Дорога была широкой и по ней было удобно ехать, так что за ними все еще могла быть какая-то погоня, и Натаниэль направил Бланта через дыру в изгороди, чтобы поискать место укрытия. Невдалеке они нашли реку, где могли бы вымыться, и небольшую рощу, вероятно, сохраненную хозяином для охоты на фазанов. Никто не будет охотиться в такое время дня, и как только они смоют с себя грязь, они сразу же поедут дальше.
В настоящий момент здесь было уединенно, тихо, а самое важное - безопасно.
Натаниэль мыл лошадей в реке. У излучины реки было достаточно мелко, чтобы поощрить их лечь в воду как только с них сняли седла. Вилла отчистила самую скверную грязь с упряжи пучками травы. Она попыталась очистить таким же методом свои юбки, но было мало надежды на то, что платье можно было спасти. Затем она вытащила уздечки и седла из воды на солнце, надеясь, что оставшаяся грязь достаточно просохнет, чтобы отскрести ее позже.
Она вытерла руки о юбки своего навсегда испорченного платья и обратилась к своему собственному туалету. Она не была настолько испачкана, как Натаниэль, так как он принял самое худшее на себя, посадив ее перед собой. Она вымыла лицо, ладони и руки в реке. С ее волосами стало все в порядке, после того, как она окунула их в воду и быстро заплела в косу. Она сменит платье после того, как поможет Натаниэлю с лошадьми.
Она откопала в сумке Натаниэля гребень Бланта и отправилась вниз по течению. Следя за тем, куда ступают ее ноги на влажном склоне, она не поднимала головы до тех пор, пока не достигла края воды.
Когда же она сделала это, ее сердце замерло, воздух вышел из ее легких и во рту пересохло. Она увидела лошадей, пасущихся на берегу, жемчужный солнечный свет отражался от их влажных шкур - и она увидела Натаниэля.
Он был прекрасен.
Он стоял на коленях на мелководье всего в нескольких ярдах от нее. Он совершенно не имел понятия о том, что она смотрит на него, так как находился к ней спиной, и журчащая вода заглушила ее шаги.
Он был совершенно мокрый.
И абсолютно обнажен.
Вода доходила ему только до середины бедер и во всем мире не нашлось бы столько пузырьков, чтобы спрятать под ними то широкое пространство, которое занимал это обнаженный человек, поднимающийся из воды.
Вилла не могла дышать. Ее колени ослабели при виде пенистой воды, струящейся по его широкой спине к изгибу его мощных ягодиц. Она никогда не видела ничего настолько непереносимо восхитительного в своей жизни.
Его спина бугрилась от мускулов, когда он намыливал свои волосы, свет облачного дня не мог приглушить глянцевый блеск мыла и воды на этом совершенном мужском теле.
Натаниэль нагнулся, чтобы окунуть голову в воду и Вилла не смогла сдержать стон, который сорвался с ее губ при этом зрелище.
Натаниэль мгновенно обернулся, отдернув один кулак в инстинктивной защите, в то же время отчаянно стирая другой рукой мыло со своих глаз.
Дьявол, он должен был знать, что они были слишком уязвимы здесь. Он рассуждал вовсе не как шпион, а позволил мыслям о роскошных бедрах Виллы отвлечь его.
Его зрение прояснилось, и он увидел ее. Импульс вступить в борьбу исчез, только чтобы быть замененным другим, таким же древним инстинктом.
Это было в ее глазах. Они были расширенными и голодными, с сияющей болью в них, которая, он знал, скрывалась и в его собственной душе. Она хотела его. Он мог видеть это в том, как от частого дыхания вздымалась его грудь и по блеску испарины, выступившей на ее лице и шее.
Его собственное желание пробудилось в ответ на ее голодный взгляд и он увидел, как ее взгляд опустился и глаза расширились от изумления. Затем ее взгляд медленно пропутешествовал вверх по ее телу. Натаниэль стоял, позволяя ей разглядывать себя.
Он был самым великолепным созданием из всех, которых она когда-либо видела. Она знала, что это мурлыканье внутри нее происходит из-за его мужской привлекательности, но боль в ее сердце шла от его явного и одинокого совершенства.
