты, и я знаем, что сегодня я тебя трахну.
– Дорогая, ты мне что-то надоела уже за сегодня, – пробормотала Лёка, – Пошли гримироваться, чтоли?
Гримерка была одна на всех – так решил Дэн, которому было бы сложно бегать между двумя помещениями, и так решил директор клуба, которому неоткуда было взять еще одну комнату для этих "сумасшедших артистов".
В тесном пространстве, забитом зеркалами и журнальными столиками одновременно передвигались обнаженные девушки и два парня, обтянутые лишь короткими шортами. Между ними непрерывно сновал Денис, советуя, поправляя, подкрашивая.
Лёка как всегда примостилась в углу на стуле, прилаживая к лицу белую бороду и лениво наблюдая, как Ксения, уже одетая в костюм снегурочки, язвит и доводит до слёз кого-то из девчонок.
Это были самые напряженные минуты перед выходом на сцену – Лёка знала, что после всё тело будет отдано лишь вспышке адреналина, длившейся обычно около трех часов – до самого конца шоу.
Прибежал Валентин, принёс список фонограмм для уточнения. Девушки не обратили на него никакого внимания – они давно привыкли ходить обнаженными перед мужчинами.
– Всё, дамочки, начинаем, – скомандовала, наконец, Лёка и вместе с Ксенией пошла к кулисам. Валентин унесся в диджейскую и через несколько секунд на фоне громкой музыки зазвучал его голос:
– Дамы и господа! Клуб "Прометей" представляет: шоу-программа "Искушение". Елена Андропова и Ксения Мальсон! Встречаем!
Девушки услышали звук аплодисментов, а следом – фонограмму с собственными голосами:
– Ксюшенька, и что мы сегодня будем делать?
– А что бы ты хотела сегодня делать, Лёлечка?
– Шоу… Сегодня мы будем делать шоу!
Это была их "визитная карточка" – диалог звучал перед началом каждой программы. В последнее время публика стала реагировать на него смехом.
Но задумываться было некогда – зазвучала музыка группы "Дискотека Авария" и девушки выскочили на сцену.
– Новый год к нам мчится… Скоро всё случится… Сбудется что снится…
Как сумасшедшие, дед Мороз и Снегурочка скакали по сцене, не заботясь особенно о том, как они выглядят. А выглядели по-настоящему смешно, особенно если учесть, что на улице было лето и большинство зрителей было одето весьма легко и фривольно.
– Фух, – отдышалась Лёка, когда музыка стихла и взяла в руку микрофон, – Здравствуйте, детишки! Девчонки и мальчишки!
Ксения ехидно обвела взглядом зал и заметно смутилась.
– Внученька, ну что же ты молчишь? – тем временем надрывалась Лёка, – Поздоровайся с детками.
– Ты дура, чтоли? – для вида прикрывая микрофон на весь клуб пронзительно спросила девушка, – Где ты тут детишек видишь?
– Эээ… Ну, может, они акселераты. Это, знаешь ли, модно в наше время. Во всех отношениях.
– Ага, большой рост, большой кошелек, большой чле… эээ… нос! – Ксения не обратила никакого внимания на смех зрителей и начала говорить дальше.
В "Прометее" они ставили эту программу впервые – но до этого уже сто раз отыграли её в Ростове, Москве и нескольких других городах. Поэтому слова лились легко, и всё, действительно, было похоже на импровизацию.
Суть представления сводилась к тому, что девушки перепутали сценарии и теперь нужно или заплатить большую сумму неустойки или всё же встретить новый год – в июле-месяце.
Новогодние шутки перемешивались с откровенно-пошлыми намеками и взглядами.
– Ксения, а ты знаешь, что в детстве Владимир Ульянов очень любил ходить на детские утренники в костюме снежинки? – спрашивала Лёка, делая вид, что не знает, что сказать.
– Ну и что? – отвечала Ксения, уже устроившаяся внизу у кого-то на столике и попивающая шампанское.
