– Но я знаю, что перед кризисом в России были банки, которые смогли довести масштаб клиентской маржиналки до уровня, когда перекрывать клиентские заявки уже не надо. Роскред, говорят, был таким.
– Всё равно попахивает авантюризмом.
– Но я ж с людьми консультировался.
– Считать надо.
– Я считал. Давай идею не перекрывать ордера клиентов пока отбросим, как мечту. Всё равно с двумя человеками персонала реально через год выйти на 40 тысяч прибыли ежемесячно. Главное – обеспечить обороты.
– Ты так уверенно говоришь, потому что к тебе просятся на работу готовые бойцы с существующей клиентской базой. Я правильно понял?
– Ясен пень.
– И не боишься, что они тебя подсидят?
– Но ты ж не боишься.
– Ладно. Давай займёмся написанием плана. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать. По е-мэйлу! – последнюю фразу Алексей подчеркнул. – Пора приучаться к "штабной культуре".
2003 год, 26 мая, понедельник, вечер.
Критически оглядев себя в зеркальце, Ольга осталась довольна: "Холёная как породистая лошадь, а в голове только его член". Это определение естества Алексея показалось ей пошлым, и Олечка решила придумать прозвище покрасивее. Её беспокоило, что их роман развивался не как беззаботное эротическое приключение, а как что-то большее…
Алексей отыскал её "пыжик", когда уже стемнело, Ольга в полный голос распевала "Кто такая Элис". Он плюхнулся на сидение и заслушался:
– Здорово поёшь! – произнёс он влюблённым голосом.
– Это что! Вот мыс подружками под караоке пели в последний раз, я так тогда заливалась. Потому что выпила. "Умчи меня, олень, в свою страну оленью!" Вот что действительно стоило послушать! – она жадными глазами посмотрела на его олений подбородок и вспомнила, в какой позе она любовалась им в последний раз.
– Я ни разу не видел тебя выпившей.
– Увидишь ещё, мне любят подливать… – фраза прозвучала недоговорённой, потому что во множественном числе она обычно говорила про Стаса. – А ты, когда выпьешь, такой забавный! Смешной!
С её губ почти сорвалось: "Люблю тебя", но она удержала это признание.
– Как ты? – сменил тему Алексей. И хотя Ольга уже тронулась, она на мгновение прикрыла глаза в сладкой полуулыбке:
– Супер! До сих пор под кайфом хожу! Хожу и улыбаюсь, – она явно намекала на какой-то идиотский анекдот про девочку в каске [23] . Его лицо выразило недоумение:
– Что ж тебя так потрясло?
– Догадайся!
– Сейчас попробую, – Алексей на полном серьёзе задумался. Будучи реалистом, он понимал, что вряд ли мог добиться чего-то по-настоящему выдающегося с малоизученным телом девушки во время первого свидания. – Неужели оральный секс?
Она кивнула, снова томно вздохнув. Алексей молчал, продолжая удивляться. Он покрутил колёсико, придавая спинке сидения положение "полулёжа". Оля покраснела, чувствуя, что сказала лишнее.
– Я ещё хочу! Пожалуйста, – тоненько запищала она, удивляясь своей смелости и тому решению, которое она прямо сейчас так спонтанно приняла. Ещё полчаса назад, до свидания с Алёшей, Оля думала, что нужно взять себя в руки и контролировать свои эмоции. А тут!..
– Нет, ты объясни. Вы его не практикуете. Почему? Это ж нормально? – вопрос Алёши прозвучал неуверенно, но он вспомнил, что во всех порнофильмах девушки всегда делают это, и потому решился на расспросы.
Ольга помолчала, не решаясь откровенничать. Скосив глаза, она заметила, как Алёша откинулся назад.
– Просто Стас считает, что всё должно быть естественно. Он так воспитан. Если по-настоящему хочется, то само и так получится. Без дополнительной стимуляции.
– Так это ж редко будет?
– Ну да, – Оля снова покраснела и заступилась за мужа. – Зато всегда классно.
