Алина слушала ее, не раскрывая глаз, с наслаждением впитывая всем телом душистый жар. Но непоседа Жанна, как видно, привыкла моментально переходить от слов к делу. Послышался знакомый плеск, шорох липких листьев - и горячий мокрый веник вдруг хлестнул Алину по лопаткам.
- Ой, да кто ж так делает! - смеясь, Алина соскочила с полка. - Ложись сама, я покажу, как надо!
Она успела обработать ей только ноги, когда на визгливые причитания Жанны сбежались остальные тетки, и Алина по очереди отхлестала всех, а потом вручила каждой по венику, и они трудились над ней, что называется, в четыре руки. Под шумок в парилку набились и мужики, но после веников они не представляли никакого интереса для женщин, удалившихся в душ. Компания снова соединилась вокруг самовара, перемывая косточки московским знаменитостям.
Алина все ждала, когда же заговорят о делах, но так и не дождалась. Они еще раз заглянули в парилку, и снова расселись у самовара, и на этот раз, если верить примете, приступ неукротимой икоты должен был поразить добрую половину высшего эшелона власти. Алина узнала самые интимные подробности личной жизни депутатов и министров, но ни о фонде "Юнона", ни о компании "Мадлен Руж" не было сказано ни слова. В конце концов Алина с ужасом поняла, что уже не может вспомнить фамилию того американца, с кем она "должна посоветоваться" в случае каких-то осложнений в переговорах. К счастью, не было ни осложнений, ни переговоров.
- А теперь - массаж! - вдруг сказала Раиса Георгиевна и хлопнула в ладоши.
Один из мужиков встал из-за стола, вытирая губы углом простыни, и подал ей руку, помогая подняться. Артем тоже встал и подошел к Алине:
- Госпожа президентша, прошу на стол.
- Какой еще стол?
Ей не хотелось никуда идти с Артемом, но все остальные тоже поднялись и парочками разошлись из столовой. Он за руку вывел ее в коридор. Жанна со своим спутником шагала впереди, шлепая мокрыми тапками и придерживая спадающую простыню.
- Куда мы? - спросила Алина.
- Ты же слышала. На массаж.
Он завел ее в комнатку без окон, с квадратной тахтой посредине и телевизором в углу. На узком стеллаже лежали стопки простыней и полотенец, на полке поблескивали разноцветные флакончики.
- Ложись, тебе надо расслабиться, - сказал Артем, расстилая голубую простыню.
- Вот еще, - Алина осталась у порога, скрестив руки на груди.
- Ничего не поделаешь, тут такие порядки, - Голопанов выдавил на ладонь крем. - Я здорово делаю массаж. Все-таки двадцать лет в спорте. Ложись, я поработаю с твоим позвоночником.
- Спасибо, не надо, - категорически отказалась Алина, прижавшись спиной к двери. - Сегодня со мной уже Татьяна Викторовна поработала.
Ей вдруг пришло в голову, что с тех пор, как она последний раз видела мужа, с той секунды, когда они в последний раз поцеловались в аэропорту - да, с тех самых пор к ней не прикасался ни один мужчина.
И не прикоснется.
- Странная ты все-таки, - Артем усмехнулся и принялся растирать крем по своей груди. - Я не предлагаю тебе ничего такого… о чем ты подумала. Просто массаж.
- Пойдем лучше чай пить, - Алина первой вышла в коридор и вернулась в столовую.
Через полчаса туда вернулись и все остальные, и на этот раз в парилку отправились все вместе. За столом остались только Алина и Раиса Георгиевна.
- Я знаю вашего мужа, - негромко сказала она. - Мы отдыхали в одном и том же месте в Чехии несколько лет, и он тоже там бывал. Очень милый, порядочный и чистый человек.
- Спасибо.
- Вы похожи на него, - Раиса Георгиевна царственно улыбнулась и потрепала Алину по щеке. - У вас все будет прекрасно. Не беспокойтесь ни о чем.
- Спасибо, - прошептала Алина.
На обратном пути Алина устроилась в углу, нахохлившись. Артем молча сидел рядом с водителем. Когда "Тойота" въехала во двор, Алина первой выскочила из машины.