Он может взять ее. Эта мысль проскочила сквозь мозг Натаниэля настолько быстрая, насколько и примитивная. Он сможет овладеть ею на берегу, их ноги будут переплетены на краю потока, а ее волосы будут разбросаны по мху. Она примет его быстрые и жесткие толчки, он мог видеть это в ее глазах, и он сможет заставить Виллу наслаждаться этим.
Они стали бы дикими существами, голыми и возбужденными, измазанными грязью и травой. Он мог бы опустошить себя в нее, здесь, при свете дня, в пятнистой тени деревьев, которая пахла торфом и страстью.
Он собирается взять ее, Вилла могла видеть это в его глазах. Ее колени задрожали от желания, смешанного с отчаянием. Он войдет в нее, отдаст ей свое семя и свое вожделение, если не может дать ничего больше.
Он будет ее, такой, какой он есть, и помоги ей Бог, как раз в этот момент она считает, что это кажется достаточным. Она хотела, чтобы Натаниэль показал ей, направил, поощрил и успокоил боль, растущую внутри нее в этот момент.
Трясущимися руками Вилла начала расстегивать лиф своего платья, не отрывая от него взгляда. Он не смотрел ей в глаза, а следил глазами за ее постепенно расширяющимся на груди вырезом.
Натаниэль направился к ней, пробираясь через воду медленными, непреклонными шагами, его толстый возбужденный член мощно выдавался вперед.
Ее руки начали дрожать слишком сильно, чтобы справиться с застежкой, и она безвольно опустила их по бокам. Время пришло, но она не была готова.
Это не было тем, чего она хотела. И все же она хотела этого. Ее животная часть хотела этого именно сейчас. Хотела чего-то неукротимого, не любовного и неоспоримого.
Ее женская чувствительность рыдала, предостерегая ее, но жар и прилив ее дикой крови сделал эти предупреждения почти не слышными.
Ей стало так трудно дышать, что она почти рыдала, и Вилла закрыла глаза, ожидая, что он подойдет и ошеломит ее. Он остановился перед ней, такой большой, что она могла чувствовать, как он заслонил свет, льющийся на ее закрытые веки.
Она задрожала в ответ и ощутила первый нарастающий взрыв удовольствия между бедрами. Помоги ей Бог, ведь Натаниэль даже еще не дотронулся до нее.
Он подошел ближе, настолько близко, что она почувствовала, как холодная вода капала с него на верхнюю часть ее груди. Эти капли должны были бы зашипеть на ее горячей коже, но она только пробежали навстречу друг другу и скатились вниз в ложбинку между ее грудей.
Она была горячей. Горячей, и пульсирующей, и жаждущей, и невыносимо испуганной одновременно.
Вилла стояла перед Натаниэлем как языческая жертвоприношение, ее груди были обнажены, а глаза - крепко зажмурены, беспомощно предлагая себя его худшим животным инстинктам.
И они у него имелись. О, как он хотел проделать ужасно порочные, приносящие удовольствие вещи с этой простой сельской девушкой, этим полевым цветком, сорванным возле дороги. Он может научить ее таким темным и грешным занятиям и заставить ее умолять о большем.
Натаниэль медленно потянулся и схватился руками за плечики ее расстегнутого платья. Он может обнажить ее одним наводящим ужас рывком, сорвать ее одежду с ее любезно предлагаемого тела и распластать ее на земле для своего потребления.
Его ноющее вожделение толкалось в нем, призывая его просто сделать это, заявить права и овладеть этой пышной, желающей этого женщиной, и отправить к дьяволу все последствия. Его руки сжали ткань ее платья, он сильно потянул и притянул ее к себе.
Она, не сопротивляясь, качнулась вперед и позволила свое голове откинуться назад, открывая свое горло в древнем инстинктивном жесте подчинения.
