- Помнится, когда мой отец женился на вдове своего старшего брата, это вызвало массу кривотолков и пересудов. Многие говорили, что брак недействителен.
- Пищу таким разговорам дал сам король, который решил развестись с королевой Катариной и жениться на вашей матери.
- Это мне хорошо известно, но вы все же не станете отрицать, что возникли кое-какие осложнения, а впоследствии моего отца мучили угрызения совести.
- Ваш отец без труда умел договариваться со своей совестью, - не выдержал посол.
Бедняжка, он начинал терять терпение.
- Не будем плохо говорить о мертвых, граф, - миролюбиво произнесла я. - Тем более что речь идет о великом короле.
- Я уверен, что ваше величество и без меня отлично понимает все выгоды этого союза. Никаких препятствий не возникнет. Мой повелитель без труда добьется соизволения его святейшества.
- Его святейшества? Ах, к сожалению, он мне не друг.
- И это можно уладить, ваше величество, если вы выйдете замуж за короля Испании. Мой господин договорится с папой. Вам нечего бояться, если вашим мужем будет испанский король.
- Я знаю, что папа и ваш государь - добрые друзья. Однако папы я не боюсь, и защита вашего господина мне не нужна.
Я доводила посла до изнеможения, но он не желал сдаваться. Несчастный болван никак не мог поверить, что женщина способна самостоятельно управлять страной. Я не раз встречалась с подобным отношением, и оно изрядно меня злило. Ничего, думала я, вы еще увидите, насколько вы ошибаетесь. Посол удалялся несолоно хлебавши, но я знала, что он придет вновь, боясь возвращения в Испанию с пустыми руками.
* * *
Вскоре появились и другие претенденты на мою руку, и это было очень кстати. Я делала вид, что размышляю, взвешиваю "за" и "против", сравниваю. Вновь возник Эрик Шведский, а вслед за ним - эрцгерцог Карл, сын императора Фердинанда.
Заседая со своими советниками, я сказала:
- Мне кажется, народ не хочет, чтобы я выходила замуж за чужеземца.
Эти слова моментально разнеслись по всей стране, что немало меня позабавило. В тиши своей опочивальни я часто болтала с Кэт о всякой всячине, мы отчаянно сплетничали - занятие, малоподходящее для королевы, но весьма приятное. Я всегда обожала сплетни и слухи. Даже мудрая моя половина признавала, что это занятие может принести пользу. Кэт была своего рода посредником между мной и всей страной, ибо имела связи и со знатными людьми, и с простолюдинами.
Например, мне стало известно, что в народе потешаются над тем, как я вожу за нос Филиппа Испанского. Если бы я согласилась выйти за него замуж, моя популярность дала бы трещину. Англичане были сыты по горло испанским мракобесием. Мое замечание о чужеземных женихах распалило воображение первых лордов королевства. Всех опередил граф Арундел, поспешивший предложить мне руку и сердце. Я всякий раз чувствовала себя польщенной, когда очередной претендент добивался моей руки. Ничего не могу с собой поделать - мужчина, проявляющий ко мне интерес особого рода, сразу делается мне приятен. Конечно, женихами двигала не любовь, а амбиция, но, полагаю, и мои женские прелести тоже не оставляли ухажеров равнодушными. Мне было двадцать пять лет, я не считала себя красавицей, однако по праву гордилась цветом лица, стройностью фигуры, белой кожей и изящными ручками. Пожалуй, я и без короны легко нашла бы себе мужа, а в сочетании с эти головным убором…
Я немного поиграла с графом Арунделом, и Роберт Дадли взревновал, что, в свою очередь, стало для меня дополнительным источником приятных ощущений.
Как-то раз Дадли воскликнул:
- Будь проклят тот день, когда я заключил свой несчастный брак!
- А мне рассказывали, что ваша Эми - премилое создание, - невинным тоном заметила я.
Роберт насупился и замолчал, проклиная злодейку-судьбу. Он был уверен, что, если бы не жена, то ничто не могло бы помешать нашему браку. Однако мудрая моя половина радовалась, что где-то в деревне сидит бедняжка Эми и ждет своего супруга.
Вскоре объявился еще один жених - сэр Уильям Пакеринг, весьма видный кавалер, хоть и не первой молодости. Ему было лет сорок, однако он неплохо сохранился, особенно если учесть привычку к веселому образу жизни. Этот господин был баснословно богат. Унаследовав от отца многочисленные поместья и рудники, кроме того славился приятным обхождением, и я сделала вид, что всерьез раздумываю над его предложением. Придворные бились об заклад: одни ставили на Арундела, другие на Пакеринга. Я вовсю наслаждалась ситуацией, попеременно оказывая знаки внимания то Арунделу, то Пакерингу, а мой Роберт тем временем сгорал от ревности. Словом, эти матримониальные маневры изрядно меня веселили.
