* * *
На первой же вечеринке в доме у Марины Тёма убедился, что ожидания его не обманули. Невеста Симки не произвела на него впечатления. Маленького роста, чернявая и кругленькая, как колобок, рядом со стройным белокурым красавцем Симкой она выглядела довольно невзрачно, но его друг души в ней не чаял. Ее подруги - Надя и Света были намного интереснее.
Стройная голубоглазая Светлана, с золотистыми волосами и отличной фигурой, была немногословной и обладала мягкими манерами. Дочь крупного дипломата, она выглядела очень элегантно во всем заграничном и видно было, что изрядно избалована своими родителями. Тёма сразу "положил на нее глаз", поскольку ему всегда больше нравились блондинки.
Надежда была совершенно иной. Она была не так идеально сложена, как Света, но красота и весь ее облик были куда более яркими. Надины темно-русые волосы отливали медью, большие карие глаза смотрели насмешливо, одета она была не так дорого, зато более броско и "стильно". Но самое главное, Надя была инициативной и остроумной, так что в ее присутствии обе подруги выглядели бледновато.
В новой компании Тёма, как говорится, пришелся ко двору. Кто родители Марины он так и не понял, но дом у них был полной чашей, а дочь и старший сын Гриша ни в чем не знали отказа. Кроме Гриши, в их компанию входил его двоюродный брат, долговязый Эдик, покоритель женских сердец. По словам Симки, Надя и Света были влюблены в Эдика, но по тому, как обе наперебой кокетничали с Темой, он решил, что если это и было, то в прошлом. Однако намеки на интимные отношения подруг с Эдиком сделали Тёму смелее, и, поскольку обе девушки откровенно его соблазняли, он решил не упускать возможности познакомиться с ними поближе и узнать, так ли это на самом деле. К сожалению, все оказалось правдой. И первое разочарование принесли встречи со Светланой, так как вначале Тёма отдал ей предпочтение из-за милой его сердцу "масти".
Света пригласила его на эстрадный концерт, а когда проводил ее до дома на Котельнической набережной, предложила познакомить с родителями. На вечеринках у Марины они не раз, после распития крепких напитков и танцев обнимались в темном углу, невзирая на ревнивые взгляды Нади. Света была очень нежна, нравилась ему, и Тёму интересовали ее родители. Поэтому он охотно согласился.
Отец и мать Светы приняли его настолько радушно, насколько позволила их чванливость, и показались малосимпатичными. Квартира была большая, в высотном доме. После чая, к которому по-русски была подана выпивка и закуска, Света повела его в свою комнату. Комната была большой и прекрасно обставленной. Широкая тахта покрыта от потолка персидским ковром. У окна письменный стол с книжными шкафами по стенам, а напротив - шифоньер с зеркалом, большая радиола и магнитофон.
Всегда молчаливая, Света неожиданно разговорилась. Она потянула Тёму за руку к тахте и, когда они, обнявшись, уселись рядом, горячо зашептала на ухо:
- Правда у меня хорошо? Нам ведь удобно будет здесь жить, если… поладим с тобой, Тёмочка? Маме ты понравился. - И Света впилась в его губы долгим поцелуем.
Охваченная страстью, она проворно разделась. Ничуть не стесняясь своей наготы, заперла дверь, увлекла его на тахту. У нее, тихонькой и инфантильной на вид, обнаружился не только бурный темперамент, но и неприятная изощренность. Это и отвратило Тёму, твердо решившего порвать с ней, невзирая на радужные перспективы совместной жизни. После "первого тура" он мягко высвободился из ее объятий и, не объясняясь, стал одеваться.
- Ты что, уходишь? Мало же тебе надо, - обиженно проворчала Светлана, но тоже встала и оделась.
Она отперла дверь, выглянула в коридор и, понимая, что отношения у них не сложились, тихо, чтобы не услышали родители, выпроводила его из квартиры. "Неужели и Надя такая же испорченная? - с горечью думал Тёма, возвращаясь на метро домой. - Вот тебе и девушки из порядочных семей!" Его не столько разочаровало то, что у Светы уже кто-то был, как ее сексуальная распущенность. Это вызывало отвращение и уважать, а тем более по-настоящему любить такую женщину он не мог.
И все же, "забраковав" Светлану, Тёма решил проверить, что являет собой Надя, и переключился на нее, благо у получившей отставку хватило ума сделать вид, будто ничего не произошло.
Что касается Нади, то она была не глупа и лишних вопросов не задавала, ибо ее это устраивало.
