– …Сегодня эта бабенка хочет командовать нами, а кто знает, что взбредет в ее голову завтра? Может, она решит выращивать кокосы и потребует на месте виноградников высадить пальмы. Нет уж, видали мы таких, пусть убирается в свою Англию, а нас оставит в покое. То ли дело малыш Габриель. Он рос на наших глазах, он француз…
Дальнейшее Фрея была не в состоянии слушать. Рванув дверь на себя, она с горящими, словно у Немезиды, глазами остановилась на пороге и оглядела собравшихся. Кухарка, двое рабочих, служанка. Достаточно, чтобы завтра ее слова стали известны каждому. Глядя на старика, который только что разглагольствовал, а теперь уставился на нее с откровенной неприязнью, она, чеканя каждое слово, произнесла:
– Месье Паньоль, я в состоянии простить вам выражение "эта бабенка", учитывая ваш возраст и седины, хотя слышала, что настоящий француз никогда не позволит себе оскорбить женщину, даже в ее отсутствие. – Фрея сознательно выделила слово "настоящий", чем вогнала старого буяна в краску. Однако я никому не позволю выгонять меня из собственного дома, равно как и использовать по отношению ко мне пренебрежительное "англичанка". Да, мой отец англичанин, он был прекрасным человеком, и я не стыжусь этого. Но моя мать урожденная Дюфер. Я попрошу присутствующих здесь вспоминать об этом всякий раз, когда они решат покритиковать меня. Что же касается вас, месье Паньоль, то вынуждена сообщить, что дом "Дюфер" отныне не нуждается в ваших услугах, впрочем, как и каждого, кто решит последовать вашему примеру.
Сказав все, что считала нужным, Фрея повернулась и пошла прочь. Уже находясь на приличном расстоянии, она услышала, как кухарка одобрительно произнесла:
– У девочки есть характер. Мне это по душе. Да не расстраивайся так, Паньоль, "малыш Габриель" наверняка не оставит тебя без работы.
Да уж, невесело усмехнулась молодая женщина. Такие, как Габриель Алье, верных слуг не бросают.
Она прошла по дому, намереваясь отыскать Жервезу, чтобы обсудить с ней происшедшее, когда ей доложили о приходе месье Алье. Вспомнив, что так и не забрала у Аннетт записку с приглашением, Фрея отругала себя и приказала проводить Габриеля в гостиную.
Когда она вошла, он устремился к ней с очаровательной улыбкой на лице. Будучи под влиянием только что узнанного, молодая женщина ограничилась холодным кивком и заметила:
– Можете не расточать комплименты, Габриель. Мне все известно. Вынуждена вас огорчить, но продавать виноградники ни вам, ни кому бы то ни было еще я не намерена.
Фрея ожидала, что он смутится, узнав о провале своих планов, однако Габриель лишь поморщился.
– Запомните, Фрея, я никогда не стану улыбаться женщине, если она мне не нравится. Это не в моих правилах. – Он уютно устроился в одном из кресел и весело посмотрел на нее снизу вверх. – Если честно, признайтесь, что вы намерены делать с виноградниками? Детское питание, соки или что-либо в этом роде?
– Я буду производить коньяк, – ответила женщина.
– Что?! – Габриель разразился искренним смехом.
Это задело Фрею, она нахмурилась.
– Можете веселиться сколько душу угодно, но я еще раз заявляю, что буду выпускать не менее качественный коньяк, чем вы, Габриель.
Он прекратил смеяться и уже серьезно взглянул на нее.
– Вы действительно решили потягаться со мной? Тогда одно из двух: вы либо очень отважная женщина, либо просто сумасшедшая. И в том, и в другом случае я восхищен. Предлагаю заключить пари.
– На каких условиях? – быстро спросила Фрея.
– Весьма выгодных для нас обоих. Вам, конечно, известно, что на изготовление такого напитка, как коньяк, уходит несколько лет. Мы ограничимся производством спирта-сырца. На это потребуется год и несколько месяцев со времени сбора урожая. По окончании установленного срока результат вашей работы пройдет тест у независимых экспертов. И если он получит хотя бы удовлетворительную оценку, то я признаю свое поражение и заключу с вами контракт на благоприятных для вас условиях. В противном случае… – В этом месте Габриель сделал паузу, и в наступившей тишине, казалось, было слышно, как предательски учащенно бьется сердце Фреи.