Разгневанный граф де Фериа потребовал объяснений. Не желая портить себе удовольствие, я изобразила смущение и слегка погладила испанца по шерстке. Тогда стали говорить, что ни Арундел, ни Пакеринг меня не достойны - на королеве может жениться только принц. Какое-то время фаворитом считался Эрик Шведский.
Мы с Кэт часто шутили на эту тему.
- Я знаю свою королеву, - уверенно говорила Кэт. - Ни один из них вам не нужен. Во всяком случае, так говорите вы сами.
- И стою на этом твердо. Но учти, Кэт, знаем об этом только ты да я. Если будешь болтать, распрощаешься с головой.
- Не слишком-то разбрасывайтесь головами, - предостерегла меня Кэт. - Вы сами говорили, что ваша сестрица наломала дров, казнив лучших людей страны.
- Ты себя причисляешь к лучшим людям страны?
- Несомненно.
- Что ж, тут ты права, - серьезно сказала я.
Она была польщена моими словами и немедленно сообщила последнюю сплетню: герцогиня Суффолк вышла замуж за своего конюшего. Весь высший свет потрясен этим мезальянсом.
- Что ж, пусть наслаждается своим счастьем, - пожала я плечами. - Брак герцогини Суффолк не имеет государственного значения.
- Еще вас очень хотела видеть вышивальщица по шелку.
- Интересно, что новенького изобрела наша мастерица Монтегю? Должна сказать, что она прекрасно разбирается в своем ремесле. А как ты считаешь?
- Совершенно согласна с вашим величеством. Она принесла свое новое изобретение - шелковые чулки.
- Шелковые чулки! Где же они? Почему ты мне их до сих пор не показала?
- У вас такие важные государственные дела…
- Немедленно неси их сюда, несносная.
И Кэти принесла первую в моей жизни пару шелковых чулок.
- Наденьте их, ваше величество, - прошептала она.
Шелковые чулки приятно холодили ноги, которые сразу же сделались гораздо стройнее.
- Передай мастерице Монтегю, что я восхищена ее работой.
- Я так и знала, что вашему величеству понравится. Я заказала еще целую дюжину.
- Вот и умница.
- Я не слишком рисковала, - пожала плечами Кэт. - Если бы вашему величеству шелковые чулки не понравились, их моментально перекупили бы другие дамы.
Кэт перешла к следующей теме - стала пересказывать, что поговаривают в городе о моих женихах.
- Люди рады, что вы поставили на место Испанца, а больше всего народу хочется, чтобы вы вышли замуж за кого-нибудь из англичан. Многие сокрушаются, что лорд Роберт уже женат.
Я с загадочным видом улыбнулась. Стало быть, лондонцы думают, что Роберт Дадли, будь он холост, мог бы стать моим мужем. Очень интересно.
Явился Уильям Сесил, весьма встревоженный и озабоченный. Он сообщил, что Филипп Испанский обручился с сестрой короля Франции.
- Теперь Франция и Испания объединяются, - сказал Сесил. - Не будем забывать, что король Французский уже объявил свою невестку Марию Стюарт истинной наследницей английского престола. Наши самые могущественные враги отныне примирились между собой.
- И все же я правильно сделала, что не согласилась стать супругой Испанца. Ведь именно из-за него народ невзлюбил мою сестру.
С этим Сесил спорить не стал.
- А союз между Францией и Испанией - последствие моего отказа, - продолжила я.
- Все это так, - вздохнул Сесил, - но теперь мы остались в окружении могущественных врагов. Нужно, чтобы вы, ваше величество, как можно скорее нашли себе супруга. Если родится наследник, ваше положение укрепится.
- Мой дорогой Сесил, у меня прекрасные министры, которым я доверяю. Меня любит народ. Если Господь не оставит меня, бояться нечего - никакие враги нам не страшны.
- Ваше величество, вы проявляете мудрость, какую редко встретишь в ваши молодые годы. Народ действительно поддерживает вас так же, как поддерживал вашего отца. К сожалению, ни вашему брату, ни вашей сестре добиться этого не удалось. Я знаю, что у вас хватит мудрости и мужества, чтобы преодолеть любые напасти, но все же будет лучше, если вы выйдете замуж и дадите стране наследника.
- Дорогой Сесил, вы знаете, что я обдумываю этот вопрос.
- Хорошо бы, ваше величество, чтобы вы уже кончили его обдумывать и приняли решение.
