Рыжее счастье - Наталия Рощина 9 стр.


Быть неопасной рыжей телочкой с каждым днем становилось все неинтереснее. Заинтересованные взгляды мужчин заставляли сердце Мары стучать быстрее. Она чувствовала, как в ней борются страх и любопытство, замешанные на зове плоти. Это было новое ощущение, говорить о котором Мара стыдилась. Да и с кем? Евдокия Ивановна столько раз в день напоминала о коварстве и похотливости мужчин, что тема пробуждения желаний ее бы только насторожила. Зачем тревожить женщину? С сотрудницами Мара тоже не находила общего языка: все были старше, опытнее, к ней относились с недоверием, иронией. Ее считали кем-то вроде дурочки не от мира сего: не курит, равнодушна к знакам внимания посетителей, работает исправно, не замешана ни в одной громкой истории. Одним словом, до звезды ресторанного масштаба вроде Ларисы ей было невероятно далеко.

Женское самолюбие Мары было задето, и она дала себе слово, что первый же из посетителей, который будет оказывать ей явные знаки внимания, не останется без благодарности. Лариса еще пожалеет, что так пренебрежительно отзывалась о ней и настраивала сослуживцев относиться к ней как явлению в их среде временному. Это было обидно, обидно до слез. Мара терпела насмешки, издевки, зная, что тоже умеет быть кокетливой, загадочной. Нужно срочно все изменить. Может быть, это и есть то место, в котором она оказалась в нужное время: молода, энергична, говорят, красива, и в это очень хочется верить. Значит, нужно воспользоваться шансом, выпавшим таким невероятным образом. Она еще сумеет показать всем, чего стоит! Очень скоро в этом придется убедиться всем этим крыскам-ларискам!

Однако в кабинет Мару вызывала не Лариса, поэтому нечего думать о том, что, когда и как сказала эта вездесущая дива в ее адрес. Сейчас это не имело значения. Здесь что-то, о чем Мара не подозревает. Нужно быть готовой ко всему. Оказавшись перед дверью кабинета Ирины Петровны, она вдруг почувствовала слабость в ногах. Мара не любила общаться с начальством. Люди, от которых зависела ее судьба, внушали ей страх. Почему так часто? То Елена Константиновна, теперь Ирина Петровна. Какие еще будут указания? Кажется, с Ларисой она уже все обговорила, выяснила все, что ее интересовало. Если отбросить личную неприязнь, то с работой у Мары был полный порядок. Май подходил к концу, а это означало, что она на новой должности уже почти два месяца. Она быстро приняла все правила игры, серьезно относясь к каждой мелочи. Мара не помнила за собой чего-то, что могло бы вызвать негодование начальства. Ну зачем понадобилось отрывать ее от работы? Решив, что, стоя за дверью, она все равно ничего не узнает, Мара решительно постучала.

- Входите. - Высокий голос Ирины Петровны не соответствовал ее грузной фигуре, грубоватой внешности. Здесь существовало негласное правило - самая красивая Елена Константиновна, остальные - свита, никоим образом не затмевающая прелестей хозяйки. Потому и одета была Ирина Петровна скромнее, и украшений на ней было значительно меньше. - Входите же!

- Вы звали меня, Ирина Петровна? - Мара застыла на пороге, пытаясь не выказывать волнения. Она не чувствовала за собой никакой вины и потому не должна выглядеть, как дрожащий от порывов холодного ветра осиновый лист.

- Звала, заходи. - Ирина Петровна восседала за солидным полированным столом на высоком вращающемся кожаном стуле. Она поворачивалась на нем то влево, то вправо, словно играясь, но глаза ее при этом оставались неприятно холодными, пристально наблюдали за Марой. - Садись напротив, я не отниму много времени. Работа прежде всего.

- Спасибо. - Мара села на стул, сложив руки на коленках, словно школьница. Она и чувствовала себя как когда-то в школе перед учительницей, объясняющей новую тему. Какая же тема будет затронута на этот раз?

- Вот что, Мара. Сразу скажу, что твоей работой здесь довольны. Ты на хорошем счету.

- Я очень рада. - Мара расплылась в улыбке, почувствовав, как спадает нервное напряжение. Значит, зря она так переживала.