* * *
С новой подругой было куда интереснее, чем со Светой. Надя не только оказалась остроумнее и начитаннее, но и умела рассказывать любопытные истории. Задолго до личного знакомства с ее родителями Тёма узнал многое об их необычно сложившихся отношениях.
- Мой отец - выдающийся человек, у него совершенно уникальная биография, - доверительно поведала она Тёме, и это еще больше их сблизило. - Он сейчас возглавляет крупное издательство, но мог бы занимать высшие посты, если бы его карьеру, - она грустно вздохнула, - не испортила мать.
- А что у них произошло? Почему разошлись? Мать давно живет с отчимом? - забросал ее вопросами Тёма.
- Это такая удивительная история, что о ней можно написать толстый роман, - ответила Надя. - Мне очень жаль папу, и я осуждаю мать. - Начала она свой рассказ. - Мама моя выросла в семье музыканта, а отец - простой парень из рязанской деревни. Но очень способный - сумел окончить Ленинградский институт востоковедения. Прекрасно владеет персидским языком.
- А что в этом необычного? - отозвался Тёма. - В то время многие простые парни окончили красные вузы. Им отдавали предпочтение.
- Ты слушай, не перебивай, - мягко одернула его Надя. - Папа был активным партийцем и в Ленинграде его избрали в горком. Он видный мужчина и очень обаятельный. Сам убедишься, когда я вас познакомлю, - бросила на него ласковый взгляд. - И он очень понравился "кадровику" ЦК партии Маленкову.
- Ну и что, его взяли на работу в ЦК? - полюбопытствовал Тёма.
- Произошло другое. Было сфабриковано знаменитое "Ленинградское дело", и все руководство Ленинградского горкома было расстреляно. Уцелел только мой отец.
- Да ну! - поразился Тёма. - Как же это вышло?
- Спас его Маленков. Он-то все знал заранее и срочно накануне арестов вызвал папу в Москву на прием к самому Сталину за новым назначением на ответственную работу. Папе тогда не исполнилось и тридцати.
- Неужели он видел самого Сталина и говорил с ним? - невольно вырвалось у Тёмы.
- Вот как мы сейчас с тобой, - с гордостью подтвердила Надя. - Сталин беседовал с ним один на один за накрытым столом, назначил его первым секретарем в Хорог и даже выпил бокал вина за его успехи. Но это уже другая история. Добавлю только, что за работу на Памире отец получил орден Ленина.
- Ну а что у него вышло с твоей мамой? - напомнил ей Тёма.
- Мама с ним встретилась, когда его перевели в аппарат ЦК партии. У него было высокое положение, а ее даже в институт не приняли из-за буржуазного происхождения. Но когда за него вышла, - Надя скупо усмехнулась, - то тут же поступила в Педагогический. Сейчас заведует там кафедрой.
- Так почему же они расстались? Не сошлись характерами?
- Просто не любила она его, и все! Даже выйдя, продолжала встречаться тайком с другом детства, - нахмурилась Надя. - Он-то и есть мой отчим.
- Ну и что? Такова жизнь, - пожал плечами Тёма. - Не за что ее осуждать!
- Есть за что, - поморщилась Надя. - Тогда еще мать поступила довольно честно, разведясь с ним. Хотя уже родилась я, и она отцу испортила жизнь. Но потом сделала то, чего я ей никогда не прощу!
- Да что же она такого сделала? - нетерпеливо воскликнул Тёма.
- Началась война, и отчима сразу забрали на фронт. У них с мамой уже рос мой младший брат. А отца назначили Генеральным консулом СССР в Иране. Он был одинок и, зная, что матери с двумя детьми приходится туго, предложил ей поехать вместе с ним. И, как ты думаешь, в качестве кого? - возмущенно взглянула на Тёму. - В качестве законной супруги!
- А она знала, что отчим жив? Или опять развелась?
- Да в том-то и дело, что не разводилась она с ним. Как-то оформили документы. Даже братишка считался сыном советского консула. Но самое противное то, что пробыв с папой всю войну в Иране, мать, когда приехали в Москву с полными чемоданами барахла, сразу же, подхватив нас с братом, бросила папу и перебежала к отчиму, вернувшемуся с фронта живым и невредимым. Теперь ты понимаешь, почему я не люблю свою мать, а папу жалею и обожаю? Ведь он так больше и не женился. И несмотря ни на что, нам помогает.
Разумеется, Тёме все было ясно и ему очень захотелось посмотреть на родителей и отчима Нади.