Натаниэль уже мог бы ощутить ее вкус, попробовать насколько соленой и сладкой окажется она, распробовать соленый вкус ее кожи и сладость ее девственных нетронутых сосков своим ртом…
Натаниэль стянул края выреза платья Виллы вместе, затем положил ее руки на него, чтобы они удерживали его закрытым.
Она открыла глаза и удивленно посмотрела на него, ее взгляд был совершенно сбитым с толку. Натаниэль положил руки на ее плечи и мягко повернул ее. Направив ее вверх от реки, туда, где лежало их имущество, он слегка подтолкнул ее.
- Я присоединюсь к тебе через мгновение. Мне нужно одеться, - и каким-то образом охладить свое пульсирующее возбуждение.
Когда Вилла спотыкаясь исчезла из вида, Натаниэль подобрал ведро и начал лить галлон за галлоном леденящую речную воду себе на голову.
Глава 10
Вилла снова и снова плескала себе в лицо холодную речную воду, пока жар и румянец не сошли с него, и она снова могла ясно мыслить. Она встала на колени на большом плоском камне, который выдавался в воду и напоминал тот, на котором в прежние времена женщины стирали свое белье. Вилле просто хотелось расколоть свою собственную голову о гранит.
Она переоделась в свое последнее, самое лучшее платье для прибытия в Лондон. Она вновь аккуратно уложила волосы, даже немного чопорно. Она была опрятна, застегнута на все пуговицы, выглядела настолько леди, насколько это было возможно в данных условиях.
Это не помогло. Она хотела проделывать порочные, замечательные вещи. Она хотела сбросить свою одежду и быть обнаженной в воде с Натаниэлем. Хотела, чтобы в ее волосах запутались листья, а под ягодицами ощущался мох, и Натаниэль был между ее бедер. Она хотела…
Она снова погрузила руки в холодную воду, поднимая к лицу еще одну пригоршню воды.
Было бы неправильно заняться любовью с Натаниэлем на берегу реки, шокирующее и неправильно, но она никогда не сможет забыть его великолепную фигуру, шагающую к ней по мелководью…
Она наклонилась, чтобы зачерпнуть еще воды.
Уголком глаза Вилла уловила движение, и вздохнула. Как раз тогда, когда она почти успокоилась.
- Натаниэль, я…
Но это был не Натаниэль. На берегу реки стоял мужчина с изуродованным лицом.
Одна половина этого лица была поразительно красива, с чеканными чертами под бородой, отраставшей в течение нескольких недель. Его глаза мерцали синим светом, окруженные длинными ресницами, которым Вилла позавидовала бы в любое другое время. Одна половина его лица была совершенной.
Другая же сторона выглядела из-за этого более трагично. Шрамы бежали по правой стороне лица как ручейки, один из них рассекал уголок его рта, вытянув его ранее совершенные губы вверх в пожизненную гримасу.
Его темные красноватые волосы были неопрятными и отросшими, так же как и его борода, и его одежда была в лохмотьях. Он сделал один шаг вперед, его прикрытые глаза внимательно смотрели на нее.
Удивленная, Вилла сделала один шаг назад…
И упала в реку.
Ее юбки немедленно потянули ее на дно. Она неплохо плавала, но не было возможности сражаться со слоями муслина, которые весили как свинец, когда намокли.
На мгновение она растерялась, но рядом с плоским камнем не было слишком глубоко. Вилла смогла встать на цыпочки и устоять, несмотря на течение, которое тянуло ее за тяжелые юбки. Она схватилась одной рукой за скалу, возле которой стояла, сделала глубокий вдох и вытерла свои глаза, в которые попадала вода.
Именно в этот момент человек на берегу прыгнул в воду. Вилла быстро переместилась так, чтобы валун был между ними, но почти сразу же осознала, что мужчина пытается плыть за ее испорченным платьем, которое должно быть упало в воду вместе с ней.
Он не так плохо справлялся поначалу, и Вилла понадеялась, что он действительно сможет помочь ей. Затем он как показалось, резко утомился. Вилла в ужасе смотрела, как скрылся под бурлящей водой.
- Натаниэль! Натаниэль! - о Господи, пусть он услышит. Мужчина выплыл на поверхность один раз, потом быстро снова ушел под воду. - Натаниэль!