- Но каждая медаль имеет две стороны, - прикуривая, более жестким тоном заговорила Ирина Петровна. - У тебя нет аттестата, нет прописки, а это влечет за собой некоторые неудобства.

- Да, я не смогла окончить школу. К сожалению, я не имела возможности учиться, - глухо ответила Мара, мгновенно мысленно возвращаясь в весь тот ужас, который царил в ее семье. Воспоминания нахлынули болезненно, так что Маре стало трудно дышать. Она потянула застегнутый ворот белоснежной блузки, рискуя оторвать пуговицы, тряхнула головой. - А домой я не хочу… Не могу я домой.

- Да ты так не убивайся-то, - заметив, что творится с девушкой, поспешила сказать Ирина Петровна. - Я как раз хочу тебе сказать, что есть возможность наверстать упущенное, по крайней мере, на бумаге. Это важно, понимаешь?

- Нет, - честно призналась Мара.

- Короче, считай, что аттестат об окончании школы у тебя уже есть.

- У меня?!

- Да. Ты окончила школу без золотой медали. Это тебя не огорчает? - Ирина Петровна рассмеялась, театрально запрокидывая голову и жеманно стряхивая пепел с длинной сигареты.

- Я ничего не понимаю. - Мара растерянно смотрела на свою собеседницу.

- Ну какая ты тетеха! Вот возьми официальную бумагу. Видишь, черным по белому написано, что ты у нас теперь девица со средним образованием.

- Спасибо, я не ожидала. Это все как-то…

- Ладно тебе. Благодарить будешь Елену Константиновну. Это она заботится о твоем будущем. Кстати, ее планы на твой счет этим не ограничиваются.

Наблюдая за тем, как замешательство девушки растет, Ирина Петровна испытывала злорадное удовлетворение. Она впервые по-настоящему рассмотрела Мару и нашла, что девушка действительно невероятно красива. Было в ней что-то магнетическое, приковывающее взгляд. Ирина Петровна теперь понимала, о чем говорила хозяйка. Да, эта рыжеволосая синеглазая девчонка способна вскружить голову. На этом можно делать хорошие деньги. Что там затраты на аттестат - мелочь. Елена Константиновна еще никогда не ошибалась. Скольким хорошеньким девочкам она помогла найти свою дорожку в жизни, обрести оплот, надежного покровителя, реже - обеспеченного мужа. За это девушки спешили отблагодарить свою хозяйку, не отказывая ей в услугах определенного характера. Они помогали Елене Константиновне решать проблемы, связанные с нормальной работой ресторана. Многие из тех, в чьих руках была его судьба, являлись представителями сильного пола. Большинство не могли остаться равнодушными к прелестям хорошеньких официанток. Веселый досуг с ними практически всегда содействовал разрешению всех производственных проблем: акты подписывались, разрешения выдавались, охрана обеспечивалась. Никто не был внакладе. Девушки, не обремененные комплексами, рассматривали поручения Елены Константиновны как некий трамплин к достижению собственных целей. Правда, редко мужчины, достойные внимания, отяжеленные доходами и связями, оказываются свободными, но многим из них, обремененным брачными узами, так хочется острых ощущений. А не для того ли рождаются на свет такие красотки, как Мара, чтобы дарить их, продавая себя, свою красоту, молодость?