– Странно, я думал, что сексуальная революция уже произошла.
– У кого как, – Ольга увидела, что Алёша расстегнул брюки и чуть-чуть спустил их. Стали видны его белые трусы с каким-то узором.
– Ладно, с ним понятно. А куни?
– Мы много раз пробовали, но у меня не получалось никак. Не то что-то было, – Ольга окончательно засмущалась своей откровенности. Она вспомнила, как в студенческой общаге они со Стасом готовились к сессии. Безрезультатно.
– Но у нас же получилось?
Ольгины мысли переключились на более свежие воспоминания, и она засияла так, что стала казаться выше ростом на сидении:
– Это у тебя получилось! Ты такой классный ключик ко мне подобрал!
– Сосочки? – догадался Алёша.
Ольга кивнула:
– Ты только дотронулся до них, и сразу – всё! – они стояли на светофоре в начале шоссе Энтузиастов, и Оля позволила себе присмотреться к рисунку на его трусах: – Медвежата! Прелесть, – её охватил прилив интимности. Протянув руку, девушка погладила бугорок с медвежатами: "Моё!"
Алексею тоже стало сладко от воспоминаний. Дождавшись зелёного, Ольга продолжила:
– Но сильнее всего впечатлило, как ты мне в ротик дал, изнасиловал просто, – и отметила его смущение.
Они замолчали, Алексей уже не помнил, как решительно возвращал себе эрекцию.
– Просто девочки-подростки часто видят в фантазиях себя добычей сильного мужчины. Я в детстве тоже о таком мечтала. И вот откуда-то из детских воспоминаний… Ты… И так здорово! – Оле перестало хватать слов для впечатлений, и Алексей тоже не мог поддержать беседу. Вместо этого он спустил трусы. Теперь, в полутьме салона, никакое белое пятно не могло привлечь внимание зрителей в соседних машинах. На следующем "красном" светофоре, перевалившись через рычаг АКП, Олечка поймала Его губками. Алексей не успел по-настоящему возбудиться, когда ему пришлось тронуть девушку за плечо, давая понять, что можно ехать дальше. Оля была в полном восторге, она приняла вправо, чтобы ехать помедленнее. На следующем светофоре она продолжила ласкать Алёшу губками. Наконец, его возбуждение стало полным, Ольга заметила, в очередной раз отрываясь, что любимый "поплыл" и готов на всё. Теперь, даже когда "пыжик" двигался, она не отпускала его из руки, крепко сжимая пальчики. Сквозь пелену наслаждения мысли Алексея сплетались в какую-то абракадабру: "Вот тебе и сплошной светофорный узел шоссе Энтузиастов… А так здорово получается… Каждые полсотни метров остановка! Кайф..! Если свернуть на улицу Перово Поле, там светофоры будут ещё чаще… Я скоро в самом деле начну любить этот город…" Алексей поделился идеей повернуть, и Ольга подчинилась. Кто-то пропустил их перестроиться, и Оля, не желая отрывать свою руку, попросила:
– "Пукни" ему "спасибо".
Алексей дважды нажал на кнопку "аварийки", и они перестали разговаривать.
Ольгу охватило равнодушие к тому, что кто-то может заметить, чем занят её ротик: ни попутных машин, ни прохожих на тёмных вечерних улицах уже не было. Ольга почему-то считала, что Алексей сквозь полузакрытые от удовольствия веки заметит возможную помеху. С каждой остановкой она ласкала его всё более страстно, заводясь всё сильнее и сильнее. "Ещё чуть-чуть, и мы больше никуда не поедем! – думала она, в очередной раз наклоняясь к Алёшиному лобку. – Как же он пахнет! С ума можно сойти! Жила б тут у него!"
– Лучик мой ненаглядный! – вслух сказала она, но у Алёши не было возможности никак отреагировать. "Вот и придумала Ему имя", – обрадовалась Оля.
