Новыми были и вкусы и ощущения и горячее дыхание. Это было странно, и агрессивно, и интимно.
Это было изумительно. Обхватив руками его шею, Вилла вложила всю свою душу в то, чтобы вернуть ему поцелуй.
Его губы сначала были твердыми и неистовыми, его щетина грубо терлась о ее лицо. Он несколько раз просовывал ей в рот свой язык, изумив и возбудив ее, и он грубо покусывал ее губы.
Затем его рот смягчился и стал более нежным, и его сердитая хватка превратилась в ласковое объятие, до тех пор, пока Вилла не начала дрожать от приливов возбуждения, которые покатывались по ее телу.
Когда его рот оставил ее рот, чтобы зарыться в ее шею, она задохнулась, но не смогла замедлить свое учащенное дыхание. Все, что она могла - это пробовать и ощущать его.
Его сильные руки скользнули по ее спине и прижали ее к его твердому телу. Напряжение в Вилле нарастало, пока она не испугалась, что оно вырвется наружу. Она беспокойно потерлась об него, пытаясь сразиться с этим голодом, который поглощал ее, с этой болью, которая требовала прикосновений по всему телу.
- Полевой цветочек… - прошептал он, его дыхание опаляло ее кожу.
- О, Натаниэль, - вздохнула она.
Натаниэль резко пришел в себя и отпрыгнул в сторону от девушки, находившейся в его объятиях. Тяжело дыша, он попятился от нее, как будто бы она была ядовитой. Что он сделал? Он только хотел подтвердить свою точку зрения и ненадолго заставить ее замолчать.
Как она смогла возбудить его так основательно и безрассудно, что он почти что взял ее на пыльной дороге?
Натаниэль отвернулся от искушения и запустил руки в свои волосы. Он все еще находил в себе влечение к ней, осознавая за спиной ее прерывистое дыхание и шаркающую походку. Он слышал, как она подошла обратно к своей лошади, и раздавшийся скрип кожи, когда она пыталась снова сесть в седло. Она оскорблено фыркнула. Затем, когда он не ответил, последовало более громкое, более решительное и яростное фырканье.
Но он все равно не обернулся. Ему нужно было подумать.
Последнее, что ему было нужно в его замысловатой жизни - это дальнейшие осложнения в виде жены и семьи. Он все еще не мог быть уверен в том, как получилось, что он женат, но если он продолжит идти по тому пути, куда он направился, то у него в самом деле будет семья.
Конечно, это все из-за близости во время их совместного путешествия. А в Лондоне он сможет разместить ее в самой дальней комнате Рирдон-Хауса и избегать ее, пока не придет время отослать ее куда-нибудь.
До тех пор, для обоюдной пользы, он должен держаться подальше от дьявольской маленькой шалуньи, которая будет его женой.
Возвращаясь в мыслях назад к своему ошеломляющему ответу на ее неумелый поцелуй, Натаниэль должен был признать, что это было проще сказать, чем сделать.
Когда он снова сел на Бланта, Натаниэль понадеялся, что, по крайней мере, его момент безумия настолько рассердил ее, что она будет держаться от него на расстоянии.
Глава 6
К сожалению, ее негодование продлилось не слишком долго, и к полудню Вилла вернулась к своей обычной пустопорожней болтовне. Однако сегодня это не так сильно раздражало Натаниэля. Вилла, с ее открытыми манерами и странными, типичными для нее взглядами на жизнь, была довольно-таки освежающей компанией.
- В Лондоне много книжных магазинов? - спросила она на одной из их редких остановок для отдыха.
- Несколько, - сухо сказал Натаниэль. Он снова избегал ответов на большинство ее вопросов сегодня, но какой будет вред от ответа на этот вопрос?
- Я много раз прочитала каждую книгу в Дерритоне, за исключением экземпляра "Исследования домохозяйки по использованию уксуса", которая принадлежала Далки Мэйсон. Я смогла прочитать ее всего два раза.