Не выдержав затянувшегося молчания собеседника, она спросила:
– Что?
– Вы станете моей женой, – сохраняя невозмутимость, окончил Габриель.
– Что-то я не вижу в этом для вас никакой выгоды, – настороженно произнесла Фрея.
– Все очень просто. В качестве приданого вы принесете мне те самые виноградники, из-за которых разгорелся весь этот сыр-бор. По крайней мере, никто не сможет упрекнуть меня в том, что я ограбил бедняжку Дюфер, воспользовавшись ее беспомощностью… и моим очарованием. – Габриель улыбнулся. – Ну как? По рукам?
– По рукам! – ответила Фрея, звонко ударив ладонью по его руке. И уже после добавила: – Только надо попросить месье Юбера записать условия нашего пари на бумаге. Не хочу, чтобы вы потом смогли открутиться от своих обязательств.
– Мадам проявляет деловую хватку? Что ж, я не против. Хотите, дам адрес хорошей портнихи?
– Зачем?
– Она шьет прекрасные свадебные платья.
Глава 3
– Вот так уже лучше, – с одобрением кивнула Фрея Гийому, который прилаживал на стену последний портрет.
Это была идея Жервезы – развесить изображения знаменитых женщин-виноделов по дому, тем самым укоротив злые языки недоброжелателям, заявляющим, что вино не любит женских рук.
Фрея решила ограничиться своим кабинетом. И теперь, когда на нее с разных сторон смотрели вдова Клико-Понсарден, вдова Лоран-Перрье, вдова Поммери и вдова Энрио, она чувствовала мощную поддержку. Единственный факт, который ее огорчал, – это то, что себя причислить к вдовам она никак не могла. Джоэл здравствовал и наверняка разыскивал ее по всей Англии. Стремясь замести следы, молодая женщина благодаря связям Алара Юбера быстро получила французское гражданство и официально сменила фамилию на Дюфер.
– Мадам, к вам месье Алье, – сообщила запыхавшаяся Аннетт.
И тут же из-за ее спины раздался знакомый, чуть насмешливый голос.
– Так-так-так… Не прошло и двух недель с момента заключения нашего пари, а мадам Дюфер уже не дает покоя слава Николь Клико. Опасный симптом.
– Если вы явились для того, чтобы посмеяться надо мной, Габриель, то вам лучше удалиться. Сегодня я не расположена к вашим шуткам, как, впрочем, и всегда.
– Увы, вынужден вас огорчить, моя строптивая невеста, никак не желающая смириться со своей участью. Мой сегодняшний визит никак не связан с вами. Дело в том, что я обещал Мишелю показать своих лошадей и заехал лишь для того, чтобы забрать его. Разумеется, с вашего разрешения. – При этих словах Габриель шутливо поклонился.
– По-моему, за прошедшее время вы успели настолько примелькаться в этом доме, что вам нет нужды спрашивать меня, – язвительно заметила Фрея и продолжила: – Надеюсь, я хоть изредка смогу видеть собственного сына?
– Уверяю, что к ужину я привезу его домой в целости и сохранности. – Он еще раз насмешливым взглядом окинул портреты вдов. – Что ж, я ухожу, чтобы своим присутствием не мешать вам заниматься "важными" делами. Несомненно, в развешивании портретов заключен некий особый винодельческий секрет, недоступный моему пониманию. Желаю удачи в ваших начинаниях. Кстати, портниха, о которой я упоминал, готова принять вас в любое время.
Фрея вспыхнула. С языка уже готова была сорваться гневная тирада в адрес Габриеля, но он уже вышел из кабинета. Посмотрев ему вслед, она подумала, что, возможно, действительно совершила ошибку, ввязавшись в "мужские игры". Но тут же одернула себя: нет, ничто и никто не заставит ее отказаться от намеченной цели!
