- Он представляет собой непосредственную опасность, - для Виллы. - Я бы рекомендовал покрепче запереть его и выяснить, что он знает об этом загадочном предмете из записок Мейвелла.
Лорд Ливерпул откашлялся.
- Я хотел бы поговорить с вами в данную минуту.
Натаниэль обернулся.
- Знаете, милорд, вы сохраняете свои командные манеры, даже когда одеты в ночную рубашку.
Губы Ливерпула дернулись, но Натаниэль поспорил бы с любым человеком, который заподозрил бы у Премьер-министра наличие чувства юмора. Он последовал за ним в очень приятно обставленный кабинет. Ливерпул сел за массивный стол. Натаниэль отказался от предложения присесть и не стал стоять перед премьер-министром, как сбившийся с пути слуга. Вместо этого он бродил по комнате, потрогал глобус, проверил пыль на картинных рамах…
- Передайте мои комплименты вашей экономке.
- Я уверен, что она будет счастлива услышать их, - сухо ответил Ливерпул. - Я хотел поговорить с вами об этой "невесте-подметальщице", о которой я прочитал в газете.
- На вашем месте я не стал бы повторять еще раз эту фразу, - мягко проговорил Натаниэль.
- Хорошо, - легко согласился Ливерпул. Слишком легко. Натаниэль пристально посмотрел на него.
- Я не знаю, что в точности случилось с вами во время этого задания, и честно говоря, мне все равно. Это могла бы быть отличная возможность укрепить ваше положение в Обществе.
Так как положение Натаниэля в Обществе находилось где-то между подзаборным болваном и отбросами в сточной канаве, то это не звучало многообещающе ни для Виллы, ни для него.
- Я скорее надеялся, что мы сможем расшатать мое положение в Обществе, особенно сейчас, когда Фостер под арестом.
Ливерпул поджал свои тонкие губы.
- Есть ли необходимость напоминать вам, что мне все еще нужно вступить в переговоры с Луи Уодсуортом по поводу его информации о французском министре Талейране? Я все еще не решил, какая судьба будет ждать Луи, но если предательство его отца станет публично известно, то я потеряю очень ценное преимущество.
И если Натаниэль будет героем, то публика сделает вывод, что Уодсуорт им не был.
- Итак, что у вас за план?
- Отошлите эту женщину прочь. Мы объявим миру, что она не смогла выносить вас и покинула вас, чтобы жить в стыде и уединении в деревне. Нет ли на землях Рирдона коттеджа, в котором она могла бы поселиться?
Все это начало звучать слишком знакомо для Натаниэля.
- Она не сделает этого, - он улыбнулся. - Она увлеклась мной.
Он сложил руки на груди.
- Кроме того, вы однажды сказали мне, что члены Королевской четверки должны жениться и осесть на месте. И что из-за этого к ним будут проявлять меньше любопытства.
- О нет, это действительно верно. Мы никогда не должны выглядеть так, будто в нас есть что-то таинственное. Даже вы. Вот почему будет лучше, если вы благополучно исчезнете с брачного рынка. Всегда может найтись какая-нибудь честолюбивая мамаша, полагающая, что если только она представит вас в ином свете, то ее дочь сможет выйти замуж за лорда.
Натаниэль нахмурился.
- Тогда вы сбили меня с толку, Роберт.
Но Ливерпул развивал свою идею дальше.
- Да, это отлично подойдет! Чтобы укрепить вашу репутацию в качестве лорда Предателя, вы должны заставить ее отречься от вас - даже публично бросить вас. Отошлите ее назад к ее сельской жизни, Натаниэль. Там она будет счастливее.
- Она счастлива со мной.
- Это сейчас. Это просто первый расцвет любви. Но все кажется возможным, даже то, что этот непреодолимый скандал будет с вами до конца вашей жизни. Вы в самом деле хотите этого для нее? Если вы хоть немного беспокоитесь об этой девушке, вы сделаете это и сделаете с радостью.
Натаниэль крепко зажмурил глаза, но он не смог отгородиться от правды, содержащейся в словах Ливерпула.
Голос Премьер-министра немного смягчился.
