- Мара, что ты здесь делаешь? - Ирина Петровна оказалась за ее спиной. Вопрос прозвучал так неожиданно, что девушка вздрогнула и резко обернулась. Пристальный взгляд Ирины Петровны скользил по взволнованному лицу Мары. - Ты что здесь делаешь? В прятки играешь, что ли? С кем?
- Нет. Я просто… - Мара растерялась.
- Что бы это значило? - Ирина Петровна хитро сощурилась, пытаясь понять причину пунцовых щек девушки.
- Ничего, жду заказ.
- Очень своеобразно. Может быть, есть проблемы?
- Нет.
- У тебя все в порядке? - настаивала Ирина Петровна.
- Да, все в полном порядке.
- Хорошо. - Ирина Петровна повернулась и направилась по длинному коридору в сторону своего кабинета. Ей не терпелось оглянуться, но она сдержалась. В ресторане не должно происходить ничего такого, о чем бы она не знала. Но Ирина Петровна была уверена в том, что о любых новостях ей доложат в конце дня. Она подумала: "Пусть девочка порезвится, поживем - увидим, что она такое затеяла".
Мара проводила Ирину Петровну недовольным взглядом. Надо же ей было оказаться здесь именно сейчас! Какое удивительное свойство - неожиданно появляться там, где тебя не ждут. Мара прищелкнула языком. Наверное, она действительно странно смотрелась здесь и обратила на себя внимание. Это была ее ошибка. Успев немного узнать Ирину Петровну, Мара понимала, что она не ограничится вопросами, на которые так и не получила ответа. Возможно, какое-то время она будет присматривать за Марой.
- Вот черт! - Мара была недовольна собой. И вообще, что это с ней случилось? Какой-то черноглазый самец нахально раздевает ее взглядом, пускает в ее адрес пошловатые шуточки, а она уши навострила, растеклась, прямо-таки растаяла. Недостойное поведение мужчины ввергло ее в непристойные мысли. Это и есть тот случай, о котором постоянно говорит Евдокия Ивановна. Настоящий мужчина не станет так себя вести. Ни к чему хорошему это не приведет. К тому же он, кажется, не принадлежит к тем посетителям, которые на особом счету у Елены Константиновны. Ни разу она не подошла к их столику, ни она, ни Ирина Петровна. Значит, нужно взять себя в руки и показать, что она не из тех, с кем можно запросто заигрывать, чуть не под юбку залазить. Она не нарушит ничьих планов, если покажет, что она выше мимолетных романчиков. Ей не нужны сомнительные приключения, она ждет настоящего, единственного! При этом она готова делать все, чтобы удержаться на своей работе. То, на что намекала Ирина Петровна, никак не помешает ей в достижении своей мечты. Любви на свете не становится меньше. Где-то уже есть тот, кто не станет задавать вопросов, кому будет безразлично ее прошлое, а важным останется только настоящее, планы на долгое, счастливое будущее. Так и случится, надо только сильно верить! Она найдет свое счастье. И найдет она его где угодно, но только не в прокуренном, оглушенном музыкой ресторане. Ну сейчас она отбреет этого нахала! Полная решимости, Мара взяла поднос с очередной бутылкой красного вина и фруктами. Раздатчица хитро улыбнулась:
- Послушай, девочка, совет мудрой тети: мужчины, которые пьют хорошее вино, заслуживают внимания. Лови момент! - небрежно бросила она и, не дожидаясь реакции Мары, занялась очередным заказом.
Мара на мгновение застыла с подносом, но, решив, что не стоит тратить время на пустые разговоры, повернулась и вышла из душной, пропитанной ароматными запахами кухни. Все толкают ее к тому, что пора перестать просто улыбаться. Пора делать многообещающие авансы, набираться опыта. Для чего? Чтобы вот так с противной нагловатой улыбочкой лет через двадцать давать совет очередной молоденькой официантке? Мару передернуло. Как же низко и гадко - всех стричь под одну гребенку. Она не такая, она выше плотского, безрассудного, сиюминутного. Ей нужно совсем другое. Она не станет размениваться на мелочи. Мара быстро двигалась по длинному коридору, продумывая колкую фразу, которой ответит на очередную вольность поклонника. Она практически убедила себя, что она и этот черноглазый нахал - нелепый, невозможный союз. Ей не нужен ни флирт, ни пустые обещания. Пусть не думают, что она молодая дурочка, которую могут растрогать страстные взгляды! Но то, что произошло в следующее мгновение, привело к совершенно другой развязке. Мара вскрикнула и чуть было не уронила поднос: перед ней словно из-под земли возник возмутитель ее спокойствия.