– Да как-то нелепо на фоне танцующих детей смотрелась лысая, бородатая снежинка…
Зрительский смех звучал как песня для Лёки – с каждой минутой она всё добавляла остроты в реплики. Спускалась в зал, беседовала с кем-то из зрителей, ехидничала и – передавала эстафету Ксении.
– Котик, как тебя зовут? – интересовалась та, укладываясь своим роскошным бюстом кому-то на коленки.
– Геннадий, – отвечал полный лысоватый мужчина, не замечая возмущенных взглядов жены.
– Ах, дорогой, ты разбил мне сердце, – обреченно шептала Ксения, поднимаясь на сцену и оставляя мужика в полной растерянности.
– Что такое, Ксюшенька? – Лёка изображала заботу, подходила, гладила по голове.
– Ах, дорогая, этот плут опять разбил мне сердце. Мало того, что нарядился как покемон и выстриг себе волосы на голове, так еще и имя себе придумал – Геннадий. Ууу, крокодилище… Между ног нет ничего, а изображает из себя…
– А что должно быть между ног? – спрашивала Лёка, поглядывая на замершую в ожидании публику.
– Бооольшой и толстенький, твердый… кошелечек с денежками, – закатывала глаза Ксения и улыбалась, слушая громовой смех зрителей.
Всё было как всегда – живо и весело. И дело было даже не в шутках, а в том, КАК они преподносились – игриво, ненавязчиво, с лёгким налетом издевки и ехидства.
Сверкали огни, бесшумно по залу передвигались официанты, и среди них – три новенькие девушки. И наступил момент, когда Лёка приосанилась и объявила:
– Специально для наших дорогих и любимых новый номер! Аплодисменты!
Погас свет. Какое-то время в зале стояла полная темнота. А потом три луча софитов выхватили из мрака фигуры тех самых девушек-официанток. Зазвучала музыка и форменные жилетики начали расстегиваться в такт красивому танцу.
Мужчины, рядом с которыми находились девушки, взвыли от восторга, забыв, что еще недавно эти "подавальщицы" ужасно их раздражали.
Это был момент отдыха для Лёки и Ксюши – пока стриптизерши исполняли свой номер, девчонки убежали за кулисы и наскоро договаривались о следующем блоке представления, прихлебывая между делом вино из высоких стаканов.
Отгремели аплодисменты, девушки-официантки убежали из зала, держа в охапке одежду и на сцену снова вышли бессменные ведущие.
– А теперь, чтобы вы не успели опомниться, новый сюрприз! – провозгласила Лёка, – Для вас танцует очаровательная Мари… И, пожалуй, я тоже посмотрю этот номер.
С этими словами она спустилась в зал и села прямо напротив сцены. А Марина уже выплывала из-за кулис, такая соблазнительная и невинная, всё в том же белом платье…
Первые минуты выступления пронеслись как одно мгновение – девушка была просто воплощением чистоты и света, мужчины в зале не закрывали ртов, глядя на неё.
А потом – понеслось. Свет выхватил из лица Мари самое главное: горящие алчным блеском глаза. Взметнулась белая ткань и девушка начала свой главный танец.
Это было совсем непохоже на репетицию – яркий, законченный номер, полный желания и страсти.
Марина не отрывала взгляда от жестких Лёкиных глаз и ей казалось, что она слышит яростный шепот, повторяющий из раза в раз одно и то же:
– Дешевка… Дешевка… Тебе никогда не дотянуться до меня… Ты смешна…
Взорвав в себе какие-то башни и бастионы, Мари спустилась в зал. Прикасалась к каждому из мужчин, водила сосками по их лицам, но не позволяла целовать. Сама с собой играла роль отвергнутой соблазнительницы, – которую хотят все… кроме главного человека.
А Лёка смотрела, едва сдерживаясь, и почти физически ощущала напряжение девушки, её желание, возбуждение, её страсть.
И вот – финальный аккорд. Ни один номер ни до этого не встречали столь бурными аплодисментами – разве что Лизу… Но это было давно – целых полчаса назад.
Шоу закончилось обычными репликами:
– Ну что, Лёль, повеселили мы с тобой народ?