- Не надо меня провожать. Все было чудесно. Голопанов смотрел на нее поверх опущенного стекла.
- Ты успела поговорить с Раисой? - спросил он.
- Да. Контакт состоялся.
- Умница. Может быть, погуляем по набережной? Сейчас мосты разведут. Это незабываемое зрелище.
- Спасибо, потом как-нибудь. Спать очень хочется. - Алина даже зевнула, чтобы он поверил. - Ой, извини. Побегу я, Артем, а то засну прямо здесь.
- Если ты заснешь, я отнесу тебя на руках, - пообещал он. - Прямо в кровать.
Алина увидела, что дверь подъезда приоткрыта, и за ней стоит консьержка, наблюдая за сценой прощания.
- Кстати, - сказал Артем. - Ты не ответила насчет водителя. Подослать тебе человечка? Или сама будешь ездить?
- Сама. Я все делаю сама. Спокойной ночи, - и она побежала домой, зябко потирая плечи.
8. Опознание в шашлычной
Мысль о том, что Корш пропал, не давала Яну покоя всю ночь. Заехав утром в бассейн, он сразу же позвонил следователю.
- Есть пропавшие? - спросил следователь Магницкий.
- Видите, какое дело, - замялся Ян.
Что-то вдруг помешало ему прямо заявить о своих подозрениях. Вероятно, то, что одно только упоминание о Корше в разговоре с милицией было смехотворным.
Старого Корша знали, наверно, все. По крайней мере все работники силовых структур. Ну, не знали, так слышали. И если бы он пропал, его хватились бы через пять минут.
И, самое главное, - такие люди не пропадают. Потому-то Ян и остановился, пытаясь выкрутиться и как-то прекратить ненужный разговор.
- Какое дело? - забеспокоился следователь.
- У нас идет ремонт, - затараторил Ян, - работают строители. И вот один из них что-то давно не появляется.
- Строители? Отлично, - сказал следователь. - Строитель - это просто замечательно.
- Вообще-то он стекольщик.
- Говорите, стекольщик… Возраст?
- Где-то под шестьдесят.
- Установочные данные? Фамилия, адрес, телефон?
- Я не знаю. Это надо с начальством разговаривать.
- Но вы его в лицо-то знаете?
- Конечно.
- Можете опознать?
- В каком смысле? - у Яна засосало под ложечкой. В его планы на сегодня не входило опознавание клиентов убойного отдела.
- Так будет удобнее всего, - торопился следователь. - Вы подъезжаете, я вам показываю, вы говорите - он или не он. И все.
- Я, вообще-то, сейчас на работе…
- А я что, на дискотеке? - хохотнул следователь. - Вас не отпустят с работы без повестки? Давайте не будем усложнять. Приезжайте к нам на Старо-Невский, в шашлычную, я иду туда обедать.
- У вас там что, морг поблизости? - поинтересовался Ян.
- Причем тут морг?
- Ну, обычно слово "опознавать" относится к трупам.
- Опознавать можно что угодно. Не волнуйтесь. Я вам фотографии покажу, - успокоил его следователь.
- Хорошо, я еду. Как я вас… узнаю? - Ян с трудом удержался, чтобы не сказать "опознаю".
- Да узнаете, узнаете, - сказал следователь. - Я там буду с друзьями, а они в форме. Вот человек в штатском среди ментов - это я. Приезжайте, вместе и пообедаем.
- Рано еще обедать.
- Да? А сколько сейчас? - удивился следователь. - Одиннадцать? Ну, это кому как. Мы-то с шести утра на ногах, так что для нас обед в одиннадцать нормально. Не каждый день удается пообедать с друзьями.
Яну Стрельнику тоже не каждый день удавалось пообедать с друзьями. А без друзей он и не обедал.
Ментовский обед состоял из солянки, нескольких пачек сигарет на столе и бутылки водки в дипломате. Плеснув по стаканчикам, человек в штатском спрятал пустую бутылку обратно в дипломат. Оттуда же, спустя несколько минут, он достал пачку фотографий, чтобы показать их подошедшему Яну.