Вдруг фары осветили тело большой чёрной собаки, лежавшей поперек правой полосы. Ольга приняла влево:
– Пушистика задавили, – с жалостью произнесла она, огорчаясь. – Собака внезапно подняла голову.
– Вернёмся! – Алексей испытывал то же чувство сострадания, что и Оля, но его голос звучал решительно.
– Да!
На ближайшем светофоре они развернулись, но увидели, как из остановившейся машины уже вышел какой-то мужик и на руках относил собаку на газон. Хотя Алексею и Ольге не удалось помочь несчастному животному, это одновременно пережитое чувство сострадания ещё сильнее сблизило их. И они продолжили прерванную игру с "лучиком".
Перед поворотом на улицу Старый Гай, Алексей спросил:
– Ко мне?
– Нет! – её голос прозвучал категорично.
– Почему? – Алёша поднял брови, и его обиженное недоумение стало видно даже в темноте.
Оля нахмурила лобик. Она уже думала о месте следующей встречи, и теперь настало время сообщить ему свое решение.
– Понимаешь… – Ольга сделала паузу, собираясь с мыслями. – Не хочется делать то, за что сама убила бы.
"Осквернять супружеское ложе?" – прочитал её мысли Алексей, и согласился:
– Понятно, – его вдруг "прорезало на хи-хи": "Знала бы она, какое супружеское ложе стоит у меня в квартире!" Алексей спал на раскладном кресле-кровати "малютка" шириной девяносто сантиметров. Его легко можно было возить в багажнике "эмэльки" с одной съёмной квартиры на другую:
– Тогда прямо!
– Ты чего смеёшься?
– Пошлый анекдот вспомнил [24] , – Алёша решил оставить на потом рассказ о "супружеском ложе".
– Расскажи!
– Не сейчас.
Ольга краем глаза заметила, как он посмотрел вниз – возбуждение уже стало отпускать его:
– Ой! Нет! – она принялась искать, куда можно приткнуть машину, но теперь все светофоры горели как назло зелёным и на ярко освещённых тротуарах появились прохожие.
Они пересекли МКАД и, оставив слева "старое" Косино, оказались за городом. Дальше начиналась какая-то непонятная дорога, по дуге она возвращалась в Новокосино, начиная улицу Салтыковскую [25] . Здесь уже можно было съехать с дороги, что Ольга сделала, не дожидаясь его подсказки. Её руки тряслись от нетерпения, во рту даже немного пересохло. Она хищной птицей набросилась на "лучик", забирая его в рот целиком, утыкаясь носом в волосики вокруг. "Лучик" отозвался мгновенно. Его возбуждение нарастало уже безо всяких пауз и перерывов, следом оно охватило Ольгу. Она позволила себе какой-то заблудившейся мыслью обрадоваться, что прокладка надёжная. И вдруг она почувствовала, что может закончить вместе с ним и глухо застонала, охватывая "лучик" особенно страстно. Алексей совсем не соображал. Он был полностью в Олиной власти. Скоро он обильно излился, Олечка уловила этот момент, стараясь не потерять ни капли вязкой солоноватой жидкости. "Лучик" она не бросила даже после оргазма. Хотя Алексей и чувствовал дискомфорт, несколько пресытившись страстностью своей любовницы, оторвать её не решился. Ему не хотелось нарушать сладкое очарование момента. Девушка явно смаковала его. Алексей погрузил пальцы обеих рук в её коротко стриженные волосы и принялся ласкать их. Вдруг он ощутил Интимность. И пробормотал это:
– Интимность!.. Интимность с большой буквы! – и додумал: "Когда своё – чужое и чужое – своё".
Олечка что-то вопросительно промычала в ответ, и Алёша серьёзно уточнил грустным из-за многозначительности тоном:
– Любовь!