- Испугал? - тихо и вкрадчиво спросил он. Не дожидаясь ответа, быстро оглянулся по сторонам, взял из рук Мары поднос и поставил его на стоявший у стены стул.
- Что вы делаете? - Мара не слышала своего голоса. Она только снова почувствовала, как низ живота охватила горячая волна желания.
- Молчи, - прикладывая палец к губам, ответил мужчина и, кивнув в сторону небольшого темного коридорчика, уходящего куда-то вправо, спросил: - Что там?
- Подсобка.
Больше мужчина ничего не говорил. Он властно взял Мару за руку и повел за собой в глубь этого маленького коридора. Вскоре они оказались в темном пространстве, единственным украшением которого был небольшой стол, накрытый какой-то то ли скатертью, то ли клеенкой. Стол стоял вплотную к железной двери. Вероятно, ею давно не пользовались. Мара попыталась высвободить руку, но горячие пальцы еще крепче сжали ее, а еще через мгновение сильные мужские руки обняли ее, заскользили по волосам, спине, бедрам. Влажные губы покрывали поцелуями ее лицо, шею. Пытаясь увернуться, Мара отклонялась назад, но тем самым только облегчала мужчине его задачу. Быстро расстегнув пуговицы блузки, он жадно целовал ее грудь. Он мял ее, урча, постанывая. Объятия становились все крепче.
- Как тебя зовут? - Переводя дыхание, он смотрит на нее. В этом взгляде Мара видит предопределенность. Она уже знает, что одними поцелуями все не закончится. И, к своему ужасу, понимает, что сама безумно хочет того, что должно случиться дальше.
- Мара, - шепчет она, преодолевая спазм. От возбуждения ей трудно говорить. Все естество жаждет наслаждения. Последние искорки разума, гордости пытаются сопротивляться, но их усилия слишком ничтожны под натиском страсти, желания.
- Мара? Мара… - Черные глаза мужчины так близко, что сливаются в один огромный светящийся шар. - Какое красивое имя. И ты сама очень красивая…
Он поцеловал ее в губы так, что у Мары закружилась голова. Она пошатнулась, обмякла в объятиях, чувствуя, что вдруг оказалась в воздухе. Ноги оторвались от земли: мужчина взял ее на руки, быстро посадил на стол, заставил лечь спиной на холодную твердую поверхность. Теперь его руки свободно скользили по груди, талии Мары. Эти прикосновения заставляли ее тело подрагивать от удовольствия. Она не могла объяснить всех ощущений, но самым сильным было, пожалуй, нарастающее желание того запретного, неизведанного. Маре не было дела до того, что в любую минуту их могли обнаружить. Она слышала музыку, доносящуюся из зала. Там была другая жизнь, а здесь, в этом маленьком темном коридорчике, совершалось таинство. Мара была уверена, что ничего плохого с ней не может случиться, если ей сейчас так хорошо. И зачем было так запугивать ее? Зачем было рассказывать о коварстве мужчин, если их прикосновения дарят столько наслаждения? Неужели она могла быть такой глупой, чтобы добровольно отказаться от этих непередаваемых ощущений?