– Это скорее народ повеселил нас.
– А как ты думаешь, что будем делать завтра?…
– Даже не знаю… Хотя…
Девушки шли к кулисам, спиной к зрителям и беседовали как будто между собой. А потом вдруг обернулись, улыбнулись хитро и сказали хором:
– Шоу… Завтра мы будем делать шоу.
И всё кончилось. За сценой их ждал обычный вихрь поздравлений, цветы и шампанское "от мужчины за третьим столиком", улыбающийся Дэн, хмурый Валентин и стайка шумных девчонок, готовящихся выслушать Лёкино "резюме".
Это тоже была своего рода традиция: если всё проходило хорошо, девушка говорила: "Гуляем, народ. Прокатит". Если не очень – "Гулять будем завтра". А если особенно не очень – "Вот надеру вам задницы – будете знать, как фальшивить".
Но сегодня Лёка как будто забыла о том, что должна высказать своё веское слово. Прошмыгнула в гримерку и открыла бутылку вина. Отхлебнула из горла и только тогда заметила испуганные лица, торчащие в дверях.
– Заваливайте, – засмеялась, – Гуляем сегодня. Прокатит.
Радостный визг был ей наградой: все наперебой начали высказывать свои впечатления от шоу, даже Ксения не язвила – поддалась всеобщему настроению.
В этом шуме Мари незаметно оделась в джинсы и майку и подошла к Лёке. Остановилась, пристально посмотрела в глаза и спросила:
– Ну и как я танцевала?
Никто не обратил на это внимания – продолжали общаться, не заметив. А Лёка ухмыльнулась и ответила:
– Неплохо.
– Дорогая, да скажи ты ей уже прямо: пошли трахаться, – раздался откуда-то сбоку ехидный Ксюхин голос, – Что вы как дети сопли развозите?
Мари покраснела. Сильно, яростно – пронзила Лёку взглядом и выскочила из гримерки.
– Ксюха… Ну ты… – угрожающе начала Лёка и побежала следом.
Нагнала она Марину уже на улице. Схватила за плечо, развернула и прижала к себе.
– Ты отлично танцевала. Просто здорово.
– Да неужели? Значит, и ты меня захотела? – пробормотала Мари, избегая пронзительного Лёкиного взгляда.
– Я всегда хотела, – Лёка прижалась губами к губам девушки и опустила ладони на её мягкую попку. Сжала крепко и – выпустила, – А ты? Хочешь?
Вместо ответа Мари языком провела по Лёкиной шее, к уху и прошептала что-то невнятное. А потом взяла за руку и повела за собой…
***
Ксения сидела на холодном песке пляжа. Равнодушно смотрела на чёрную полосу прибоя и теребила в руках сигарету. Она переоделась после концерта в строгие брюки и свитер, но, несмотря на внешнее спокойствие, выглядела уставшей.
Тонкая папиросная бумага легко загорелась от зажигалки, и едкий дым проник в лёгкие.
– Ммм… – промычала Ксения, задерживая дыхание.
Волны поднялись вверх вслед за тонкой струйкой дыма… Еще затяжка… В голове как будто образовалось маленькое облачко, бездумно скользящее по нервам.
Девушка прилегла на песок, сквозь закрытые глаза любуясь звездным небом. На окончаниях век появились картинки нежной лиричной музыки – такой, какую не встретишь ни на одном диске, кассете.
Она чувствовала каждую мышцу своего тела – расслабленную и спокойную, мысленно танцующую в такт той самой волшебной мелодии.
Еще затяжка… Еще… Внезапно Ксении стало грустно: она вспомнила про Лёку. Представила, чем она сейчас занимается и – заплакала.
Медленно, наслаждаясь каждой упавшей на щеку слезинкой.
– Ксюха, ты уже успела, чтоли? – раздался рядом голос, и растрепанная Лёка плюхнулась на песок рядом с девушкой.
И кайф сразу куда-то ушел, снова собрались в комок мышцы, и мелодия ускользнула куда-то в водную даль.