Ирина Петровна с завистью смотрела на гладкие руки Мары, на ее длинную шею, изящную головку с роскошными волосами, которые девушка уже научилась укладывать в замысловатые узлы. Как же хотелось ей, женщине, стоящей на пороге своего пятидесятилетия, поменяться местами с этой наивной девушкой! Пусть у нее нет семьи, нет своего дома, нет ничего, и каждый день будущего не определен, зависит от каприза хозяйки. Какие пустяки! Зато она так молода, у нее впереди любовь, она еще может позволить себе мечтать. Ее сердце не очерствело, не огрубело от соприкосновения с жизнью. Какое же это удивительное состояние - молодость. Тебе кажется, что ты все знаешь. Ты уверен, что для счастья нужно лишь следовать зову сердца, и лишь потом, убедившись, насколько обманчивы могут быть его призывы, начинаешь прислушиваться не только к его стуку, а и к голосу разума. Пока же он спит, он убаюкан ожиданием любви, молодость правит каждым шагом, каждым взглядом, жестом. Как же хотелось Ирине Петровне снова оказаться в ее власти. Теперь она точно знала, что не стала счастливее от круглого счета в банке, от ломящегося яствами холодильника, шкафов, набитых одеждой, и возможности потакать своим капризам. Ирина Петровна глубоко затянулась, резко выпустила дым и, наблюдая за тем, как он рассеивается, подумала, что вот так и устроена жизнь. Пыжишься, стараешься доказать свою значимость, живешь с нелюбимым мужчиной, терпишь несправедливые грубости от детей, а исчезнешь - вот так же быстро и незаметно, как струйка серого дыма. Исчезнешь и оставишь шкафы, набитые своей одеждой, счета в банке, за которые начнут сражаться дети, муж. И наверняка оказаться в это время на небесах будет для тебя самым большим благом…

- Итак, на чем мы остановились? - Ирина Петровна поняла, что пауза затянулась. Лицо Мары выражало высшую степень беспокойства. Она мучительно соображала, что такое могла придумать для нее хозяйка? Что еще нужно делать для того, чтобы не потерять работу, не подвести Евдокию Ивановну? Рано она радовалась. Оказывается, она еще не нашла своего места в этом огромном городе.

- Мы остановились на планах хозяйки, - робко ответила Мара.

- Да, да, разумеется. Я не уполномочена объяснять тебе подробности. Ты должна понять главное. Круг твоих обязанностей с этого момента расширяется. Ты умная девушка и поймешь, что я имею в виду, в самое ближайшее время.

- Прошу вас, не говорите загадками! - Мара встала и умоляюще сложила руки.

- Нет никаких загадок. - Ирина Петровна рассмеялась. Ее забавляла неопытность и доверчивость девушки. Наверное, она и сама была такой много лет назад. Наверное… - Ты сама поймешь, как нужно поступить, дорогуша. Ведь ты знаешь, что с посетителями нужно быть предельно вежливой?

- Да.

- Ну вот. Хорошо, чтобы они всегда оставались довольны тобой. Есть особый контингент, которым Елена Константиновна дорожит. Спектр их заказов значительно отличается от меню, понимаешь? С ними ты должна превзойти саму себя. Все в твоих руках, но по их желанию.

- А вдруг я сделаю что-то не так?

- Ошибки делятся на две категории: те, которые можно исправить, и те, которые лучше не совершать.

- О господи. - Мара снова тяжело опустилась на стул. Она чувствовала себя совершенно разбитой.

- Нечего причитать, когда радоваться нужно. Тебе оказано доверие, будь умницей. Все. - Ирина Петровна посмотрела на часы. - Я больше не задерживаю тебя. Иди работай.

Мара едва поднялась и на непослушных ногах направилась к двери. Она вдруг поняла, что с этой минуты каждый посетитель, который окажет ей знаки внимания, не должен остаться без взаимности. Она должна быть вежлива и предупредительна без ограничений. Это означает, что она получила благословение на открытый флирт? Нет, на серьезные отношения с мужчинами, которыми дорожит хозяйка. А как это назвать? Попросту говоря, она должна…

- Ирина Петровна, - Мара резко повернулась.

- Да, что еще?

- Я не смогу. Боюсь, что я не смогу.

- У тебя хорошая работа, Мара. Ты вытащила счастливый билет.

- Да, но…

- Твоя жизнь только начинается. Ты решила строить ее в чужом городе, начать все с нуля. Правда? Это нелегко, но если действовать не под влиянием эмоций, а думать, добиться можно очень многого. Кстати, ты не подумывала о прописке, о том, что нужно продолжить образование? - перебила ее Ирина Петровна. Она демонстративно не поднимала на Мару глаза, перебирая рабочие бумаги на столе. - А вот Елена Константиновна думает об этом. Тебе повезло. Она далеко не каждому уделяет столько внимания. Не разочаровывай ее.

- И насколько я должна быть благодарна?

