* * *
После сдачи экзаменов у Тёмы появилось больше свободного времени, и все оно было посвящено его новому увлечению - Эллочке и старой любви к сбору грибов. Собирать грибы пристрастился еще с дачных времен. Оказалось, что Элла тоже любит "тихую охоту". Поэтому, как только пошли грибы, если позволяла погода, они стали по утрам ходить в лес и возвращались с полными корзинами.
Леса в Пушкине изобиловали грибами. Далеко ходить за ними не требовалось. Грибы, среди которых попадалось много белых, росли и на территории госпиталя, но лес был кругом и там искать было интереснее. Тёма с Эллой особенно любили лазать через дырку в ограде на нехоженый участок леса, занимаемый какой-то секретной спецслужбой морского флота.
- И что здесь делают моряки? - удивлялась Элла.
- Наверное, готовят каких-нибудь шпионов и диверсантов, - высказал предположение Тёма.
- А как же это можно без моря? - усомнилась Элла. - Они ведь должны будут действовать под водой.
- Может, у них тут есть специальный бассейн, - дал волю фантазии Тёма. - Да и не нашего ума это дело, - заключил он. - Хорошо еще, что никто из них по лесу не шатается.
Иногда они присаживались отдохнуть или перебрать грибы. Эллочка охотно и горячо целовалась, прижимаясь к нему всем телом, но дальше этого не шла. А когда однажды ему удалось подмять ее под себя, дрожа от возбуждения, она вырвалась и жалобно призналась:
- Нет, не могу, Тёмочка, хоть и очень хочу! Ты ведь на мне не женишься?
- А почему это надо жениться? - пробормотал он, тяжело дыша и не скрывая разочарования. - Нас ведь и не зарегистрируют, как несовершеннолетних.
- Значит, и делать этого сейчас нельзя, - убежденно сказала Элла. - Может, мы больше с тобой не увидимся и у меня будет другой муж. Как же я тогда посмотрю ему в глаза?
- Выходит… ты это… никогда не пробовала? - смущенно спросил Тёма. - А я… думал…
- Почему ты так думал? У меня, по-твоему, такой вид?
- Да нет, что ты! - замотал головой Тёма. - Просто ты, ну… такая бойкая, что ли.
Близости Эллы он больше не добивался, так как считал, что "портить" девчонок подло, для этого хватает и бывалых женщин. Примириться с неудачей помогло и то, что как комсомольца его снова привлекли для содействия милиции в поимке дезертиров, которых в районе Пушкина вполне хватало. До осени у него было несколько дежурств, но одно запомнилось на всю жизнь.
В тот раз, собрав их бригаду, капитан милиции сообщил:
- Сегодня ночью вам предстоит участвовать в засаде на дезертира, который пойдет убивать начальника госпиталя Наумова. Он будет один или с напарником, а сопровождать будет его краля-блондинка, медсестра.
Услыхав фамилию отца, Тёма обомлел, и дальше слова капитана долетали до него, как сквозь вату. А тот продолжал:
- Медсестра была поймана на краже лекарств, и Наумов ее уволил. Дезертир потребовал взять обратно, пригрозив "замочить", но ему было отказано.
- А как узнали, что сегодня они пойдут на дело? - спросил лейтенант, командир их бригады.
- Часовой у склада моряков сообщил. С ним дезертир корешился, водку распивал. Патроны просил к пистолету, и тот ему их дал, - с усмешкой ответил капитан.
- Зачем? - непроизвольно вырвалось у Тёмы.
- Для того, чтобы не спугнуть и все узнать, - серьезно ответил капитан. - Часовой этот - не простой солдат, а офицер СМЕРШа. Они на всех складах с оружием расставлены. Ты, Наумов, не волнуйся, - усмехнулся он. - Мы их по дороге возьмем, не дадим убить твоего батьку.
Бандитов задержали во втором часу ночи за полкилометра от госпиталя на шоссе у военно-морской части. Без единого выстрела. Засада расположилась по обе стороны шоссе, спрятавшись за кустами на опушке леса. Ждали больше часа и продрогли, пока не увидели идущую по дороге троицу. Как только она поравнялась с засадой, по условному знаку все с диким криком выскочили. От неожиданности или с перепугу бандиты даже не пытались оказать сопротивления.