Человек в штатском, наверное, потому и носил штатское, что милицейский китель не застегнулся бы на его выпирающем животе. А штатское можно не застегивать. К тому же широкий галстук, призванный замаскировать столь выдающуюся часть тела, можно было расслабить под воротником, и все складки шеи свободно нависали над спущенным узлом. Следователь Магницкий был толст, но лицо имел бледное, землистое, со страдальчески поднятыми прозрачными бровями и такими же прозрачными усиками.
Они пересели за свободный столик, и Магницкий сказал, отдуваясь после такого перемещения в пространстве:
- Лучше бы вы принесли установочные данные на этого вашего стекольщика. Тогда бы не пришлось вас беспокоить. Запрос, фото по факсу, и все дела. А теперь будьте внимательнее. Вот посмотрите, знакомо ли вам это лицо? Это стекольщик?
- Нет, - выдавил Ян. - Это не стекольщик.
- Почему вы так побледнели? Вы знаете этого человека?
- Выражение лица очень странное, - сказал Ян.
- Потому что это лицо покойника, - сказал Магницкий. - Глаза открыты, потому что веки пришлось подтянуть. С закрытыми глазами вообще редко удается сразу опознать. А так все же проще. Ну, так что? Знаете его?
- Я не уверен. Но какое-то сходство есть…
- Товарищ Стрельник, у меня солянка остывает, - напомнил следователь. - И друзья ждут. Назовите фамилию, ну?
- Корш, Илья Исаевич, - выдохнул Ян чуть слышно.
- Очень хорошо, - сказал Магницкий.
- В каком смысле? - растерялся Ян.
- В смысле, что вы подтверждаете нашу версию. Мы его как раз сегодня утром вроде бы установили.
- Что с ним случилось? - спросил Ян.
- Мне это, знаете, и самому интересно. На то и следствие ведется, чтобы узнать, что с ним случилось, - сказал Магницкий, запихивая фотографии в карман пиджака. - Тело его нашли в реке. Точнее, на берегу. Река Валога, знаете такую?
- Видел на карте.
- Это довольно далеко. Там дорог практически нет. Туристы, байдарочники, нашли тело на песке. Вот ведь уроды, - продолжал следователь. - Мы к нему еле-еле подобрались. Хорошо еще, опера смогли лодку резиновую организовать, а то бы лежать вашему Коршу до самой зимы. Старик нам подкинул работы. Был бы труп как труп. Ну, утонул, бывает. Так и плыви себе в Ладогу, всплывай на том берегу, на земле областного управления. Огнестрельное ранение в грудь. Навылет. В принципе мог бы выжить. Он был еще жив какое-то время. Его застрелили и сбросили в реку, так он выбрался на берег, но уже не встал. Здоровый старик. Ни документов, ни денег, ни часов. Причем след от часов на руке остался. Наверно, часы были именные. Или просто дорогие. Костюмчик спортивный на нем был дешевый, отечественный. Кеды. И кругом остатки строительного мусора, во всех складках, карманах, в кедах, даже во рту - крошки цемента, щепки, штукатурка, обрывки обоев. Почему я и обрадовался, когда вы сказали, что пропал строитель. Там же на песке были цифры. Он пытался написать ваш телефонный номер, но последнюю цифру не успел. Вот так.
- А когда… Впрочем, какое это имеет значение, - сказал Ян. - Надо, наверно, родственникам сказать. Я даже не знаю, кто у него остался.
- Никто не заявлял о розыске, - нахмурился следователь. - Дело возбуждено по факту обнаружения трупа.
- Какой черт понес его на эту Валогу… Кто это мог сделать…
- Это вы меня спрашиваете? - усмехнулся следователь. - Это я должен спросить вообще-то.
- Да я не в том смысле, - сказал Ян. - Я просто удивляюсь. Потому что тот, кто это сделал, уже покойник, понимаете? Его же достанут хоть в Австралии. Как только все узнают, что старика убили… Я могу сказать его друзьям?
Следователь сделал предостерегающий жест:
- Нет. Сначала мы с ними поговорим. Вы могли бы составить список его знакомых?