Все, что случилось потом, Мара помнила смутно. Она почувствовала на себе тяжелое тело, горячее дыхание мужчины стало прерывистым. В какой-то момент она закрыла глаза и поняла, что ее разум, тело полностью во власти этого незнакомца. Каждое его прикосновение вызывало у Мары мучительное наслаждение. Ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Настало мгновение, когда все тело ее напряглось, отвечая на очередной натиск страсти, и новое, совершенно подчиняющее себе ощущение окатило ее горячей волной. Мара почувствовала, как ладонь мужчины закрыла ей рот. В порыве страсти она не слышала, как громко отвечает на ласки. Мара была готова к продолжению, но мужчина громко выдохнул и поднялся. А она так и осталась лежать на столе, свесив с него бесстыдно расставленные ноги. Мара все еще не вернулась оттуда, где ей было так хорошо, сказочно хорошо. Приподнявшись на локтях, она с улыбкой взглянула на того, кто подарил ей эти незабываемые мгновения. Но насмешливое лицо того, кто только что шептал на ушко сладкие слова, отрезвили Мару. Он поспешно застегнул брюки, тряхнул головой, отчего черные кудри снова открыли высокий, широкий лоб.
- Одевайся. - В его голосе Мара не услышала и намека на нежность. Она быстро вскочила со стола. - На платок, утрись.
Мара только теперь почувствовала, как по ногам потекло что-то вязкое, теплое. В темноте она взяла протянутый платок, быстро вытерла ноги. Непривычный приторный запах, исходивший теперь от платка, заставил Мару поморщиться. Она оглянулась, ища, куда бы его выкинуть, и услышала тихий, отрывистый смех мужчины.
- Что смешного? - Мара готова была расплакаться. От только что пережитого счастья, наслаждения не осталось и следа. Даже в темноте она чувствовала насмешливый взгляд мужчины.
- Ничего. Выбросишь куда-нибудь, а пока сверни и зажми в кулаке. Да, ну и видок у тебя, красавица! В зал такой нельзя, никак. Перестарались. Давай помогу, - более мягко произнес он, поправляя ее волосы. Измятая блуза имела совсем неприглядный вид. - Ничего. Обольешься вином и переоденешься, поняла?
- Чем?
- Вином, которое несешь для меня. Заодно будет повод объяснить свое отсутствие.
- Кому объяснить? - Мара прижала ладони к вискам. Ей вдруг стало не по себе. Она видела, что мужчина спешит поскорее окончить этот разговор.
- Ты приди в себя-то! - Он взял ее за плечи и тряхнул. - Первый раз что ли?
- Первый…
- Значит, мне крупно повезло отшлифовать этот сверкающий алмаз. Ты - чудо, Мара. Тебе говорили, что ты очень красивая?
- Какая разница. - Мара вспомнила обидные прозвища, которыми награждали ее сверстники, пьяные грубости матери, ласковые слова бабушки и мимолетного знакомого Филиппа. В его глазах тоже было искреннее восхищение, но он смотрел и говорил иначе. Он был готов просто любоваться, а этому самодовольному типу такой романтики не нужно. Он все попробовал на вкус…
- Ладно, держи. - Мара увидела, как мужчина достал что-то из кармана и протянул ей. Глаза давно привыкли к темноте - это были деньги. Пожалуй, здесь вся ее месячная зарплата плюс премиальные.
- Не надо!
- Не валяй дурака! - Резким движением он сунул шелестящие купюры в глубокую складку ее декольте. - Нужно пользоваться тем, что получила от природы. Получила совершенно бескорыстно и незаслуженно. А сейчас не разочаровывай меня. Не забывай, в какое время живешь, поняла?
- Пойму! - с вызовом ответила Мара.
- Вот и молодец. Ты мне понравилась, горячая девчонка! Настоящая рыжая стерва. Еще встретимся.
Он чмокнул Мару в щеку, потом оглядел снова с головы до ног и, повернувшись, зашагал прочь. Когда он исчез за поворотом, Мара почувствовала слабость в ногах и едва успела опереться о стол. Опершись, тут же брезгливо отдернула руки. Она стояла и смотрела на клетчатую клеенку. Теперь она четко видела крупную клетку, надрывы на углах.
