Некоторое время он сидел в тишине, наблюдая за неподвижностью Рэндольфа. Натаниэль почти боялся, что если он отведет взгляд от слабого двигающейся груди отца, то она совсем замрет.
А затем движение прекратилось.
Натаниэль ждал и наблюдал, не желая верить. Затем он опустил вниз руку отца - теперь она никогда не станет теплой снова, и наклонился, чтобы поцеловать его в лоб.
Натаниэль ощутил, как холод обязанностей вытесняет горе. В каком-то смысле в этом было облегчение. Он сможет сделать что-то, касающееся своей миссии, связанное с Фостером. Но не было никакого способа избавиться от ужасного понимания того, что он никогда не услышит больше голоса своего отца, никогда не расскажет ему ничего нового о том, что он сделал и не увидит вспышки юмора и одобрения в его глазах.
Дверь в комнату открылась и вошла Виктория. Она все еще была одета в вечернее платье, как и все они. Но глаза ее были сухими, а на лице не было следов горя.
- Привет, мама. Он покинул нас. Ты можешь начать симулировать, что оплакиваешь его.
Ее глаза заблестели.
- Я оплакиваю его, - отрезала она. - Рэндольф был моим мужем в течение тридцати лет. - Она повернулась и долго молча смотрела на человека на кровати.
Затем она повернулась обратно к Натаниэлю, на лице ее было только выражение холодного самообладания.
- Я бы предпочла, чтобы ты продолжал благоразумно вести себя сегодня днем. Дафна и Бэзил стали триумфаторами сезона. Нет необходимости портить им праздник ради этого события.
Натаниэль кивнул, его губ сардонически искривились.
- Конечно, мама. Все, что угодно, для Бэзила.
Виктория прищурила глаза.
- Ты должен быть благодарен ему за то, что он терпит тебя. Он сказал, что, вероятно, ты сможешь искупить позор, который ты навлек на всех нас.
Натаниэль не стал больше смотреть на своего отца. Тот уже покинул эту комнату.
- Зачем утруждаться? - сказал Натаниэль безо всякого выражения, затем повернулся и вышел из комнаты.
Вилла ждала рядом с комнатами Рэндольфа, неуверенная в том, какое место ей нужно занять в этой ситуации. Должна ли она присоединиться к Натаниэлю и его матери в их горе?
Хотя Виктория вовсе не казалась затронутой печалью, когда она прошла мимо Виллы в коридоре, не поприветствовав ее даже кивком. Вследствие этого Вилла уселась на одно из покрытых вышивкой кресел, которые украшали коридор через равные промежутки, и начала ждать.
Когда дверь в комнате больного распахнулась, и появился Натаниэль, она вскочила на ноги.
- Все ли…
Он пронесся мимо нее, словно вовсе не видел.
- Натаниэль? Натаниэль!
Наконец он замедлил шаг в ответ на ее оклик.
- Мне нужно побыть одному, Вилла. - Он говорил это через плечо, даже слегка не повернувшись к ней. - Я проведу вечер в своем кабинете.
- О. Я просто хотела помочь…
- Помоги Миртл. Ты ничего не сможешь сделать для меня, - его голос был холодным. Затем он ушел, его широкие шаги и сжатые кулаки в достаточной мере иллюстрировали его с трудом контролируемую ярость.
Вилла смотрела, как он уходил, ее плечи поникли. Она так хотела утешить его, но она никогда в меньшей степени не ощущала себя его женой.
- С какой стати ты вышла за него замуж? Я знаю, что ты всего лишь дочь ученого, и к тому же выросла в деревне, но, несомненно, ты могла бы добиться большего, - мелодичный голос Виктории насмешливо растягивал слова, которые она произносила через плечо, проходя мимо Виллы. Затем она остановилась, чтобы оглянуться, словно для того, чтобы просмаковать опустошение, вызванное ее замечанием.
Но эти слова не ужалили Виллу. То, что эти люди думали о ней, ничего для нее не значило. Вилла покачала головой, глядя Виктории в глаза.