- Я знаю, как вы страдаете от этого притворства, и я одобряю вашу жертву. Тем не менее, как вы, в самом деле, можете защищать эту вашу идею о том, чтобы оставить девушку? Она не имеет никакого понятия о том будущем, с которым она себя связывает. Я не понимаю, как вы сможете выдержать, если будете настаивать на том, чтобы удерживать ее.
Ливерпул был прав. Всегда будет еще один пожар, еще одно забрасывание грязью, еще одна стычка с хулиганом вроде Финстера. Раньше или позже, но это уже будет не грязь, не резкие слова и не дымовая завеса. В конечном счете, это может быть что-то более опасное.
Более смертоносное.
Он знал Виллу. Он знал, что она никогда не покинет его. Также он не мог заставить ее это сделать. Он мог отправить ее в Рирдон, но он знал, что она просто развернется и приедет назад. Дерритон не удержит ее. Дьявол, они вероятно соберут деньги, чтобы оплатить ей обратный проезд в карете. Даже если он свяжет ее, заткнет ей рот и посадит на корабль, идущий в Африку, как только она сможет вытащить кляп изо рта, то просто очарует капитана, упросив его повернуть судно и доставить ее обратно домой.
Вернувшись обратно в Рирдон-Хаус, Натаниэль уперся поврежденными кулаками в край своего стола. Он глубоко вдохнул один раз, потом другой. Затем он развернулся и зашагал к графину с бренди, который всегда стоял полным и готовым к употреблению, несмотря на тот факт, что слуги никогда не видели, чтобы он пил из него.
Натаниэль взял стакан и наполнил, небрежно плеснув в него жидкость. Он долго смотрел на стакан. С того самого дня, как он обнаружил, кто на самом деле его отец - в тот день, когда он решил, кем он сам собирается стать - он ни разу не притронулся к спиртному.
Он осушил полный стакан в два глотка, затем снова наполнил его.
Кобра не употреблял алкоголь. Кобра предпочитал сохранять свой разум при себе, свои эмоции под контролем, а свою руку - твердой.
Это работа была не для Кобры. Это была задача для человека с темными инстинктами, находящегося внутри него.
Натаниэль запрокинул голову и проглотил содержимое второго стакана. Он уже мог ощущать, как жар, идущий изнутри, сжигает стены его самоконтроля.
Это не было благородным делом - ничего общего с красивым или покровительственным занятием.
Он собирался уничтожить что-то прекрасное.
Он собирался сломать Виллу.
Наверху Вилла все еще ждала Натаниэля в его комнате. Она вновь развела угасающий огонь, затем вскарабкалась на его огромную кровать и уставилась на пламя. В комнате было тепло, но без него ей было холодно. Она натянула халат на ноги, затем положила голову на подушку. Она может ждать его и здесь.
Должно быть, прошло какое-то время, потому что пламя в камине снова почти потухло, но ей казалось, что она лишь на мгновение закрыла глаза, перед тем как открыть их от царапающего звука в комнате.
Натаниэль низко нагнулся над стулом, безуспешно пытаясь стянуть сапоги. Сердце Виллы упало. Он был пьян, она в этом уверена. Когда ты живешь над пивной, то быстро учишься узнавать опьянение, когда видишь его.
Он зашатался, затем неуклюже уселся на пол. Даже двумя руками он все еще не мог снять сапог.
- О, ради всего святого, - пробормотала Вилла и выскользнула из кровати, чтобы помочь ему. Она присела на корточки возле него и оттолкнула его руки от сапога, нахмурившись ему в лицо.
- Позволь мне…
Она задохнулась от ужаса, увидев его лицо.
- Господи Боже, Натаниэль, кто это сделал с тобой?
- Шик-карная драка. Жаль, что тебя там не было. Я мог бы воспользоваться этим твоим прав-вым хуком.
Вилла не могла поверить в это. Мужчины и их сражения! Она поднялась, чтобы зажечь свечу, затем принесла миску и ткань с его умывальника.
Он пытался встать на ноги, когда она вернулась, но Вилла толкнула его обратно вниз.