* * *
Тёму в армию не призвали. После экзаменов всех ребят из их группы автоматически перевели с подготовительного отделения на первый курс МАИ. Он попал на самолетостроительный факультет и уже приступил к занятиям, когда его отец неожиданно получил письмо от Батурина. В нем Иван Гаврилович писал:
Уважаемый Сергей Ильич! Я и все сослуживцы по госпиталю 3405 низко тебе кланяемся и шлем свой фронтовой привет! Надеюсь, что ты жив-здоров и, как всегда, бодр и энергичен. Если все еще на меня обижаешься, то напрасно! Я ведь очень уважал и ценил тебя как работника. В рекомендации не отказал, а лишь попросил немного повременить, для большей уверенности. А ты полез в бутылку.
Теперь жалею, что тогда перестраховался, потому что нельзя было с тобой расставаться. В интересах дела, которое превыше всего! Новый начальник оказался редкостным говнюком. Не только ленивым и чрезмерно пьющим, но еще и нечистым на руку. В общем, его от нас убрали, я его временно замещаю, и все вспоминают тебя. Лучшего начальника нам не надо.
Приезжай, дорогой Сергей Ильич! Мы все тебя об этом просим. Если согласишься, добьемся твоего перевода. Я сожалею, что тогда между нами пробежала черная кошка, и признаю, что был не прав. На расстоянии все лучше оцениваешь. Не сомневайся, теперь мы тебя без проволочек примем в партию.
В общем, мы тебя ждем! Передай мой привет супруге, детям и поцелуй за меня маленькую Викочку.
Твой замполит Иван Батурин.
P.S. Сейчас госпиталь находится в селе Брюховичи. Это очень красивое место в окрестностях Львова. Для тебя и семьи приготовлена удобная вилла рядом с госпиталем, в местечке Лончики.
Получив письмо, Сергей Ильич затосковал. Он предвидел, что скажет на это его жена. Так оно и вышло.
- Разве нам здесь плохо? От добра добра не ищут! - Она наотрез отказалась ехать во Львов. - И Тёмочке надо учиться. С кем мы его оставим?
Однако Сергей Ильич не смог "наступить на горло собственной песне" и отказаться от реальной возможности снова стать членом партии. И он решился. Ничего не сказав, телеграфировал Батурину о своем согласии и, только когда сообщили, что должен явиться за новым назначением, объявил об этом жене.
- Анечка! Надеюсь, ты меня поймешь и простишь, - сказал ей тихо Сергей Ильич, виновато отводя глаза. - Я назначен во Львов. Если не захотите поехать, оставайтесь. Приложу все силы, чтобы вы здесь не нуждались.
Сергей Ильич замолчал, готовясь к скандалу, но Анна Михеевна была умным и сердечным человеком. Осознав, что ничего не изменишь, и, понимая причину, побудившую мужа принять такое решение, спокойно сказала:
- Ну что ж. Значит, так тому и быть. Да и тебя, - с усмешкой взглянула на мужа, - нельзя отпускать одного. А то опять в партию не примут, - и озабоченно добавила: - Вот только Тёмочке очень трудно придется здесь одному. Но что делать? Будем посылать ему продукты и попросим Диму присмотреть за ним и помочь, если понадобится. Он еще не женился?
- Нет, вроде бы, - повеселев, ответил Сергей Ильич. - Только еще собирается.
- А баба Ада не может пожить в Москве с Темой? - с надеждой посмотрела на мужа Анна Михеевна.
- Исключено, - покачал головой Сергей Ильич. - Сама знаешь, как мама религиозна. Она никуда не поедет от своих старух. Так что, Анечка, давай собираться! А наш сын уже большой и не пропадет.
Через несколько дней Тёма остался совершенно один в пустой московской квартире на Покровке, если не считать "божьего одуванчика" - Дуняши.
Глава 12
Великая победа
Тёме запомнилась эта осень тем, что он постоянно хотел есть. Продукты, которые оставила мать, быстро кончились. Наверное, потому, что Дуняша, взявшаяся готовить ему завтраки, использовала их также и для себя. Вспомнив, что одной из причин смерти бабушки Веры было плохое питание, Тёма даже заподозрил, что она голодала не столько из-за тоски по дочери Инне, сколько вследствие того, что ее объедала соседка. Но, как говорится: не пойман - не вор.
Уходя утром в институт, Тёма, как правило, ел какую-нибудь жиденькую кашку и ее же, если оставалась, доедал приходя поздно вечером домой. В обед, сдав талоны от своей карточки в столовую института, обычно получал водянистую похлебку из кислой капусты и вареную картошку с морковной котлетой. Несмотря на такое скудное питание, студенты не только прилежно учились, но и занимались спортом.