- Брак, Сесил, - это материя, требующая зрелого размышления, ведь неудачный брачный союз приводит к несчастью. Мне рассказывали о мезальянсе нашей герцогини Саффолк. Забавно: столь гордая дама вышла замуж за своего конюшего.
- Влюбленные женщины обычно не задумываются о последствиях своих поступков. Но я вас понял. Вы не хотите, чтобы герцогиня заявила, будто вы ей завидуете и хотите последовать ее примеру.
Мое лицо залилось краской, я не сразу нашлась, что ответить. Неужели моя любовь к Роберту до такой степени очевидна?
Сесил вопросительно смотрел на меня. Я хотела устроить ему нагоняй за то, что он слушает сплетни и осмеливается дерзить королеве, но мудрая моя половина велела помалкивать, ведь от Сесила мне нужны были честность и прямота. Кроме того, как я отлично знала, Сесил лукавить и кривить душой не способен. Если заставить его вести себя иначе, он просто покинет мою службу - такой уж он человек.
Поэтому я пожала плечами и ничего не сказала.
ТАЙНА ЗАМКА КАМНОР
При дворе вовсю сплетничали обо мне и Роберте. Мы все время были вместе, а Дадли не делал ни малейших попыток скрывать свои чувства. Я боялась, что и мне не слишком хорошо удается маскировать свою любовь к нему. Да что там! В любом случае красавец-шталмейстер, по долгу службы обязанный находиться рядом с королевой, давал бы пищу для пересудов. Роберт очень ревновал меня к Арунделу и Пакерингу, а те, в свою очередь, ненавидели друг друга и постоянно ссорились. Сесил заметил, что с моей стороны неразумно их натравливать друг на друга, но я не могла удержаться от искушения - давала надежду сначала одному, потом второму. Оба томились неизвестностью, а больше всех изводился Роберт.
Легкомысленная сторона моей натуры наслаждалась пикантной ситуацией, а мудрая - снисходительно наблюдала за происходящим.
Дадли был человеком гордым - иначе я просто не смогла бы его уважать, и больше всего страданий ему доставляла мысль о том, что единственное препятствие к женитьбе на королеве - нелюбимая жена. Видя, как я расточаю улыбки Арунделу и Пакерингу, Роберт отворачивался, а когда я заговаривала с ним, он отвечал мне холодным, бесстрастным голосом. Мой шталмейстер не нарушал этикета, и упрекнуть его было не в чем, просто мне недоставало его страстных, нежных взглядов. Меня саму удивляло, как задевает мое самолюбие деланное безразличие Роберта. Я знала, что он притворяется, и все же на душе было тревожно.
Филипп Испанский отказался от меня, неужто и Роберт последует его примеру? Однако Испанец любил не меня, а мою корону. Что же до Роберта - тут все иначе (во всяком случае, хотелось в это верить).
Ситуация становилась невыносимой. Мы с Робертом никогда не оставались наедине, рядом все время кто-то находился, подслушивал, подсматривал, подглядывал, и я не могла потолковать со своим шталмейстером по душам.
Не выдержав, я велела Кэт, чтобы она привела Роберта в мои покои. Кэт пришла в ужас:
- Но это невозможно, любовь моя!
- С каких это пор Кэт Эшли учит королеву, что возможно, а что невозможно?
- Ах вот как, сегодня я имею дело с ее величеством?
- Не сегодня, а всегда, - одернула ее я. - И не забывайся, а не то…
- … А не то моя голова расстанется с телом, да? Не делай глупости, душа моя, всюду есть глаза и уши.
- Все равно я должна с ним поговорить.
Кэт вздохнула:
- Конечно, он чудо как хорош и так любит ваше величество… Жаль, что он женат. Я слышала, что его супруга где-то в графстве Оксфордшир.
- Неважно, где она. Главное, приведи Дадли ко мне.
И он пришел.
Когда мы остались наедине, я протянула ему руку для поцелуя.
- Роберт, я вижу, что последнее время вы мрачны, а я не люблю, когда меня окружают угрюмые лица.
- У меня есть причина для грусти, - дерзко ответил он.
- Интересно, какая же?
- Думаю, вашему величеству это отлично известно. Эти Арундел и Пакеринг… Боже, как вы можете до такой степени ронять свое достоинство!
- Прошу вас, лорд Дадли, не употреблять имя Господа всуе.
- Государыня, позвольте, я все вам объясню.
Внезапно он взял меня за руки и притянул к себе. Я была настолько ошарашена (и, если признаться честно, обрадована), что не успела запротестовать. От почтительности моего шталмейстера не осталось и следа - передо мной был страстный возлюбленный.