- Целых два раза? - Натаниэль был под впечатлением. Он не мог представить себе, что можно прочитать дважды хотя бы заглавие и не уснуть.
- Куда бы кто-то из Дерритона не путешествовал, он всегда привозил книгу для меня, - сказала она, ее любовь к оставшейся далеко позади семье была очевидна в ее голосе. - Конечно, так как некоторые из них сами не умеют читать, то это создавало довольно-таки непредсказуемое разнообразие книг. Из всех, моими любимыми являются книги из коллекции моих родителей. Вы читали Линнея? - нетерпеливо спросила она.
- Немного, - ответил удивленный Натаниэль. Карл Линней был немного трудным для понимания сельской мисс, так как работы этого натуралиста еще не были переведены с латинского на английский, насколько Натаниэль знал. Кажется, она на самом деле была хорошо образованной сельской мисс!
- Моя мать так любила Линнея, - прокомментировала Вилла. - "Листья цветка… служат брачными постелями", - восторженно процитировала она. - Действительно, я нахожу это более впечатляющим, чем простая романтическая поэзия, как вам кажется? Все эта чушь о "божественных грудях, которые целует лунный свет и роса" просто не производят на меня никакого впечатления, - прозаично заявила она.
Натаниэль почти задохнулся. Что за дьявольщину она читала?
- Ну…
К счастью, она не ждала от него ответа.
- Я рада, что я больше не сержусь, - бодро проговорила она. - Это приятное развлечение время от времени, но это так утомительно.
Натаниэль посмотрел вдаль. Он сделал из себя самого настоящего дурака.
- Говоря об этом…
Она кивнула.
- Да, конечно, вы могли видеть, что я была слишком занята, ненавидя вас, чтобы говорить.
- Вы ненавидите меня? - Натаниэль не мог поверить, что это беспокоило его, но это было так.
- О, больше нет! В конце концов, все это произошло не по вашей вине, не так ли?
- Но также и не по вашей, - сказал он.
- Ну… - она резко отвернулась от него и пустила кобылу быстрой рысью. - Разве мы не прекрасно проводим время сегодня? - отозвалась она через плечо.
Натаниэль узнавал чувство вины, когда он его видел. Блант быстро догнал кобылу после того, как Натаниэль легко ударил его пятками.
- Вилла? Что на самом деле произошло тем вечером на тропинке?
Она осторожно отодвинулась, продолжая болтать.
- Такая хорошая погода для путешествия…
Натаниэль потянулся к поводьям кобылы и заставил обеих лошадей остановиться.
- Я хочу, чтобы ты постояла спокойно и ответила на мой вопрос в этот раз.
- Ох, я действительно предпочла бы не отвечать.
- Вилла!
- Не надувайся передо мной. Я не боюсь кобр.
Кобр? Натаниэль замигал.
- Ч-что? Почему ты говоришь мне что-то в этом роде?
Вилла пождала губы.
- Ты подумаешь, что я странная.
Натаниэль приложил руку к сердцу.
- Я обещаю, что мое мнение о тебе не изменится.
Она колебалась, с подозрением относясь к его заявлению. Затем пожала плечами.
- Ох, ну хорошо. Это всего лишь игра, в которую я играю. Иногда людей очень трудно понять. Я считаю, что становится легче предсказать, как они будут себя вести, если я разгадаю, какой вид дикого животного они напоминают. Например, Мойру можно сравнить с бурым медведем.
Так как Натаниэль непосредственно испытал тяжеловесную заботливость Мойры, то ему это сравнение показалось хорошим. Игра? Могло ли это все на самом деле быть из-за ее чрезвычайной догадливости?
- Так ты находишь меня похожим на змею? - если все это окажется глупой шуткой, он сможет притвориться оскорбленным.
- О, не обижайся! Если ты поймешь змей, тебе они очень понравятся, я уверена.
- Но Вилла, - тихо сказал он. - Почему кобра?