- Я знаю, что вы холодны, как рептилия, и к тому же поверхностны, но, несомненно, вы могли бы достичь многого.
Затем она повернулась спиной к бормочущей Виктории и отправилась искать Миртл.
Вилла тихо проскользнула в великолепные комнаты Миртл. Ковер был толстым, поэтому она не издала ни звука, пересекая роскошную гостиную, подходя к двери, которая, по ее предположению, могла вести в спальню.
Она не хотела будить Миртл. Она только хотела успокоить себя. Смерть Рэндольфа должна расстроить Миртл. Она была такой язвительной, что можно было забыть о том, какой хрупкой она была на самом деле.
Вилла заглянула в комнату, затем пересекла ее, подойдя к гигантской занавешенной кровати. Приблизившись на цыпочках к разрезу между занавесями, Вилла одним пальцем зацепила ткань, чтобы заглянуть внутрь.
Она не ожидала увидеть Миртл, сидящую в позе портного в центре кровати, напоминающую отважного маленького эльфа, выбирающего шоколад из гигантской коробки конфет. Она бросила конфету в рот и скосила глаза на Виллу.
- Запрыгивай на кровать. Если ты хочешь одну из конфет, то лучше тебе поторопиться.
Вилла присела на край матраса.
- Вам должно быть стыдно. Я так беспокоилась. Виктория думает, что вы лежите на смертном одре.
- О, я на нем и лежу. В течение нескольких лет я нахожусь на смертном одре. Чертовски скучно лежать на нем. Никогда не могу пролежать там достаточно долго, для того чтобы вызвать суматоху из-за моей болезни.
- Тетя Миртл, вы меня изумляете.
- Душистый горошек, когда ты становишься старше, то прекращаешь играть в их игры и начинаешь играть в свою собственную. Ты увидишь. Конечно, ты более сообразительная, чем я была когда-то. Ты вышла замуж за богатого мужчину, будучи молодой. Ты получишь все удовольствия, которых у меня не было до тех пор, пока я не встретила моего Борегарда, - на несколько мгновений она стала непереносимо печальной. Затем хихикнула. - Борегарду бы очень понравился этот следующий ход.
- Какой следующий ход?
- Ход, в котором я изменю мое завещание. Ты знаешь, они ведь все еще танцуют внизу.
- Измените ваше завещание? Я думала, что Бэзил - наследник Натаниэля?
- О, он наследник титула и поместья. И конечно, Натаниэль богат. - Миртл ехидно улыбнулась. - Но я богаче. Намного богаче. Без моих денег и с его увлеченностью игрой, Бэзил будет пустым местом через несколько лет. Много земли, мало денег, - она снова хихикнула. - Не могу дождаться, чтобы увидеть лицо Дафны.
- Постойте, тетя Миртл. Мне она не нравится, но если она рассчитывает на это наследство, не думаете ли вы, что это несправедливо отказать ей в нем?
- Ее никогда не было в моем завещании. Был только Рэндольф. Я держала Рэндольфа на своем колене, когда он был младенцем. Я любила этого мальчика до умопомрачения.
Потускневшие голубые глаза стали еще более тусклыми от непролитых слез.
- А ты знаешь, что сделала эта сука Виктория? Она убила его. Убила его так же надежно, как если бы сбросила его с башни Тауэра своими руками.
- Но я думала, что это из-за его сердца…
- Да. Его сердце. Именно о сердце врач и предупреждал его прошлой зимой. О том, что из-за сердца он не должен ездить в Лондон весной. Его доктор сказал ему не делать этого, потому что он не сможет выдержать нагрузки во время путешествия.
Миртл прищурила глаза.
- Но Виктория не может пропустить Сезон, сказал Рэндольф. Виктория настаивала на том, чтобы посещать балы, вечеринки и салоны, даже если это убьет ее мужа.
Она вытащила крохотный клочок кружева и промокнула им глаза.
- И вот это случилось. Все это убило его.
- Мне так жаль.
Миртл вздохнула, затем покачала головой.