* * *
Собираясь жениться, Тёма пришел к выводу, что с работой на заводе в Быково ему придется расстаться. Поездки в оба конца занимали слишком много времени, чтобы он мог справиться с семейными обязанностями, да еще учиться заочно в аспирантуре. Надо было подыскать новое место, где бы легче все это совмещать.
И судьба пошла ему навстречу в лице молодого инженера из НИИ ГВФ Коли Иванова. Голубоглазый коренастый паренек с широкой симпатичной улыбкой появился на заводе, когда узнал, что в агрегатном цехе осуществляют проект поточной линии ремонта, разработанный Темой. Иванов готовился к защите кандидатской диссертации, посвященной поточным методам ремонта самолетов, и обобщал положительный опыт заводов.
Почти ровесники, они быстро сошлись, и Николай, не только помог Тёме ценными советами, но и убедил, что разработанный им новый метод организации ремонта агрегатов, который дал заводу внушительный экономический эффект, вполне может стать основой его кандидатской диссертации.
- Переходи на работу к нам в НИИ. Я тебе подсоблю, - предложил он Тёме. - Поговорю с начальником отдела, и он организует твой перевод. У нас ты быстрее сможешь написать диссертацию без отрыва от основной работы.
- С переводом вряд ли получится, - усомнился Тёма. - На заводе не отпустят. Придется увольняться, но тогда мне лучше перейти на работу в авиационную промышленность. Я ведь окончил МАИ.
- Наш институт - головной в отрасли, мы можем добиться твоего перевода через министерство. Нам не хватает толковых и инициативных инженеров. Тем более, - он улыбнулся, - будущих кандидатов наук.
Закончив дела на заводе, Иванов отбыл и больше не появлялся, но, как показали дальнейшие события, о своем обещании не забыл. Вскоре из ГосНИИ ГВФ пришел официальный запрос, предлагавший директору завода откомандировать ведущего инженера Наумова в головной институт отрасли в связи с "острой нехваткой научных кадров". Тёму вызвал к себе директор Ханов.
- Изменяешь нам? Разве не мы тебя с периферии вытащили? - обрушился он на своего ведущего инженера. - Такова твоя благодарность? И какой же ты "научный кадр"? - насмешливо ткнул пальцем в запрос: - Вот производственник ты хороший, что правда, то правда! Не отпущу!
- Да не изменяю я заводу, Иван Семенович, - решительно возразил Тёма. - И разве не отплатил я добром за вашу помощь? А учеными не рождаются! Вот и я хочу стать кандидатом наук. В ГосНИИ ГВФ для этого лучше условия! - Немного замявшись, решил "открыть карты": - Я жениться собрался, Иван Семенович. А там за степень буду получать!
- Ну, это другое дело, - проворчал директор, смягчаясь. - За кандидатскую на заводе и правда ничего не получишь. А что? - его широкое лицо тронула улыбка. - У тебя, Наумов, думаю, все получится. Раз книжки пишешь, накропаешь и диссертацию. - Директор откинулся в кресле: - Ладно, отпущу, но только не сразу. Через полгода, как закончим переоборудование нового агрегатного цеха. Это будет внедрением твоей диссертации. И то при условии, - хитро подмигнул он, - если женишься!
* * *
Мать Нади оказалась крупной женщиной, очень речистой, с диктаторскими замашками. Отчим, напротив, был тихий и молчаливый, во всем ей поддакивал, и Тёма справедливо решил, что он у жены прочно "под каблуком". Квартирка была в самом центре: в двух комнатах теснились Надя с младшей сестрой и братом, родители и еще домработница, бывшая детям чем-то вроде второй матери. Правда, для старшей дочери, часть комнаты с окном отделили тонкой перегородкой. Помещались там лишь кровать, письменный стол и книжные полки.
В этом закутке, за звукопроницаемой перегородкой произошла у них первая интимная встреча. Кроме вечеринок у Марины, Тёма с Надей несколько раз ходил в театры и на выставки. Расставаясь, они целовались и пылали взаимной страстью, но была зима и удовлетворить ее им было негде. Наконец, когда стало невмоготу, и в подъезде уже почти дошло до этого, Надя воспротивилась и, тяжело дыша, предложила:
- Нет уж! Давай лучше рискнем у меня дома, в моей комнатке.
- Но из-за перегородки все слышно. Скандал выйдет! - усомнился Тёма. - В комнате всегда кто-то есть.
- Не робей, Тёмка! - спокойно сказала Надя. - Дверь запирается, а если что и услышат, никто ничего не скажет. Я знаю!
- А что, у тебя уже есть опыт? - ревниво спросил Тёма. Он уже остыл и сразу сообразил, почему она так уверена.