- Ты можешь с таким же успехом остаться на полу. Я чувствую, что ты в любом случае снова окажешься там. Кроме того, там до тебя легче дотянуться.
Она обмакнула ткань в воду и начала промывать его лицо.
- Я в самом деле должна научить тебя, как защищать левую сторону. Ты не должен был позволять им задеть тебя.
- Эт-то не весело, если тебе не пустили немного крови, - дружелюбно возразил он. Затем с удивлением взглянул на нее. - Другие парни выглядели гораздо хуже меня.
- Не гордись собой. Дик может пробраться через драку в пивной и выйти оттуда только с поврежденными костяшками на пальцах рук.
- Да, но… но он настоящий здоровяк.
- Так же как и ты.
- Как и я? - он казался до нелепости довольным тем, что она так думает.
Она немного сильнее нажала на ткань.
- Ой!
- Я бы хотела, чтобы ты не уходил напиваться сегодня ночью. Я хочу, чтобы ты позволил мне быть здесь с тобой.
- В-все в порядке. Ты можешь быть здесь со мной с-сейчас.
Его руки переместились вперед, и она осознала, что он развязывает пояс халата.
Она отодвинулась.
- Это не то…
Он быстро поднялся перед ней и неуклюжий мальчик исчез. На его месте был мужчина с вожделением в глазах. Он подступал ближе, стягивая с нее халат.
- Снимай.
Халат был так огромен, что сразу же соскользнул с нее. Она позволила этому случиться, все еще отступая назад.
- Натаниэль, я не…
- А я - да, - он прыгнул вперед, поймав ее за перед ночной рубашки. - Живей, Вилла. Я хочу сделать это с тобой.
Ей стало немного нехорошо от его слов. Такое не скажет муж или даже любовник. Такие слова произносит… клиент, и он заставил ее почувствовать себя проституткой. Вилла оттолкнула его.
- Отойди, Натаниэль. Ты мне не нравишься таким.
- Ты говорила, что хочешь делать порочные вещи. Ты говорила, что ты возьмешь меня в рот.
Он шел за ней, пока она отступала. Еще два шага - и Вилла ударилась сзади о кровать. Затем Натаниэль прижался к ней, и она попала в ловушку.
Он двумя руками потянул лиф ее ночной рубашки.
- Я хочу увидеть твои соски.
Вилла сопротивлялась его рукам, но он потянул за шнурки, стягивающие переднюю часть ее рубашки. Шнурки лопнули, разорвавшись от силы его рывка. Затем она ощутила его руки на груди. Они были горячими и грубыми, и она не могла отогнать их прочь.
- Остановись, - пробормотала она. - Пожалуйста, прекрати.
- Я хочу потрогать их, - он завел обе ее руки, которыми она прикрывалась, ей за голову, и удерживал их там. Затем он наклонился и взял один сосок в рот.
Совершенно не способная сопротивляться, Вилла была охвачена ужасом. Натаниэль не был просто пьяным и неуклюжим. Это было что-то другое. Он не собирался останавливаться, неважно как она будет протестовать. Это был не тот человек, которого она знала, и который привносил уважение даже в наиболее шаловливые игры в спальне. Это был не тот мужчина, которого она защищала, с которым она поклялась оставаться…
Мужчина, с которым она поклялась оставаться.
Она внезапно отбросила свою борьбу. Ее запястья сделались безвольными в его захвате, и она прекратила извиваться всем телом, избегая его ищущего рта. Когда он поднял голову, она спокойно встретила его взгляд.
- Отпусти меня.
Он окинул ее противным, плотоядным взглядом.
- Мне нравится, когда ты так лежишь.
- Я не могу сделать то, что ты хочешь, - сухо заметила она. - Если ты хочешь, чтобы я взяла тебя в рот, то я едва ли смогу сделать это в таком положении.
Пораженный, Натаниэль выпустил ее руки и отступил. Он почти ожидал, что она сбежит в свою комнату, но Вилла спокойно сбросила свою разорванную ночную рубашку и обнаженная встала перед ним на колени. Его член запульсировал в ответ на пышную красоту ее тела. Ее темные волосы падали на ее голые плечи и груди, а когда она посмотрела на него снизу вверх, ее голубые глаза были похожи на неподвижные озера.