Тёма, который и раньше хорошо катался на коньках и лыжах, сразу же записался в эти секции спортклуба МАИ, а вместе со своим новым другом Васей Назаровым еще и в секцию бокса. Отец Васи служил на Дальнем Востоке, помощи семье не оказывал, и они тоже недоедали. Но молодость - великая сила! И вечно полуголодные они после занятий не только бегали на лыжах, играли в русский хоккей и дрались на ринге, но вдобавок ездили по стадионам и спортзалам смотреть соревнования - будь то плавание или матчи по баскетболу. От недоедания они были очень худы и плохо росли, но, несмотря на это, энергия била через край.
Тёма с Василием были почти неразлучны. Назаров часто оставался у него ночевать, так как они допоздна занимались по математике, физике и химии, которые Ваське давались тяжело. В секции бокса их тоже поначалу поставили в одну пару. Но оба были азартными, стремились к победе и, входя в раж, нещадно колотили друг друга. Поневоле возникало озлобление и, осознав, что это угрожает их дружбе, попросили тренера, чтобы тот их развел.
Единственным развлечением, не считая спортивных соревнований, было кино. Этот период отличался расцветом дружбы с западными союзниками, и на экранах появились прекрасные американские и английские фильмы. Народ, уставший от жестокой войны и тяжелых переживаний, жаждал отдохновения. Особенно охотно люди смотрели веселые кинокомедии "Тетка Чарлея" и "Мистер Питкин в тылу врага", на которых можно было посмеяться до упаду.
Однако с деньгами дело обстояло туго. В это время в Москве уже начала оживать торговля. Постепенно в столицу возвращалось население и открывались магазины. Кипела жизнь на продуктовых и вещевых рынках. Многим торговцам требовалась помощь, рабочих рук не хватало, находилось дело и для студентов. Само собой, это шло в ущерб занятиям, но неплохо пополнило бюджет.
- Знаешь, Тёмка, пожалуй, я куплю для мамы красивое платье, - мечтательно произнес Василий, пересчитав деньги, которые каждому из них вручил торговец картошкой за то, что помогли перевезти товар с пригородного вокзала на Центральный рынок. - У нее день рождения, а надеть нечего. Она все с себя продала, когда голодали.
- Ты бы лучше галоши себе купил на ботинки. Они же у тебя каши просят, - посоветовал Тёма. - Вон как носом шмыгаешь, заболеть можешь! Ну зачем ей сейчас нарядное платье? Подари духи или цветы.
- Нет, это не то! - тряхнул головой Василий. - Мама обносилась, и новое платье ее порадует. А потом, представляешь: вдруг вернется отец? - снова помечтал он. - Как же она покажется ему в таком виде?
* * *
В то время на московских базарах было полно воров и всяческого жулья. Вовсю орудовали карманники. Заманивали в укромные места, отнимая товар и деньги. Надували простаков "наперсточники" и шулера. Сбывали краденое всякого рода подонки. На одного из них и нарвался Василий.
Они уже больше часа топтались на рынке и два раза прошли все ряды. Товаров с рук продавалось много, выбор платьев был большой, но друг все еще не мог решить, что ему больше нравится.
- Тут все больше шерстяные и полотняные, - объяснил Васька, - а мама любит шелковые.
- Так ведь их здесь много. Неужто ни одно не нравится? - удивился Тёма. - Ну вот хотя бы то, - кивнул на старуху с платьем в руках, - темно-зеленое.
- Мама не любит однотонные, - мотнул головой Васька. - Ей больше по душе цветастые.
- А как ты определишь размер? - спросил Тёма. - Вдруг не подойдет?
- Это не страшно, лишь бы не был мал. Она хорошо шьет, - ответил Василий. - У нее сорок восьмой, но можно взять и побольше.
Наконец он все же выбрал то, что хотел.
- Этому платью цены нет. Заграничное! У Народной артистки куплено, - рьяно нахваливал свой товар хромой небритый мужик.
Тогда в городе укрывалось много дезертиров и бежавших из мест заключения уголовников. В то время, когда армия добивала врага, охране порядка в столице не уделялось должного внимания, и, пользуясь этим, преступники обнаглели. Совершали дерзкие налеты на склады, магазины, квартиры и прохожих. Грабили и убивали. Особенно наводила на обывателя ужас одна из наиболее жестоких банд, называвшая себя "Черная кошка". Она орудовала по, всему городу, и мало того, что безжалостно обчистила квартиры у многих известных и заслуженных людей, оставляя за собой трупы, но вдобавок бандиты нагло насмехались над милицией, рисуя в местах своих преступлений "фирменный знак" в виде ощерившегося кота.
Василий долго торговался с жуликоватым продавцом, дважды делая вид, что уходит, и возвращаясь. Но тот держался стойко и всякий раз, не выпуская из рук платья, нещадно комкал и тряс им перед его глазами, чтобы доказать высокое качество товара.