- О, по многим причинам! - она начала загибать пальцы. - Кобры на самом деле очень застенчивы, и не любят, чтобы их беспокоили. Когда же их потревожат, они устраивают внушительную демонстрацию своей свирепости, раздувая свой капюшон и раскачиваясь, но в действительности это по большей части лишь видимость. Они атакуют, только когда они должны атаковать, - она нерешительно улыбнулась ему. - Как и ты.
- Я не ядовитый, - напомнил ей Натаниэль, хотя внутренний голос напомнил ему, что его позор вполне может быть заразным.
Она пожала плечами.
- Я не сказала, что это совершенное представление.
- И я никогда не "надувался" перед тобой - до этого момента, во всяком случае, - Натаниэль не был в восторге от ее проницательности. Кто бы мог подумать, что пышная сельская мисс может иметь такой острый ум? Если, конечно, все было из-за ее ума.
Вилла вздохнула.
- Это всего лишь игра, - медленно сказала она, как будто обращаясь к дурачку.
Натаниэль нахмурился.
- Так ты решила, что я кобра. Что это меняет?
- Нет, не просто любая кобра. Королевская кобра. Naja hannah. У меня есть книга, которая очень хорошо их описывает. Они живут в Индии. Они очень большие и красивые, но самые застенчивые из всех кобр. Они отступят даже перед ребенком.
Замечательно. Теперь я еще и трусливая змея.
- Достаточно. Ты собиралась объяснить, как я оказался рядом с тропинкой, без сознания.
- Я бы предпочла поговорить о змеях.
- Вилла.
Она вышла из себя.
- Ну, хорошо. Считается общеизвестным фактом, не только в Дерритоне и Эджетоне, но и среди всех окрестных ферм и общин, что я приношу несчастье.
Дьявол. А он как раз начал думать, что она более искушенная. Она просто суеверная сельская мисс, в конце концов.
- Ты же не веришь в эту ерунду, не так ли?
- Я хотела бы, чтобы это было ерундой. Хотела бы, чтобы это была всего лишь глупая сказка, но больше всего мне хотелось бы, чтобы это было о ком-нибудь другом.
Натаниэль потер затылок.
- Так ты веришь, что ты приносишь несчастье?
- Некоторые сказали бы, что я колдунья.
Ха. Она больше похожа на шалунью.
- Кто сказал бы это?
Она отогнула один палец.
- Уэсли Мосс, например.
Натаниэль попытался отыскать глубоко в себе запасы терпения.
- Вилла, будь любезна, просто расскажи мне все так, чтобы мне не приходилось вытягивать это из тебя слово за словом. Ты полагаешь, что тебе сопутствует невезение?
- О, нет, у меня замечательная удачливость. Я всегда первая нахожу ягоды весной, и мои кексы никогда не проседают. Это только мои поклонники.
- Такие, как этот Уэсли Мосс?
- Да, бедный Уэсли был одним из моих самых знаменитых случаев. Конечно, это могло быть из-за того, что он на самом деле зашел так далеко, что поцеловал меня. Или попытался это сделать.
- Так что с ним случилось? Неужели это ужасное проклятие поразило его насмерть? - ухмыльнулся Натаниэль.
Вилла совершенно серьезно покачала головой.
- Нет, слава Богу, хотя он был близок к этому. Но он пришел в себя только через несколько недель, и я слышала, что сейчас он снова начал ходить.
Натаниэль был потрясен.
- Что ты с ним сделала?
- Я не сделала ничего. Это была не моя вина, что он упал в поток воды, который вращает мельничное колесо. Я только пыталась оттолкнуть его. Он никогда не должен был позволять своим ногам запутываться в моем вязании подобным образом.
- Так он пострадал, когда упал в поток?
- О нет, упав в поток, он только вымок. Это водяное колесо мельницы покалечило его.
- Он упал под колесо?
- Не сразу. Это было после того, как мостки разрушились под ним, когда он пытался выбраться из потока.
- Мостки? - Господи Боже, может быть, она на самом деле приносила несчастье?
- Да, когда он поймал большую палку, которую я протянула ему, чтобы помочь выбраться из воды. Или, скорее, попытался поймать. Он ни за что не должен был отпускать стену мельницы, за которую держался.