- Так объяснитесь, сэр, - пролепетала я.
- Я люблю вас, и вы это знаете. Я готов пожертвовать для вас всем, а вы смеетесь надо мной!
- Смеюсь? Над вами? Разве я не сделала вас своим шталмейстером?
- Этого недостаточно.
- Не забывайте, с кем разговариваете.
- Я разговариваю с прекрасной Елизаветой, которую люблю. Мне нет дела до того, королева она или нет.
- Прошу вас, милорд, больше уважения короне.
- Я не могу думать о короне, я могу думать только о вас.
Тут он поцеловал меня столь искусно, что я сразу же вспомнила о Томасе Сеймуре. Между ним и Робертом действительно было немало общего. Очевидно, именно поэтому я чувствовала себя рядом с ним такой беспомощной. Или почти беспомощной. Однако теперь я была гораздо сильнее и умнее, чем в ранней юности. Конечно, Роберт Дадли красивее и интереснее всех остальных мужчин, но я не могла допустить, чтобы он стал моим возлюбленным. Телесное соитие символизирует власть мужского пола над женским - так мне всегда казалось. Я не хотела, чтобы мужчина, даже такой красивый, взял надо мной верх.
- Роберт, дорогой Роберт, - ласково сказала я. - Вы знаете, как я к вам отношусь.
- Знаю! А Пакеринга и Арундела я прикончу, если они еще осмелятся с вами вольничать!
- Неужели вы думаете, что я позволю кому-нибудь вольничать со мной… кроме вас?
- Елизавета, любовь моя, я любил вас всю мою жизнь - еще с тех пор, когда мы были детьми. Ты помнишь? Ты так смотрела на меня тогда.
- Я всегда смотрела на тебя так, Роберт. На тебя трудно не смотреть.
- Я знаю, ты меня любишь. Я давно об этом догадался - еще тогда, когда мы оба сидели в Тауэре.
- Это верно, Роберт.
- Я готов был бросить к твоим ногам и мою жизнь, и мое состояние.
- Да, ты говорил это.
- А ты смеешь кокетничать с Арунделом и Пакерингом!
- Я королева, Роберт. Я могу поступать так, как мне нравится.
- Это выше моих сил!
- Но почему? Ты имел бы право на ревность, если бы я согласилась выйти замуж за кого-нибудь из них.
- Так ты этого не сделаешь?
Я протянула руку, погладила его по волосам. Мне пришлось встать на цыпочки, ибо Дадли был очень высок.
- Ты отлично знаешь, что я не выйду ни за одного из них.
- Однако они этого добиваются!
- Ну и что - моей руки все время кто-то добивается.
- Филипп обручен с дочерью французского короля. Эрику Шведскому и эрцгерцогу Карлу ты тоже отказала.
- Это верно.
- Значит, ты любишь какого-то другого?
- Предположим.
- Я должен знать это наверняка.
- Уж не имеешь ли ты в виду некоего лорда Роберта Дадли? Насколько мне известно, этот джентльмен не может претендовать на мою руку. Не забывай, что где-то в провинции у него есть жена.
- Ах, жизнь жестоко обошлась со мной, - сокрушенно вздохнул Роберт.
- Нет, жизнь обошлась с тобой милостиво. Если бы ты не был женат, голова твоя давно рассталась бы с твоей шеей. Твой честолюбивый отец наверняка женил бы тебя на леди Джейн Грей.
Роберт смотрел на меня с беспомощным видом.
- Вам остается только одно, милорд, - насмешливо сказала я. - Будьте верным мужем госпоже Эми.
- Елизавета! - Роберт схватил меня за руки и притянул к себе. - Моя жена тяжело больна. Думаю, ей осталось недолго.
У меня заколотилось сердце.
- Это правда? - тихо спросила я.
- Правда, клянусь. Очень может быть, что через несколько месяцев я буду свободен.
Это известие потрясло меня. Роберт поцеловал меня, и я хотела, чтобы поцелуй длился вечно. Я готова была до скончания века слушать его страстные речи. До сих пор я чувствовала себя в полной безопасности - мой покой оберегала бедняжка Эми, позволявшая мне безнаказанно кокетничать с Робертом Дадли. Но что будет, если Эми исчезнет?
Подобная возможность никогда раньше не приходила мне в голову. Легкомысленная сторона моей натуры возликовала, но мудрая половина насторожилась.
Роберт жадно смотрел на меня, я читала в его взгляде бесконечную преданность.
- Если… - прошептал он и не договорил.
Роберт был уверен, что я не задумываясь отдам ему свою руку - если, конечно, он будет свободен.