- Такого шелка у нас не производят, - утверждал он, с силой дергая ткань. - Ты посмотри какой прочный!
- Нет у меня столько денег, - честно признался Василий. - Вон, другие куда меньше тебя просят. Если б мне не хотелось порадовать мать, давно бы ушел!
Поняв, что парень не врет и ничего больше из него не вытянешь, хитрован принял сочувственный вид и с фальшивым вздохом, еще больше скомкав платье, протянул его Василию.
- На, держи! Твоя взяла. Раз для матушки, так и быть - отдам его за полцены.
Обрадованный Василий, зажав платье подмышкой, быстро отсчитал ему деньги, продавец услужливо завернул покупку в газету, и друзья с облегчением быстрым шагом направились восвояси, боясь как бы тот не передумал. Но когда они дома на Покровке развернули газету, достали из нее платье и стали любоваться покупкой, то ахнули, обнаружив на одном из рукавов зияющую дыру. Как они ее не заметили, было поразительно! Однако, немного погоревав, друг Тёмы успокоился.
- А ты знаешь, это даже лучше, что оно рваное, - неожиданно заявил он.
- Почему это? - не понял Тёма.
- Платье-то хорошее, и мамке велико. Все равно ведь будет перешивать, - объяснил Василий. - А так она даже расстроилась бы, что я потратил столько денег. Теперь совру ей, что купил по дешевке.
Незадолго до начала экзаменов, когда Тёма уже сдавал зачеты, в квартире на Покровке появился младший брат отца дядя Дима. То ли он и правда втихаря женился, то ли на время сошелся со своей девушкой, но пришел с ней вместе, и не просто так, а поселиться в пустующей комнате соседки Вассы. Оказывается, Дмитрий Ильич уже заходил в отсутствие племянника и обо всем договорился с Дуняшей, которой хозяйка комнаты оставила ключи и разрешила пустить туда жильцов. Девушка была длинноносой, черной, как галка, с усиками над верхней губой. Рядом с его светловолосым и голубоглазым дядей она казалась некрасивой.
- А это - мой племянник, о котором я тебе говорил, - сказал дядя Дима. - Знакомься, Тёма! Стелла будет здесь жить со мной и скоро станет нашей родственницей.
- Мама говорила, что ты обещал часто заходить, - высказал ему недовольство племянник. - Куда же ты запропастился?
- Недосуг было. Сам ведь знаешь, что добрыми намерениями дорога в ад вымощена, - отшутился Дмитрий Ильич. - Когда сам женишься, то поймешь, что на другие дела времени не остается.
- Зато теперь я смогу выполнить поручение твоей мамы… Ты теперь вместе с нами будешь нормально питаться.
Молодые обосновались в каморке Вассы, и Тёма очень скоро убедился, что для радужных заявлений дяди Димы не было никаких оснований. Стелла оказалась большой лентяйкой и после бурных бессонных ночей утром не вставала даже для того, чтобы проводить своего возлюбленного. Готовила она получше старой Дуняши, но толку от этого было мало. И он, и его дядя уходили из дому, как говорится, не солоно хлебавши. А она целый день валялась, читая книжки, даже вечером не утруждая себя приготовить что-нибудь повкуснее.
- Много есть вредно, - вполне серьезно возражала Стелла в ответ на упреки Дмитрия Ильича. - А у тебя, милый, уже начинает расти животик.
- С чего это он будет расти, если вечно хожу полуголодным? - возмутился возлюбленный. - Если кормить не будешь, я же ноги протяну!
- А почему тогда мне хватает? Я ведь ем то же, что и ты. Нельзя быть таким обжорой!
- Это я-то обжора? - рассердился Дмитрий Ильич. - Ты слышишь, Тёма? Как, по-твоему, - можно нормально работать при таком питании?
Он недобро посмотрел на свою сожительницу:
- Еще бы тебе не хватало, когда целый день валяешься в постели!
- Ах так? По-твоему, я - бездельница? - глаза Стеллы наполнились слезами. - Разве я виновата, что не могу устроиться на работу по специальности?
- Но ведь не обязательно тебе быть библиотекарем. Могла бы поработать пока в жилищной конторе, - возразил Дмитрий Ильич. - Предлагали же.
- Вот как ты заговорил, - заплакала Стелла. - Скажи прямо, что я тебе надоела, и я вернусь к маме!
Видно, такая перспектива дядю Диму не устраивала, он угрюмо уткнулся в свою тарелку, и ужин закончился в унылом молчании. Ссоры между ним и Стеллой, в основном из-за плохой еды, становились все чаще, и Тёма пришел к выводу, что их свадьба вряд ли состоится.