- Нет, конечно, нет. Как беспечно с его стороны, - слабо проговорил Натаниэль. История Уэсли Мосса заставила его почувствовать себя так, словно он едва избежал своей собственной смерти сегодня в полдень на дороге.
- Ну, вот и результат. Я приношу несчастье.
Натаниэль смутился. Какое это должно иметь отношение к его пробуждению рядом с тропинкой?
- Так значит, ты бросила в меня палку?
- О нет. - Вилла искренне покачала головой. - Я больше никогда не бросаю палки. В твоем случае это был камень. Я пыталась захлопнуть ловушку браконьера, прежде чем какой-нибудь миленький ежик потеряет свою жизнь. Мой камень ударился в гнездо шершней. Которое упало перед твоей лошадью. Но это не было преднамеренным. Рогатка оказалась неисправна.
Натаниэль ощутил что-то дикое и смутно знакомое и пугающе пузырящееся внутри себя. Он стиснул челюсти и с мрачной решимостью переждал этот эпизод. Когда он совершенно уверился в том, что не засмеется, он пустил лошадей быстрым шагом и вручил Вилле обратно поводья ее лошади.
Она, казалось, вздохнула с облегчением, что он не рассердился из-за рогатки. Он был слишком ошеломлен, чтобы сердиться. Что за женщина станет ждать у дороги, чтобы подстрелить мужа как кролика? Он надеялся, что этот метод не завоюет популярность.
Они проехали в молчании больше мили, до того, как Натаниэль осознал, что что-то было не так. Молчание? Это конечно было облегчением, но после еще одной мили его беспокойство начало возрастать.
После третьей мили он не смог больше выносить этого. Он натянул поводья Бланта и заставил его поравняться с кобылой. Они обменялись пыхтящим приветствием, что было больше того, что он получил от мисс Трент. Наконец, он резко повернулся к ней и спросил:
- Что-то не так?
Вилла только посмотрела на него. Он подозрительно разглядывал ее. Она что-то затевала.
- Почему ты не разговариваешь? Ты ни на секунду не прекращала говорить.
Она пожала плечами.
- Ты больна?
Они покачал головой. Нет.
- Ты сердита? Я обидел тебя? - Он ощущал беспокойство, вспоминая, как он себя вел. - Почему ты не говоришь?
Она усмехнулась ему в ответ.
- Вилла?
- Когда находишься по ту сторону молчаливого обращения, то вопросы начинают сыпаться сами по себе, не так ли?
Она надула его. И очень аккуратно это сделала. Натаниэль мог только смотреть на нее с открытым ртом. В этот раз он не смог удержаться. Он рассмеялся, одним хриплым, похожим на лай смешком.
Теперь была очередь Виллы уставиться на него.
Она показала на него пальцем.
- Ты засмеялся. Я слышала. Не отрицай это.
Натаниэль нахмурился, глядя на нее:
- И сейчас ты очень довольна собой, не так ли?
- Конечно, - выражение ее лица было самодовольным. - Если бы у меня были бумага и чернила, я бы записала это событие для истории. Этот день когда-нибудь объявят праздником, я не сомневаюсь.
- Продолжай в том же духе, Вилла, и когда наступит утро, ты обнаружишь паука под своими простынями.
- Я люблю пауков, - непоколебимо заявила она, но затем сморщила нос, - хотя я предпочитаю, чтобы они оставались за дверью. Ты не сделаешь этого, не так ли? Неужели ты был одним из этих ужасных мальчишек, злобных и проказливых?
- Боюсь, во мне не было ничего столь интересного. Я был угрюмым и трудным мальчиком, завидующим вниманию моего отца и к тому же избалованным.
Она долго изучала его.
- Кого твой отец любил больше чем тебя? Твоего брата?
- У меня нет брата. Только мальчик-найденыш, которого мой отец обучал и поддерживал. Бедный, голодный мальчик с улицы - и я ревновал к нему. Можешь себе представить? - Он фыркнул. - Я же сказал тебе, что я был злобным.