"Большая любовь", – в тон ему подумала Оля, ощущая торжественность этих слов и мыслей. Она попробовала задуматься о серьёзности Лёшиных признаний, но не смогла. "Лучик. Почему лучик? Придумала же! Надо будет потом спросить. Но не сейчас". В этот момент Олечка звонко зачмокала губками, посасывая "лучик", как детскую соску, и оторвала Алёшу от размышлений о возвышенном. "Дааа. Устроил я девушке сексуальную революцию… В конце концов в нашем возрасте женщины сильнее нуждаются в качественном сексе, нежели мужчины", – с некоторым самолюбованием Алёша возобновил мыслительный процесс. Он принялся вспоминать и выдумывать различные позы для орального секса, и скоро они оба почувствовали, что "лучик" уже отдохнул и отреагировал адекватно – не то на Алёшины мысли, не то на Олечкины ласки. "Но на "ку" же свет клином не сошёлся!" – Алексей перестал играть с волосами девушки и попытался залезть к ней под юбку. Но Оля засопротивлялась, заёрзала задом, не пуская его пальцы себе между ног. Она на самом деле собралась сделать ему второй раунд удовольствия, не отрывая губок. Но когда возбуждение "лучика" снова передалось ей, Оля забыла обо всём. О месячных, которые ещё не закончились, об отсутствии презерватива, о своих планах ограничиться "ку". Упёршись головой в потолок, Оля задрала юбку, четырьмя ладошками они стянули с неё комок трусиков и колготок. Олечка перепорхнула на Алёшино сидение и почувствовала, как горячий "лучик" раздвинул её губки, проникая внутрь.
– Иииииии! – Оля выгнула спинку, устраиваясь поудобнее, добиваясь оптимального проникновения "лучика", и тут же задвигалась вверх-вниз, гарцуя лошадкой, упираясь маленькими ладошками в его широкую грудь. Голову девать было некуда, они принялись целоваться так страстно, что её губы заныли, отвлекая от ощущений удовольствия внизу. У "лучика" это был второй заход, и Алексей не боялся, что не сможет Олю дождаться. А Ольге передалась его уверенность, и она не делала никаких пауз. "Я его трахаю!" – пошлая мысль крутилась в голове, хотя она искренне старалась изгнать её оттуда, считая свою страсть к Алексею возвышенной. Наконец, сил не осталось даже на эту мысль, и она ойкнула, так обильно и сильно, что даже не почувствовала, всё ли Алёшенька? Без сил девушка упала к нему на грудь, и по тому, как "лучик" начал опадать у неё внутри поняла, что Алёша тоже получил удовольствие.
– Вот уж не думал, что твоя машина такая удобная!
– Французы делали, – Оле понравилось, что Алёша похвалил её "пыжик". – Гаишник у меня как-то спрашивает: "Почему женщины так любят "пыжики"?" А я ему: "Женщины любят мужиков, а "пыжики" им только нравятся".
– Здорово отшила.
– Ага.
Остановившись у Алёшиного дома, она расцеловала его, давая понять, что спешит. С ужасом она посмотрела на часы на панели: "Стас!" Алёша ощутил неловкость скомканного прощания, но ничего не сказал. Его глаза смотрели на неё, но казались опустошёнными и усталыми. "А вымотала я его", – с удовольствием подумала она. Знала бы она, как выглядят её глаза! Но даже то, что произошло следом, не испортило впечатление от вечера, проведённого с Алёшей. На посту её остановили гаишники для проверки документов. После взрывов домов террористами прошло уже много времени, милиция проверяла машины всё реже, но теперь Оля попалась. Мент оказался нудный. Не найдя ничего в документах, он подозрительно присмотрелся к Олиному лицу: раскрасневшаяся, с мутными от только что отпустившего оргазма глазами, девушка производила впечатления пьяной.
– В трубочку дыхнём? – вкрадчиво спросил гаишник.
Ольга сидела в машине в одной юбке, без трусов, между ног горячо хлюпало, она представила, как будет выглядеть, выйдя из машины:
– Неет! – протянула она, и тут же уточнила с дерзостью. – В трубочку дыхну, но из машины выходить не буду!