- Этот вопрос ты задай самой себе. Не мне, никому, кроме самой себя. Ответ на поверхности. Глупо не понимать этого. Все. Иди. Пора работать.

Мара вышла из кабинета, испытывая непреодолимое желание убежать из ресторана навсегда. Одно дело, когда ты сама решаешь начать отношения с мужчиной, и совсем другое, когда тебя направляют на необходимость таких отношений с нужными людьми. Это попахивает элементарным сводничеством. Амуры под прикрытием, с разрешения, так сказать. Мара шла через зал, не замечая никого вокруг. Ей было страшно всматриваться в лица сидевших за столиками посетителей. Что, если за одним из них тот, с кем она должна быть особенно любезна? Неужели у нее нет другого выхода?

Едва дождавшись окончания смены, Мара поспешила домой. Евдокии Ивановны еще не было. На плите ее ждал ужин, на столе - свежая выпечка. Пахнущие корицей булочки особенно удавались Евдокии Петровне. Не раздеваясь, Мара села за стол, взяла булку и, машинально откусывая кусочек за кусочком, медленно жевала. Она не ощущала вкуса, погруженная в свои мысли. Впервые за время пребывания в этом доме Маре было неуютно. Она даже подумала о том, что могла бы прямо сейчас быстро собраться и навсегда исчезнуть из жизни этой женщины. Мару не интересовало, что подумают о ней, когда завтра она не придет на работу. Желающих занять ее место предостаточно. Другое дело, что Евдокия Ивановна точно расстроится, может быть, у нее даже будут неприятности из-за того, что ее протеже оказалась такой безответственной, легкомысленной девчонкой, упорхнувшей искать более теплое местечко. В этом кругу понятия о чести и достоинстве, кажется, совсем иные. Нет, усложнять жизнь Евдокии Ивановне Мара никоим образом не хотела. Оставалось решить, говорить с ней о разговоре с Ириной Петровной или промолчать? Мара сжевала уже вторую булку. Почувствовав неприятный тяжелый комок в груди, она подошла к плите и сделала несколько глотков прямо из чайника.

- Ничего не стоит говорить, - тихо произнесла Мара, осторожно поставив чайник на место. Она вдруг успокоилась. - Рано или поздно это все равно случится… И совершенно не обязательно, что это произойдет с любимым человеком. Может быть, даже лучше, если…

Решение было принято. Поглядывая на часы, Мара ожидала возвращения Евдокии Ивановны. Сегодня та задерживалась. Мара переоделась, приняла душ и почувствовала, что хочет спать. Попытки бороться с этим состоянием ни к чему не привели: над газетой Мара зевала, телевизор убаюкивал ее, словно колыбельная. Мара выключила его, оставила ночник у своей кровати, устроилась под легким пледом и, едва укрывшись, погрузилась в глубокий сон.

Вернувшись с работы, Евдокия Ивановна застала Мару крепко спящей. Ее спокойное лицо ничего не выражало, черты застыли в том выражении безмятежного бездумья, которое возникает во время сладкого, физически необходимого сна. Мара спала, не подозревая, что Евдокия Ивановна в этот день тоже имела важный разговор со своей хозяйкой: Елена Константиновна задала несколько вопросов, из которых становилось понятно, что с прежней более-менее беззаботной жизнью Мары, которую она неожиданно обрела под крылом Евдокии Ивановны, будет покончено. Глаза женщины наполнились слезами, она крепко зажмурилась, отчего прозрачные ручейки заструились по щекам.

- А я ведь оказала тебе медвежью услугу, - прошептала Евдокия Ивановна. - Неужели все хорошие поступки наказуемы? Это неправильно. Ты не этого заслуживаешь… Бедная девочка…

Евдокия Ивановна погладила Мару по блестящим, свежевымытым волосам, наклонилась и поцеловала ее в еще пахнущую мылом щеку. Поправила сползающий на пол плед. Девушка улыбнулась во сне и, повернувшись на другой бок, продолжала безмятежно спать. Ей ничего не снилось. Сны еще будут приходить к ней. Полные страсти, фантазий и страхов перед своими желаниями, они сделают беспокойными ее ночи. А пока Мара просто отдыхала. Ей снова предстояло сделать очередной шаг на пути к новой жизни.