– Зараза… Такую прелесть обломала.
– Это ты о Машке? – ухмыльнулась Лёка и достала из кармана новую сигарету, – Покурим вдвоем?
– Ты её трахнула? Конечно, покурим.
– Трахнула. Дай зажигалку.
– Ну, а раз трахнула – нефиг о ней и разговаривать, – зевнула Ксения и заворожено посмотрела на тлеющую сигарету.
Но то ли анаша была слабенькой, то ли настроение ушло – ни одна из девчонок не получила особенного удовольствия от курения. Разве что расслабились чуть.
– Ксюха, давай сегодня напьемся, – предложила Лёка, выбрасывая остатки сигареты и укладываясь на песок. Теперь они лежали рядом.
– А повод?
– Поводов куча. Но мы без повода.
– Ну, давай… Тебе Жанка завтра не вставит?
– Какая Жанка? – улыбнулась.
– Ах, да… Я и забыла… Ты ж у нас теперь женщина свободная… Это девки еще не знают – завтра в очередь выстроятся.
– Не ехидничай, мы ж одни.
– Привычка… – Ксения равнодушно перевернулась на живот и уперлась лбом в сжатые ладони, – Как ты вообще, Лёль?
– Нормально. А что?
– Знаешь, я иногда думаю, что зря мы уехали из Таганрога.
– Почему? – удивилась Лена.
– К чему мы пришли, Лёк? Денег много, веселья – тоже, угар сплошной. А дальше?
– А дальше ничего. Я не хочу об этом думать. Идем пить?
– Погоди… Ну а как тебе Машка-то?
– Ничего особенного. Как думаешь, стоит ей денег дать?
– Ха, – Ксения задумчиво посмотрела на свои пальцы и ухмыльнулась, – Не давай, подожди, пока сама попросит.
– Думаешь, попросит?
– Ну, все остальные же просили.
– Да… Ксюха, пойдем уже? А то холодно…
Они разговаривали, не зная, что буквально в ста пятидесяти метрах от них в маленькой кафешке сидят Мари и Лиза и обсуждают почти то же самое:
– Ну и как? Есть что отметить? – Лиза вульгарно обхватывала край бокала полными губами и шумно отхлебывала вино.
– Всё было, как ты и сказала. Как думаешь, она теперь повысит мне зарплату? – Мари ковырялась вилкой в салате и с отвращением смотрела на бутылку.
– Вряд ли. Но денег даст, скорее всего. Особенно если попросишь.
– А как попросить?
– Ну, скажи – типа в долг. Она даст и забудет.
– Ладно, завтра попрошу, – девушка всё-таки съела ложку чего-то крабового, поморщилась и достала пудреницу, – А вообще с ней не хуже, чем с мужиками. Даже притворяться особенно не пришлось.
– Зато какая трудная подготовительная работа была, – засмеялась Лиза, – Эх, какие в нас актрисы пропадают.
– Ой, смотри – это же Ксения идёт? – встрепенулась Мари, – И Лёка с ней.
– Да уж… Чья-то морда сегодня будет битой.
– Скорее всего, Ксюхина – Лёка всё же посильнее немного. Интересно, они в клуб или еще куда?
– В клуб, водку квасить. Ладно, дорогая, интересно было с тобой побеседовать, но пойду-ка я домой. И, кстати, учти: второй раз с Лёлькой переспать гораздо сложнее, чем в первый.
– А ты смогла? – с напускным интересом спросила Мари.
– Конечно, – улыбнулась Лиза и вдруг махнула рукой, – А, что уж там… Нет, не смогла. Хотя всегда хотела.
Она встретила девчонок у входа в клуб. Улыбнулась вежливо, пожелала спокойной ночи и шагнула в тихую ночь, улыбаясь о чём-то своём.
А Лёка и Ксения закрылись в кабинете администратора, плотно закрыли дверь – чтобы не слышно было долетающей из зала музыки, и достали бутылку водки.
– Ну что, подруга, за счастье?
– Давай. Не всё ли одно, за что пить…