- Да-а, - тихо протянула Мара. Нужно было возвращаться в зал. Она спрятала деньги в карман юбки и на негнущихся, дрожащих ногах осторожно прошла короткий коридор, машинально поправила волосы и вышла как раз к месту, где сиротливо стоял поднос с бутылкой красного вина и фруктами. Свет показался ей ярким. Мара сощурилась и огляделась по сторонам: никого рядом не было. Мара выбросила скомканный грязный платок в стоящее рядом мусорное ведро. Для верности прикрыла его банановыми шкурками. И только теперь вздохнула с некоторым облегчением, как будто, избавившись от ненавистного платка, она избавилась от всего, что только что произошло с ней. Мара решила сейчас не думать об этом. Бессмысленное дело - ничего уже не исправить, не вернуть. Главное, чтобы это приключение не отразилось на ее работе.
Кажется, ее отсутствия не заметили. Но на свету стало очевидным, что в таком виде продолжать работу нельзя. Вспомнив совет своего соблазнителя, Мара взяла в руки поднос, сделала с ним пару шагов и, сделав вид, что подвернула ногу, резко подалась вперед, дернулась всем телом, якобы удерживая равновесие. Этого резкого движения оказалось достаточно: багровое вино, растекаясь по подносу, лилось на пол, на блузу, юбку. Мара нарочно коснулась лужицы ладонями, и теперь, видя, как с кончиков пальцев капает вино, вдруг расплакалась. Она медленно осела на пол, вмиг лишившись сил, растрепанная, измазанная, черные потеки бежали по щекам. Тушь щипала глаза, отчего уже и не нужно было притворяться - слезы лились ручьем, глаз не раскроешь.
- Это что еще такое? - В голосе Ларисы Мара не услышала ничего, кроме издевки, отчего разревелась еще громче. - А ну потише ты, белуга!
Озираясь по сторонам, Лариса помогла Маре подняться, убрала прилипшие к ее лицу волосы. Любопытные уже выглядывали из кухни. Лариса цыкнула на них, заставив заняться своими делами.
- Что за комедия? - усаживая Мару на тот самый стул, на котором не так давно стоял поднос, буркнула Лариса. Она покачала головой, глядя на беспорядок: поднос на полу, фрукты валяются по всему коридору, бордовая лужа растекается все дальше. - Как в фильме ужасов, честное слово. Угораздило же тебя!
- Я не нарочно, - всхлипывала Мара. - Вино дорогое.
- Ничего, впредь не будешь ходить, как слон! Сколько уж я тебя учила! - Возмущению Ларисы не было предела. - Не в лаптях же тебе ходить!
- Я не хотела-а! - рыдала Мара вовсю. Но никто, кроме нее, не знал истинной причины этих слез. Она не знала даже имени того, кто стал ее первым мужчиной. Она отдалась, словно дешевая проститутка. Ни любви, ни будущего, ни романтики. Покрытый клеенкой стол, свет где-то вдалеке, горячие ласки самца, во власть которого попала возжелавшая наслаждения неопытная самка. В этом обладании было только животное желание. Маре было стыдно за себя, за свою слабость, за то, как быстро она забыла все свои мечты, ощутив прикосновения опытного мужчины. Зачем она это сделала? Она все испортила… Но ведь ничего бы не произошло, начни она сопротивляться! Ему не нужен был скандал. Ему было нужно наслаждение - он его получил.
Все безвозвратно изменилось. Теперь Мара знала, что она перестала быть неопасной рыжей телочкой! Она поняла, что может пользоваться властью над мужчинами, которая дана ей от природы. Наверное, во внешности, к которой она привыкла, которой стыдилась, действительно было что-то притягивающее, то, что заставляет пробуждаться желание. Она больше не гадкий утенок, и нужно постараться вести себя так, чтобы об этом знали все! Нужно только делать это умело. Она научится, хотя набираться опыта придется на собственных ошибках. Не станет же она просить Ларису помочь ей в овладении искусством обольщения. Тем более она не обратится с этим к Евдокии Ивановне. Теперь у нее за спиной тоже есть нечто такое, о чем постоянно говорят все вокруг, есть… Но почему-то делиться этим Маре не хотелось ни с кем, абсолютно ни с кем. Более того, она бы отдала многое за то, чтобы и самой поскорее забыть обо всем. Представляя, как сегодня после смены вернется домой, Мара заламывала руки. Она знала, что от внимательного взгляда тети Дуси невозможно ничего скрыть. Вот и первая недосказанность, которая станет между ними. Маре было не по себе. Она ощущала себя предательницей. Она предала те чистые, открытые и бескорыстные отношения, которые судьба так нежданно подарила ей. Что же она будет делать, если эта милая женщина обо всем узнает и больше не захочет такого соседства? Известно, что рано или поздно все тайное становится явным. Мара рыдала все громче, причитала, говоря что-то, казавшееся Ларисе лишенным всякого смысла.