– Тогда нужно проехать на освидетельствование…
– Поехали, – перебила его Ольга также с вызовом. "Добычу предвкушает!" – со злобой подумала она, и её охватило упрямство – Я же вижу, что вы под кайфом.
Гаишник уселся с ней рядом показывать дорогу в поликлинику. "Интересно, он наш запах чувствует?" – под словом "наш" Оля подразумевала смесь её и Алёшиных выделений, измазавших передние сидения: "Неужели не чувствует?" Но "мент" ничего не чувствовал. Они попрепирались у поликлиники, где Ольга снова отказалась выходить. И через несколько минут он возвратился с женщиной-врачом. На лице врачихи выражалось недоумение. Ни слова не говоря, она распечатала "трубочку", чтобы и Оля, и гаишник видели целостность упаковки.
"Трубочка" ничего не показала. Врачиха показала результат "менту", тот в недоумении пожал плечами. Всё это время он тёрся животом о водительскую дверцу и этим бесил Ольгу. Она уже вышла из обалдевшего состояния и не казалась ему ненормальной.
– Ну… ничего нет, – всё так же в недоумении врачиха всё свернула, а затем обратилось уже к Ольге: – А чего вы не захотели выходить?
– Это моё дело, – буркнула Оля и спросила у "мента": – Я могу ехать?
Возвращать его назад на пост она не собиралась.
– Да, конечно, извините.
Инцидент не смог испортить ей настроение. Ей удалось перед домом кое-как обтереться, хотя внутренняя сторона бёдер уже обсохла, надеть трусики и колготки. "Авось Стас ничего не заметит". Тот ждал её объяснений, почему она опять "задержалась"? И Ольга охотно поделилась с ним своим возмущением, рассказывая правдивую историю, какие гаишники – козлы!
Стас уже спал, а Карпова лежала в ванне, полностью погрузившись в пену, и пыталась читать Анаис Нин. "А ведь вся эта буря страстей – похоть", – Оля застеснялась своих впечатлений от близости с Алексеем. Она вдруг представила осуждающий взгляд Стаса. Он иногда смотрел на неё так, сквозь очки, набычив потный лысеющий лоб. Теперь ей стало стыдно. Перед ним и теми планами, которые она строила. "Ничего, – Оля решила себя простить. – Я буду свою страсть контролировать. Я же взрослая женщина!"
2003 год, 27 мая, вторник, утро. Алексею не спалось, он мчался, обгоняя мусоровозы, по пустынной рассветной Москве и не узнавал город. Сквозь обыденные черты столицы теперь проступало что-то мягкое и радостное. "Шарм!" Алёша заметил поливальную машину и разгадал причину. Москва, словно женщина, радовалась своему ощущению умытости и обновления. В душе его что-то шевельнулось: "А ведь ты всё-таки привязался к этому городу". Но вид поливальной машины зацепил какое-то другое воспоминание, и Алексей напрягся. "Точно! Кинохроника. Это был очень популярный видеоряд в предвоенные и послевоенные годы. Поливальные машины моют улицы советской Москвы. А ведь, если так подумать, то, что восхищало операторов тогда, никуда не исчезло. И всё так же трогает за душу и тех, кто жил тогда, и нас, сегодняшних".
Приветик мой лучистый лучик, моя неземная любовь!
Сказать, что ждала именно тебя по жизни, не сказать ничего. Вчера читала твои сообщения как свои, веришь? Чувство как будто сама писала. Кружечку с медвежатами дарю, будешь на работе кофе пить, и, может, чем-нибудь напомнит тебе меня…
Пока нет меня, можешь вспоминать меня хорошую, красивую, а главное скромную. А я тебя твой запах, тепло, нежность буду носить в сердце. У меня иногда чувство возникает, что ты сердечко облизываешь аккуратно, чтобы не задеть. Потыкаешься язычком, поиграешь, а потом оближешь… И чувство тебя разливается от сердечка по телу и спускается потом к… всем тем местам, которые тебя полюбили и хотят, иногда подвывая от желания…