* * *

Он вел себя вызывающе и всякий раз, когда Мара проходила мимо, откровенно заигрывал с ней. Несмотря на свободные столики в зале, он с компанией садился именно за ее столик и, увидев Мару, подзывал небрежным жестом. Потом он долго изучал меню, время от времени заговаривая с ней. От волнения Мара часто отвечала невпопад, чем приводила его в восторг. Он наслаждался ее растерянностью, кажется, возбуждавшей его самого больше, чем откровенная или показная уверенность. Его язвительные двусмысленные комментарии вызывали смех за столом, а черные глаза сверлили Мару, пронизывая, раздевая. От этого взгляда ей становилось не по себе, жар разливался внизу живота, ноги подгибались, становились непослушными, а голова - удивительно пустой. Мара ощущала себя невесомой, безмозглой частицей окружающего пространства, которая была неспособна ни на что, кроме как внимать глуховатому, низкому голосу и стараться не встретиться очередной раз взглядом с невероятной энергетикой черных глаз. Магнетическое действие страстного, призывного взгляда лишало Мару способности мыслить. Никаких мыслей, кроме панического страха перед тем, что может быть дальше, если однажды этот успевший завладеть ее вниманием, уже чем-то нравившийся мужчина захочет пойти дальше. Она не устоит. Мара как в тумане передвигалась по залу, принимая заказы, расчеты. Она улыбалась, стараясь не смотреть в сторону возмутителя спокойствия, потому что каждый раз после очередного обмена взглядами ей едва удавалось держать себя в руках, стараясь делать вид, что ничего не происходит.

И в этот раз все повторилось. Мара ловила на себе недвусмысленные взгляды мужчины, ставшего постоянным посетителем их ресторана. Он облюбовал столик, который обслуживала Мара, и ей ничего не оставалось, как подойти с улыбкой, предложить меню, а потом принять заказ, не допустив ошибок. Она старалась пропускать мимо ушей шутки, которые однозначно были обращены к ней. Время словно останавливалось, и Мара с облегчением выдыхала, когда величаво, покачивая бедрами, шла с заказом на кухню. Она чувствовала, что ей смотрят вслед, но, следуя урокам, преподанным Ларисой, не семенила, а именно плыла через просторный зал. Потом так же важно легко несла тяжелый поднос, ловко ставила одно за другим заказанные блюда и с неизменной улыбкой удалялась. Ей стоило немалых усилий не бежать, а сохранять вид достойный, полный внешнего спокойствия и уверенности. Оказавшись за пределами зала, Мара прижала руку к груди: сердце стучало неистово, громко и властно напоминая о том, что нет на свете ничего сильнее зова природы. Осторожно выглядывая из-за тяжелой портьеры, отделявшей зал от входа в служебные помещения, Мара видела, как мужчина ведет размеренный разговор с двумя собеседниками примерно своего возраста. Наверняка это не было обсуждением чего-то важного, просто общение для отдыха, расслабления. Они то и дело смеялись, каждый раз наполняя бокалы густым красным вином, которое заказывали уже в третий раз. Мара была уверена, что они все время придумывают новый заказ просто для того, чтобы она в очередной раз подошла к их столику. И едва она вышла в зал, как ее снова жестом попросили подойти. Ей диктовали заказ, а мужчина словно ненароком коснулся ее бедра. Прикосновение обожгло. Она едва могла писать, борясь с возрастающим желанием кокетливо ответить, игриво посмотреть. От волнения ручка выводила на белой бумаге какие-то каракули, а щеки становились такими красными, что жар от них, казалось, должен коснуться сидящих вокруг.

- Итак, мы ждем, красавица. - Он улыбнулся уголками губ. - Поторопись, вино у нас очень скоро закончится.

- Одну минутку. - Мара снова проследовала на кухню. В ожидании заказа она снова принялась выглядывать из-за портьеры, быстро найдя в наполненном музыкой зале того, кто заставил ее сердце выпрыгивать из груди. Мара не могла понять, чего в ее ощущениях больше: страха или желания. Наверное, это была своеобразная гремучая смесь, равновесие в которой легко могло быть нарушено настойчивостью мужчины.

Назад Дальше