- Пожалуй, тебе нужно отдохнуть, - уводя Мару по коридору в сторону раздевалки, тихо, но властно сказала Лариса. - Не стоит так убиваться из-за паршивой бутылки с вином, слышишь? Ну, вычтут у тебя ее стоимость из зарплаты. Велика ли беда?
Мара едва переставляла ноги, повиснув на Ларисе. Она не видела ничего вокруг: слезы застилали глаза. Ей вдруг стало страшно. Страшно от того, что Мара поняла: она не знает саму себя. Кажется, в ней живет еще одна девушка, которая едва подавляет в себе желание наслаждения. Та прежняя Мара, которую она знала с детства, скоро полностью попадет под ее влияние. К чему же это приведет?
- Мара! Мара, да очнись ты! - Лариса хлестко ударила ее по щеке. Мара вздрогнула и прижала ладонь к горевшей щеке.
- Спасибо, - прошептала она.
- Что случилось? Я ничего не понимаю! - Раздражению Ларисы не было предела. - Ладно. Какой стол остался без заказа? Я сейчас все исправлю.
- Мой столик у окна. Там трое мужчин. Вино и фрукты. Красное вино, десертное.
- Ладно разберусь. - Лариса покачала головой, глядя на распухшие от слез нос, губы, глаза Мары. - Приходи в себя, переодевайся и выходи в зал.
- Хорошо.
- И постарайся, чтобы больше такое не повторилось. Ирине Петровне такие трюки не придутся по душе.
Мара молча кивнула. Кажется, она привлекла внимания больше, чем достаточно. Теперь к ней будут присматриваться. Кому нужны истерички? Она так хорошо зарекомендовала себя, а теперь все испортила.
- Лара, - позвала она Ларису.
- Что еще?
- Этого больше не повторится, честное слово.
- Не повторится что? - хитро сощурившись, спросила Лариса.
- Вино, слезы.
- Ах это… - Лариса подозрительно посмотрела на Мару и, покачивая бедрами, вышла из раздевалки.
Мара почувствовала, как мурашки побежали по телу. Ей вдруг показалось, что Лариса все знает. Она так смотрела на нее. Нет, быть не может. Хотя кто-кто, а Лариса не должна ее осуждать. О ее бесконечных романах в ресторане ходило столько сплетен. Мара горько усмехнулась: достойная смена в ее лице вызвала этот короткий, сдавленный смешок.
Медленно переодеваясь, Мара разглядывала себя в большое овальное зеркало, висевшее напротив. Она пыталась увидеть в себе какие-то изменения. Но на нее смотрело все то же привычное лицо, только синие глаза словно другие, чего-то им недостает. Нет в них того огонька, который зачастую искрился, несмотря на жизненные невзгоды. Что-то сломалось внутри. Романтика столкнулась с реальностью и попятилась назад, стараясь найти укрытие в сжавшейся, замкнувшейся душе. Детские мечты, девичьи грезы отступали на задний план. Но Мара решила во Что бы то ни стало не отказываться от самого главного. Она никогда не будет прозябать! Голод, нищета, грязь - все это должно остаться там, в родном поселке, постылом поселке. А здесь другая жизнь, в которой она обязательно найдет себя, свое счастье. Мара пыталась поверить в то, что ни одна из ошибок не уведет ее в сторону от желания любви. Она встретит ее, встретит того единственного, который откроет для нее новый мир. И тогда она навсегда забудет о том, что было в ее жизни раньше. Он не спросит, она не вспомнит. Вот и выход, вот и хорошо.