Натаниэль продрался сквозь чащу с огромной палкой, поднятой над головой. Когда он увидел ее, он отбросил свою дубину и бросился в воду, двигаясь к ней. Вилла затрясла головой и показала вниз по течению.
- Помоги ему! Там, ты видишь его?
Натаниэль нырнул за едва виднеющимся мужчиной и поплыл, мощно рассекая бурлящий поток. Вилла не могла больше видеть их и промокшая до нитки с трудом забралась на скалу. Игнорируя воду, стекающую с ее юбок. Она привстала на носочки. Где же они?
В воде никого не было.
- Натаниэль! - Вилла закричала так громко, что у нее что-то щелкнуло в горле.
- О нет. Нет! - прокричала Вилла, но из ее рта вырвался только отчаянный шепот. О Боже мой, что, если она потеряла его? Что, если ее прекрасный, сладкий Натаниэль погиб? Она ощутила, как мрачное чувство вины охватило ее. Если проклятие убило Натаниэля, она не хочет больше жить.
Затаив дыхание от такой перспективы, Вилла повернулась и безрассудно помчалась по полной выступающих корней дорожке, которая и привела ее к плоскому камню. Она выбежала на глинистый берег, безудержно скользя по нему, ее глаза были прикованы к волнующейся реке, к тому месту, где он исчез. Впереди была излучина. Если бы он только смог добраться до мелководья на излучине…
- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - не осознавая, что ее голос звучал еле слышным, мучительным шепотом, Вилла умоляла любого и каждого Бога, которого только могла вообразить возвратить ей ее Натаниэля.
Там.
Потемневшая, вымокшая золотистая голова Натаниэля появилась на поверхности. Он держал мужчину за плечи и буксировал его к отмели. С ними было все в порядке.
Двое мужчин с трудом подобрались к берегу, Натаниэль тянул другого мужчину за руку. Этот парень был совсем слаб и, кажется, у него также было что-то не в порядке с ногой.
Вилла приблизилась к ним, когда они были в нескольких ярдах от берега. Она вбежала в воду, чтобы схватить мужчину за другую руку. Вдвоем они помогли ему подняться на покрытую травой вершину холма и позволили ему упасть там и отдохнуть.
Вилла немедленно бросилась к Натаниэлю. Она хотела сказать ему, как она беспокоилась, как ей было ужасно жаль, но все, что она смогла произнести - это тихий звук, похожий на скрип.
Она обняла его обеими руками. Вилла прижалась лицом к его холодной, мокрой шее и задрожала от облегчения. Он был в безопасности.
- Ш-ш-ш. Все в порядке, цветочек, мы все в порядке. Все просто замечательно, - Натаниэль крепко прижал ее к себе, прижавшись щекой к ее мокрым волосам. Неужели прошло всего несколько секунд с того момента, как он услышал ее голос, выкрикивающий его имя?
Его охватил неукротимый страх, и он бросился к реке, по пути схватив валявшуюся на земле палку. Когда он увидел ее, цепляющуюся за скалу в бушующей воде, его сердце просто перестало биться.
Присутствие странного покрытого шрамами незнакомца он вообще не мог объяснить. Все, о чем он мог думать, - это то, что Вилла была в безопасности.
Когда Вилла перестала дрожать в его руках, Натаниэль отодвинулся, чтобы посмотреть ей в лицо. Он обеими руками отвел назад с лица ее волосы в поисках какого-либо признака травмы, но если не считать того, что она совершенно промокла, то она находилась в превосходной форме.
Она открыла рот, желая что-то сказать, но единственный звук, который у нее получился - это резкое карканье.
- Что случилось с твоим голосом?
- Она сорвала его, когда кричала, - проворчал мужчина, лежащий на земле. - Видел это раньше в госпитале. Раненый солдат начисто сорвал голос, перед тем как умереть.
Натаниэль повернулся к нему. У этого человека были неприятности. Лицо в шрамах, рука и нога травмированы. Он был в больнице, вероятно, он был солдатом. Ветераном, который заплатил настоящую цену за свою страну.