Молодая женщина подошла к окну и выглянула на улицу. Габриель, сжимая в ладони ручку Майкла, весело подпрыгивающего в предвкушении развлечения, шел к своей машине. Уже у ворот он внезапно обернулся и посмотрел на окна кабинета. Фрея инстинктивно спряталась за шторой, но ее сердце забилось в волнении.
Господи, что это с ней? Почему Габриель приводит ее в такое смятение? Конечно, он красивый мужчина, но она, Фрея, никогда не придавала внешности особого значения. Ее гораздо больше привлекало наличие у представителей противоположного пола ума и доброты, именно в таком сочетании, увы, встречающееся крайне редко, чему пример – Джоэл.
– Мадам, мадам!… – Аннетт, как всегда, появилась не в самое подходящее время.
Фрее была симпатична эта не в меру говорливая служанка. Наверное, оттого, что ее поступками, равно как и словами, руководила искренность. Однако почему-то именно эта девушка зачастую оказывалась вестницей дурных новостей.
Вот и сейчас, предчувствуя недоброе, Фрея обернулась к вбежавшей Аннетт с вопросительным выражением на лице.
– Мадам, идите скорее во двор! Там работники и Жервеза. Они… она… Ох, мадам, лучше сами посмотрите!
Встревоженная сильным смятением девушки, Фрея поспешила вниз.
Жервеза Бекю давно не пребывала в подобной растерянности. Даже во время войны, когда была еще девчонкой, ей не доводилось испытывать перед лицом врага такого страха, как сейчас.
Все началось с того момента, когда Фрея уволила старого Паньоля. Жервеза не жаловала его и считала, что этот бузотер получил по заслугам. Но, очевидно, другие думали иначе.
В течение двух последних недель то тут, то там появлялись недовольные новой хозяйкой. Но Жервеза не придавала этому особого значения, пока сегодня во двор усадьбы не явились все работники и не потребовали расчета. Напрасно пожилая женщина взывала к их рассудку.
– Матье, неужели ты тоже растерял последние мозги и решился на эту авантюру? Что на это скажет Бланш, твоя жена?
– Я мужчина, Жервеза. Пусть "Дюфером" заправляет баба, а в моей семье хозяин еще я.
– А ты, Жано? – не унималась домоправительница. – Твоя мать умрет от стыда, когда узнает, что ты здесь вытворяешь.
– Моя мать дома, Жервеза, а я с парнями. Этим все сказано.
– Хорошо! Кто-нибудь из присутствующих может назвать меня выжившей из ума старухой?… Нет? Тогда почему вы не хотите послушать меня и разойтись по домам? Уверяю вас, мадам Дюфер справится с делами не хуже Жана-Анри.
– Тогда почему с нами говоришь ты, а не она? Тебя мы все знаем и уважаем, Жервеза. Но она нам чужая. Где хозяйка? Прячется в своем кабинете?
– Я ни от кого не прячусь. – Слышавшая последние слова Фрея вышла из дома и заняла место рядом с домоправительницей. – Вы хотели видеть меня? Вот я. И я готова выслушать вас при условии, что вы будете вести себя как мужчины, а не как рыночные торговки.
Ее речь, спокойная и рассудительная, казалось, отрезвила собравшихся. Они несколько поутихли. Один лишь Матье Бриссак не желал униматься.
– Мы все знаем, за что вы уволили старого Паньоля, мадам. Он сказал правду и за это поплатился. Мы не хотим, чтобы и нас постигла та же участь, поэтому требуем расчета.
– Месье Паньоль неуважительно отзывался о своей хозяйке, а таким работникам грош цена, – возразила Фрея. – Вы, конечно, вольны поступать, как вам вздумается. Но прежде я хотела бы спросить: любите ли вы эту землю?
– Любой француз сочтет подобный вопрос оскорбительным. Разумеется да! – ответил за всех присутствующих Матье, и его тут же поддержали одобрительным гулом.
Жервеза, смекнув, куда клонит Фрея, еле спрятала восхищенную улыбку. Молодец, девчонка! Теперь она загонит их в угол.