Вилла улыбнулась.
- Я могу это понять. Думаю, мне не должно было бы нравиться делить любовь моих родителей с незнакомцем. Как звали этого мальчика? Если мне придется ненавидеть его за тебя, тогда я надеюсь, что у него по-настоящему отвратительное имя. Персиваль? Мортимер?
- Я не ненавижу его. - Натаниэль отвернулся. - И его зовут Саймон.
Саймон, который спас пятилетнего Натаниэля от похитителей и был вознагражден образованием и уважением Рэндольфа, отчима Натаниэля.
Саймон стал сыном, которого Натаниэль всегда хотел. Саймон не мог быть использован, как орудие, в разворачивающемся сражении, в которое превратился брак Рэндольфа и матери Натаниэля. Саймон, наследник, которому не был пожалован никакой титул, и никакого поместья, чтобы учиться ответственности, у которого не было ни семьи, ни связей - Саймон был идеальным выбором для продолжения дела Рэндольфа.
Даже Натаниэль мог понять это. Натаниэль-мужчина, во всяком случае. Натаниэль-мальчик так старался завоевать любовь и уважение своего отчима, заставить его забыть, что Натаниэль в действительности не его сын, забыть о том, что у него нет собственного отца…
Резко он пустил Бланта в галоп, подальше от Виллы. Она опять сделала это. Это было опасно. И нежелательно.
Вилла смотрела, как он скачет прочь, оплакивая простой дружеский момент между ними, который так быстро прошел. Узнавать Натаниэля Стоунвелла было все равно, что смотреть через щель в каменной стене. Только проблески, очаровательные, ведущие к цели намеки, которые были такими краткими. Почему он не может просто поговорить с ней? Его скрытность без сомнения сведет ее с ума, так же, как и разочарованное любопытство.
Тем не менее, если он хотел предложить ей молчаливое обращение, тогда он должен ожидать, что получит в ответ не молчаливое. Возможно, час или два следует посвятить преимуществам хорошего общения? Тогда она расскажет ему о каждом отдельном жителе Дерритона.
И об их собаках.
Вилла со счастливым видом устроилась в седле и приготовилась к долгой болтовне. Натаниэлю придется пожалеть, что он не умер.
- Пожалуйста, Боже, убей меня немедленно, - попросил Натаниэль почти беззвучно.
Если бы Наполеон располагал Виллой в Европе, то Бонапарт сидел бы сейчас на британском троне. Она была непреклонной, жестокой и несгибаемой.
В течение нескольких часов она потчевала Натаниэля историями о деревенской жизни, начиная с перечисления тех, кто лучше всех рыгал, в порядке наибольшей важности, и до разделения сельских детей по степеням раздражения кожи от подгузников.
В течение последнего часа Натаниэль мечтал о смерти или глухоте, что бы ни поразило его в первую очередь.
- Теперь, - говорила она в настоящий момент. - Единственный человек в Дерритоне, когда-либо потерявший палец, это старый мистер Малкольм Беддлеби, который никогда не пользовался ночным горшком. Он утверждал, что они негигиеничные. Летом или зимой, днем или ночью, мистер Беддлеби всегда пробирался на двор. Одной январской ночью, после обильного ужина из тушеной баранины с черносливом, мистер Беддлеби обнаружил, что у него…
Они достигли вершины пологого холма и увидели впереди деревню.
- Мы остановимся там на ночь! - в отчаянии прервал ее Натаниэль.
Гостиница оказалось большой и комфортабельной. Натаниэль решил снять самую большую комнату, какая там была. Возможно, пространства будет достаточно, чтобы рассеять сексуальное гудение, которое начинается внутри него всякий раз, когда они оказываются слишком близко. В данный момент, он не остался бы с ней один на один даже в сарае.
Но нет, при этой мысли он представил себя лежащим с ней на постели из душистого сена, расстегивающим ту ночную рубашку, и при этом он совершенно проснувшийся, полностью возбужденный, полностью…