- Кто вы? Как вы оказались в воде вместе с Виллой?
- Прежде всего, это я испугал ее. Я не хотел этого, но она не слышала, как я подошел. Я хотел помочь ей, но я не могу плавать так, как когда-то мог, - горько добавил он.
Натаниэль ненадолго задумался над тем, не был ли этот мужчина из Уэйкфилда, но даже если он и был оттуда, то не присутствовал при поливании их грязью.
Беспокойство за Виллу отмело эту мысль прочь. Натаниэль взял ее под руку.
- Давай я посажу тебя у огня, цветочек, - он бросил подозрительный взгляд на мужчину. - Вы тоже можете присоединиться, если желаете. - Если его тон был недовольным, то он был не в настроении извиняться за него.
- Если вы не возражаете, я так и сделаю.
Как только Натаниэль наспех развел костер, Вилла с благодарностью уселась перед огнем. Он принес одеяло Бланта, чтобы набросить ей на плечи, и Вилла ощутила комфортный знакомый, домашний запах лошади. Она не могла стряхнуть с себя это полуобморочное чувство истощения и слабости. Вода заставила ее замерзнуть, но именно разрушающий страх заставил ее колени лишиться силы. Ее дрожь была реакцией на открытие, что Натаниэль Стоунвелл значит для нее больше, чем она осознавала.
Вода с ее волос стекала на лицо… или это были слезы? Она обычно не была большой плаксой, но в последние несколько дней пыталась ею стать. Вероятно, она должна хорошенько выплакаться.
Только ей не хотелось рыдать. Она хотела забраться на колени Натаниэлю и обхватить руками его теплое основательное тело так, что она смогла бы доказать той части себя, которая все еще боялась за него, что с ним все в порядке.
Натаниэль поблизости чистил лошадей, стоя так, чтобы он мог хорошо видеть ее и костер. Она улыбнулась, согревшись от его заботливости, хотя она не думала, что незнакомец представляет какую-либо опасность.
Внешность этого типа нисколько не выиграла от того, что он вымок. Когда его влажные волосы были отброшены с лица назад, то стало видно, как сильно он был изможден. Он поднял взгляд и посмотрел ей в глаза, и молча, не мигая, смотрел на нее.
Он мог бы быть устрашающим, предположила она, потому что он был крупным мужчиной, таким же высоким, как Натаниэль, и вероятно, такого же мощного телосложения, если бы он не был таким утомленным.
При виде него она не ощущала ни малейшего страха.
Мужчина передвинулся к тому краю костра, где Натаниэль поставил чайник. Не отрывая своих глаз от нее, он налил немного чая в маленькую дорожную кружку и понес ее Вилле.
- Я возьму это, - Натаниэль встал между ними. Мужчина несколько мгновений смотрел Натаниэлю в глаза, потом отступил, передав ему чай.
Натаниэль поднес ей кружку, встав на колени перед ней. Не говоря ни слова, он обернул ее дрожащие пальцы вокруг теплой кружки. Она с большим удовольствием выпила чай, морщась от горячей жидкости в ее горле.
Не отрывая от них взгляда, незнакомец бесшумно вернулся на свое место по другую сторону костра.
Вилла в этот момент могла почти что слышать Дика и Дэна.
А кем он является?
Он - прекрасный и преданный волкодав, решила она. Когда-то он был великолепным созданием. И хотя он не был в этом виноват, но его выбросили на улицу, чтобы он сам заботился о себе. Если взглянуть на этот мужчину, то даже сейчас он ожидает, что Вилла ударит его.
Он был очень интересным, и она могла бы весело провести время, приставая к нему с нежелательными вопросами, но чувство слабости наконец-то отступило, оставив только истощение и жгучее желание на протяжении многих часов смотреть на Натаниэля.
Наконец, лошади были готовы, и Вилла стала сухой настолько, насколько ей положено было быть. Даже влажное и морщинистое, ее муслиновое платье было лучшим из тех, что у нее остались. Она все еще была завернута в одеяло Бланта, так как вечер не становился теплее.