- Все когда-нибудь умирают, мой душистый горошек. Я видела за свою жизнь так много смертей моих родственников и друзей. Рэндольф испытывал боль, каждое дыхание было мучением. Для него смерть стала милосердием.
- Я понимаю.
- И все, что остается, получают живые. В том числе и деньги. Со смертью Рэндольфа я должна немедленно связаться со своим поверенным. Кроме того, это мои деньги и я могу делать с ними все, что хочу.
- Я так и полагаю, - с сомнением ответила Вилла.
- Ну а что насчет тебя? Тебя и Таниэля - Натаниэля? Ты не хочешь получить немного денег?
- Нет, - уверенно сказала Вилла.
- Совсем нисколько?
- Ни одного пенни. Нет, потому что это означает, что вы должны сначала умереть.
- Ну, душистый горошек, думаю, что это самые приятные слова, какие мне говорили за последние несколько лет.
- Вот только не нужно разводить сырость. Терпеть не могу сантименты, - отрезала Вилла в такой совершенной пародии на саму Миртл, что старую леди затопила волна напоминавшего кудахтанье смеха.
- Ох, Вилла, ты помогаешь мне сохранять тело молодым.
- Отлично. Оставайтесь со мной, и вы будете жить вечно.
- Ты знаешь, в первый раз за много лет я хочу, чтобы это было возможно. Я на самом деле хотела бы увидеть, как выйдешь в свет, милая, - она уставилась на то, что Вилла держала в руках. - Ты что-то принесла мне?
- Я принесла книгу, которая, я думаю, вам понравится, - Вилла показала ей потрепанный том. - Это одна из моих любимых книг.
- О, моя дорогая, мои глаза теперь работают не так хорошо, как когда-то.
- В любом случае я собиралась почитать ее вам, - заверила ее Вилла. - Это перевод, который я сделала сама, так что, вероятно, вы и не смогли бы расшифровать мои неразборчивые небольшие заметки на полях.
Миртл наклонила голову, чтобы более внимательно рассмотреть книгу.
- О чем она?
- Это изумительное художественное произведение, полное приключений и интриг. - Вилла открыла маленькую книгу и начала читать.
- "Каждый правитель нуждается в нескольких людях, на которых он может рассчитывать…"
Глава 24
Самое удачное в обучении шпионов - это то, что ты приобретаешь так много полезных навыков.
Человек снаружи Рирдон-Хауса тихо подкрался к угольному желобу в боковой стене. Большой кусок легковоспламеняющейся материи, быстрый удар кремня о железо, наклониться, подобрать, бросить - и бежать. Он не мог быстро бегать после того, что с ним недавно случилось, но это не имело значения. К тому времени, когда его маленький подарок достигнет своего назначения, он уже скроется из вида, приготовившись к своему следующему шагу.
Он мягко опустил крышку желоба вниз, проделав это бесшумно, и, спотыкаясь, помчался в темную аллею позади конюшен, пока не скрылся во мраке.
Такой удобный навык.
Натаниэль часами смотрел на огонь в своем кабинете и не нашел в пламени ответа. Он некоторое время назад уже приготовился к смерти Рэндольфа, так почему же она настолько шокировала его? Очевидно, он не был способен представить мир без своего отчима…
- Без моего отца, черт побери!
Он не будет больше затруднять себя использованием правильного обращения. В любом случае, не осталось никого, кто бы беспокоился об этом. Рэндольф был единственным отцом, единственным примером, единственным героем, которого Натаниэль когда-либо знал. Это было достаточно для него хорошее определение.
Он потер свою голову, его сознание вернулось к тому дню, так много лет назад. Он пытался вывести из себя Саймона и затеять с ним драку - Господи, каким желчным сопляком он был в молодости! - но Саймон просто ушел от него прочь.
Тогда Натаниэль последовал за ним. Саймон был не намного старше его, и, возможно, был не так осторожен, как следовало быть, по поводу того, следят за ним или нет. Но это было не слишком легко, и Натаниэль почти потерял его с полдюжины раз, но это только заставило его упорнее следовать за ним. Натаниэль в то время был ленивым бездельником. Если бы преследование оказалось простым, то вероятно ему быстро стало бы скучно, и он ушел бы по своим делам. Но эта неуловимость Саймона вдохновила любопытство Натаниэля до такой степени, что ничто не могло остановить его.