Тем временем молодая женщина продолжила:
– В таком случае мне непонятно ваше желание бросить виноградники, которые вы поливали своим потом, над которыми гнули спины, пестуя словно детей, уберегая от болезней и холодов. Разве вам безразлично, что станет с ними после вашего ухода? Кто, как не вы, знает, каких усилий стоит поддерживать жизнь нежной виноградной лозы? Подумайте, неужели глупая гордость стоит всех этих жертв. Если для того, чтобы вы остались, мне необходимо встать перед вами на колени, я сделаю это. Потому что с первого шага по этой земле мне стало ясно: мое сердце навеки принадлежит ей. Здесь я обрела дом, которого у меня никогда не было. Здесь я свободна и мой ребенок счастлив… – Голос Фреи сорвался от волнения, слезы выступили на глазах.
Окружающие ее мужчины стояли, стыдливо опустив головы. Для них стало полной неожиданностью, что за хрупкой, изнеженной внешностью хозяйки скрывается страстная душа, так похожая на их собственную. Это открытие было сродни тому, когда обнаруживаешь родную кровь в человеке, которого, до этого считал чужаком.
– Мадам, – вновь заговорил Матье, – нам совестно, что мы плохо думали о вас. Ваши слова явились доказательством того, что вы одна из нас. Я не могу говорить за остальных, но даю слово Матье Бриссака, что, каким бы ни был ваш путь, вы смело можете рассчитывать на мою поддержку.
Сквозь слезы Фрея видела, как потеплели мужские взгляды, и поняла, что все согласны с Матье. От этого ее душа вновь расправила крылья. Отныне она больше здесь не чужая. У нее есть дом и люди, готовые следовать за ней куда угодно.
Поздно вечером, когда в небе гроздьями повисли звезды, а горизонт полыхнул прощальным багровым пламенем, Фрея вышла в сад. Ей нравилось, что Жервеза оставила его в полузапущенном состоянии, справедливо полагая, что так он выглядит намного уютнее. Фрея в этом была полностью с ней согласна. С первого же дня сад стал для молодой женщины одним из любимых мест. Здесь она играла с Майклом или просто бродила по дорожкам, погруженная в свои мысли.
Вдохнув свежего воздуха, уже успевшего напитаться вечерней прохладой, Фрея торопилась проститься с утомительным днем. Как много было сделано, как много еще предстояло сделать! Нет, ее не волновало, как пройдет сбор урожая в этом году. Матье, назначенный старшим виноградарем, позаботится о том, чтобы все шло своим чередом. Давильня уже была приготовлена и стояла в ожидании первой партии янтарных ягод. Фрею все больше и больше тревожила постоянная близость Габриеля.
Красавец сосед почти каждый день бывал в "Дюфере" под самыми разнообразными предлогами. То он договаривался с Майклом о прогулке, то решал навестить "старушку Жервезу", то ему было необходимо встретиться с месье Юбером, который с некоторых пор тоже стал частым гостем в доме. И если достаточно было взглянуть в светящиеся нежностью глаза домоправительницы, чтобы понять, чем привлечен нотариус, то поведение Габриеля приводило Фрею в недоумение.
Он ничем не давал ей повода думать, будто его действиями руководит интерес к ней. Однако молодая женщина почему-то постоянно ощущала на себе внимательный взгляд Габриеля. Прислушиваясь к сердцу, она с удивлением отмечала, что образ кареглазого мужчины волнует ее и заставляет предательски замирать всякий раз, когда он оказывается рядом.
Налетевший со стороны виноградников ветерок принес сладкие ароматы, навевающие прекрасные мечты и пробуждающие самые тайные желания.
Легкое прикосновение к плечам заставило Фрею вздрогнуть от неожиданности. Теплая мягкая ткань окутала ее, а знакомый голос произнес:
– Жервеза боялась, что вы можете замерзнуть, поэтому попросила отнести вам шаль. – Впервые в голосе Габриеля Фрея не услышала ставших привычными насмешливых ноток. Казалось, вечерний сумрак магически действует на людей, срывая маски и заставляя быть естественными.
– Я думала, вы вернулись домой.
Она обернулась и посмотрела в глаза стоящего рядом мужчины. В лунном свете они казались особенно прекрасными.
– Мишель не отпускал меня до тех пор, пока я не рассказал ему сказку. У вас славный малыш, Фрея. Я искренне привязался к нему, – не без нежности ответил он.