- Ну а если и так? - Надя смело подняла на него глаза. - Разве у тебя не было до меня девушек? Я ведь на третьем курсе университета и мне уже двадцать лет.
- Да я не о том, - смешался Тёма. - Конечно, мы уже не дети. Просто скандал нам ни к чему. Вот и хорошо, что честно об этом сказала. И я вижу, что можно не опасаться.
Надя бросила на него пристальный взгляд и тихо сказала:
- Наверное, ты должен знать. Был у меня один парень. Очень мне нравился. Борец, мастер спорта. Хотел на мне жениться, сделал предложение, но мои родители - ни в какую! Потому что - еврей.
- А ведь и я, по отцу, тоже, - напомнил ей Тёма. - Выходит, и у нас не выйдет, если захотим пожениться.
- У нас-то выйдет! - уверенно сказала Надя. - У мамы тоже неладно по этой части, и с тобой - другое дело.
- Но как же твоя мать может себя вести как антисемитка, если в ней самой еврейская кровь? - возмутился Тёма.
- Никакая она не антисемитка, и отец тоже, - спокойно объяснила Надя. - Отказали ему, заботясь о моем благополучии. Посчитали, что такой рядовой спортсмен, да еще еврей, ничего не добьется в жизни. У отца и матери большие связи, но пятый пункт анкеты все портит.
- Меня тоже не приняли в аспирантуру. Из-за отца, - честно признался Тёма.
- Ну, это не слишком большое препятствие. Думаю, - Надя вдруг повеселела, - твоя кандидатура пройдет, ежели посватаешься. Не оставаться же мне старой девой?
И вот, в один из последующих дней у нее в комнатке произошло их первое любовное свидание. Они хотели было устроиться на узкой скрипучей кровати, но убоявшись, что их услышат не только свои за перегородкой, но и соседи, передумали. Тёма, вспомнив о пеньках, посадил Надю на край письменного стола, и они с упоением предались своей страсти. Было не очень удобно, он старался тише дышать, а партнерша искусала губы, чтобы не издать ни звука, но все же они смогли ее утолить и расстались довольные друг другом.
С этого дня встречи у нее в комнате стали частыми. Первой о замужестве заговорила Надя.
- А почему бы, Тёмочка, нам с тобой не начать жить по-людски? - осторожно начала она, когда они, отдыхая после бурного секса, лежали, тесно прижавшись на узкой кровати в ее маленькой комнатке. Был редкий день, когда в квартире никого из домочадцев Нади не было.
- Это ты называешь "по-людски" - жить в таком закутке? - скептически отозвался Тёма. - Здесь даже нормальную кровать не поставишь, а уж принять друзей и вовсе невозможно. Сама ведь не выдержишь!
- С тобой все выдержу, - ластясь к нему, заверила Надя. - И потом, мы здесь поживем только на первых порах.
- А потом? - недоверчиво посмотрел на нее Тёма.
- Потом переедем жить к моей бабушке, - неожиданно объявила Надя. - У нее две комнаты. Я уже с ней говорила, она согласна.
Тёма был озадачен. Такой вариант даже не приходил ему в голову. Бабушка Нади по матери жила не одна. У нее после развода поселился Андрей Иванович, отец Нади.
- А куда вы денете отца? - удивленно спросил он.
- Папа переедет жить к женщине, с которой давно встречается. Он сказал, что сделает это только ради меня.
- Он и правда у тебя замечательный! - восхитился Тёма. - Выходит, ты и с ним успела поговорить?
- Выходит, так. А ты что, недоволен? - тесно прижалась к нему Надя. - В чем-то еще сомневаешься?
- Сомневаюсь, смогу ли обеспечить тебе жизнь, к которой ты привыкла, - серьезно ответил ее Тёма. - Ты избалована, привыкла получать все, что хочешь. А я простой инженеришка с мизерной зарплатой. - Он помолчал и, вздохнув, добавил: - Придется нам обождать, пока не защищусь или хотя бы поступлю в аспирантуру. Тогда, - усмехнулся, - будет надежда, что ты меня не бросишь.
- Напрасно считаешь меня белоручкой, - заверила его Надя. - Я ведь все умею: и постирать, и полы помыть. Трудности меня не пугают, но они нам и не грозят. Папа обещал каждый месяц давать мне четверть зарплаты. Ему это не в тягость.
Совесть Тёмы заставила его еще немного посопротивляться, но перспектива рисовалась неплохая, и он принял решение познакомить Надю с мамой.