- Мог бы. Но это будет большой список.
- Мне хватит человек десять для начала. Вот вам бумага, пишите. Прямо здесь. Что вас смущает?
- Меня удивляет, что старика никто из ваших не опознал, - сказал Ян, выписывая на оборотной стороне какого-то бланка фамилии наиболее известных учеников, клиентов и приятелей Корша. - У него целая толпа знакомых в милиции. Все же занимаются самбо, все его знают.
- Ну, самбо сейчас почти никто не занимается, - заметил Магницкий. - Сейчас все даже теннис позабросили и встали на горные лыжи. Ну и дзюдо, естественно. А что, Корш был настолько известным тренером? Я вижу, вы записываете к нему в друзья таких людей…
- Это только десять самых-самых. И еще каждый из них вам назовет по десятку. Говорю вам, старика знают все.
- Напишите там еще его домашний адрес. Не место прописки, а где он реально жил. Он один жил, похоже?
- Один, - сказал Ян. - Чаще всего один.
- Какое-нибудь личное имущество Корша находится в бассейне? Сейф, документы, компьютер?
- Что вы, какой компьютер? Он и на калькуляторе не мог считать… Имущество? В гараже остался "Вольво" гоночный, техпаспорт на его имя. Но на нем вся команда ездила вообще-то. По доверенности.
- Передайте команде, чтобы больше не ездила, - усмехнулся следователь. - Со смертью доверителя доверенность теряет силу. Мы машину заберем. Напишите, где гараж.
- Заберете? А потом что с ней будет?
- Наследники получат. Так, ясненько. Если не возражаете, на этом и остановимся, - сказал следователь, отняв у Яна листок. - У меня обед кончается. Спасибо за помощь. Я вам позвоню. Да, чуть не забыл. Встреча наша с вами - мероприятие неофициальное. Формально труп пока что не опознан. Понимаете, о чем я?
- Нет.
- Никому не говорите, что Корш убит. В интересах следствия. Теперь понятно? Представляете, что будет, если вы ошиблись? Если Корш - живой и здоровый? Понимаете?
Ян кивнул, хотя ничего не понял.
"Значит, машину можно не готовить. Надо предупредить Петровича", - это была первая мысль, которая пришла в голову Яна Стрельника, когда он узнал о смерти Корша. Первая и последняя, потому что потом уже не было никаких мыслей, а лезли в голову всякие воспоминания и картины. Коршун на борцовском ковре показывает приемы страховки, он падает на спину, звучно хлопнув ладонями по ковру… Коршун на берегу лесной речки, он задумчиво вертит на пальце солдатскую кружку и рассуждает, куда податься - в Нью-Йорке шумно, в Израиле слишком много наших, а в Питере не дают работать. Купить, что ли, яхту, да причалить где-нибудь на Канарских островах?
Ян пожалел, что не мог остаться в кафе со следователем. Сейчас не мешало бы выпить за упокой.
Нет, пить нельзя - он сегодня за рулем. Ян задумчиво остановился перед витриной винного магазина. Никто еще ничего не знает…
Стоп, сказал себе Ян Стрельник. Никто не знает?
"А ведь Хорьков знает, что старика больше нет", - понял Ян. На том совещании он распорядился поменять рекламу на машине, разве посмел бы он это сделать при живом Корше?
Нет, следователь прав, никому нельзя говорить о гибели Коршуна, решил Ян. Пусть это всплывет попозже. А пока надо понаблюдать за окружающими. Старика грохнули по заказу, это ясно. И заказчик где-то рядом.
Он брел по Невскому, разглядывая витрины. Скоро Ян отметил интересный факт: если долго смотреть на свое отражение в стекле, то там появляется лицо Коршуна, застывшее, с глазами без зрачков…
В два часа дня инструктор Стрельник, как ни в чем не бывало, явился в офис компании "Мадлен Руж". Обычно он не извинялся за опоздания и исчезновения: если это случалось, то не по его вине, а под действием неодолимых обстоятельств. А извиняться - значит признавать свою вину. Чем чаще ты извиняешься, тем чаще тебя считают виноватым. И в конце концов тебя считают виноватым всегда и во всем.