Натаниэль увидел, как Саймон приблизился к какому-то зданию, а затем прошел прямо мимо парадной двери. Затем он последовал за старшим товарищем в аллею, наблюдал за тем, как тот легко вскарабкался по стене и исчез в окне.
Этот маршрут оказался куда труднее, чем выглядел на первый взгляд. Натаниэль после этого удивлялся, что он не свалился и не разбился насмерть, пытаясь выяснить, где находятся скрытые опоры для рук и определяя фальшивые замки у окна.
Затем он оказался внутри клуба, в кладовке. Его собственная смелость отрезвила его, так что он решил, что осмотрит все вокруг только для того, чтобы найти другой выход. Он вернулся бы обратно через окно, если бы осмелился, но он не рискнул.
А когда он рыскал по коридору, он почувствовал этот запах. Рэндольф любил определенную табачную смесь, которую делали только для него. У нее был отличительный сладкий запах. Натаниэль последовал за ним, осознав, что он нашел место, где его отец проводит все свое время.
Когда Натаниэль уловил табачный дым, выплывающий из-под казавшейся непроходимой стены, он знал, что должен быть какой-то путь внутрь.
Он не нашел его ни тогда, ни спустя несколько лет. До прошлого года он не мог попасть в секретный офис главы шпионской сети Лжецов. Но он никогда не мог забыть ощущения разочарования и предательства, которые нахлынули на него, когда он не смог попасть в этот секретный офис.
Тогда он вынужден был бродить по клубу, прячась при звуках шагов, подслушивая под дверями, перед тем как осмелится идти дальше. Вот когда он сделал свое открытие.
Его отец был шпионом Короны. Героем. Очаровательным, замечательным, блестящим героем.
Начиная с этого момента, все, что Натаниэль когда-либо хотел - это заслужить уважение своего отца. Он безо всяких колебаний повернулся спиной к своему прежнему капризному, расточительному поведению. Его отец был героем, и он будет таким же.
И он совершенствовал себя в любом качестве, которое он только мог вообразить, занимаясь спортом, лошадьми, стрельбой - любыми навыками, которые казались полезными для шпиона. Затем он ждал, что его пригласят в Клуб Лжецов - в этот секретный офис.
Прошло некоторое время, прежде чем Натаниэль осознал, что его отец никогда не замечал в нем перемен.
Но их заметил лорд Ливерпул.
Устав от воспоминаний, Натаниэль сделал глубокий вдох…
Дым?
Он подбежал к закрытой двери своего кабинета и распахнул ее. Толстый, удушающий дым заполнял все пространство коридора, которое он мог видеть.
- Пожар! - проревел он. - Пожар!
Затем он в течение нескольких секунд взлетел по лестнице в спальню Виллы. Он бросил Вилле ее халат.
- Быстро! Не трать время на то, чтобы одеться!
Она побежала за ним, после того, как быстро набросила на себя ночную рубашку, а затем уже халат. Перспектива сгореть бледнела по сравнению с тем, что случится, если ветер распахнет ее халат, под которым ничего не окажется!
Натаниэль пробежал по дому, убедившись, что все проснулись и выбрались наружу. Он подтолкнул Виллу идти вслед за остальными.
- Иди в сад за домом и жди меня, - прокричал он сквозь беспорядок. - Я должен убедиться, что все служанки, живущие на чердаке, оттуда ушли.
Стоя на сыром дворе вместе с другими женщинами, проживающими в Рирдон-Хаусе, Вилла пыталась не позволять себе беспокоиться из-за огромных клубов дыма, вырывавшихся из открытых дверей и окон.
- Тебе лучше остаться в живых, Натаниэль Стоунвелл, - отчаянно пробормотала она ему, словно он мог слышать ее сквозь стены дома. - У меня есть планы насчет тебя, - не отрывая глаз от дверного проема, в котором он исчез, она пересекла двор, чтобы присоединиться к Миртл, Виктории и цепляющейся за них Дафне.