Прежде чем он смог отреагировать, Вилла расстегнула его брюки и взяла в руки его неприлично возбужденный член.
- Ты не можешь заставить меня покинуть тебя, - тихо проговорила она. - Не важно, что ты сделаешь с нами обоими. - Затем она наклонила голову, чтобы взять его в рот.
Ее слова ударили Натаниэля как выстрел в сердце. Он не сможет этого сделать.
Освободившись из ее объятий до того, как она дотянулась до него ртом, он наклонился, чтобы обнять ее. Страх, который он увидел в глазах Виллы, заставил что-то внутри него умереть, но вера в ее спокойном взгляде почти сокрушила его.
- О, мой цветочек, мне жаль. Мне так жаль, - он крепче обнял ее и отчаянно притянул ближе к себе. Она затихла, слегка вздрагивая в его объятиях. Это пробило дыру в его сердце.
- О Господи, Вилла. Я сожалею. Я не… Я бы никогда… о, цветочек, пожалуйста, прости меня.
Она молчала. Натаниэль ощутил, что дыра в его сердце расширяется с такой же легкостью, с какой он порвал ее ночную рубашку.
Затем все темные мысли выплыли наружу через открытую пробоину в его сердце.
Страх, что его позор подвергнет ее опасности. Отчаяние от того, что он никогда не будет достоин своего места. Горе из-за смерти отца. Боль от потери всякого шанса искупить себя в глазах отца.
Эмоции захлестнули его, и он крепко уцепился за Виллу.
- Не уходи, - хрипло прошептал он. - Я сожалею. Ты мне нужна. Пожалуйста, не уходи.
Затем он ощутил, как очень медленно ее руки обхватили его, сначала свободно и осторожно, затем обнимая его крепче и крепче. Сильная волна облегчения затопила его, ослабив силу его духа. Он упал на колени, скользя вниз по ней до того, как прижаться лицом к ее обнаженному животу.
Он с трудом дышал, его эмоции проносились сквозь его тело словно лавина потребностей. Она крепко обнимала его руками, прижимая его еще ближе. И он уцепился за нее.
Она не покинет его. Не важно, что он за человек, не важно, что он делает, она будет любить его даже таким. Никто никогда так не любил его.
С Виллой он может быть в безопасности. С Виллой он будет дома. Он выпустил свою боль на волю, позволил ей обжечь его, позволил потере, словно кислоте, иссушить свое сердце.
Она удерживала его, пока Натаниэль рыдал, гладя его волосы, медленно покачивая его взад и вперед, и повторяя единственные слова, за которые он мог крепко ухватиться, те, что спасут его опустошенную душу.
- Я люблю тебя.
Глава 26
Следующим утром Вилла проснулась и обнаружила себя с собственной постели, одетой в новую ночную рубашку. Усевшись, она огляделась вокруг и попыталась не чувствовать себя брошенной. Когда она и Натаниэль уснули вместе, после того, как несколько часов нежно занимались любовью, она почти ощущала себя частью его.
А теперь, обнаружив себя по другую сторону закрытой двери, она почувствовала себя так, словно эмоциональное соединение, пережитое прошлой ночью, никогда не происходило.
Затем ей пришло в голову, что, возможно, Натаниэль не знает как лучше. Откуда он может знать? В конце концов, он никогда раньше не был женат. Да, все должно быть именно так.
Что же, она позаботиться об этом недостатке прямо сейчас. Вилла оделась в одно из своих новых платьев, которые были доставлены вчера, и после того, как быстро закрепила волосы шпильками, постучала в дверь Натаниэля.
Услышав его приглашение, она вошла внутрь и увидела, как он бреется, а обескураженный слуга танцует вокруг него.
- Мастер Натаниэль, пожалуйста, позвольте мне… Я уверен, так будет лучше… о, Боже, не так…
Натаниэль остановился. Чтобы улыбнуться Вилле. Он махнул бритвой в ее сторону.