– Просто вам пора обзавестись собственной семьей, Габриель. Странно, почему вы еще не женились на одной из местных красавиц? – Фрея вопросительно взглянула на собеседника.
– Ни одна из них не похожа на вас, Фрея. Уж коли мы заговорили об этом, позвольте и мне проявить любопытство. Где ваш муж, мадам Нортон? Почему вы приехали во Францию только с сыном? Если овдовели, то где траур? Скажите правду. Мне точно известно, что вы никогда не звоните в Англию, не говоря уже о письмах. Видите, в нашем провинциальном мирке нет места тайнам. У меня создалось впечатление, что вы нарочно стремитесь изгладить из памяти всякое воспоминание о своей прошлой жизни. Как будто решили начать все с нуля: новый дом, новое имя, новые друзья. Что такого пугающего вы оставили в Англии?
– Вы задаете слишком много вопросов, и у меня кружится от них голова. Что вам за дело до моей жизни, Габриель? Я обычная женщина с ребенком, каких тысячи, а вы окружаете меня ореолом таинственности. Поверьте, все гораздо прозаичнее. И если я не вспоминаю Англию, значит, у меня есть на то причины. Я предпочитаю жить настоящим.
– В вашем настоящем есть место для меня? – Он приблизился к ней настолько, что Фрея ощутила его теплое дыхание на своем лице.
– Чего вы хотите, Габриель?
– Поцеловать вас.
– Тогда целуйте и оставьте меня в покое.
– Нет. – Он покачал головой. – Не так, не здесь и не сейчас. Настанет день, когда это случится, и тогда я назову себя счастливейшим человеком в мире.
– Вы неисправимый романтик, Габриель. Неужели вам неизвестно: счастье не приходит к простым смертным, оно весьма капризно и избирательно.
– А вы очаровательная реалистка, Фрея, но я надеюсь, что со временем смогу переубедить вас. Спокойной ночи, мой светловолосый ангел, – прошептал Габриель, прежде чем раствориться в темноте.
– Спокойной ночи, мой злой гений.
Оставшись в одиночестве, Фрея улыбнулась и плотнее закуталась в шаль. Необходимо было подумать о делах, предстоящих завтра.
Мадлен, убедившись, что, кроме нее, все в доме спят, тихонько выскользнула в сад. Хотя опасаться слежки вряд ли стоило, элементарные меры предосторожности все же не помешают.
Пройдя мимо старого дуба, с незапамятных времен раскинувшего свою крону неподалеку от дома, девушка пролезла между расшатанных прутьев ограды и направилась в сторону от дороги, туда, где на берегу Шаранты английские студенты разбили лагерь.
Мадлен познакомилась с ними сегодня днем, когда они захотели осмотреть усадьбу. Высокий светловолосый парень обратился к ней, смешно коверкая слова, и попросил воды. Мадлен отвела его к колодцу. Он долго пил, запрокинув голову, не замечая, как струйка воды стекает по его шее за ворот полурасстегнутой рубашки. Мадлен с восхищением смотрела, как перекатываются тугие мускулы под загорелой кожей незнакомца. Затем, утолив жажду, он взглянул на нее голубыми, бездонными, как небо, глазами и улыбнулся.
– Спасибо. Вы не дали путнику умереть от жажды, за это вам полагается исполнение одного желания.
– Заманчиво. – Мадлен лукаво сверкнула глазами. – Я еще никогда не встречала феи в таком обличье. Откровенно говоря, я даже не знаю, чего пожелать.
– Мы остановились у реки. – Повернувшись, парень показал рукой в сторону Шаранты. – Если надумаете, приходите, когда звезды зажгутся на небе. Мы разведем костер и будем петь старинные галльские песни.
– Я подумаю, мадам фея, – тихо произнесла Мадлен, глядя ему вслед.
Незнакомец присоединился к своим друзьям, и те принялись весело похлопывать его по спине, бросая многозначительные взгляды на хорошенькую француженку у колодца. Когда они ушли, Мадлен не сразу сообразила, что так и не узнала имени понравившегося ей парня.