- Там действительно очень опасно? - спросила Дафна, ее взгляд был направлен на дом. - Как вы думаете, он в опасности?
Вилла увидела, как побледнела эта блондинка и как она покусывала свою нижнюю губу, выдавая свое беспокойство. Так, значит, холодная, отстраненная Дафна в конце концов о чем-то забеспокоилась. Вилла не могла ощущать ревность, потому что Натаниэль совершенно не обращал внимания на Дафну. Бедная Дафна.
Затем Вилла вспомнила о том, как холодно Натаниэль отпустил ее ранее в этот самый вечер.
Бедная Вилла.
Казалось, что прошли годы, но вероятно, уже через несколько минут Натаниэль появился из дымных глубин здания вместе со служанками. Все они кашляли и покрылись копотью, но никто не пострадал.
Вилла обхватила его руками.
- Я знаю, что в этот раз это не могло быть проклятие, - сказала она ему, улыбаясь сквозь слезы.
Он поставил ее на ноги, не сказав ей ни слова.
- Это оказались просто вандалы, - объяснил он толпе. - Они добились того, что запачкали обои, но ничего незаменимого не утрачено.
Когда успокоенные семейство и слуги начали возвращаться обратно в дом, Вилла огляделась вокруг.
- Где же мистер Д… Мистер Портер?
Натаниэль выглядел мрачным.
- Я бы сказал, что в настоящее время он на полпути к докам. Он достаточно плотно свернул горящую ткань, так чтобы она тлела в течение нескольких часов, затем сбросил ее вниз по угольному желобу. Если бы эта тряпка не скатилась по углям в растопку, мы все еще пытались бы вытащить ее.
Вилла нахмурилась.
- Что заставляет тебя быть таким уверенным в том, что это был Рен Портер?
Натаниэль махнул рукой куда-то в направлении столовой.
- Ну, он…
Вилла уперлась руками в бедра.
- Ты хотя бы проверил его комнату, или ты оставил беднягу гореть заживо?
От крайнего ужаса лицо Натаниэля сделалось белым под покрывавшей его угольной пылью. Казалось, что весь воздух в едином порыве покинул его тело, и он мог только с ужасом смотреть на нее.
Затем он бросился обратно в дом, так быстро завернув за угол, что зацепился ногой за ковер, а затем поскользнулся.
Он слышал, как Вилла просила его подождать, но он не собирался замедлять ход, пока не удостоверится, что он не оставил человека с больными легкими задыхаться в доме, полном дыма.
Натаниэль как в тумане пробежал через оставшуюся часть дома, но смутно понимал, что количество людей, следующих за ним, увеличилось. Все больше голосов и шагов слышалось за его спиной с каждой комнатой, мимо которой он проносился.
Он распахнул дверь в комнату Рена, позволив ей с грохотом удариться о стену.
В постели никого не было, все еще наполненная дымом комната тоже была пуста. Натаниэль с благодарностью прислонился к косяку двери. По крайней мере, это не будет на его со…
- Все закончилось? - донесся скрипящий голос из занавешенной амбразуры окна.
В два широких шага Натаниэль пересек комнату, подойдя к окну, и рывком раздвинул занавеси. Рен Портер наполовину растянулся на сиденье у окна, наполовину высунулся из окна. Холодный ночной воздух струился вокруг него, но его лицо и тело были влажными от пота.
- Ради Бога, парень! Ты же простудишься насмерть! - Натаниэль втянул его обратно в комнату. - Эй, там! - он сделал знак слуге. - Нужно, чтобы от этих горшков шел пар! Разожгите огонь!
- О нет, - слабо запротестовал Рен. - Не надо больше огня.
Натаниэль мягко, но настойчиво уложил Рена обратно в постель.
- Господи, мне так жаль, что я оставил тебя здесь. Я думал…
Рен закашлялся, затем улыбнулся Натаниэлю кривой, измученной улыбкой.