- Доброе утро.
Вилла улыбнулась в ответ, ее глаза расширились, задержавшись на бедняге камердинере, с которым случился припадок истерии при виде того, как небрежно Натаниэль обращается с бритвой.
- О сэр… будьте осторожны… о Господи…
Натаниэль провел бритвой еще один, последний раз по своему горлу, затем бросил ее в миску, к большому смятению его камердинера, и вытер лицо полотенцем. Затем он повернулся к Вилле.
- Стинсон полагает, что я все еще даже не смогу накормить себя, - он притянул ее в свои объятия, прижавшись щекой к ее голове. - Уходи, Стинсон.
- Да, сэр… О Боже, такое обращение с прекрасным инструментом… - не переставая бормотать, Стинсон собрал бритвенные принадлежности и покинул комнату.
- Сегодня буду похороны твоего отца, - тихо сказала Вилла.
- Да. Так как распоряжения были сделаны некоторое время назад, я решил, что лучше всего действовать согласно им, - он глубоко вздохнул. - Ты думаешь, что я оскорбляю его имя такой спешкой?
Она ненадолго задумалась.
- А он был человеком, который затягивал решение дел?
Натаниэль фыркнул.
- Ни в малейшей степени. Он был очень решительным человеком.
- Ну, тогда я думаю, что ты ответил на свой вопрос.
- Ты одела что-то новое, - он отступил, все еще держа ее за руку. - Позволь мне посмотреть на тебя.
Улыбаясь от облегчения, что мрачный момент прошел, Вилла повернулась вокруг себя для Натаниэля, на расстоянии вытянутой руки от него, затем тихо рассмеялась, когда он снова притянул ее ближе к себе, в этот раз прижав спиной к своей груди.
- О, мой цветочек. Ты такая жизнерадостная. Ты прогоняешь темные мысли прочь.
Она запрокинула голову, чтобы нежно поцеловать его. Затем ощутила, как его эрекция становится все больше позади нее.
- Ты так нужна мне, - прошептал он ей на ухо.
- Я здесь, - пробормотала она в ответ. Он опустился на колени, затем встал, поднял подол ее платья к талии, вместе с нижними юбками. Его длинные пальцы исследовали ее тело, один из них проскользнул в маленький разрез в ее панталонах и медленно и глубоко вошел в нее.
Она задохнулась, и ее колени начали подгибаться. Он оставался позади нее, целуя сзади ее склоненную шею, одна его рука держала ее юбки, другая ритмично двигалась внутри нее. Вилла ощутила, что она стала влажной для него - как это и всегда происходило - и вместо одного пальца в ней уже двигалось два, проникая еще глубже.
- Ухватись за этот столбик кровати, - прошептал он, - и привстань на носочки.
Сделавшись податливой от его умоляющего тона и убедительного прикосновения, Вилла сделала так, как он попросил ее. Она наклонилась, обхватив обеими руками находящийся перед ней столбик кровати, и приподнялась на носочки.
- Ты так изумительно выглядишь в этой позе. Так красиво.
Она ощутила, как он более основательно поместился позади нее. Ее юбки теперь всем весом лежали на ее согнувшейся спине, а другая рука Натаниэля присоединилась к первой, только в этот раз спереди. Он погрузил два других пальца в ее влажную готовность, затем использовал эту влагу, чтобы ласкать чувствительное место впереди.
Это было божественно. Это было шокирующее. Две его руки двигались все быстрее и быстрее, его пальцы потирали, поглаживали, проникали в нее в одном ритме, до тех пор, пока она бесстыдно не изогнулась в его руках. Пока она не стиснула руками столбик кровати и не зарылась лицом в рукав платья, беззвучно прокричав о своем оргазме.
Вилла едва начала приходить в себя, когда он вошел в нее. Она была такой влажной и готовой, что он вошел глубоко, погрузившись на всю длину одним движением. Она вскрикнула и снова задрожала.
- О Боже! - Натаниэль обхватил ее бедра и снова вошел в нее. Еще и еще, каждый раз погружаясь так глубоко, как он только мог. - Я никак не могу насытиться тобой.