- Я боялась, что вы не придете, - обрадовалась Алина. - Девочки уже загрустили. Решили, что вы нас бросили.
"Мы опять на "вы". Действие массажа окончилось, - подумал Ян равнодушно. - Сказать ей про Корша? Вот ведь как интересно получается. Мы его весь день ищем, а он лежит себе в морге…"
- Я никого не бросаю, Алиночка. По крайней мере, так быстро.
- У вас все в порядке?
- У меня? Да. А почему вы спрашиваете?
- Показалось, вы чем-то расстроены. Ну, если вы готовы, то заводите свою машину и ждите первую ученицу на углу Невского и Марата.
- Вы хотите, чтобы мы занимались учебной ездой на Невском? На боевом "Вольво"?
- Да какая там учебная езда? Они же все умеют ездить, вы их просто проверить должны, что-то подсказать, понимаете? А я пока сброшу девчонкам на пейджер. Девочек даю вам на день. Каждую на день, понимаете? Занимаетесь индивидуально с каждой, весь рабочий день. А остальные будут вам по ходу звонить и назначать место, где вы их назавтра подберете. Вот такой график.
- Интересный график, - сказал Ян. - Я почему-то думал, девочки сидят на рабочем месте.
- Зачем им торчать в офисе? - удивилась Алина.
Ян Стрельник обычно не интересовался, чем занимаются его подопечные в свободное от тренировок время. Так было полезнее для учебного процесса. Ученик он и есть ученик. Пусть выполняет задания и не обижается на замечания. После урока некоторые ученики пересаживались на свои "линкольны" и "ягуары" и отправлялись в свои банки и администрации, но об этом Ян узнавал обычно от Таньки. Вот она-то как раз никогда не упускала случая уточнить род занятий своих клиентов, чтобы использовать их при необходимости. Иногда они помогали ей, чаще - другим ее клиентам, и многие деловые линии связи сходились на ее массажном столе. А Стрельник был выше этого. Потому что помнил поговорку: "Меньше знаешь - лучше спишь".
И сейчас его вполне устраивала информация, полученная путем осмотра офиса. Скромная вывеска туристической фирмы. На журнальном столике распахнутый каталог с интерьерами гостиничных номеров. Когда Алина выдвинула ящик стола, он заметил там стопку загранпаспортов.
Непонятно только, почему сотрудницы не сидят на рабочем месте. "Но это уже не моего ума дело, - заключил Ян Стрельник. - Мое дело - научить их плавно трогаться и вовремя тормозить".
Первая ученица, Вероника, была в черных кожаных брючках и белом замшевом пиджачке. "Давно у меня в берлоге не было таких куколок, - усмехнулся Ян, глядя, как она садится за руль. - После занятий попробую пригласить. Может быть, ей тоже не спится в эти белые ночи".
Вероника бережно устроила свою блестящую попку на водительском сиденье и сразу же принялась поправлять зеркало заднего вида.
- Что вас не устраивает в зеркале? - спросил Ян.
- Не видно же ничего, - пожаловалась она, поправляя свою слегка взбитую челку. Ее черные короткие волосы были гладкими и мягкими на вид, и вся она была гладкая и мягкая, с белым выпуклым лбом и розовыми скулами. - Так, я готова. Поедем куда-нибудь за город?
"Я бы с удовольствием, куколка, - подумал Ян, - но работа есть работа. Вечером, все вечером".
- У вас есть машина?
- Да, "Мазда", такая белая и пушистая, я ее называю "хризантема". Так, знаете, утром подойду, все чистой тряпочкой вытру, здравствуйте, хризантема-сан, как спалось? И она сразу заводится, не капризничает. А если не поздороваюсь…
- Вы ездили по Невскому?
- Сто раз.
- Тогда отвезите меня к Лавре, там на кольце разворот, и возвращаемся сюда.
Вероника завела двигатель и резко вывернула руль. Сзади испуганно засигналили.
- Поворотник, - подсказал Ян. Он сидел боком и глядел назад, терпеливо дожидаясь удобного момента. - Пропусти всех.